On the Edge of A Golden World

Рейнира не просыпалась, прошло уже три дня. Даже на крики своих детей не отзывалась. Криган отказался давать имена наследникам, твёрдо решив, что эта честь принадлежит Рейнире. Они придумали имена, но пока ничего официального, и так будет до тех пор, пока Рейнира не придёт в себя. У постели принцессы не прекращалось бдение: лекари вливали ей в горло отвары, жрицы молились над ней, а члены семьи внимательно следили за ней в поисках признаков сознания. Но всё это не имело значения — наступил третий день, а глаза Рейниры оставались закрытыми. Однако Зелёные зашевелились; это новое окно было им необходимо, чтобы начать строить свои заговоры и планы. Состояние Рейниры было, пожалуй, лучшим, что могло случиться с ними, учитывая, как был занят Визерис. Таргариены, казалось, почти не замечали перешёптываний между Ланнистерами и Хайтауэрами, обменов тяжёлыми взглядами. Если наследной принцессе суждено скончаться, то конечно король предпочтёт оставить трон сыну, а не слабым младенцам принцессы. С каждым днём казалось, что мечты Зелёных сбываются, и им даже не придётся прибегать к своим схемам. Визерра, Саэра, Рейнис, Криган и Деймон прекрасно понимали, что затевается интрига: никто из них не был глуп, и они знали, что для их врагов это было воплощением мечты. Тётушки и кузины объединились, взяв под контроль небольшой совет Визериса, в то время как король оставался у постели дочери, изображая отцовскую преданность. Он не мог потерять Рейниру так же, как потерял Эмму. Он подтолкнул её к замужеству, а теперь Визерис подталкивает её к смерти? Криган пытался уверить его, что это не так — оба мужчины держали на руках драгоценных младенцев Рейниры, не сводя с нее глаз. Рейнира знала, что должна выйти замуж, и гордилась тем, что продолжит род своих отца и матери. То, что произошло здесь, было делом, зависящим только от богов. Редко какая женщина могла пережить рождение близнецов, не говоря уже о тройне. В истории Таргариенов была лишь одна женщина, родившая тройню, — Дейна Таргариен, жена Эйриса, лорда Драконьего Камня. Леди Дейна родила трёх мальчиков и умерла от переживаний. Двое из её сыновей последовали за ней в следующем десятилетии, оставив после себя лишь одного сына — Деймиона, деда Завоевателей. Должна ли Рейнира пойти по стопам Дейны? Криган не мог скрыть своих страхов, рассказывая их Алисе в ночной темноте, когда они были только вдвоём и слышали тихое дыхание Рейниры. Две жены, которых он потерял, трое детей, оставшихся без матери, а теперь ещё и Рейнира с этими тремя малышами, которых он так любил. Он готов был умереть за этих детей, сжечь весь мир, чтобы дать им всё, что пожелают их маленькие сердца, но даже при всём могуществе и силе, которыми обладал Драконий Волк, он не мог отдать им мать. Он любил Рейниру, этого Криган не отрицал, хотя и не был влюблён в неё (пока), и знал, что если она уйдёт, в его сердце останется кратер, больший, чем тот, что оставили две его предыдущие жены. Это была Рейнира — его жена, его будущая королева, его племянница, а теперь ещё и мать его детей, которых обожали даже её приёмные дети. Боги не могли забрать её, не могли забрать Рейниру, которая была, пожалуй, самым большим ребёнком Таргариенов, родившимся за последние два десятилетия, помимо её родного отца и дяди. Она была благосклонна, благословлена самой Тессарион. Конечно, Рейнира выживет. Брандона, Марию и Лианну привёз в Королевскую Гавань Деймон, и Криган не мог оставить их дома, пока их мачеха боролась за свою жизнь. Если ей суждено умереть, то она уйдёт из жизни в окружении любящей её семьи. Брандон был единственным, кто по-настоящему понимал, что происходит, и он присоединился к молитвам отца, а также рассказывал Мунье о последних выходках своих сестёр в надежде, что она проснётся и посмеётся. Всё это, похоже, не помогло, и на исходе третьего дня союзники Рейниры сплотились. — Я говорила с королём о престолонаследии, — пробормотала Визерра, стоя над тремя колыбелями в комнатах Рейниры. Криган сидел в кресле, крепко держа руку жены в своей, и с яростью смотрел на мать. — Что? — прошипел он, выпрямляясь в кресле. Спокойствие и хладнокровие волка исчезли, сменившись огнём, напомнившим Визерре о Бейлоне, весеннем принце, вспыльчивом, как драконье пламя. — Рейнира лежит при смерти, а ты говоришь о престолонаследии? — Визерра бросила на него пронзительный взгляд, и его огонь не испугал её. — Дорогой мой, ты не хуже меня знаешь, что именно сейчас это важнее всего, — она опустила руку в колыбель и провела нежным пальцем по щеке младшей внучки. — Ты тоже входишь в Совет и знаешь, как будут действовать Зелёные. Деймон, Рейнис и я сможем удерживать их вместо короля лишь недолго. Конечно, никто из членов Совета не мог запугать принца или принцессу крови. Однако без передачи Визерисом печати регентства или каких-либо других действий, кроме того, что Деймон был Десницей, Рейнис — советником, а Визерра — его тёткой, они всё ещё имели ограниченную власть. Визерис не мог вечно прятаться в своём горе. Джейхейрис выбрал его королём, и теперь Визерис должен был стоять за него. — Что он сказал? — Криган отодвинулся от Рейниры и встал рядом с матерью, чтобы посмотреть на старшего сына. Мальчик будет красивым, уже сейчас он расцвёл валирийской красотой. Бледно-золотистые кудри, как у его матери, и живые фиалковые глаза, как у Рейниры, — старший принц являл собой образ идеального наследника Таргариенов. Рейнира гордилась бы своим мальчиком, она обожала бы его, как и вся их семья. — Признает ли он, что трон принадлежит моему сыну после его матери? — У меня есть его слово и печать, что старший сын Рейниры будет назван принцем Драконьего Камня в случае её кончины. Будущее принца было обеспечено указом, но борьбу за трон так просто не отодвинешь. — Это подвергнет моего сына опасности, — предупредил он мать, поднимая на руки среднего сына, чьи сиреневые глаза распахнулись и уставились на двух взрослых, посмевших потревожить его сон. — Он в опасности уже из-за того, что живёт, — возражает Визерра, хотя голос её звучит мягко. Никто из них не хочет будить дремлющих принца и принцессу — у принцессы лёгкие, которые слышны на всем пути до Драконьего Камня. — Зелёные знают, что даже если Эйгон будет назван наследником, сыновья Рейниры будут пользоваться большей благосклонностью Долины, Простора, Речных земель и Севера. Криган укачивает своего третьего сына, бросая взгляд на дремлющую Рейниру. В её солнечной комнате стоят три кроватки, в которых лежат трое старших детей, и в этот момент его семья находится в полной безопасности. Все, кроме Рейниры. — Именно этого она и хотела бы. — Действительно, — Визерра убирает пряди чёрных волос со лба младенца на руках Кригана. Она мягко улыбается мальчику. — Вы выбирали имена для малышей? Сыновьям было легко выбрать имена, нужно было просто приписать имя тому сыну, которому оно принадлежало. А вот их дочь стала жертвой нерешительности: родители то и дело спорили о том, именем какого предка они должны почтить свою дочь. Рейна Визерра Рей Висенья Все имена, которые они с Рейнирой рассматривали для своей дочери... Только одно из них подходило сейчас, и Криган был уверен, что они с Рейнирой согласятся с именем их маленькой жемчужины, но не стал его произносить. Не сейчас. Ни его дочь, ни его сыновья не получат своих имён, пока они не сорвутся с губ их любящей матери. — Да, — наконец согласился он, мысленно обдумывая имена для своих сыновей. — Но я не буду их называть. Только после пробуждения Рейниры. Визерра поджала губы: ей не хотелось этого говорить, но такая возможность была вполне реальной, и они должны были быть готовы к тому, что Рейнира никогда не проснётся. — А если… — Она проснётся, — Криган вклинился в разговор, его тон не терпел возражений, а глаза пылали, как бледный огонь Сереброкрылой. Это зрелище вызвало на губах Визерры ещё одну улыбку, и она положила любящую руку на руку сына. — Твой драконий огонь показывает, что мой сын — это не так уж и плохо, — она слегка потянула его вниз, и высокий и грозный Волк смирился перед матерью, а она поцеловала его в лоб. — Хорошо. Он понадобится тебе, чтобы защищать своих детей, — Криган хмыкнул, мысленно обращаясь к другому величайшему защитнику своих детей. — Где Деймон? Он должен быть здесь, — если и был кто-то во всех королевствах, кто заслуживал того, чтобы сидеть у постели Рейниры и обнимать её, пока она не проснётся, так это он. Если кто и мог понять тревогу и горе Кригана, так это Деймон. — Он с золотыми плащами, — ответила Визерра, мысленно обращаясь к племяннику, который в данный момент выискивал предателей. — Он объединяет их и добивается сохранения линии Рейниры, обсуждая её с Визерисом и склоняя на свою сторону членов совета. Он преданно прокладывает ей путь к трону. — Он любит её. Они оба знают об этом, и все боги в этом чёртовом королевстве знают, как глубоко Принц-изгой любит и обожает отраду королевства. Даже спустя девять месяцев после свадьбы барды всё ещё поют песни об Изгое и его преданности племяннице. Криган должен быть недоволен всем этим, ведь он волк и дракон, а огонь и лёд в его крови делают его невероятным ревнивцем. Он никогда не делится с другими. Но Деймон — его брат, они вместе росли в яслях, вместе сражались, вместе играли и плечом к плечу противостояли врагам. Деймон не жалел ни о браке, ни о Кригане, не перечил и не проявлял неуважения к Кригану, и Криган не ущемлял чувств Деймона. Изгой любил Рейниру гораздо дольше, чем Криган, и его любовь была величайшим оружием Рейниры. — Да, — согласилась Визерра, глядя на спящего младенца принцессы, который выглядел совсем как Рейнира. — И это будет величайшим оружием для ваших детей, ибо он любит их как своих собственных. Ничто не защитит их так, как любовь Принца-изгоя и Драконьего Волка.

***

Малый совет собрался вновь, Деймон сидел слева от короля и с жестокой усмешкой смотрел на каждого из тех, кто осуждал Рейниру. Он не мог ни доказать их вину, ни избавиться от них. Но Деймон будет наблюдать и ждать — в своей мести он был терпелив. Разве не ждал он годы и годы идеального момента, чтобы убить свою Бронзовую Суку? Криган сидел рядом с ним, как всегда невозмутимый, хотя и прижался бедром к бедру Деймона в знак молчаливой солидарности. Напротив них, на том месте, где должна была сидеть Рейнира, Визерра рассматривала свои кутикулы и с поразительным пренебрежением игнорировала каждое слово, вылетавшее из уст Тайланда Ланнистера. — Любовь моя, — промурлыкала Алисента, стоя рядом с мужем и изображая из себя идеальную жену. — Я знаю, что последние несколько дней были ужасны для тебя, для всех нас. У меня болят колени от количества молитв, которые я возносила к Семерым от имени моей любимой падчерицы. — Спасибо, жена, — прошептал Визерис, крепко сжимая руку Алисенты в своей. — Моё сердце болит, а душа плачет о моей дочери. — Боги услышат наши молитвы, — заверила Алисента, проводя нежными пальцами по золотому ожерелью с семиконечной звездой. Деймон усмехнулся: его собственное горе переросло в ненависть. — Твои боги ей не помогут, — Криган протянул руку вниз, чтобы схватить Деймона за колено и не дать ему сдвинуться с места. Меньше всего им было нужно, чтобы Деймон убил королеву-консорта в порыве своего горя. Визерис вздохнул, выглядя гораздо старше своих тридцати восьми лет. — Деймон, пожалуйста. Визерра бросила взгляд на Деймона, заглушая все доводы, которые тот собирался адресовать Визерису. Сейчас было не время: в своём горе и истощении Визерис был слаб как никогда, и за эти несколько дней Алисента вновь обрела его любовь. Как и подобает мужчине, сейчас он полагался на жену, и теперь Алисента наслаждалась этим. За четыре дня ей удалось вернуть себе часть силы. Конечно, это было ничто по сравнению с властью, которой обладала семья Таргариенов в Совете, но сейчас не стоило затевать ссору. Они могли бы вернуться к разделению Визериса и Алисенты, когда Рейнира проснётся. Или, что ещё лучше, подождать, пока Алисента в очередной раз проявит себя как злобная змея. — Я созвал это заседание совета, чтобы обсудить линию престолонаследия, — наконец объявил Визерис. Криган не заметил, как несколько человек в совете выпрямились с блеском в глазах, и в нём вспыхнула ярость. Эти стервятники решили поживиться смертью его жены. Это было отвратительно. — Я хотел бы обойтись без этого, но поскольку моя дочь продолжает оставаться без сознания, вопрос должен быть решён, как вы уже довели до моего сведения. — Это к лучшему, любовь моя, — промурлыкала Алисента. Рейнис так закатила глаза, что они чуть не вывалились у неё из головы. Визерис просто кивнул и похлопал Алисенту по руке. — В случае, если моя дочь скончается, — при этих словах Деймон напрягся, а Криган резко вдохнул, — да хранят её боги от такой участи… — Да хранят её боги, — быстро повторил совет. Через стол Визерра крутила на пальце золотое кольцо с изображением дракона и, казалось, шептала молитвы Тессариону. Визерис кивнул, принимая все их молитвы. — Трон Драконьего Камня и, в конечном счете, Железный трон перейдут к её старшему ребёнку, новорождённому золотоволосому принцу. Алисента была словно мёртвая корова, раздувшаяся от отходов жизнедеятельности, но стоило её проткнуть и выпустить жидкость, как она сдулась. Ярость окрасила её лицо, а щёки покраснели. — Что? — потребовала она, отстраняясь от Визериса, словно он обжёг её. Деймон издал низкий смешок, кивнув Визерре, которая, как он знал, стояла за этим заявлением. Криган наблюдал за королевой и её сторонниками, уничтожая всех, кто протестовал, всех, кто хотел навредить его драгоценному сыну. — Мой король… — Ланнистер попытался встать, но мужество, казалось, его покинуло. — Разумно ли это? — шипел Мейллос, не обращаясь ни к кому конкретно. — У мальчика даже нет имени! Алисента, казалось, наконец-то нашла слова, потому что снова набросилась на Визериса с ядом в каждом слове: — Он младенец! — она плакала так, словно кто-то вырвал у неё из рук её собственного ребёнка. Криган мог бы с радостью убить её в тот момент и спать без вины. Кто она такая, чтобы строить из себя жертву, будто её и её ребенка обокрали, когда Рейнира умирает, а её дети могут остаться без матери? Однако ему не нужно было взрываться от гнева, потому что спящий дракон внутри короля вырвался наружу, и впервые за долгие годы перед ним предстал истинный, последний всадник Балериона. — Неужели я так стар? Неужели моей дочери гарантирована смерть? — Визерис фыркнул, как его старая лошадь. Он вскочил на ноги, и стул с треском ударился о пол, когда король с рычанием обрушился на протестующих. — Вы сведёте нас в могилу? Вы лишите моего внука — старшего ребёнка и наследника моего наследника — его права первородства? Позвольте напомнить вам, что протест против моего слова — это измена, милорды. Это не Великий Совет и не демократия других государств за морями. Я король, и моё слово — закон, окончательный и непререкаемый. Ланнистеры, Ларис Стронг и Меллос в страхе отпрянули от пробудившегося дракона. После долгих лет пассивного поведения они забыли, что Визерис — Таргариен, сын двух истинных всадников драконов. Они забыли, что в его крови течёт горячая кровь и что он может так же легко разгневаться на них, как и Деймон. Алисента в ужасе смотрела на мужа, словно впервые увидела его воочию. Она вышла замуж за дракона и забыла об этом, слишком ослеплённая покладистым характером Визериса и его терпимостью к её нравам. И теперь то, что увидела королева, привело её в ужас. Визерис никогда не отдаст Эйгону трон, он всегда будет на стороне своей недостойной шлюхи-дочери, несмотря ни на что. Он лишит своего сына законного наследства. Придётся принимать решительные меры, Триада Старомейтья должна собраться вновь и возобновить свою работу. — Слишком многие рады сомневаться в линии Рейниры, племянник, — заметила Визерра. Ей было слишком приятно видеть вспыльчивость Визериса. — Мой отец был хорошим королём во многих отношениях — да благословят его душу Четырнадцать, — но он позволил лордам слишком много власти в Совете, и теперь, кажется, они забыли об абсолютной власти королей, — Визерра старательно игнорировала взгляд Рейнис, пока та говорила. Если бы обе женщины встретились взглядами, они бы выдали свою полную неприязнь к Примирителю, а это никогда не было приятно ни Визерису, ни его Совету. — Верно, тётя, — Визерис согласился, всё ещё пылая от переполняющей его ярости. В этот момент он чувствовал себя так, словно мог испепелить всех, кто сомневался в Рейнире. — Пусть это будет вашим предупреждением, — наконец заявил он, положив сильную руку на стол и устремив взгляд на Мейллоса и Ланнистера. — Сомнения в законности линии наследования больше не будут терпеться. — Вот он, — выдохнула Рейнис, предвкушая, как она увидит версию своего кузена, которую не видела с тех пор, как умер их внук. — Дракон пробудился. Это был наследник Джейхейриса, принц, который уверенно шёл вперёд, чтобы захватить Балериона и сразиться с Рейнис за корону. — Истинный король, — прошептал Деймон с такой любовью и восхищением к старшему брату. Алисента стояла, прижав руку к животу, словно её тошнило. Её союзники сдвинулись с места и отвернулись, не в силах противостоять ярости Дракона и подчиняясь его приказу. В зале воцарилась тишина, и впервые за десятилетие Дом Дракона вновь почувствовал себя единым целым. Дверь в зал совета с треском распахнулась, ударившись о каменные стены с резким звуком «БАМ», и несколько маленьких членов совета вздрогнули, когда тишина прервалась. — Дядя! — вскричала Алиса, стоя в дверях с дикими глазами и румянцем на щеках, которого не было уже несколько дней. Суровая леди была одета в платье фрейлины, волосы развевались в беспорядке, она тяжело дышала, а глаза ярко горели, когда она смотрела на короля. Семья Таргариенов затаила дыхание, глядя на свою дочь/сестру/кузину/племянницу с явной надеждой и молитвами на устах, хотя они не осмеливались говорить. Что если они заговорят и их надежды будут разрушены? Тайланд Ланнистер поднялся на ноги, удивлённо и неодобрительно поджав губы. — Леди Алиса, вам не следует здесь находиться! — он выругался, хотя его взгляд был прикован к её вздымающейся груди. — Эта комната предназначена для совета… — но Алиса не слышала его слов, вместо этого она бросилась к своему царственному дяде-кузену и со счастливыми слезами схватила его за руку. — Рейнира пробудилась!