Семь уроков

Есть такая замечательная психологическая техника — «вопрос к вселенной». Нужно с утра сформулировать вопрос, на который ты сам не можешь ответить, а потом целый день приглядываться, прислушиваться и принюхиваться, и тогда мир начнёт потихоньку подсовывать тебе подсказки — конечно, в меру своих мирских (или мировых) возможностей. Именно так и решила поступить Вера, как только прочла в блоге психолога об этой технике. Вопрос стоял просто, но глобально: «Что мне делать, чтобы стать счастливой?» У Веры была сложившаяся жизнь: дом, работа, друзья, но чего-то явно не хватало. То ли ей надо было устроить личную жизнь (откровенно говоря, после последней попытки этого совсем не хотелось), то ли искать какую-то высокую цель — вот пусть высшие силы и разбираются. Едва выйдя на улицу, Вера наткнулась на огромный рекламный плакат с размашистой надписью по диагонали: «Исполни мечту детства!» На плакате слегка лысеющий папа и вихрастый мальчишка самозабвенно ползали по ковру, запуская поезд игрушечной железной дороги. Кажется, это была реклама недавно открывшегося магазина игрушек. На выходе из трамвая Веру поджидал плакат с таким же слоганом, но уже с другой картинкой, где мама и дочка что-то вытворяли с куклами. Что именно, Вера даже не стала разглядывать: ответ мира и так был ясен. Вера всегда мечтала петь. В детстве она завидовала подруге, которая училась в музыкальной школе по классу вокала и постоянно выступала на школьных концертах и днях рождения. Вере хотелось тоже выйти на сцену в нарядном платье, заставить зал затаить дыхание, а потом слушать шквал аплодисментов. Но в музыкальную школу ей было идти слишком поздно, потом она училась, потом нашла первую работу, потом меняла работу, встречалась с парнем, меняла парня, опять работу, опять парня, потом расставалась, лечилась от депрессии, переезжала — короче говоря, в этой занятой жизни места пению совершенно не было. И поэтому (по версии высших сил) не было места и счастью. Вера осознала этот факт и отправилась в музыкальную школу для взрослых. Оказалось, что условия и цены там вполне приемлемые. Школа прислала Вере письмо: время занятий — среда 18:15, преподавателя зовут Артём Тимофеевич. Вера представляла себе, что Артём Тимофеевич — пожилой солидный господин, строгий с виду, но влюблённый в музыку, который с отеческой нежностью возьмёт её за руку и поведёт в храм искусства, но Артём оказался худощавым долговязым парнем примерно её возраста. Он поинтересовался у Веры, каковы её цели и ожидания. Вера, подготовившаяся к подобному вопросу, тут же протянула ему распечатанные ноты и охотно ответила: — Я хочу научиться красиво петь, и для начала я выбрала вот эту песню: Я тебя узнаю из тысяч лиц, Я тебя найду среди толп столиц, Голос твой услышу я в щебете птиц И тебя-я-я отыщу-у-у… — Очень красивая песня, — согласился Артём, — и мы с вами её обязательно выучим. А сейчас спойте мне «до». — Что «до»? До чего? — Ноту «до». — Одну ноту? — недоверчиво переспросила Вера, не очень понимающая, чего от неё хотят, но тут же послушно затянула: «До-о-о!» Артём оторопело уставился на неё, через пару секунд спохватился и пояснил: — Подождите, я сначала дам вам эту ноту. Он нажал какую-то клавишу на синтезаторе, а Вера снова старательно стала тянуть «до», но Артём перебил её: — На полтора тона ниже. Просто спойте ниже. Ещё ниже. Нет, теперь выше. Не настолько выше, чуточку выше, чем было. Во-о-от, хорошо! Отлично! Теперь ещё раз. Вера, которая вчера весь вечер потратила на выбор песни и даже кидала монетку, чтобы выбрать из двух любимых, вышедших в финал, стала подозревать, что вселенная что-то перепутала, отвечая ей на вопрос. Как-то совсем по-другому она представляла себе эти самые уроки пения. Со сто тридцать пятой попытки она наконец сумела извлечь из себя «до», которое устроило Артёма (Тимофеевича), и они стали насиловать тем же макаром ноту «ре», после чего выяснилось, что «до» за это время Вера уже успела подзабыть. К концу урока они еле доползли до «до-ре-ми». Неужели Катя, которая выходила на школьную сцену лёгкой походкой в платьях с оборками, дома так же мучилась и чертыхалась над каждой нотой? — Артём, а когда же мы будем песню учить? — спросила Вера сразу же в начале следующего урока. — Я думаю, — Артём сделал подозрительную паузу, — что мы ещё немного позанимаемся и тогда можно будет взяться за песенку. Но лучше какую-нибудь детскую, простенькую, например: До, ре, ми, фа, соль, ля си, Села кошка на такси. — Мне детские неинтересны, — запротестовала Вера. — Я вас прекрасно понимаю, — не стал спорить Артём, — «до-ре-ми» — это тоже ужасно занудно. Но представьте, что вы хотите изучить английский язык. Вы же не приносите на первое занятие пьесу Шекспира. Сначала вы учите простые слова, простые фразы: «Меня зовут Вера», «Мама моет раму». Потом вы уже можете составить предложения из нескольких слов, прочесть небольшой текст. И так далее. А пока вы не научили маму мыть раму, никакого Шекспира. — По-вашему, та песня, которую я принесла, — это Шекспир? — возмутилась Вера. — Это же не оперная ария, обычная эстрадная песня. Просто мне она очень нравится. — Мне тоже! — Вере показалось, что Артём это произнёс не из вежливости, а совершенно искренне. — Я послушал её на ютубе в пяти вариантах. Там есть высокие ноты, и даже если я переведу её для вас в другую тональность, всё равно останется довольно большой диапазон. Ну хорошо, пусть это не Шекспир, но фанфик по «Гарри Поттеру» вы тоже сходу не прочтёте. Вера рассмеялась. У Артёма было прикольное чувство юмора, и ему удалось её убедить, что лучше повременить с эстрадными песнями. Она вернулась к родной и знакомой ноте «до». На третьем уроке она уже пела целиком всю гамму, а к концу второго месяца кошка уже уверенно разъезжала на такси, и даже с котятами. Но до песни «Я тебя узнаю из тысяч лиц» всё равно было как до луны. Нет, теперь стало даже хуже, чем раньше, потому что Вера научилась немного понимать ноты и сама видела, в чём сложность выбранной мелодии. Она уже не заикалась об эстрадных песнях и смиренно учила то, что подобрал для неё Артём. Занятия постепенно вошли в колею, Вера даже решила, что пение ей нравится, пока однажды не осознала очень странную вещь: ей нравится не пение, ей нравится Артём. Это получилось случайно, когда Артём заболел и его замещала другая преподавательница: вот тут-то Вера с ужасом и поняла, что без Артёма ей заниматься пением совершенно неинтересно. С этого момента всё покатилось под гору. Вера продолжала ходить на уроки, тщетно пытаясь рассмотреть за дружелюбием Артёма хоть какие-то признаки интереса к ней не только как к ученице, но и как к девушке. Это было наивное и никчёмное занятие, как, собственно, и сами уроки. За полгода Вера освоила три детских песенки. Артём неустанно её хвалил и говорил, что она делает невероятные успехи, что её уровень, когда она пришла в музыкальную школу, и теперешний — это небо и земля, вернее, наоборот, земля и небо, потому что Вера очень сильно выросла. Но Вера понимала, что сцена и платья в оборках в этой жизни ей уже не светят, потому что с такими темпами у неё просто высохнут связки, прежде чем она научится сносно петь что-то, пригодное для публики. Она не просто полежала в направлении своей мечты, она честно попыталась её исполнить, закрыла гештальт, так сказать, и хватит. Она решила завершить учебный год и дальше не продолжать. На последнем уроке Артём выразил надежду, что Вера обязательно продолжит занятия пением, но не с ним, потому что он не будет больше преподавать в музыкальной школе. На прощание он подарил Вере песенник. Но Вера знала, что больше не будет петь, и подарила книгу дочке подруги — пусть лучше ребёнок занимается. Полгода спустя подруга позвонила Вере: — Слушай, тут такое дело… Помнишь, ты Ленке моей песенник подарила? У нас, если честно, этого добра навалом, мы туда и не заглядывали. А сейчас хотели одну песню найти, и… В общем, оттуда записка вывалилась. Ты знала, что там записка была? — Нет, конечно. А что в записке? Вера почувствовала, как вдруг заколотилось сердце. Подруга отказалась читать записку вслух и прислала фотографию аккуратно сложенного листочка в клетку. «Дорогая Вера! Сегодня я вижу тебя последний день. Я знаю, что никогда не решился бы сказать тебе это лично, поэтому пишу в письме: мне очень жаль, что мы расстаёмся, и мне очень хотелось бы увидеть тебя снова. Я больше не буду преподавать, у меня есть на это свои причины, но было бы здорово просто встретиться с тобой как-нибудь и поболтать как друзья. Мне хочется верить, что ты считаешь меня своим другом, хотя, наверное, я просто безнадёжно забыл, что такое реальность. Всегда твой друг Артём». Слёзы ещё застилали глаза Веры, а губы уже открылись и тихонько запели: Я тебя узнаю из тысяч лиц, Я тебя найду среди толп столиц… Найдёт ли она его теперь? Прошло более полугода, наверняка ему до Веры нет уже никакого дела. Поколебавшись, она всё же набрала телефон Артёма, но автоответчик ответил, что такой номер не существует. На всякий случай она отправила сообщение, но и через несколько дней ей никто не ответил. Понятное дело, Вера позвонила в музыкальную школу, но они не могли сказать ничего, кроме того что Артём действительно больше у них не числится. Неделю Вера жила с мучительным ощущением тоски. «Наверное, я просто безнадёжно забыла, что такое реальность», — подумала она. Сначала подумала и только потом сообразила, что думает словами Артёма. А в один прекрасный (нет, действительно прекрасный!) день она включила телевизор и не смогла сдержать вскрика: прямо перед ней оказалось лицо Артёма. Вере стало страшно, что она начинает сходить с ума, раз Артём мерещится ей даже там, где его не может быть по определению. Но парень на телеэкране улыбнулся журналистке, держащей перед ним микрофон, и Вера поняла, что это действительно её бывший учитель пения — его улыбку она бы узнала из тысяч других! А журналистка бодро делала своё дело — брала интервью: — Скажите, а как вам пришло в голову бросить всё и начать своё дело? Это была давняя мечта или же спонтанное решение? — И то, и другое, — улыбнулся Артём. — Я действительно давно мечтал открыть своё кафе, но не мог решиться. А потом прочёл о психологической технике, называется «вопрос к вселенной». Я вышел из дома и задал вопрос вселенной — стоит ли мне попробовать? И тут же увидел плакат со слоганом «Исполни свою мечту!». Там ещё какие-то дети разливали чай куклам, представляете, какое совпадение? Будете смеяться, но я понял, что это знак. Записался на кулинарные курсы — я же самоучка, потом на курсы предпринимателей. И вот она, моя мечта, — перед вами! Артём светился от гордости и не догадывался, что сейчас ещё один человек стоит перед экраном и так же светится от гордости за него. — Ну, и последний вопрос: если не секрет, почему ваше кафе называется «Вера»? — Во-первых, это мой слоган: «Вкусная Еда — РАдость!» Во-вторых, именно вера в себя помогла мне справиться со всеми проблемами и достичь того, что я хотел. А в-третьих… это секрет! — рассмеялся Артём, и Вера в очередной раз подумала, какой же у него обаятельный смех. Найти в интернете адрес кафе по названию не составляло труда. Через час Вера уже сидела за столиком и разглядывала всё вокруг: скатерти, стулья, потолок, каждую картину на стене. Это было странное ощущение: ей хотелось впитать в себя каждую деталь, заново познакомиться с человеком, поняв и прочувствовав то, что он создал. Она доела нежнейшее абрикосовое тирамису и попросила официанта позвать директора. — Вам не понравился десерт? — услужливо спросил официант. — Что вы! — изумилась Вера такому предположению. — Десерт восхитительный, просто… просто мне надо с ним поговорить. Очень надо. — Артёма Тимофеевича сегодня нет на месте. Ему что-то передать? — Да! — воскликнула Вера, схватила меню и впопыхах накорябала на обратной стороне: «Я тебя узнаю из тысяч лиц, Я тебя найду среди толп столиц, Голос твой услышу я в щебете птиц И тебя отыщу! P.S. Завтра снова приду. Надо ещё ореховое тирамису попробовать. Всегда твой друг Вера»