***
По коридору офицерской части слышен стук каблуков о старый паркет, отбивающийся от стен эхом; в классических «лодочках» ноги выглядели аккуратно, плавно заступая друг за друга отточенной походкой. Рискованно было стирать на вид новые каблуки о такой безобразный пол, но производить впечатление, особенно первое, перед агентом «Ф.Б.Р.» тет-а-тет, надо было хотя бы немного эффектно, с огоньком. Чуть выше, чем гибкие стопы в туфлях, ниже колена худую фигуру облегало платье, что подчеркивало достоинства, несмотря на не столь пышное и объемное тело. В руках находилось пальто — чуть сминая, делая тем самым складки, длинные полу-прозрачные рукава-фонарики, стягивающиеся на запястье. Около шеи была брошь, будто осколок от мрамора, но не белого, а слегка молочного, среди которого растворялись черные «трещинки». Волосы холодного блонда были выпрямленные, словно стекали по ровной, как струна изящной скрипки, спине. Взгляд холодный и рациональный, как и, вероятно, само мышление девушки. Несмотря на возраст в 34 года, выглядела она не то, что бы старше, а, скорей… Солиднее, серьезнее, добавляло визуально пару цифр к данным из паспорта. Знаете, есть такое выражение: " Она, как хорошее вино, с каждым годом только хорошее, вкуснее, слаще до боли в голове от пленящего вкуса такого напитка!». Что-то вроде этого. Еще и дорого выглядела — не каждому по карману такой сорт вина. Сорт такой женщины. Да, возможно, это и была причина ее одиночества по сей день, но это несильно-то и заботило, когда с головой погружена в работу: присутствие на допросах и местах убийств, по мимо этого и основная работа психиатром-сексопатологом, если вообще можно так выражаться, представляя её должность. Ей нравилась ее работа. Несмотря на то, что приходили как к сексологу, имелся и опыт просто анализировать, можно сказать и читать людей, видеть их проблемы, даже самые банальные — те, которые не связаны с областью отклонений. Но даже это можно убрать и обосновать ее присутствие со спец. службами довольно часто: работает с убийцами, серийными маньяками и прочими, которые больны, испорчены и распущены в сексуальном плане. Самыми мелкими в подобной области являлись, пожалуй, педофилы, а самые крупные — невменяемые серийные убийцы или маньяки, имеющие физический интерес к своим жертвам — как в основном именно подобный вид, выделяющийся на фоне прочих отклонений. К таким людям она испытывала отвращение, презрение и неприязнь до скривления в лице.Была готова взять в свои бледные, аккуратненькие пальчики злополучное лезвие, что сверкало бы в ночи эротичного лунного света, натертое до блеска, и отрезать все то, что было у этих монстров между ног. После оставить в мучениях и боли, заставляя захлебнуться в собственных слезах и стонах отчаяния — это была ее самая любимая мелодия, что сладостно обволакивала ушли и притупляла разум, пока с того же ножа капала кровь, пачкая мраморную плитку полочного цвета с черными трещинками. Закусывала бы губы и закатывала зеленые, словно пара изумрудов, глаза от экстаза. Затем избавилась бы от тела и прибралась под любимую классическую музыку Баха, Бетховина и прочих — ах! как же нравились ей их произведения, просто успокоение души. Надо бы сходить на концерт классики… Но много времени на уборку она не смогла бы потратить, ведь взгляд упал бы на черное платье с брошкой и черные туфли рядом, понимая, что завтра рано вставать на предстоящую встречу… Скукатень.
Поправляя периодически волосы, психиатр искала своими изумрудами дверь, которая бы вела в кабинет Джека Кроуфорда, под номером 92- «А». Через несколько секунд цоканье каблуков стихает, а потом и вовсе прекращается, когда находит то, что нужно. Не медлив, девушка сначала стучится, а только потом проворачивает круглую, не совсем удобную, ручку и, открыв дверь на себя, входит в небольшое помещение агента. На ее лице мгновенно расцветает дежурная и не слишком-то щедрая улыбка; губы, благодаря прозрачному блеску, ловили свет от ламп в кабинете, заставляя себя тем самым переливаться и слегка блестеть — приятное и завлекающие зрелище для многих мужчин. — Доброе утро, Доктор Лаунчер, — темнокожий мужчина встает из-за своего рабочего места и вальяжно протягивает руку для приветственного рукопожатия. Кажется, он одарил вошедшую взаимной дежурной улыбкой, ведь он не выглядел тем, кто правда искренне рад был увидеть ее, но дело словно было не в блондинке, а в нем. Возможно, устал, а возможно хорошо наслышан об ее прямолинейности, иногда не совсем с чувством такта и подхода к некоторым людям, доставляющие ей дискомфорт, из-за чего просто не имеет желания слушать ее подобное «мнение эксперта» у себя в кабинете, на его территории, — Рад, что Вы поработаете теперь и с нами. Блондинка подходит ближе, заполоняя цоканьем теперь и комнатушку на какое-то время, протягивает руку в ответ и, вложив свою ладонь в мужскую, по правилам этикета, пожимает легко и непринужденно, без каких-либо эмоций или первых впечатлений. Может, лишь безобидного анализа. Тем более, что ранее уже наслышана об Кроуфорде, правда, не с самой хорошей стороны: многие говорили, что он тот еще эгоист, ведь так сильно вцепился за свою работу, что не жалеет никого, как и себя, если не вмешаться. Но это, как считала Лаунчер, были не их и не ее проблемы. Просто были не интересны эти грязь и слухи, передающиеся изо рта в рот, словно никак не насытясь сплетнями перед этими. — Зовите меня просто Клариса, — попросила она, подав голос, что приятным бархатом заполонил пространство и обволок уши собеседника. — Что Вы, мисс… — Прошу, — настаивает она; накрывает его запястье своей свободной ладонью и слегка поглаживает, — Просто Клариса. — затем уже теплее и дружелюбнее улыбается. Как и ожидалось: агент слегка «тает» и расслабляется, не оставаясь грубым с дежурной улыбкой на двоих. — Хорошо… Клариса. Меня тогда зовите просто Джек. Оставлю обращение на «Вы» между нами, — улыбка расцветает и на его лице, а после добавляет некое условие, чтобы не нарушать границы друг друга как бы не хотелось. — Отлично, — согласно кивает девушка и отпускает его руку. Взаимодействие их частей тела при рукопожатии ощущалось по-разному с каждой стороны: со стороны Джека чувствовалась небольшая дрожь во время сжатия, вызванная сильной усталостью, вероятно, из-за усиленной работы в Ф.Б.Р., а также и в моральном плане; стоило отметить его бегающий взгляд по женскому телу — неужели интерес? Видимо, он одинок, но смотрел с какой-то… Грустью? (к слову, на этот момент, забегая на перед, у него умерла жена от рака). «Не этично» — покривилась Кларис, решив, что стоит понаблюдать за ним немного точнее — вдруг ошибается? — У нас пока несколько дел, связанных с Вашим профилем, — агент слегка откатывает кресло на колёсиках для «гостей» немного назад, жестом предлагая сесть даме. Та принимает предложение и, осторожно присев, в знак благодарности одаривает улыбкой. Доктору предлагали повесить пальто, но она вежливо отказалась и незаметно сжала сильнее вещь, — Работать вы будете с послезавтрашнего утра. Если Вам удобно. — Удобно. С кем я буду работать? — С нашим специалистом из отдела «Ф.Б.Р.» Уиллом Грэмом, я познакомлю вас сегодня на закрытом банкете для специальных работников нашего отдела. Кстати, Кларис, прошу быть нашем гостем на вечере, — улыбается более легче и теплее, после продолжает, — Так же будете работать с Доктором Ганнибалом Лектерем. Возможно, Вы о нем слышали. — Не припоминаю, — на секунду задумалась блондинка, как возникла необычная рифма «Ганнибал-Каннибал», от чего губы дернулись в легкой улыбке, — Доктор? — Психиатр на данный момент, — отвечает мужчина, — Вы еще успеете пообщаться между собой, либо дам дело о каждом напарнике в руки лично. — С делом, местом преступления и прочим ознакомлюсь сегодня же на банкете или послезавтра? Кроуфорд непонимающе повел бровями, с интересом рассматривая лицо миссис Лаунчер. Интерес нарастал все больше, будто он не видел перед собой тех типичных девушек, что обычно попадались ему. Речь шла о тех, кто был рад ходить на подобные мероприятия каждый день — отдых был явно важнее работы, забот в целом. Возможно, такими любителями отдыха были не буквально все особы женского пола, но еще не попадались те, кто не интересовался этим больше, чем грязной работой. Тут же — все наоборот. Агент ухмыляется, отводит взгляд. Затем снова смотрит на гостью: — Кларис, давайте отдохнем сегодня вечером, — беглый взгляд Джека заметил небольшую усталость и под глазами синяки, что так тщательно пыталась скрыть нанесенная косметика, — Работы нам хватит с лихвой. — С удовольствием, — немного помедлила с ответом, но не теряя уверенности, — Расскажите все подробности о предстоящем вечере. Я вся во внимании. — тело приняло более расслабленную позу, позволив себе опереться о спинку стула всем весом, чуть ссутулясь; пальцы переплелись между собой и образовали замок, после чего левая нога заброшена на правую — отстраненная, либо серьезная поза. — В такой приятной компании с Вами я бы находился и говорил долго, но на это у нас торжество, — акцент на это сладкое «нас» заставил снова покривиться, почувствовать отторжение где то глубоко в уголках тела и, пожалуй, души. Доктору было не неприятно находится с агентом в одном помещении, нет, она чувствовала к нему уважение, как к главному из лиц закона и простому человеку, самому обычному гражданину Америки. В прочем, как и сама девушка. Но нотки, проскакивающие между звуков, что издавала эластичная гортань, трахея и связки чувствовались и воспринимались совсем иначе на подсознательном и обычном, не таком глубоком уровне. Сама себе придумала или все-таки узел ниже живота не ошибся? Казалось: будь женская ручка на данный момент на столе в покое и гармонии, как чужая накрыла бы сверху, создав хаос. От этих мыслей появился легкий румянец. — Мероприятие начинается в шесть вечера. Многие подойдут к семи, не позже восьми. Знаю точно, что Доктор Лектер будет вовремя и, скорее всего, возьмет Уилла. Но насчет второго я не могу утверждать на сто процентов. Я немного опоздаю, хоть и буду в здании с вами, — размеренно объясняет он, старается не упустить деталей важных для вечера, но также и не сказать лишней информации. Это он проверил на Ганнибале, который любил коротко и по делу. Такой же принцип был и у многих других докторов, — Попрошу, чтобы он Вас встретил, Кларис. Из губ нежно-розового цвета расцветает дерзкая ухмылка, брови слегка сводятся к переносице, но выглядит не озлобленно, лишь слегка вульгарно: — Не думаю, что стоит нарушать график такого пунктуального человека, как мистер Лектер. Навряд ли я входила в его планы. — Шутите, — подмечает Кроуфорд, будто подловил на шалости, которую так ожидал, — мне нравится. Делайте так чаще. Но вот при Лектере не советую шутить.И снова этот Доктор Лектер. Что же его так много?
От такого предупреждения сильное удивление не возникало, так как для психиатров это в полне норма. Вдруг и в безобидной шутке увидят отклонение — тогда точно будет тьма бумаг, тестов и прочей ерунды, которую не всегда переносила сама Кларис. Уж она-то знала, как Доктор. И про бумажную работу, при мысли о которой уже возникала мигрень, и про шутки — когда хочется помочь, то стараешься подмечать все, тем самым засоряя голову: — Психиатр, не приветствующий шутки, особенно от не важных для него людей — норма, хоть и веет занудством. Вы привыкните, Кроуфорд… То есть, Джек, — исправляется, чувствуя смущение и ошибку, сразу после продолжает тему, — Будут пожелания по дресс-коду? Платья, а может, костюмы? — Ну, костюмы на девушках приветствуются для более серьезных мероприятиях — форма, как в основном… — То есть, допускается? — уточняет, но заранее знает ответ. О, да, она будет белой вороной, среди остальных черных воронов и стервятников. Нехотя вздыхает, но говорит правду: — Допускается, — его уклон в пользу обтягивающих платьев и юбок был понятен, но таких будет слишком много, от чего скучно и дотошно от отсутствия разнообразия. Пусть стадо остается в своем загоне дальше, как говорится…***
Через какое-то время Клариса уходит, так как знакомство наконец-то окончено. Довольно приятный человек, если не брать различные двусмысленные слова в процессе диалога. Ведь Джек Кроуфорд — явно не ее вкус. Кто был вообще в ее вкусе? Сказать сложно… Человек, в первую очередь, не должен иметь только животную цель — наслаждение физической близостью