On the Edge of A Golden World

Рейнира сидит в своей постели бледная и белая, как снег, когда в дверь врывается Криган. При его появлении рой дам Рейниры падает на колени, чтобы почтить принца-консорта Драконьего Камня, но он не обращает на них внимания. Всё, что он видит, — это его живая, дышащая и бодрствующая жена, которая сидит с болезненной улыбкой, держа на руках одного из их детей. — Муж, — грубым голосом зовет она, протягивая к нему трясущуюся руку. — Не хочешь ли ты познакомить меня с нашими детьми? — Криган не может удержаться, и его губы кривятся в ответ на её улыбку. Она похожа на богиню, даже если выглядит больной, ведь Рейнира восстала из мёртвых. — С удовольствием, — хрипит он в ответ, шагая вперёд на шатких ногах, чтобы взять ребёнка, которого предлагает ему Лейна. — Кажется, я держу на руках нашего второго ребёнка? — спросила Рейнира, кивнув на черноволосого младенца у себя на руках. Криган кивнул, всё ещё не находя слов. К счастью, ему не пришлось искать их, так как двери снова распахнулись, и семья Таргариенов столпилась в дверном проёме, наслаждаясь видом Рейниры. — Клянусь богами, — выдыхает Рейнис, прижимая руку к груди, а Визерис сжимает её, — она очнулась. — Она жива! — отвечает король, находясь в полуистерике. Его колени ослабли, и он упал на Рейнис, прижавшись к ней. — Да славится Пламя! — Визерра бросается к постели Рейниры, а за ней и Саэра. — О Нира, дорогая, ты заставила нас испугаться! — Обе женщины опускаются на колени перед Рейнирой и сжимают её руки, словно молятся одному из своих богов. — Ты не представляешь, как мы молили Балериона оставить тебя, — плачет Саэра. Пожилая женщина доведена до слёз, возможно, потому что Рейнира так напоминает ей себя и своих сестёр, но она не может удержаться от слёз благодарности за то, что Рейнира, в отличие от Даэллы и Алиссы, была избавлена от жестокой хватки смерти. Это зрелище шокирует её племянников и племянниц, считающих Саэру надменной, жестокой и непоколебимой женщиной. Саэра знает, что думают люди, знает, как они говорят о том, что она была жестока с Даэллой и ненавидела своих братьев и сестёр. Она и вправду несколько раз подшучивала над Даэллой, но только потому, что Даэлла залила клеем все её средства для волос и оставила их испорченными на целую неделю! Дети Джейхейриса любили друг друга больше всего на свете, любили и воспитывали друг друга, потому что их родители не могли побеспокоиться ни о ком, кроме друг друга. Смерть Алиссы разбила сердце Саэры, смерть Даэллы привела её в ярость против их отца, а Майгель, отправленная к Вере против её воли, подняла всех братьев и сестёр на борьбу с матерью, но никто не говорил об этом. Никто не говорил о том, как Эймон воспитывал их, как целовал их слёзы, когда им было больно. Никто не говорил о том, как Бейлон защищал сестёр от опасных настроений отца или как Алисса учила их женственности, когда матери было не до того. Никто не рассказывал о том, как Эймон в тайне ночи убил женихов Рикона Старка и Теомора Мандерли, чтобы избавить Визерру от унижений, связанных с подобным браком. О том, как он безжалостно убил невинную женщину, чтобы его сестра могла выйти замуж за красивого, подходящего лорда. И уж точно они никогда не говорили о том, как он гневался на их отца за брак Даэллы и ужас Родрика Аррена, или о том, как именно он выкрал Саэру из Молчаливых Сестёр и постоянно посылал ей деньги и припасы с Драконьего Камня, когда она бежала в Эссос. И никто, никто никогда не писал в своих историях, что единственная ссора, которая произошла между Бледным принцем и Весенним принцем, это когда Эймон избил Бейлона до крови за то, что тот не женился на Визерре. — По правде говоря, это не обязательно должен быть брак. Она не заменит Алиссу! — кричал Эймон, толкая Бейлона на грязь тренировочного двора. — Всё, что тебе нужно было сделать, это спасти её! Джейхейрис никогда бы не позволил никому узнать эту сторону своих детей. Он не смог бы перенести унижения, связанного с осознанием того, что его дети ненавидят его и любят друг друга. Они не знают, как сильно Саэра обожала своих братьев и сестёр и как сильно дети Джейхейриса любили друг друга. Все знали только то, что могущественный дом пал, разделённый и озлобленный друг на друга. Лишь один член семьи до сих пор не высказался. Деймон стоял, бледный и потрясённый, глядя на свою племянницу, которую он считал навсегда потерянной для себя. Лента с его кольцом висела у неё на шее, резко контрастируя с её кожей, и он подавил слёзы, позволив им свободно падать в редкий момент слабости, которая была допустима только в его семье. — Рейнира, — прошептал он, потрясённый её видом. — О боги, Рейнира. — Принцесса протянула ему руку, приглашая дядю присесть на её кровать, и Криган улыбнулся, тоже сделав жест. — Дядя, я уверяю, что со мной всё в порядке, — вздохнула Рейнира, когда Деймон наполовину рухнул на мягкое одеяло. — Клянусь. — Её улыбка всё ещё была натянутой и болезненной, но она была настоящей, как и она сама. Деймон почувствовал под одеялом её ноги, прижавшиеся к его бедру, и взял её свободную руку, целуя ту как любящий дядя. Отпустив её руку, Деймон провёл шершавой ладонью по волосам, всё ещё дрожа от неверия. — Я несколько часов подряд молился Пламени, чтобы ты восстала. — И я восстала, — успокаивала Рейнира, похлопывая сына, когда тот начинал хныкать. Криган тихонько рассмеялся, наблюдая за сыном, который владел вниманием матери как принц, которым он и был. — Как ты себя чувствуешь? — Болит. Но я в порядке, — принцесса прильнула к мужу, наслаждаясь видом красивого мужчины, которого она называла мужем и который держал на руках их дочь. Она хорошо выбрала себе мужа. — Может, послать за маковым молочком? — спросил король, уже оглядываясь по сторонам в поисках служанки, которая могла бы позаботиться о его дочери. — Я уже приняла немного, — отозвалась Рейнира, прежде чем Визерис успел отдать приказ. — Но я осторожна, так как не хочу снова погружаться в сон так скоро. Я бы предпочла провести время со своими детьми. — Ты уже познакомилась с нашим вторым ребёнком, — Криган провёл нежным пальцем по щеке сына, а затем взял руку Рейниры в свою. — А та, которую я держу здесь, — наша нежданная дочь. — А я держу на руках будущего наследного принца, кузина, — позвала Аларра, и леди Тирелл улыбнулась своим кузенам, покачивая будущего короля на руках. — Он восхитителен, и, если честно, он немного похож на Лизаэру. — Покажите мне его, — приказал Визерис, протягивая руки в полном восторге. — О боже, ты, конечно, сильный мальчик, мой маленький принц. — И тут воздух замер, а голос Визериса изменился, превратившись в эхо, сопровождаемое скрежетом, который можно было бы услышать, если бы драконы умели говорить. — Ты будешь ходить с богами и летать с драконами, мир падёт к твоим ногам, а духи возложат на твоё чело корону из стали и рубина. Рейнира нахмурилась, внимательно наблюдая за отцом, в то время как остальные члены семьи смотрели на неё с разными выражениями. Деймон был самым сомнительным. — Отец? — Это он, — со смехом прошептал Визерис. — Он здесь. — Кто, отец? — Мальчик из моих снов. Того сна, который снился мне много лет. — Визерис смотрел на Рейниру широкими сияющими глазами, медленно подходя к ней. — Я думал, что в нём говорится о моём собственном сыне с твоей матерью, но это не так. Я вижу его перед собой, это мальчик из моих снов. Он — будущее и хранитель нашего рода, и через него драконы никогда не умрут. — Из его рода… — начала Рейнира, наблюдая за тем, как отец стоит и смотрит на её сына с дымкой, говорящей о редких моментах его сновидений. — Из его рода, — прохрипел Визерис. — И его будет Песнь. — Если у него будет Песнь, ему понадобится имя, — вмешалась Рейнис со знающим блеском в глазах. Несомненно, она знала о пророчестве, но успешно отводила их от него, чтобы никто не смог подслушать столь конфиденциальную информацию. Оба родителя обменялись взглядами, и Рейнира улыбнулась. — Мы можем дать ему только одно имя, — объявила кронпринцесса. — Его будут звать Эймон Таргариен, Первый этого имени. Это имя имело огромное значение для всех присутствующих в зале. Это было имя принца, который должен был стать королём, человека, поднявшего и сохранившего их династию, когда старый король сделал всё возможное, чтобы разрушить её. И Саэра, и Визерра почувствовали, как их сердца разрываются на части: в их сознание ворвались воспоминания о серебристоволосом бледноглазом брате, который умер слишком рано. Их великий защитник, защитник своих братьев и сестёр. Как же им его не хватало. Но здесь и сейчас Рейнира вдохнула в него жизнь и сохранила наследие Бледного принца, назвав своего старшего сына, будущего короля и, без сомнения, защитника своих братьев и сестёр Эймоном. Криган знал, что означает это имя не только для его матери (и для него самого, ведь его не было бы здесь, если бы Эймон не убил ради сестры), но и для Рейнис, для Деймона, который ездил на драконе Эймона и носил имя Эймона. Словно кто-то дёргал за ниточку и распутывал десятилетия боли. Это имя должно было исцелить и спасти их семью. — Принц Эймон, — вздохнул Визерис, глядя на своего первого дракона. — Ни одно имя не может быть более совершенным. — Глаза Рейнис слезились в знак согласия, однако она прокашлялась, чтобы избавиться от слёз. — А что насчет двух других? — спросила она с водянистыми глазами. — Мы обсуждали множество имён для нашего второго сына… когда мы гадали на пол второго ребёнка... — Рейнира подозвала отца поближе, пока Криган говорил, желая, чтобы все трое её малышей были рядом. — И хотя мне понравилась идея с Бейлоном, назвать младшего брата Эймона Бейлоном кажется искушением судьбы. Деймон разразился смехом, забирая племянника у Визериса, за которым последовали смешки других членов семьи. Как бы поэтично это ни звучало, Криган был прав. Просто не стоило давать богам идею ещё одной пары братьев по имени Эймон и Бейлон. — А какие ещё были варианты? — спросил он, глядя на красивого малыша, которым был Эймон. Если бы он не знал ничего лучше, то сказал бы, что мальчик похож на портреты Эйгона Завоевателя, висевшие в галерее. — Мне нравились Валерион, Эйрис и, возможно, Эйгон, но Рейнира нравятся Мейкар, Валарр и Эйнар. — Все хорошие варианты. Закатив глаза, Алиса повернулась к кузине. — Что скажешь ты, Нира? — Думаю, тебе и выбирать, — ответила Рейнира, подталкивая Кригана. — Я назвала нашего первого сына, так что ты должен назвать нашего второго. Криган наклонился и с любовью поцеловал волосы Рейниры. Боги, он был просто счастлив вдыхать аромат её лавандового мыла и снова слышать её речь. Взглянув на черноволосого принца, который смотрел на него бледными глазами, Криган улыбнулся, зная, как его назвать. Это был первый темноволосый принц Таргариенов, тот, кто будет гордиться и провозглашать себя драконьим волком. Никто не сможет отрицать его родословную и никто не сможет игнорировать новую эпоху, которую он возвестит. В роду Таргариенов был ещё один человек, который положил начало новой эпохе. Человек, который стал родоначальником династии Огня и Крови, который создал Завоевателей и основал дом Баратеонов. Возможно, этот мальчик тоже положит начало своему дому. — Эйрион, — провозгласил Криган, всё ещё восхищённый своим сыном. — Он будет Эйрионом, в честь отца Завоевателей и Баратеонов. Человек, с которого всё началось. — Какое прекрасное имя, — просияла Визерра и взяла мальчика из рук Рейниры, кивнув принцессе в знак разрешения. — Нам придётся завоевывать новые земли, чтобы дать ему возможность основать свой дом. — Возможно, его род завоюет Триархию, — пошутил Деймон. Визерис усмехнулся, по-братски и по-настоящему ласково положил руку на плечо Деймона. — Но тогда для чего ты нам нужен, брат? Глаза Деймона незаметно расширились, когда он взглянул на Визериса. Король не только улыбался и шутил с ним, но и относился к нему с истинной привязанностью, которой не хватало в их отношениях уже более десяти лет. Это был тот самый Визерис, ради которого Деймон собрал армию, он видел его на Совете, а теперь в окружении семьи. Казалось, вновь засиял истинный Визерис. Возможно ли, что этот предсмертный опыт Рейниры начал скреплять расколотую семью Таргариенов? — Я бы остался рядом с тобой и охранял тебя, — Деймон осторожно прислонился к брату. Визерра наблюдала за происходящим с плохо скрытой улыбкой: это было то, что нужно семье. Они укреплялись, но небольшой разрыв всё ещё оставался между Деймоном и Визерисом. Деймон стал десницей, что позволило немного заполнить брешь, но разрушенную связь можно было исправить, только если Визерис увидит Деймона таким, какой он есть, а не таким, каким его заставил видеть Отто Хайтауэр. — Там, где я должен был держать тебя всё это время, — прошептал Визерис наполовину про себя. — Но неважно! Как назовут мою внучку? У меня есть только одно имя, так что тебе лучше сделать его особенным. Пара озорно улыбнулась друг другу, а затем повернулась к королю и в унисон произнесла: — Эмма.

***

Визерис Таргариен когда-то считался отпрыском своего дома. Ещё в юности они с Деймоном и Рейнис были будущим своего дома. Они втроём ездили на драконах, вместе сражались на тренировочных дворах и, как ожидалось, должны были стать следующими «тремя главами дракона». Деймон, естественно, был Висеньей, а Рейнис и Визерис, похоже, боролись за то, кто из них Завоеватель, а кто любовник. Оглядываясь назад, Визерис понимает, что, возможно, он не был ни тем, ни другим. Эйгон был воином, завоевателем, человеком, который с пламенной местью защищал свою семью от любой угрозы. Королева Рейнис была такой же свирепой наездницей на драконе, с которой не мог сравниться никто, кроме Рейниры, и одной из лучших правительниц королевства. Рейнис единолично управляла королевством, создавала и вводила законы, заключала договоры и объединяла королевства в единое целое. Визерис не был ни воином, ни правителем. Он был трусом, человеком, который был счастлив позволить своему деснице управлять королевством, человеком, который смотрел, как убивают его жену. Эйгон никогда бы не поступил так с Рейнис, а Визерис когда-то считал себя и Эмму параллельными основателями династии. Эйгон не женился бы на андальской женщине и не допустил бы, чтобы его наследник оказался в опасности, хотя опасность для наследника заключалась в безумии самого Мейгора и Висеньи. Эйгон никогда бы не ополчился на свою семью и не изгнал их, вместо этого он передал бразды правления своим сёстрам, воевал с Висеньей и доверил Орис охранять его спину. Это выглядело жалко. Он думал, что раз он оседлал Балериона, то снова стал Эйгоном. Боги, он даже не мог владеть Блэкфайром на тренировочных дворах! Он не тренировался уже много лет! Рейнис, наверное, могла бы надрать ему задницу в поединке, а Деймон уложил бы его за секунду. Что подумает его отец, грозный Весенний принц, убивший тысячи людей, о своём пузатом и слишком пассивном сыне? Визерис знал, что его отец будет смущён, как и Алисса. Он был уже дедушкой, и некоторые скажут, что это хорошее оправдание для того, чтобы не быть «воином», но когда Бейлон был дедушкой, он всё ещё с лёгкостью убивал врагов и вселял страх в сердца дорнийцев. Что-то должно было измениться, и Визерис это понимал. Он любил Алисенту, даже когда знал, что не должен. Она утешала его в горе и подарила ему троих прекрасных детей, которых он обожал. Но он знал, что у неё есть амбиции, что Алисента — дочь своего отца и что она отчаянно хочет, чтобы её кровь была на троне. Он также знал, что её кровь не горит, она не слышит песни драконов, она не дракон. И самое главное — она не была Эммой. Именно поэтому наследницей стала Рейнира. Да, она была его старшим ребёнком, валирийским ребёнком — возможно, это была главная причина, — но самое важное, Рейнира принадлежала Эмме. Она была всем, что осталось у него от возлюбленной, и, чёрт возьми, она даже родила Эмму, которая выглядела так же, как сама Рейнира и её мама, за исключением её гетерохромных глаз прямо как у Алиссы. Воистину его внучка была идеальным сочетанием всех величайших любовей Визериса. Рейнира заслужила трон, она заслужила его, потому что именно для этого была создана её кровь и именно к этому он должен был её готовить, когда ждал сына, который, как он теперь знал, был не его. Линия принадлежала Рейнире, принц будет от Рейниры — от Эймона и, возможно, даже от Эммы. И теперь Визерис должен был сделать всё, что в его силах, всё, что потребуется, чтобы Рейнира и её род взошли на трон. Он любил других своих детей, любил Алисенту, но он не мог допустить, чтобы их кровь когда-либо стала править, ибо если это произойдет, это будет означать гибель драконов. Дверь в его покои со скрипом отворилась, и внутрь с овечьей улыбкой проскользнул Деймон, а за ним Рейнис. Щёки у обоих раскраснелись, и от них несло вином. Это было восхитительное зрелище: две его сестры — да, Рейнис была его сестрой — прижались друг к другу, хихикая и перешёптываясь о различных сплетнях или о том, что попадалось им на глаза в состоянии алкогольного опьянения. Очевидно, они наслаждались праздником для тройняшек. — Веселитесь? — позвал он, жестом приглашая их присоединиться к нему на плюшевых бархатных диванах. — Очень весело! — рассмеялся Деймон, плюхаясь на диван. Рейнис устроилась рядом с ним с довольной ленивой улыбкой. — Дамы Рейниры устроили грандиозный праздник в божественном лесу, и там было столько разных вин, что мы просто обязаны были попробовать их все! — Естественно, — с полной серьёзностью согласился Визерис. Деймон тоже серьезно кивнул. — А потом, конечно, мы должны были присоединиться к танцам. — Конечно. Рейнис посмотрела на него с озорством, наклонившись вперёд, чтобы слегка ткнуть его кончиком туфли. — Жаль, что тебя там не было, — начала она негромко, словно делилась секретом. — Там было несколько очень красивых девушек, которые убили бы за танец с королём. Визерис сбросил с себя напускную серьёзность и рассмеялся, радуясь их беззаботной и детской манере поведения. Это, несомненно, вывело его из мрачного настроения. — Я женат, — сообщил он Рейнис, ласково покачав головой. — Как будто это имеет значение, — поддразнила она, помахав рукой в сторону свадебного портрета, на котором были изображены он и Алисента. Не слишком тонкое напоминание о том, что формально он считается прелюбодеем, раз вступил в связь с женщиной до окончания траурного периода, уязвило Визериса. — Для Лизаэры это точно не так, — пробормотал Деймон, вспомнив разочарованное выражение лица своего кузена. — Что? — Визерис задохнулся, покраснев ещё сильнее от такого заявления. — Что? — Деймон ответил громче и постарался сделать вид, будто не говорил того, что сказал. Визерис подумал о Лизаэре, которая была на десять лет моложе овдовевшей леди Блэквуд и держала бразды правления Равентри, пока её сын не достиг совершеннолетия. Как она достигла совершеннолетия, она стала ещё прекраснее. С золотистыми волосами Алисанны и Алиссы и ярко-фиолетовыми глазами можно было подумать, что дочь Старков родилась у Эймона или Бейлона, а не в союзе полу-Старков и полу-Таргариенов. Он не мог сказать, что она не выглядела особенно… восхитительно на свадьбе Рейниры, когда стояла в платье из тёмно-синего шёлка и в каскаде бриллиантов, свисающих в долину её грудей. Нет, Визерис был женат, у него были дети, и он любил свою жену. Ему нужно было изгнать эти мысли из головы. Разве он не старался сделать всё лучше, чем было с Эммой, чтобы не повторить ошибок? Вот почему он хранил верность, был хорошим отцом и передал трон Рейнире — достойному и законному наследнику. — Неважно, — зашипел он, отмахнувшись от этой мысли и пытаясь выкинуть из головы образ Лизаэры, склонившейся к нему и открывающей ему вид на её идеальную грудь. — Я почти уверен, что ты даже не понимаешь, что говоришь. Рейнис рассмеялась то ли над его словами, то ли над покрасневшими щеками, Визерис не знал. — Мы не настолько пьяны, Визерис! — Это просто легкая работа, — согласился Деймон. — Мы начали пить только недавно, после того как оставили Рейниру и Кригана. — Она отдыхает? — Нет, к ним приехали Брэндон, Анна и Мэрайя, и Рейнира захотела побыть с собой, мужем и детьми. — Было очень мило видеть Рейниру в окружении маленьких дракончиков, — с мягкой улыбкой заметила принцесса Таргариенов и положила руку на руку Деймона. Визерис тоже улыбнулся, зная, что его дочь уже стала прекрасной матерью, а также замечательной мачехой. — Как отреагировали дети? — спросил он, предлагая опьяневшей паре воды. — Брэндон плакал от радости, что его мунья жива и здорова, — Деймон сделал паузу, отпивая из своего кубка воду. — Вряд ли он сможет разлучиться с ней в ближайшие несколько дней. Лианна и Мариам не так поняли, что произошло, но очень хотели увидеть Рейниру после того, как им не разрешали этого делать четыре дня. Будущий лорд Старк был очень привязан к своей новой матери и провел много часов в её комнатах, требуя, чтобы ему читали и заплетали его волосы в воинские косы. Визерис с болью в сердце думал о том, почему Алисента не могла быть такой любящей с Рейнирой. Почему они так враждовали? Почему Алисента постоянно бросает вызов Рейнире вместо того, чтобы смириться с тем, что Рейнира — наследница? Они могли бы быть как Лианна и Рейнира — молодая девушка смотрела на Рейниру, чтобы заполнить пробелы, которые оставила её мать после смерти. — Это хорошо, — вздохнул он с омрачённым настроением. Совет оставил след его в мыслях, мрачных, как буря. Как они воспользовались слабостью Рейниры, как настаивали на том, чтобы он назвал Эйгона, будто Рейнире гарантирована смерть! Как будто его внуков и внучек не существует! — Им нужно время, общение с детьми и новорожденными так важно. — Действительно, — Рейнис бросила на него взгляд и поджала губы. Несомненно, его замечание было адресовано кинжалу. — Нет ничего важнее семьи, — чопорно заявила она, и Визерис вздрогнул. Вот оно. — Действительно. Все трое сидели в молчании, никто из них не решался заговорить, но все думали об одном и том же. Они думали о Бейлоне, Алиссе и Эймоне. Они думали о своей семье, а потом о Рейнире и её детях. Таким хрупким было место Рейниры в этом мире, и хотя никто из них не хотел этого говорить, это было правдой. Рейнире и её детям угрожала опасность со стороны андальских людей, которые никогда не поймут правды мира — правды, о которой валирийцы знали, что петух правителем не становится. Визерис знал эту правду, когда принял корону от Рейнис, и она кричала ему об этом долгие годы. Но теперь у них троих был шанс всё изменить, исправить не для себя, а для грядущего поколения. — Мне нужна твоя помощь, — сказал Визерис, его голос раскатился по комнате, как гром, а в ушах зазвучала песня Балериона. Он так давно не чувствовал себя настоящим драконом, но теперь ощущал в себе огонь, ревущий ад, который звал его занять своё место, стать королём, которым он должен быть, и драконом-отцом, защищающим своего птенца и её потомство. — Наследие Рейниры находится под угрозой даже после сегодняшнего совета, и я не могу этого допустить. Мне нужно, чтобы вы двое помогли мне проложить путь к её восхождению. Деймон нахмурился, несомненно, смущённый словами Визериса и сомневающийся в его решимости. — Этот путь должен быть выкован огнём и кровью. — Разве не так поступали наши предки? — спросил Визерис, показав клыки в хищной улыбке, похожей на драконью. Глаза Деймона загорелись надеждой и восторгом, и он тоже наклонился. Того, что Деймон увидел в глазах и улыбке Визериса, было достаточно, чтобы его брат снова вышел на орбиту вместе с ним. Это была ещё одна вещь, которую он должен был исправить. Деймон оставался братом, каким его учил быть Бейлон, а Визерис не справился. Но было ещё не поздно, ещё было время всё исправить, предотвратить видения кровавых расправ над родственниками, которые снились Визерису последние несколько дней. Деймон был его братом, его кровью, а Визерис бросил его. Больше не будет. — Лорды королевства так просто не сдадутся, — предупредила Рейнис, но не могла скрыть своего растущего волнения. — Эйгону, Рейнис и Висенье нелегко дались эти поклоны. — Визерис чувствовал, как в его крови разгорается огонь. В нём пробудилось нечто ужасное и могущественное, чего он не чувствовал с тех пор, как умер Балерион. Что-то, что было вызвано близкой потерей его дочери, последнего остатка Эммы. — Нет, не было, — тихо согласилась она и улыбнулась такой же дикой улыбкой. — Значит, так тому и быть, — объявил Визерис. — Мы проложим новый путь и расчистим Рейнире дорогу к трону. И они склонятся, или мы заставим их.