Игры. Вне школьных правил... (Школьные отметки - пляшем от метки).

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ. (Игры. Вне школьных правил... Или "Школьные отметки - пляшем от метки). - Молчать! Стоять смирно быдло! - Вскричала немолодая, но моложавая и полная женщина в одежде, почти униформе, обычной для женщин этой, не слишком высокооплачиваемой категории женского служащего населения. Одета учительница была в просторное и длинное пальто - балахон с отделкой бархатом на воротнике и на манжетах у рукавов своего "учительского пальтишки". Учительница выстраивала, затем выстроила вокруг себя всех окружающих. Я шла по школьному скверу, проходила мимо, остерегалась привлекать внимание, взбиралась по высоким ступенькам крыльца. "Выстроенные из хаотически передвигающейся группы в подобие строя, вокруг полной дамы - учительницы “быдлята”, небольшие и совсем мелкие ребятишки, возрастом не более семи - восьми лет, были постепенно достроены до относительно ровного полукруга. Собраться им всем поровнее и выстроиться для последующей экскурсии они, эти "быдлята", почему - то никак не могли. Их классная руководительница переживала: - Кому я говорю! Стоять и строиться попарно, быдло! Детишки из рабочего, “спального” района, учащиеся не элитного лицея, а школы обыкновенной и городской. В нашей местности много встречается таких простецких школ. Протестовать и возражать детишки учительнице не пытались. Мимо шла обыкновенная прохожая, женщина средних лет. Вступиться за детей она постаралась. И возражала командующей детьми учительнице, что дети пока еще маленькие, быть быдлом они ещё никак не могут. - А кто ж, как не быдло они тогда? - Вдруг возмутилась учительница, обиженная на замечание посторонней женщины. Потом учительница свою речь продолжала: - Построиться толком не сумеют! И кто Вы такая есть? Куда пошли, туда и проходите. Дальнейшую перепалку двух женщин я выслушать не могла. Звенел первый предупреждающий меня об опоздании школьный звонок. И, перепрыгивая со ступеньки через ступеньку, я пробежала через крыльцо, стараясь не опоздать на первый урок в свой шестой класс... Мои собственно - школьные воспоминания состоят из случайных эпизодов, их осмысления и неожиданных выводов, додуманных потом... Эпизод первый происходил за гаражами, в школьном дворе, в присутствии свидетелей, высоких молчаливых тополей и невысоких зарослей густых кустарников: Шиповника и калины. Кусты эти, сначала были посадками декоративными, потом становились заросшими и неухоженными. Я плакала там, всегда одна, в тишине и в одиночестве. Потому что получала каждый раз двойку, за каждую контрольную и проверочную работу по математике. И не только потому, что сельская школа была намного хуже школы городской, а преподавание математики в нашем селе бывало совсем никуда не годным. Ревела я оттого, что в моей небольшой деревне я училась в четвертом классе. И осенью должна была идти в пятый класс. А в новой городской школе меня сразу заставили перепрыгнуть через класс и отправили в класс шестой. Конечно же, многие темы в математике становились для меня непонятными, задачи - сложными. И как их решать, я не понимала. И оставались старые тополя, кусты шиповника и заросли калины, единственными моими приятелями, сочувствующими, друзьями, на протяжении последующих и долгих пяти школьных лет. …А в эпизоде другом и в коридорах нашей деревенской школы так упоительно пахло тушеной, вареной, жареной, а также другими видами различно приготовленных капуст! Запахи плыли, подхватывали школьников, других малолетних школьников и их родителей сразу же за порогом в вестибюле школы и прижимались всеми густыми запахами к ним. Затем, распространившись "наёдными" запахами по всем коридорам, ( директор “нашей” школы всегда «рекреациями» длинные школьные коридоры называл ). Сочился и просачивался запашок капустный безудержно, проникал в классы смачными запахами столовой и кухни, затем смешивался. Сменялся нажористый запах капустной еды к первому этажу, предназначенному для обучения школьников начальных классов и добавлялся там запахами пыли и мочи от свежевымытого, но общего школьного туалета. Я с самого первого класса не любила “рублевые” ( то есть ценою в один рубль ), но почти что обязательные “вторые завтраки” для школьников младших классов. В столовую старалась не приходить и "витаминные" завтраки не лопать. Но почему - то сейчас, переходя в седьмой год обучения в городской школе вспоминала о первой своей сельской школе с удовольствием! Различные виды овощей и пареных капуст, и свежей, и терпко протушенной, что выращена была и собрана нами же в собственном школьном огороде, встречали нас в школе! И также любовь учителей! Я чувствовала, щенячьим своим пониманием детеныша одинокого, в огромном чужом мире заброшенного, почти что “чуяла” - учительница первых классов - меня любила! Я тихим, смирным ребенком подрастала, немного начитанным, что в местном и деревенском мнении означало: “она не в мире этом, житейски - ограниченном, растет, поэтому ребенок она непонятный, непо́нятый и странный”; А я росла и была болтушкой. Сказала учительнице однажды, отвечая по предмету “Природоведение” на уроке: - Муравьи - они же сущие дьяволы! - Учительница мне удивились. Она не читала книгу про свирепых амазонских муравьев, бродяг и путешественников. Учительница меня растерянно похвалила. И так была довольна я тогда и остаюсь и теперь благодарной своей первой учительнице по сей час. Потом, подрастая, я понимала почему: - Сельские люди, ежедневно занятые заботами собственного огорода и подсобного хозяйства и дружелюбны более, и уравновешены, потому что имеют дополнительный доход от своего огорода или собственной скотины, который зависит только лишь от их собственных усилий. Они, сельские люди, и зависят меньше от зарплаты, которую, бывает, задерживают или выплачивают с огромными опозданиями. Поэтому в селе нечасто пытаются повысить за счет поборов с учеников свой личный доход, поэтому нечасто конкурируют сельские люди с соседями своими, с другими людьми их окружающими. А, иногда, просто скучают по общению, по новым, интересным людя́м. И реже срывают собственные озабоченность, подавленность жизнью и злость порывами злобы на своих же учеников. Моя же собственная, пока еще очень небольшая жизнь складывается в равной степени из моих воспоминаний и удлиняется рассказами матери обо мне, той девочке, какой была я в детстве, рассказами которые очень любит слушать моя младшая сестра. Она постоянно упрашивает меня или нашу мать рассказывать ей “Сказку о Соне”, теперь ставшую циклом из множества коротких рассказов, достоянием нашего общесемейного фольклора. Моя младшая сестренка, своевольная четырехлетняя девушка, озорница и всей семьей любимая маленькая сестрёнка и дочь. Рассказы обо мне - ее сказка любимая. В отсутствие старших и подчиняясь настойчивым требованиям, рассказываю ей о себе сама. И так же, как помню воспоминания и рассказы старших: - Вчера вечером дочери - выпускнице одиннадцатого класса и на её мобильный телефон позвонила учительница, руководительница класса, который весной текущего года стал выпускным. - Так начинает рассказывать очередную историю обо мне моя мать. - То есть, звонила «бывшая учительница» и «наша бывшая классная руководительница» Мы, всей семьей важность звонка осознавали. И шикали на тебя, дочку младшую, готовую от восторга закричать. Слушали телефон дружно, со всем уважением к беседе по телефону отнеслись. - Готовясь в любой момент заплакать и сейчас, удивленный четырехлетний ребенок задумчиво и грозно сопел носом в этот миг... И размышлял, примерно также, как Маленький Мальчик Маугли, что получал в своих Диких - Предиких Джунглях, выволочку от своего строгого учителя Медведя Балу. Наверное, Маугли так же шмыгал носом и размышлял, что же ему делать: - Зарычать? Убежать? Продолжение следует.