Ты-мой мир.

174. Джон мерил шагами площадку перед дверями Администрации острова Палм-Джумейра. Он ждал Аэлиту. Уже больше часа. С ней была представительная делегация. Но арабы-народ несговорчивый, если дело касалось их территорий. Фирма Конте лишь арендовала участки морского шельфа для размещения жемчужных плантаций. А арабы хотели войти в долю в уставном капитале. Конте это не устраивало. Никого, кроме членов семьи, и тем более иностранцев, к участию в своих делах Конте допускать не хотели. Хотя сами владели акциями нескольких иностранных компаний. Такова была их стратегия. Аэлите и её команде нужно было уговорить арабов не входить в долю. Тем более что акции фирмы в торгах не участвовали. Спустя более двух часов из дверей показался один из юристов, потом другой… Но Аэлита не выходила. Джон подошёл к первому из вышедших. — Ну что? — Сейчас выйдет. Там ей надо несколько документов подписать. Я не являюсь подписантом, поэтому вышел… — Так что? Уговорили? — Да… Но упирались, как верблюды… — Уф-ф-ф… Слава Богу… Не ожидал… — Да я, собственно, тоже… Похоже, что миссис Аэлита смогла найти аргументы… — У неё были железные аргументы. Только использовать их она не хотела. Прошло ещё полчаса. Из здания вышла Аэлита и остальные участники переговоров. — Всё… Джон! ВсЁ! Аренда наша! На 25 лет!!! Уф-ф-ф! Поехали! Сколько там до самолёта? — Много ещё… Багаж соберём, отправим… — Видимо Бахтияр не нашёл эту мазь или бальзам… эх… Досада от этой неудачи перекрывала эйфорию от успеха в переговорах. Аэлита села в авто, сбросила модельные туфли и с удовольствием вытянулась на всём сидении. Ей вспомнилось, как она встретилась с Юзуру в Токио, около Хатико… И как они спрятались в тонированной машине и целовались, а Джон вёз их по улицам Токио. Господи! Ночь полёта, и она сможет ощутить вкус его губ и запах его тела! Укутается его руками и наконец-то уснёт!!! — Саманта! Что в офисе? — О, миссис Аэлита! Вас ожидает Бахтияр! Я не звонила Вам. Ждала от Вас сообщения, как договорились! — Еду! — Джон! В офис! Бахтияр ждёт! Быстро, пожалуйста! Двигатель взревел, и белоснежный Jaguar понёсся по автостраде в сторону острова-пальмы. Аэлита чуть не забыла обуться, так спешила. Бахтияр с Айше ждали в комнате для гостей. — О! Простите меня за ожидание! Прошу Вас! Саманта, подайте угощение гостям… — Не волнуйся, Аэлита… Мы знали, что ты занята. Просто не стали отвлекать тебя. И твоя помощница позаботилась о нас. Айше подала пакет. — Вот этот бальзам. Я покажу тебе, как он действует. Это был очень красивый хрустальный флакон, упакованный в зелёную, цвета малахита, коробочку, инкрустированную золотыми арабскими вензелями. Айше открыла крышечку. В комнате сразу запахло какими-то травами, морем. — О-о-о… Какой аромат… Такой приятный…и необычный… — Погоди, Аэлита… Ты ещё не видела, как он работает. Смотри… Давай руку… Аэлита протянула руку. — Он обладает высокой проникающей способностью через кожу. Я сначала нанесу тебе на ноготь. Ноготь теплый, как кожа, и на кожу. Чтобы ты не подумала, что это фокус… И ты увидишь… Маленькая капля нежно-изумрудного цвета, чуть мутноватая, сверкнула на ногте большого пальца Аэлиты. Аромат окутал и рассеялся вокруг легким шлейфом. Капля держалась и ничего не происходило. Следующую каплю Айше нанесла уже на кожу руки. Капля сверкнула и стала расплываться по коже, впитываясь буквально на глазах. По ощущениям была легкая прохлада, которая держалась, даже когда капля вся впиталась, а кожа была сухой. — Это невероятно!.. Такое приятное ощущение… — Да… Примерно спустя час будет тепло… оно пройдёт быстрее… Аэлита понюхала место, где растаяла капля. Аромат был совершенно другой, и очень приятный. — Боже! Я не знаю, как он работает при травме, но как изысканные духи, он просто невероятный! — Аэлита восторженно развела руками. — Поверь, Аэлита! Работает прекрасно! Отёки и боли облегчает быстро. Ушибы и синяки проходят быстрее… Разные дерматиты тоже. Только на повреждённую кожу не наноси. По краям раны… — Поняла! Лишь бы аллергии не было… И допинг-пробы не испортил. — Не волнуйся. Он для детей и беременных безопасен, значит не содержит ничего грязного. Иншаллах! — Бахтияр уверенно пожал ей руку, — я взял упаковку. Там шесть флаконов. Ты их быстро используешь. Когда будет последний флакон, просто позвони мне. Я пришлю ещё… — Бахтияр! Айше! Я так вам благодарна! Вы не представляете, как вы помогли мне! Спасибо! — Аэлита поклонилась своим гостям. — Это не трудно! Здоровья твоему мужу! И пусть Аллах подарит вам счастье и красивых, здоровых детей! У Аэлиты ком в горле встал. Арабский сокол, гордый сын своего народа говорил ей, европейке, чужой по сути и по вере, женщине, такие тёплые слова в адрес её любимого, её семьи. — Собирайся, голубка! Мы будем ждать тебя на арабской земле! Идем, Айше! Пора! — Подождите! Минуту! Айше! Я же обещала тебе… Вот мои контакты. Тут и японские номера, и английские… И электронная почта. Ты пришли мне свои контакты. Я подыщу для тебя хорошую практику у лучших врачей. Только не забудь! Если забудешь, я позвоню твоему мужу! — Спасибо, Аэлита! Мне бы это очень пригодилось! Гости удалились, а Аэлита сидела в кресле и плакала. Её наконец накрыло чувство облегчения. Всё, что она делала в эти дни было только ради одно человека, ради любимого, ради Юзуру. И ей предстоит сделать ещё много дел. Только всё это так ничтожно мало! Но она уже будет рядом с ним! Уже ночью Юзуру получил сообщение, что Аэлита в самолете. Его вдруг накрыло какое-то странное чувство, он одновременно и хотел её видеть, и в то же время нет. Он считал, что её приезд только отвлечёт его от занятий, от процедур. Того круга общения, который сложился в эти дни ему стало достаточно. И вот его опять вытащат из зоны комфорта, где был сейчас он, его боль, и его фигурное катание. «Зачем она едет?.. Я же не звал её! Бросила всё…я ей в тягость… Отвлёк от важного дела… Мне проще одному… Проще концентрироваться…» Эти мысли засели в голове, прилипли к мозгу, как пиявки. И это раздражало. Юми видела состояние сына, только не решалась спросить, что он так дёргается. Она просто сказала: «Может переедешь домой, к нам?» — Посмотрю… Может и перееду… — Юзуру нервно дёрнул плечами и вышел на террасу. Ноябрь был тёплый. Днём ярко светило солнце и прогревало воздух почти до двадцати градусов. По ночам становилось холодно, и прогретая за день земля быстро остывала. Японские клёны окрасили пурпуром склоны гор, привлекая толпы туристов с фотоаппаратами и камерами. Онсены на открытом воздухе были очень популярны в это время года. Очень ценились купальни с красивыми видами. Юзуру стоял на террасе, вдыхал посвежевший и уже прохладный ночной воздух, пропитанный запахами осеннего сада. «Эх… В онсен бы… Окунуться…» В голову неожиданно пришло воспоминание о той поездке с матерью… Юзуру усмехнулся и глубоко вздохнул. Досада накатила и отхлынула, оставляя на душе смутное чувство горечи, утихшее за давностью времени. «Мне нужно выступить на Играх! Это единственная моя цель. Нужно убрать из жизни всё лишнее… Да! Ничего лишнего! Надо сконцентрироваться!!! На прокатах, на визуализации! Чтобы тело не утратило чувство прыжка… Как учил сенсей!.. Только бы боль ушла… Вынула уже все внутренности… Ногу дергает… Опухнет…» Страдания отравляли душу, заставляли разум подчиниться. Сопротивление на пределе возможностей не могло длиться долго. И эти первые дни после травмы привели Юзуру на край: упасть в бездну или остаться стоять? Он выбирал второе! Но в этом ему не должен никто помешать! Никто! Ни мать! Ни Аэлита! Он четко себе поставил цель и хотел идти к ней, и всё или всех, что могли как-то ему помешать концентрироваться, он стал планомерно «вычеркивать» из своих планов. Временно или навсегда… *** На борту лайнера спали почти все пассажиры. Стюарды осматривали салоны, занимались подготовкой к завтраку. Один из них часто заглядывал в салон бизнес-класса. И не по делу. Его привлекла одна очень красивая пассажирка, которую сопровождал статный мужчина. Стюарду было любопытно узнать, кто она. Одета почти, как арабка. Только очень изысканно. Элегантный брючный костюм песочного цвета, лёгкий, подчеркивающий стройную фигуру, и шарф из тонкой прозрачной органзы цвета молодой зелени, которым она покрывала голову, когда входила на борт лайнера. Цвет шарфа отражался в её глазах. Аэлита подняла взгляд на стюарда. — Вам что-нибудь нужно? Аэлита отрицательно покачала головой. А Джон поднялся со своего места, размять ноги. Он заметил внимание стюарда. Присел на корточки перед Аэлитой, снял с неё туфельки и надел мягкие тапочки. — Спасибо… Я не догадалась… Джон, мы из Токио на чём доберёмся? — А на чем бы ты хотела? — На чём быстрее? — Быстрее синкансэном… — Значит поедем на нём. — Хорошо, миссис Ханю… Синкансэн значит синкансэн… Тогда багаж отправим машиной. — Не весь. Бальзам заберём. Остальное не важно… Джон глубоко вздохнул. — Ты бы поспала… — Я бы поспала… Может алкоголь выпить покрепче? — Девочка… Это опасная тропа… Сначала хорошо, а потом всё хуже и хуже… — Я шучу… Что надо этому стюарду? — Спроси сама… — Джон, а может мне поболтать с ним? — Плохая идея. Он на работе. Старший бортпроводник потом взыскание назначит. Зачем парню неприятности из-за красивой пассажирки. Спи уже… Я укрою… Кресло мягко опустилось в почти горизонтальное положение. Джон укрыл Аэлиту мягким пледом и сел на место. Гул двигателей уже стал привычным. Аэлита прикрыла глаза. «Юзуру… Я в небе… Лечу… К тебе…» То ли сон, то ли явь… Юзуру улыбался ей, откидывая со лба чёлку… *** Рейс прибыл в Токио без опоздания. Аэлита сразу включила телефон. — Всё, Юзуру! Я в Токио. Сейчас получим багаж и на вокзал. — Понятно… Юзуру посмотрел на портрет. Взял костыли и вышел в гостиную. — Мам… Она уже в Токио… — Я поняла… Надо встретить… Юми смотрела на сына, пыталась прочесть в его глазах эмоции. Но Юзуру уже отвернулся и пошёл в свою комнату. Из кухни доносился вкуснейший аромат. Наоки напевала песенку, была в приподнятом настроении. Она ждала свою молодую хозяйку. — Вы поёте, Наоки? — Да, Юми-сан… — Надо же… Не думала, что Вы можете петь… — Юми-сан! Аэлита приезжает! Счастье снова придёт в этот дом… Юми поджала губы: «Ладно, пойду соберу вещи… Передам пост хозяйке…» Наоки проводила взглядом женщину. «Странная! Её сын счастлив, а она ходит, как ёкай /яп.-обобщенно-демон/, наводит муть…» Когда с нетерпением ждёшь человека, то кажется, что слышишь звук его шагов в начале улицы. Наоки услышала шорох шин подъехавшего авто на стоянку около дома и выскочила на крыльцо. — Наконец-то… Аэлита, ты приехала… Я так рада… Добро пожаловать домой! — Наоки поклонилась. — Здравствуйте, Наоки! А где Юзуру? — О! Был у себя… Но может в сад вышел… Сегодня тепло. Аэлита бегом вбежала по лестнице и просто влетела в дом. — Юзуру… Мой Юзуру… — Он вышел в сад… — отозвалась Юми. Аэлита метнулась вихрем к двери на террасу, распахнула её. Дверца громко стукнула, Юзуру обернулся на звук. Казалось, ветер далёкой пустыни вырвался из распахнутой двери, окутал жаром и унёсся куда-то… — Юзуру! — Аэлита бросилась к нему… — Стой… Подожди… — Юзуру перехватил костыли. — Лучше не трогай меня… — Юзуру… Ох… — Аэлита чуть не рухнула от неожиданной остановки. — С приездом… Аэлита снова рванулась к нему, но Юзуру вскинул руку, преграждая ей путь. Ветер пустыни сорвал с её головы шарф, обжёг лицо и растаял… Она выдохнула, утратив способность говорить. Перед ней стоял, оперевшись на костыли, её любимый. Тёмные круги под глазами обозначили следы бессонных ночей, а осунувшееся лицо безмолвно говорило о боли… Когда к ней вернулся дар речи, Юзуру уже не было на террасе. Аэлита вошла в дом. Способность соображать возвращалась к ней медленно. — Юми-сан! Простите… Я даже не поздоровалась! — Это не страшно. Главное, что приехала… Вот. Юзуру разболелся… — Спасибо Вам, Юми-сан, что позаботились о нём… Похоже, он совсем расклеился. — Нет… Было всё нормально до твоего приезда… Аэлита посмотрела на Юми. «Что бы это значило? Это она о чём?» Вслух же произнесла: — Вы столько сделали для Юзуру… Для нас… Ещё раз спасибо… — Аэлита поклонилась. Юми ничего не оставалось, как поклониться в ответ. Их короткий диалог прервала Наоки. — Обед готов, Аэлита. — Спасибо… Сейчас все пообедаем… Юзуру… Ты где? — она прошла по дому. Юзуру сидел за компьютером. — Юзуру… Обед готов… — она подошла и потянулась обнять. — Не трогай меня! Не нужно… — Юзуру… — Я приду сейчас… — он снова уставился в экран. Аэлита вышла из комнаты, не понимая, что происходит… Но тут она вспомнила, что привезла лекарство. Она обернулась: «Юзуру… Я привезла чудесную мазь, бальзам… для твоей ноги!» — Спасибо… Я позже посмотрю… — Да… Конечно… Я пойду переоденусь к обеду… Аэлита вошла в их с Юзуру спальню. И рухнула на пуфик. «Он что? Ударился головой?! Я, будто прокажённая, которую к себе не подпускает… Может болит нога сильно… Видимо… Ничего… Это пройдёт…» Обедали, почти не общаясь. Юзуру съел пять ложек, выпил половину стакана сока и ушёл. Аэлита проводила его взглядом. Было ясно, что он выстроил вокруг себя стену и никого за неё пускать не хотел. Эту пытку нужно было выдержать до конца, до момента, когда рухнут бастионы. Устраивать разборки при свекрови и прислуге Аэлита позволить не могла. Гнев, досада — не лучшие советчики… Но именно они сейчас доминировали над всеми её чувствами. — Ты устала после полёта, Аэлита! Нужно отдохнуть… — Юми глоточками пила вкусный сок. — Не особо, Юми-сан. Полёт был комфортным. Так что я смогу проводить Юзуру на процедуры сегодня. — У него нет процедур. Держится температура. — Ясно. Значит побудем дома. Я соскучилась очень! — Аэлита посмотрела Юми в глаза. Ей хотелось быстрее отделаться от её присутствия. — А я тоже соскучилась по дому… Много накопилось разных дел… — Ещё раз спасибо Вам за всё! И отдохните от забот! К радости Аэлиты, Юми не стала задерживаться после обеда. Она простилась с Юзуру и Джоном. Джон проводил её до машины, донёс сумки. Дом Юзуру наконец покинули все посторонние. Аэлита посидела в гостиной, собираясь с мыслями. «Нужно поговорить… С ним что-то не так…» — Юзуру… Разреши? — она прислонилась к косяку двери на входе в его убежище. — Да… Заходи… — Поговорим? — Хм… О чем? — Нам не о чем поговорить? — Что тебя интересует? — Меня? — Да… — Меня интересует всё, Юзуру! И первое — как твоё самочувствие? — Нога болит… Дергает… Температура. Анализ показал — грипп. — Ты поэтому оттолкнул меня от себя сегодня? Боишься заразить? — Хм… Можно и так сказать… — Не бойся! У меня прививка. Ты забыл? — Забыл… — Юзуру… Я очень соскучилась по тебе… Я привезла лекарство. Вот. — она протянула красивую коробочку. — Оттуда? — Ага! Удивительное! — Я смотрю, ты Эмираты любишь больше, чем Англию… — Ты хотел сказать, чем Японию?.. Ведь так? — Ты очень догадливая… — Скажи мне, Юзуру… Что случилось?.. Я понимаю твою боль и огорчение и готова их разделить, и помочь… Но похоже ты этого не очень хочешь? — Всё что мне нужно, это сконцентрироваться на лечении и выйти на Игры. — Но без помощи, одному это сделать будет трудно, мой Юзуру… Он впервые за всё время посмотрел на неё внимательно. Тонкие пальцы, на одном из которых сверкало его кольцо. Загар коснулся её кожи, и она обрела красивый золотистый оттенок. Волосы немного выгорели, но от этого стали цвета нежного мёда. Длинная шея, изящный вырез декольте… И губы… Слегка покрытые помадой. Ножки в домашних тапочках на небольшом каблучке… Юзуру понимал, что не может оторвать от неё взгляд. Он тонул в её глазах цвета соснового леса, густая зелень которых не давала шанса оторваться. Он прикрыл глаза, чтобы хоть как-то успокоить разгорающееся желание обнять её плечи, колени… Впиться вампиром в эту шею… — Мне больно думать, что я могу помешать тебе, мой Юзуру… — А мне больно думать, что я… не попаду на Игры… — Юзуру выпалил последние слова после паузы, но думал совсем о другом. — Всё проходит… Пройдёт и это, Юзуру… Я сделаю всё, чтобы ты смог выступить на Олимпиаде… Ты только немножечко мне помоги… — Чем?! Чем я могу тебе помочь? Этим? — он демонстративно выставил загипсованную ногу, — или может быть этим? — он громыхнул костылями. — Хм… И этим тоже… Ведь это часть терапии и средство передвижения! — Аэлита улыбнулась, вкладывая в улыбку всю любовь, на какую была способна. Юзуру уронил голову и слезинки упали на его одежду. Аэлита подскочила, надеясь прижать его к себе, но он снова выставил руку вперёд и не дал ей сделать желаемое. Ни о каком сближении в этот день и речи быть не могло. Юзуру закрылся наглухо, как самурай в доспехи! И эту неприступную цитадель Аэлита пыталась разрушить. Но увы… Она плохо понимала, что с ним происходит. Что могло поломаться в этом хрупком на вид парне, но в человеке со стальным стержнем воли и характера, который бы дал фору многим. Она ушла в другую комнату и прикрыла дверь за собой. — Добрый вечер, Кикучи-сан! Простите, что беспокою… — С приездом, Аэлита! Очень рад, что ты дома. Как долетела? — Спасибо! Благополучно… — Как там Юзуру? Как встретились? — доктор будто предчувствовал неладное, задавая этот вопрос. — Ох, Кикучи-сан… Я уж и не знаю, что думать… — А что случилось? — Ну температурит… — Это понятно… Что ещё? — Уж лучше я прямо скажу, как есть, Кикучи-сан! Он притронуться к себе не даёт! Совсем… Я обнять пыталась! Так он чуть не оттолкнул меня… Он головой об лёд не ударился? Твердит только одно: должен выступить на Играх… Будто выстроил неприступную стену и достучаться до него невозможно!.. Мне плохо… Доктор молчал. — Кикучи-сенсей… Я не знаю, что мне делать… Я ему бальзам привезла… Вам хочу показать… Это чудо! — Ох, девочка! С ним такое уже бывало… Помнишь? Никого видеть не хотел! И что ты с ним сделала? Ты помнишь? — Помню… — она покраснела. — Именно! Ты согрела его! — Ох, сенсей… — Значит так! Завтра приезжаете ко мне оба! Вместе! А сегодня не трогай его, девочка! Поверь мне, это не то, что ты думаешь! Любовь жива… Просто он её спрятал поглубже… — А зачем? — Боится себя расплескать… — Но есть и другие люди, которые нуждаются в его любви… — Аэлита уже тихо плакала. — Поплачь. А пока переживи ещё одну ночь… Чудес я тебе не обещаю. Приезжайте завтра! Я очень хочу тебя видеть! Аэлита всхлипнула и простилась с доктором. Смахнула с лица влажные отметины слёз и пошла на террасу. Сад был ухожен стараниями садовника. Аэлита включила светильники и прошлась вглубь Она не видела, что в дверях террасы Юзуру наблюдал за ней. Тихо прошлась по японской части сада, вышла в английскую и вернулась в дом. Усталость уже накатила окончательно. Хотелось упасть в кровать. Она расправила постель в большой спальне. Приготовила для Юзуру удобную пижаму. — Юзуру, я устала… Может быть спать пойдём?.. Давай я помогу тебе душ принять… — Ложись, конечно… Отдыхай… — А ты? — И я… — Юзуру заскакал на одной ноге, убрав костыли в сторону, чтобы освободить руки и расправить диванчик. — Подожди! Зачем диван раздвигать… Я уже расстелила постель в спальне! — Я здесь сплю… Аэлита выронила из рук полотенце. — То есть ты хочешь сказать, что будешь спать один?.. — она еле произнесла эти слова. — Да. Я со своим гипсом буду только мешать… — Юзуру попытался неуклюже оправдать свой выбор. — А-а-а… А то, что тебе здесь неудобно и холодно — это нормально? — Аэлита по крупицам собирала остатки мужества, чтобы не разрыдаться от обиды. — Значить так, Ханю Юзуру! Ты идёшь спать в большую спальню! Не бойся!.. Я приставать не буду!.. Но ночевать, как студент в общаге, ты не будешь! Если Юми-сан тебе это разрешила, то я против! Мой муж будет спать в своей постели. В тепле! И комфорте! Юзуру что-то хотел возразить… — И слышать ничего не хочу! Ты можешь запретить мне прикасаться к тебе, можешь закрыться от всего мира! Но спать ты будешь, как человек! Она рывком подняла упавшее полотенце: «Прошу!» — указала ему рукой направление в их спальню. Юзуру подчинился. Иногда ежовые рукавицы нужны строптивым мужьям. Аэлита устроила ему комфортное место. Хотела было помочь переодеться, но вспомнила слова сенсей, одернула себя. «Достаточно одного выступления!» — Примешь душ, позови! Я помогу ногу уложить… Я устроюсь в гостиной. Чтобы ты меня ненароком ночью не убил своим гипсом! Ведь ты этого боишься… — Аэлита сгребла большое одеяло и подушки, поволокла их в гостиную. Там диван раскладывался автоматически почти на всю комнату. И там она устраивалась на ночлег. Она по-итальянски проклинала фигурное катание, лёд, тренеров, лодыжку и упёртость Юзуру. Это позволило хоть немного выпустить пар и не наломать дров. Она прислушивалась, как Юзуру мылся. «Господи! Лишь бы не поскользнулся! Господи! Помоги ему!!!» Она молилась, слушая, под дверью в ванну. Звук льющейся воды затих, и Аэлита ушла. — Всё! Я душ принял… — Юзуру скакал на костылях в спальню. — Молодец! Переодевайся! Там пижама лежит чистая. Я сейчас тебе воды принесу… Аэлита пошла на кухню, взяла из холодильника две бутылочки воды и бокал. «Так… Надо бы ему лекарство положить, градусник… Пульт от света…» Она постояла, подождала пока он переоденется, и вошла с подносом в спальню. Юзуру сидел на краю кровати. — Так! Мой Юзуру! Вот водичка! Вот пилюли, градусник и пульт. Ложись! Примерься, удобно ли? Юзуру послушно закинул левую ногу на кровать. Аэлита наблюдала. — Слушай-ка! Так тебе не удобно вставать. Лучше с другой стороны. — Она взяла поднос и перешла на другую сторону кровати. — Вот! Так ты будешь вставать на здоровую ножку… Так правильно! Как же ей пригодился сейчас опыт посещения тяжёлых больных! А Юзуру удивленно смотрел на свою жену. То, чего ему не хватало эти дни, так это простого человеческого комфорта! Юми приняла на веру его желание уединиться в своей маленькой комнатке-кельи, а то, что он с трудом расправлял диван, стоя на одной ноге, ума не хватило, как не хватило ума, что там может быть прохладно по ночам, потому что котацу просто не помещалось, а тёплые полы пока не сделали. И вот, когда Юзуру лёг и почувствовал, что всё тело благодарно расслабилось, он снова расплакался… Аэлита молча подала ему мягкий валик, чтобы он мог уложить ногу. Налила в стакан воды. — Температуру померь, пожалуйста. Юзуру поставил градусник, а Аэлита присела на пуфик, ждала результат. Термометр пискнул: 38,4. — Хм… многовато… Выпивай жаропонижающее и засыпай. Я не буду тебя беспокоить. Если что-то понадобится, просто крикни. Двери я оставлю приоткрытыми. Одеяло у тебя тёплое… Я бы с удовольствием рядом устроилась, но… Засыпай. Доброй ночи! Ох… — она не выдержала и прослезилась сама. Было странно спать в одном доме порознь, как чужие. Видимо наступил кризис первых шесть месяцев, когда отшумела эйфория медового месяца, и начинался период притирки. Наружу выходили положительные и отрицательные стороны, и нужно было принимать всё или разбегаться. Но Аэлита об этом не думала. И Юзуру тоже. Просто у них оказались разные цели, и надо было найти общий путь для их достижения. *** — Папочка! Я пришлю список оборудования. Ты поможешь его приобрести? — Что за оборудование? — МРТ, УЗИ и ещё по мелочи. Да, и операционный модуль. Полный комплект. — Ты решила оборудовать крупную клинику? — Что-то типа того… Всё это надо отправить ко мне, на остров… — Ты хорошо подумала?.. Это ж немалые деньги! — Хорошо, папочка! Я проверила стоимость. И я снимаюсь в рекламе… Обещали очень приличный гонорар. Вот и пригодится! — Скажи мне! Что же тебя так подстегнуло? — Не спрашивай! А лучше посмотри в зеркало! Яблоко от яблони недалеко падает… — Ну я так и понял! — Артур засмеялся, — всё сделаю, дочь! А пока я посплю, с Вашего разрешения, миссис Ханю. Это у вас там утро уже, а нам ещё рановато! — Прости, папочка! Целую тебя… Аэлита потянулась на своём ложе, чуть щурясь от полосок света, проникающих из-за полосок жалюзи. Ночь прошла тихо. Аэлита даже поспала, вымотанная перелётом, переживаниями. А Юзуру просто отдохнул. Голова болеть перестала, но лодыжка отрывалась на полную! Ныла, дёргала. Ночью он вставал, проведывал, как устроилась Аэлита. Постоял у двери в гостиную, посмотрел, послушал, как дышит… Тихо… Стараясь идти как можно тише, Юзуру вернулся в свою постель. Боль не давала ему покоя… Аэлита выползла из-под одеяла, оглядывая комнату: «Ну что, госпожа Аэлита… Из апартаментов в Эмиратах в уютный домик в Японии… Где там хозяин? Поспал?..» Она на цыпочках прошла к спальне. Дверь была открыта больше, чем она оставила. «Вставал?.. А я всё проспала… Имею право…» Она просунула голову в спальню. «Заходи… Я не сплю…» — Юзуру видел, что Аэлита подошла, решил не притворяться. — Доброе утро, мой Юзуру! — Доброе… — Поспал? — Нет… — О… И нисколько? — Не знаю… Мне кажется, что нет… — Так болит? — Волнами…то утихнет, то как начнёт грызть… — Можно посмотрю… Юзуру откинул одеяло с загипсованной ноги. Как и предполагалось, начался отёк. Так бывает при травмах. Аэлита прошла к тумбочке, где стояла вода и лежал градусник. — Померь температуру… — Я не чувствую… Разве что небольшая… — Померь… Нас Кикучи-сан сегодня ждёт. Если будет температура, придётся отложить… — Я лучше выпью лекарство и поеду к доктору, чем так… Аэлита украдкой посмотрела на своего любимого, пытаясь понять его настроение, считать язык тела. — Я переоденусь? — Юзуру глянул на неё через плечо, давая понять, что ей лучше выйти. Она поняла просьбу и, глубоко вздохнув, пошла собираться сама. Настроения прихорашиваться не было совсем. Тоска завоёвывала всё больше и больше её душу, а Аэлита отчаянно сопротивлялась: «Всё пройдёт! Я верю! Всё плохое пройдёт!.. Только бы поправился…» По дороге в клинику доктора Кикучи Юзуру поглядывал на Аэлиту. Словно вспоминал какие-то моменты или пытался разглядеть в ней перемены. Она чувствовала и видела это, но решила сделать вид, что не замечает. Зато заметил Джон. Он хотя и был за рулём, однако опытный глаз примечал многое. «Что-то неладное в Датском королевстве… Либо Юзуру ревнует, либо что-то поломалось у сладкой парочки… Рановато, ребятки… Вы ж друг без друга, как Инь без Янь… А тут сидят, и никто не касается друг друга даже пальцем… Плохо дело… Очччень плохо…» Он помог выйти Юзуру из машины, когда подъехали на стоянку перед клиникой. Аэлита оставалась в салоне, чтобы проверить нет ли сталкеров. И лишь, убедившись в их отсутствии, вышла сама, закрыла машину и направилась следом за ушедшими далеко вперёд Джоном и Юзуру. — Джон-сан! Юзуру… Прошу… — доктор пригласил мужчин в кабинет, — а где наша красавица? — Сейчас подойдёт… — Юзуру поправил спортивную курточку. Джон оставил пациента в кабинете врача и вышел в коридор. Говорить сейчас с Аэлитой было бесполезно, и он не стал её дожидаться, а пошёл в атриум, где располагалась кофейня и зимний сад. Стук в кабинет заставил Юзуру вздрогнуть. «А вот и она…» — Доктор Кикучи! Дорогой! Здравствуйте! — Аэлита распахнула объятья, и пожилой врач с радостью принял её в свои добрые руки. — С приездом, Аэлита! Ах… Ты не оставляешь мне шанса! — Почему?.. В чём?.. — Я стар! И завидую этому сорванцу… — он кивнул в сторону Юзуру, — но похоже он забыл, какое чудо рядом с ним… И притворился смертельно больным! — Вы не стар, сенсей! Вы просто мудрый и опытный! А Юзуру лишь отвлёкся… Этот диалог не прошёл мимо ушей Юзуру. Но и сенсей делал выводы. — Юзуру… Вот направление. Сходи сделай томографию… Уже неделя прошла, надо посмотреть, что там. Медсестра тебя проводит, а я пока пообщаюсь с твоей замечательной женой! Юзуру поднялся и внимательно взглянул на Аэлиту. Он понял, что отчасти томография — это предлог, чтобы поговорить с ней. Медсестра взяла назначение и помогла Юзуру пересесть в кресло-каталку, чтобы ему не пришлось ковылять по длинным коридорам. Кикучи-сан закрыл дверь. Аэлита стояла у окна. Её дрожащие руки говорили о том, что нервы на пределе. Врач налил воды в бокал, капнул три капли настоя и протянул девушке. Аэлита подняла глаза полные слёз. Сенсей покачал головой и знаком указал на стул. — Кикучи-сан… — голос Аэлиты дрогнул, сломался, — что с ним? — Судя по всему — это депрессия… Он винит себя за то, что был недостаточно осмотрительным, что плохо тренировался… — Но это не так! — Да… Не так! — Я думаю, что за этим он винит и меня, что оставила его, уехала… И что отвлекаю его от катания… — Наверно… Ты права… — И что мне с этим делать? Как его переубедить в обратном? — Попробуем… Только слова тут бесполезны… — Доктор! Он коснуться себя не даёт! Я даже обнять его не смогла… И самое ужасное… Ох… Мы спали врозь… — Э-э-э… Ты на этот счет не волнуйся особо… В Японии супруги частенько спят порознь… Устают, кто-то храпит… Вот чтобы не мешать… — Сенсей! Юзуру не храпит!!! И я тоже… — она всхлипнула. Врач приобнял её за плечи. «Не переживай… Любовь его не прошла… Вот увидишь…» — Кикучи-сан! Вы только не подумайте, что я какая-то извращенка, которой только и нужны плотские утехи… — она не договорила, закрыла лицо руками, — он единственный мой… — Девочка! Не вводи меня в смущение… Но плотские утехи, как ты говоришь, важная часть семейной жизни… И Юзуру это хорошо знает. — Но он отверг меня… — Аэлита почти простонала эти слова. Врать и претворяться перед Кикучи-саном она не могла. — Не думаю… Не верю. Попробуем сегодня это узнать… Аэлита пожала плечами. Отнимать время врача своими слезами — непростительно по отношению к нему и его пациентам. — Сенсей! Я привезла из Эмиратов бальзам… Посмотрите! Вот! — она протянула коробочку с флаконом и аннотацию, которую перевели на английский и японский. Врач внимательно прочёл. — Занятная штука! И такая красивая… — И волшебная! — Аэлита улыбнулась сияющей улыбкой, — давайте я Вам покажу! Она проделала тоже самое, что и Айше, когда показывала на практике действие бальзама. — Изумительно! Невероятно!.. Я должен его изучить! — О! Сенсей! Пусть Юзуру попробует! Это поможет! Я верю… — она молитвенно сложила руки, — нога сегодня под гипсом отекла немного, он не спит уже несколько ночей… — Юзуру — астматик… Надо проверить! — Так давайте сейчас и проверим! — Ты права… Проверим… Ты позволишь мне взять капельку на анализ? — Да, конечно! — Ах, как же он приятно пахнет!!! — Думаю, это тоже часть целебных свойств… Ароматерапия. Доктор капнул каплю бальзама в пузырёк, плотно закрыл и позвал медсестру, чтобы отнесла в лабораторию, сделать экспресс-тест. — Так что будем делать, сенсей? — Аэлита с мольбой в глазах смотрела на Кикучи. — То, что я умею лучше всего… Массаж… Остальное сделаешь ты… — Я?.. Но что я могу?.. — она в недоумении развела руками… — Да. А разве ты уже не сделала? Разве это не ты организовала ему консультации у европейских врачей, разве не ты привезла бальзам, который, судя по всему, редкий… — Это мелочи, сенсей! Это сделать может любой человек со связями и средствами. Это не трудно… И я ещё кое-что хочу сделать… Сенсей! Подскажите, когда снимут гипс? — Вот томограмма и подскажет… Если воспаление уменьшится, пара недель и можно будет снять… — Я хочу предложить Вам небольшое путешествие, сенсей… Я хочу увезти Юзуру подальше от его фанатов. Наш дом осаждают… Охрана справляется… Но морально очень тяжело… Юми-сан звонила, беспокоится… — Ты про Канаду? — Нет… У меня есть нечто вроде поместья… Несколько комфортабельных коттеджей, хорошая инфраструктура… Море… Хороший климат… Астма надолго бы забыла посещать Юзуру … — А как же процедуры? — Сегодня я просила отца помочь в покупке оборудования. Там есть хорошее помещение, где можно всё организовать… Вы же знаете… наша семья открыла много клиник, больших и маленьких… Так что через дней десять всё будет готово… Вот список. Если нужно что-то ещё для лечения и реабилитации, то скажите, я добавлю… Кроме этого, разные лечебные грязи из лучших курортов мира тоже можно будет привезти… Нужно только знать, какие… — А как же тренировки? — Это тоже решаемо… Я приглашаю Вас погостить… Позаниматься с Юзуру… Хотя бы на несколько дней, сколько пожелаете… — А он знает? Знает, что ты хочешь сделать? — Мы говорили, ещё до моего отъезда… Но решение так и не приняли… Собиралась новый год с ним там встретить, он был не против… — Тогда о чём мы с тобой говорим? Если Юзуру откажется, смысл мне соглашаться? — Смысл в том, что Вы — мой друг и друг Юзуру! Кикучи-сан внимательно посмотрел ей в глаза. Его всегда поражала эта открытость и спокойствие в ней. Природа щедро одарила её красотой и особой энергией, которая привлекала, притягивала… Но сегодня в её глазах была ещё и тревога. — Если Юзуру согласится поехать, я буду не против. Мне нужен отпуск! — сенсей рассмеялся, и лучики морщинок в его глазах говорили об искренности намерений, — а пока попробуем помочь Юзуру вспомнить твои руки… — Как это? — Я покажу… Не волнуйся… — доктор положил свою теплую руку ей на голову. На экране компьютера появился значок сообщения. Это из кабинета томографии пришли снимки лодыжки Юзуру в разных проекциях. Немного погодя в кабинет въехал и Юзуру. — Что ж… посмотрим… — доктор Кикучи развернул файлы снимков и внимательно всматривался, делая пометки в блокноте. Потом открыл предыдущие снимки и сверил показания. — Воспаление есть. Но оно не увеличивается. Это хорошо. Прошло мало дней с начала приёма лекарств, да и гипс наложили недавно… Думаю мы на верном пути… Нам осталось справиться с отёком и болью. Готовься, Юзуру, снимай брюки, майку, ну ты знаешь… Я немного разгоню твою лимфу… — О! Сенсей… Простите… У него была температура вечером 38,4 и утром 37.1… — Аэлита вмешалась в подготовку к процедуре… — Не волнуйся, девочка… Это не глубокий массаж, а лёгкое воздействие. Может даже и температура снизится совсем… — доктор подмигнул ей, — готовься, Юзуру… Пусть Аэлита тебе поможет… Я кое-что приготовлю… — Я сам! — Юзуру тряхнул головой. — А я сказал, пусть поможет! — доктор Кикучи очень строгим голосом громко сделал замечание. — Хорошо… — Юзуру поджал губы. Аэлита вошла в процедурный кабинет. — Мой Юзуру, раздевайся. Давай, я всё положу аккуратно… Он подавал ей одежду, которая хранила тепло его тела. Это было похоже на какую-то штормовую волну! Когда берёшь в руки теплую майку, только что снятую твоим любимым! Она качнулась и прикусила до боли губу, потому что руки чувствовали, как горячо было его тело, потому что чувствовала запах его парфюма… Аэлита вынуждена была опереться о кушетку, чтобы сохранить самообладание и не упасть. Она близка была к обмороку. — Та-а-к! Как тут у вас дела? Пациент готов? — врач вовремя вошёл, потирая руки. Юзуру устраивался на массажном столе. — Аэлита, подложи под ноги валик, пока я разогреваю руки… Она, как сомнамбула, выполнила просьбу доктора и пошла к двери, чтобы выйти. — Не уходи! Ты ещё нам понадобишься, девочка… Испарина выступила на лбу. Вид обнаженного Юзуру, пусть со спины и гипсом на ноге действовал, похлеще русской водки! — Я сейчас вернусь, доктор Кикучи! — она суетливо вышла в кабинет. Там на столике стояла вода. Аэлита выпила залпом стакан, протёрла лицо, продышалась и вошла в процедурную. Доктор выполнял манипуляции, способствующие лучшему кровоснабжению и циркуляции лимфы. Отёк на ноге был очень заметен. Юзуру расслабился, чувствуя приятное прикосновение рук своего врача. Процедура длилась уже минут десять. Юзуру прикрыл глаза и просто отдыхал. Кикучи-сан глянул на Аэлиту, кивком головы пригласил подойти. Она тихонечко сняла туфельки, чтобы каблучки не стучали об пол, на цыпочках подошла ближе. Доктор взял её руку, перехватил так, чтобы она оказалась на его руке и прислонил к затылку Юзуру, аккуратно вынул свою руку. Аэлита ощутила прикосновение волос к своей ладони. В очередной раз она закусила губу. Сенсей заметил её смятение, едва заметно покачал головой, призывая её к спокойствию. Она прикрыла глаза, показывая, что подчинилась. Теперь наступила очередь второй её руки. Тем же способом сенсей уложил её вторую руку между лопаток Юзуру. Аэлита вопросительно глянула на врача. Их молчаливый диалог мог бы войти в пособия по психологии. Доктор отошёл от стола, оставил Аэлиту рядом со своим мужем. Она стояла, чувствуя руками, как он дышит, казалось, что чувствовала, как он думает. Юзуру лежал тихо, не чувствуя перемены. Только не этого добивался доктор. — Хорошо. Теперь вот так… — он снял руку Аэлиты с голову и положил на одно плечо. — Теперь вторую так же… Зеркально… Аэлита перекладывала свои руки по спине, по рукам Юзуру, подчиняясь командам сенсея, словно приручала одичавшего зверя. Её смятение утихло само собой, словно это не она сейчас успокаивала Юзуру, а он усмирял разгулявшуюся бурю. Этого и добивался сенсей. Энергия должна курсировать свободно, перетекать, как чистая вода, от неё к нему, от него к ней. Но пора было выходить из струящегося потока. — Девочка! Пора… Буди своего Юзуру… Аэлита наклонилась и прошептала ему на ухо. «Мой Юзуру… Пора просыпаться…» Она хотела убрать свои руки, но сенсей удержал. «Пусть проснётся…» Юзуру, как захмелевший подросток, медленно открыл глаза и повернул голову. Аэлита стояла рядом, и это её руки сейчас лежали на его плечах. И их тяжесть была ему приятна. — Просыпайся, мой любимый… Юзуру проморгался, похоже он и правда задремал за несколько бессонных дней и ночей. И то, что Аэлита была рядом, ему не показалось необычным и не вызвало протеста. — Кажется я заснул… — Есть немного… Это хорошо… Будем одеваться? — Да… Подай мне мою одежду… — Юзуру сел на край. Аэлита хотела было обнять его, но сенсей взял её за руку. — Пусть он одевается, Аэлита. А мы пока подождём его… — он приобнял девушку и вывел её из процедурной. — Не всё сразу, Аэлита… Не всё сразу… — Ох… А я думала, что… — Не спеши… Будь терпелива… И всё наладится… Я уверен. — Скажите, когда будет готов анализ бальзама? — Часа через четыре… — Но вы уже закончите приём… — Так почта мне доступна, девочка! Не переживай, милая. Полечишь ты своего Юзуру… — Спасибо, сенсей… И простите, что обременяю Вас своими проблемами… — Ты это брось! Обременяет она! Ты — главное в его жизни! Это он хорохорится, что катание… Ты!!! — Подскажите, сенсей… Как мне себя с ним вести? — Я бы вёл, как обычно… Разумеется с учетом травмы… Знаешь, отчаянье выражается по-разному: можно быть сухим, отчаянным, грубым, ужасным… можно быть ироничным, сопливым, злым… Но если протест с его стороны будет явным, пережди… Мы не последний день видимся… Поработаем. — О! Спасибо… — Аэлита низко поклонилась врачу. Юзуру вышел из процедурной. Было заметно, что он немного отдохнул. — Так, Юзуру. Вот назначение на сегодняшний день: первое — приём лекарств; второе- питание хорошее; третье-хорошее настроение. Нет! Это я ставлю первым!!! Тебе Аэлита привезла бальзам. Я его передал на анализ, проверить. Если анализ покажет норму, то в обязательном порядке будешь применять. Аэлита знает как, она же и сделает процедуру. Понял меня? — Да, сенсей! Понял, сенсей… Вы сговорились! — Юзуру рассмеялся. Это был не нервный смех, а более мягкий и добродушный. — А я и не отрицаю! Она — мой друг! И ты — мой друг! Я люблю вас обоих. Вместе!!! — он потрепал Юзуру по голове, взлохматив волосы. Аэлита испытывала невероятное облегчение после визита к доктору Кикучи. Он, как добрый волшебник, возвращал ей любимого из мрака боли и печали. Её жизнерадостный мальчик, как она часто его называла, немножко расправил плечи, но очень скоро он расправит свои прекрасные крылья! И никто и ничто не помешает ему лететь высоко! От этих мыслей она улыбалась по пути домой. Её улыбку видел Юзуру. — Ты что улыбаешься? — он заглянул ей в глаза. — Я радуюсь, что вижу тебя, мой Юзуру… Радуюсь, что сижу рядом… Я радуюсь, что мы сейчас приедем домой и будем вместе… — она говорила так искренне и тепло, что даже Джон вздохнул глубоко. Юзуру опустил голову и спустя несколько секунд положил свою руку на её. — ありがとうございます…/аригато годзаимас/ — это была тихая благодарность, от которой сердце готово было вылететь из груди Аэлиты. Но ей сенсей велел сохранить спокойствие, а ей хотелось броситься ему на грудь, разрыдаться, расцеловать, замереть в его руках! А пока она тихо ликовала… К вечеру Юзуру получил сообщение от доктора Кикучи, что проведённый анализ бальзама не показал никаких вредоносных веществ. — Аэлита… Пришёл анализ твоего бальзама. Сенсей сказал, что всё чисто. Аэлита вошла к Юзуру в комнатку. — Прекрасно! Я же говорила, что он безвреден. Детям и беременным можно… — Я — ни то и не другое! — Юзуру рассмеялся. — Как же?! Ты хуже маленького ребенка! Как твоя ножка? Что с болью? Температуру измерь, пожалуйста… — Мерил… 38.2…Нога ноет… — Ох… Лекарство пил? — Пил… Ты же видела… — Я тебе не верю! Ты меня обманываешь. — Честное слово! — Ладно… Поверю тебе в предпоследний раз… — В какой? — Юзуру думал, что ослышался. — В предпоследний, мой Юзуру… — Аэлита отважилась погладить его по голове, ожидая ответной реакции. Юзуру хмыкнул: «Остался один шанс тебя обмануть…» Он улыбался. «Господи… Он улыбается… Сквозь боль — телесную, душевную… Но он улыбается…» Аэлита провела рукой по волосам ещё раз и ушла из его убежища. Режим Юзуру продолжал соблюдать строго. Если наступало время готовиться ко сну, то он завершал все дела и шёл в душ. Надевал полиэтиленовый мешок на гипс, фиксировал тейпом. Печальный опыт пригодился и сейчас. Аэлита услышала шум воды и пошла расправить для Юзуру постель. Пижама была свежая. Она не стала дожидаться, пока Юзуру придёт в спальню. Просто взяла своё одеяло, подушки и пошла в гостиную. В доме было тихо. Уже час прошёл, как Юзуру устроился на ночлег, а Аэлите не спалось. Она анализировала свои действия, поступки, пытаясь понять, в чём была её ошибка, что Юзуру так себя повёл. Самокопание — не её черта, но истину хотелось бы знать. Депрессия, о которой сказал сенсей, так не вязалась с её Юзуру: жизнерадостным, общительным и стойким парнем. С которым было так тепло и комфортно, надёжно и спокойно. Она повозилась на своём одиноком ложе, соображая, что сна ни в одном глазу. Достала макбук, полистала фильмотеку. «О! «Том и Джери»! То, что надо! Ни драмы… Ни тоски…» На экране коварный кот гонял не менее коварного мышонка. Мультфильм отвлёк от грустных мыслей, и она местами даже улыбалась шуткам нарисованных героев и не заметила, как Юзуру вошёл и остановился в дверях. Звук в наушниках заглушал внешние звуки. Когда закончилась серия, Аэлита решила устроиться поудобнее, тут-то и заметила стоящего Юзуру. Она выдернула наушники. — Ой. Прости! Я тебе мешаю… Юзуру покачал головой. Она заметила, что вид у него совсем уж печальный. — Что? Нога? — Угу… вот… — Юзуру поднял штанину пижамы. Отёк явно усилился… — Ты чего тут стоишь… Ну-ка давай, иди сюда… Аэлита быстро вскочила, устроила своего рода гнездо из подушек. Юзуру вздохнул, но предложение принял. — Всё… Ложись… — Аэлита взяла пульт, чтобы выключить телевизор. — Не выключай… Посмотрю… — Может я всё-таки намажу ногу, а? — Намажь… — он устало вздохнул, смирившись с неизбежным. Аэлита выпрыгнула из постели и принесла коробочку. Она положила больную ногу себе на колени, внимательно осмотрела и открыла флакончик. Аромат медленно окружил её. К флакону золотой шёлковой нитью была привязана широкая кисточка. Её нужно было использовать при нанесении, чтобы бальзам впитывался не в пальцы, а в больное место. Это было экономично и гигиенично. Прохладная субстанция заставила Юзуру вздрогнуть, когда Аэлита начала наносить кисточкой нежный бальзам. Она прошлась по всей голени, где не было гипса, смазала каждый пальчик на ноге и под коленом. Аккуратно она постаралась подлезть под гипс, на сколько было возможно. Аромат распространился по всей комнате. — Как ты, мой Юзуру? Не сильно раздражает? Юзуру отрицательно помахал головой. Бальзам быстро впитался. Аэлита подумала маленько и решила ещё раз пройтись, уж очень отёчной была нога. Юзуру по началу наблюдал, как Аэлита мазала его ногу, но устал и лёг на подушки. Прохладное прикосновение было приятным, казалось, что кожа расправлялась, как лепестки цветка после полива. Сухость от гипса доставляла сильный дискомфорт. Кожа под гипсом горела, зудела. И вот прохлада бальзама стала облегчением. Словно нежный ветерок слегка обдувал больную ногу. А аромат укутывал лёгким шлейфом. Юзуру прикрыл глаза и через несколько минут уснул. Он уснул рядом со своей женой, без которой провёл несколько беспокойных и бессонных ночей, которую счел помехой на пути к Играм. И которую любил до безумия… Он спал сном уставшего от боли человека, убаюканный её руками, ставшими избавлением и дарившим покой в очередной раз. Иногда нам кажется, что мы мстим жизни, но на самом деле мы мстим себе. Аэлита, не дыша, устроилась позади своего любимого, слегка приобняв. Выключила телевизор пультом и закрыла глаза… 175. Тишина раннего ноябрьского утра располагала понежиться в тепле уютной постели. Аэлита потянулась, по привычке пошарила рукой рядом. Юзуру не было. Она повернулась на бок, чтобы убедиться. Да. Его не было. Она встала и прямо в пижаме пошла искать его по комнатам. Юзуру сидел за компьютером в своей комнатке, что-то смотрел, щёлкал мышкой. Аэлита прислонилась к косяку. «Вот что с ним такое происходит?..» — Юзуру… Доброе утро!.. Как нога… Юзуру обернулся и протянул ногу, обнажая загипсованную часть. Аэлита подошла поближе, присела, чтобы рассмотреть. Отёк ещё был, но пальцы ноги уже не выглядели, как переваренные сосиски. — О! Ты знаешь, мой Юзуру, а выглядит неплохо! Смотри сам! — Ага! Я даже поспал… Прости, что помешал тебе… — Чем это ты мне помешал? — Аэлита в недоумении смотрела на него, соображая, о чём он мог говорить. Ведь они оба уснули примерно через полчаса, как нога была намазана. — Ты вроде бы на мой покой не посягал… А хотелось бы… — Аэлита рассмеялась по-доброму. Юзуру как-то смутился, совсем как мальчишка, которого Аэлита увидела в Ницце. Её сердечко ёкнуло и так захотелось его обнять покрепче, но она не решилась. «Инициатива должна исходить от мужчины… Ну хотя бы иногда… Ладно… Подождём…» — Я пойду переоденусь и постель соберу. Похоже, Наоки ещё нет… Значит займусь завтраком и поедем к сенсею… Как тебе такой расклад?.. Юзуру охотно согласился. Аэлита вышла, один раз глянув на него. «Господь всемогущий! Он отходить начал… Видимо боль уменьшилась… На человека начал походить, а не на загнанного зверя…» За завтраком Юзуру был не очень разговорчив, потому что Аэлита убедила его съесть не пять ложек, а целых восемь! Юзуру боялся, что от большого объема у него начнётся тошнота и рвота, что было накануне. Но Аэлита настояла, чтобы он глотал пищу маленькими глотками, с перерывами, считая до десяти. После завтрака Юзуру позвал её в свою комнатку. Аэлита насторожилась, чувствуя подвох, и присела на край диванчика. — Аэлита… Я тут подумал… Что ты всё время дома и дома?.. Никуда не выходишь… Только до сенсея и всё… Я подумал… Вот… Он щелкнул мышкой и на экране компьютера отобразился билет на посещение конного клуба. Аэлита разбирала написанное по-японски, но Юзуру опередил и перевёл. — Боже мой! Юзуру! Конная прогулка! В Японии?! — Ну да… Ты же любишь… Вот и покатаешься… — А ты?.. — Ну знаешь ли… С меня сейчас наездник никакой! — Нет!!! Ты же можешь просто побыть там, погулять… — Слушай! Я не хочу светиться в обществе с костылями… — Прости… Я не подумала… Хотела, чтобы ты рядом был!.. — Если ты не против, я Сае тоже билет взял… Она никогда не каталась верхом… Аэлита от избытка эмоций бросилась ему на шею, но он аккуратно отстранил её руки, освобождаясь от объятий. Она осеклась, но её переклинило и она выпалила: — Знаешь, Юзуру… Если ты таким образом хочешь избавиться от моего общества, то мог бы особо не утруждаться! Достаточно было просто сказать, что я тебе не нужна!!! Она выскочила из комнаты и, кусая губы, пошла на кухню выпить воды. Однако, немного успокоившись и освежившись, она вернулась к нему. — Я поеду на прогулку, мой Юзуру! Прости, что я сорвалась… Это нехорошо. И я очень рада буду побыть вместе с Саей… Спасибо, что заботишься обо мне! Юзуру обернулся и рассматривал свою жену. Она стояла в проходе. В её глазах стояли непролившиеся слёзы, искусанные губы раскраснелись и ярко выделялись на чуть побледневшем лице. Выдержка истинной леди давала сбои в противостоянии с ним, с таким очень любимым. На приёме у Кикучи-сана всё было, как и в прошлый раз. Доктору понравилось настроение Юзуру. Вид ноги тоже обнадёжил. Только вот Аэлита на сей раз вносила смуту, как выразился сенсей. Пришлось в это раз отправить Юзуру из кабинета пораньше, а ему остаться наедине с Аэлитой. — Рассказывай! — Нечего рассказывать, Кикучи-сан! — Совсем? — Ну… Только Вам, как на исповеди! Он сам пришёл в гостиную, я там сплю… намазала ногу… со мной остался… Уснул… Близки мы не были… А утром его не оказалось рядом… Потом он мне конную прогулку организовал… А я нагрубила… Не выдержала… Я-дура, сенсей! Бестолковая и невоспитанная! Кикучи-сан смотрел на неё, стараясь не перебивать. Он, как никто другой знал, какая связь между ней и Юзуру. Только сейчас эта связь расстроилась. И инициатором был Юзуру. Убедить его в обратном, в том, что Аэлита — не помеха, а его опора — вот главная задача. Но одно сказать это словами, совсем другое — дать ему это понять самому. И на это нужно время. Если Юзуру поймёт это сам, пусть даже с его помощью, или чьей-нибудь другой, то связь не только восстановится, она станет несокрушимой! — Девочка! Будь снисходительна… Он мучается от боли и беспомощности! Его одолевает не просто досада, а несостоятельность, как спортсмена, как надежды Японии. Это нечто большее, чем просто долг перед родными или самим собой. Он знает и чувствует, какое давление на него свалилось с этой травмой. Ведь все издания, телевидение с цепи сорвались в первые же часы после травмы! Такого напора выдержит не каждый… Он выстоял, девочка! Только силы похоже поистратил… моральные… Винит себя прежде всего. Тебе тяжело понять, как он может отказаться от тебя… Он не отказался! Он боится, что будет ещё слабее и не сможет защитить тебя ото всего, что сейчас происходит вокруг него. Ведь так или иначе страдают все! Не так ли? — Ох… Сенсей… Вы правы… Но так хочется обнять его, приласкать! А он колючки выставил, как дикобраз, и не подпускает к себе… — Это защитная реакция… Я уверен!.. — Трудно, знаете ли, осознавать, что тебя фактически отталкивают… Без объяснения причин! — А ты посмотри на это с другой стороны… Посчитай, что он так тебя оберегает… От своего недуга… — А может мне не хочется, что бы он так оберегал меня! Может мне хочется, чтобы он обрушил на меня весь свой гнев, свою немощность и, в конце концов, любовь… — Он никогда так не сделает! Никогда!!! Он слишком дорожит тобой! Слишком любит! — Это какой-то заколдованный круг?.. — Можно и так сказать… Выведи его из него, Аэлита!.. Только тебе это под силу!.. И тогда ты будешь счастливее в тысячи раз! Аэлита вздыхала, крепко сжимая голову, словно старалась уложить слова доктора в своё сознание. — Но как вывести, сенсей! Он упёрся! — Значит нужно сделать так, чтобы он побежал к тебе!!! — Хм… Как жеребец, который упёрся и не хочет выходить из стойла… — Аэлите тёрла висок, соображая и стараясь не потерять ход мыслей. — Ты о чём? — сенсей хитро прищурился. — Ну это, когда жеребец или лошадь не хочет из стойла выходить, их выгоняют кнутом… — Оу…слишком грубо! — Ну или выманивают лакомством… — Аэлита рассмеялась, — хотя похоже от лакомства он и отказывается… На этот раз сенсей хохотал во весь голос. — Ох, девочка! Я ему не завидую! Что ж! Сам довёл до такого… — Сам заварил кашу, ему и расхлёбывать! Так в России говорят! — Надо же… Надо записать! — сенсей ещё продолжал смеяться. Юзуру услышал громкий смех, доносившийся из кабинета врача, и решил заглянуть. Кикучи-сан увидел Юзуру. — А! Это ты! Всё! Забирай свою девочку! А то у меня колики начнутся! С вами как свяжешься, то капли успокоительные пью, то от смеха остановиться не могу! Доведёте меня до могилы! — Что вы такое говорите, сенсей! А кто за нашими детьми присмотрит? — Аэлита обняла почтенного доктора. — Так я ж не педиатр! — Это кто Вам такое сказал?! И не старайтесь избежать участи поменять десяток подгузников! — Аэлита не унималась, а Юзуру открыл рот. — Рот закрой, Юзуру! Твоя жена хоть и молодая девушка, а умница! Береги её! Это твоё сокровище! И, если хочешь, твоя победа! Понял меня, балбес ты этакий?! — сенсей грозил пальцем и смеялся над выражением лица своего обожаемого подопечного. *** Аэлита вернулась с конной прогулки разгорячённая, с ярким румянцем. Давно она не каталась верхом. И хотя лошади были незнакомые, навык верховой езды очень пригодился. Смотрители, как один, вышли посмотреть на чудесную наездницу. Для них было в диковинку увидеть в своём клубе туристку из Европы, как все решили. Сая, робея, каталась по выездному кругу в сопровождении смотрителя, которому Аэлита строго настрого приказала не спускать с неё глаз. После катания Аэлита привезла Саю к себе домой, та рассыпалась в благодарности. — Благодари брата, Сая! Это его затея! И если она тебе по душе, я всегда составлю тебе компанию! — Мне понравилось! Я так не развлекалась никогда! Этот день они провели втроём. Сая скрасила тоску и уныние от болезни Юзуру, болтая без умолку, рассказывая, как она каталась в мельчайших подробностях. Вечером за ней приехала Юми. В доме стало тихо. От щебетания Саи Юзуру подустал и ушёл в свой кабинетик. Аэлита пошла пройтись по саду. Ветер шуршал в подсохшей листве, обрывая совсем уже уставшие листочки, которые из последних сил держались на ветках. Вдруг со стороны улицы до неё донёсся странный шум. Будто кто-то кричал в громкоговоритель. «Что такое?!» — Аэлита вбежала в дом. Юзуру стоял в прихожей, готовый выйти на крыльцо. — Погоди, милый… Не выходи… — Хей! Юзу!!! Что ты прячешься в своей норе! Струсил?! Выйди к нам! Покажи, как ты притворяешься! — доносились слова с улицы. — Что за чёрт?! — Аэлита взяла Юзуру за руку. — Джон! У нас тут какой-то митинг! — он уже звонил Джону. Выработанный навык быстрой связи был весьма кстати. — Видим… — Джон отвечал спокойно. — Не дёргайтесь! Они не знают дом. Просто едут по улице… Сейчас их отгонит полиция. Через несколько минут на улице всё стихло. А в доме поселился страх. Юзуру молчал, поджав губы. Время тянулось медленно, с темнотой становясь тяжелее. Невыносимо было наблюдать молчаливый протест Юзуру. Аэлита решилась прервать молчание: — Мой Юзуру… Пора помазать ногу. Идём. — Я в душ… — Юзуру резко встал и пошёл умыться перед сном, которого уже не ждал. В этот раз Аэлита устраивалась на ночлег в спальне. Она расправила кровать, уложила подушки, а посередине положила дакимакуру. Так Юзуру мог спокойно ворочаться и не ударить её загипсованной ногой. Юзуру вернулся с влажными волосами. Аэлита усадила его на кровать и принялась за процедуру. Она поглядывала на него, пытаясь понять, можно ли с ним поговорить. Это могло тянуться долго, пока не решишься. — Мой Юзуру… Я предлагаю нам с тобой уехать. — Куда? А лечение? — Об этом не волнуйся. Лечение будет и даже лучше. — От них не уехать, Аэлита… Они — часть моей жизни, иногда не очень приятная… — Юзуру с досадой кивнул головой в сторону улицы. — Я знаю. Я предлагаю уехать в моё маленькое поместье. Тебе папа показывал свой проект. Так вот. Это он мне сделал подарок на совершеннолетие. Уже четвёртый год, как там всё строится. Много сделано уже. Жить можно! Есть взлётная полоса, причал… — Так это для тебя! Здорово! Проект замечательный. Я помню. — Ну вот… Я попросила папу оборудование медицинское завести. Чтобы ты мог лечиться. Юзуру! Там климат хороший! Море! В Японии летом душно, сейчас холодно! А там бархатный сезон… Море тёплое, чистое! Мама выкупила у разорившегося зоопарка дельфинов ручных! Они там плавают в огромном вольере прямо в море, привыкают… Тренеры говорят, им там хорошо! Кожа очистилась, они поправились! Начали сами рыбу ловить… Поедем, Юзуру!!! — Я не плаваю… — Тебя никто не заставляет… Ты будешь свободен! Ото всех! И тебя никто не найдёт, если ты сам того не захочешь! — Но мне надо готовиться к Играм! — Там много чего есть… Честное слово! Верь мне! Скоро снимут гипс… Встретим новый год… И потом можно в Канаду вернуться… Тренироваться дальше… — Но кто будет заниматься со мной из врачей? — Кикучи-сан готов поехать! Я его пригласила! Он согласился, но с условием, что ты поедешь! Он и жену свою может взять! Там места для всех хватит! Согласись! Прошу тебя! Если понадобится, и Стокс, и доктор Штауб приедут! А когда узнают куда, примчатся! Юзуру с недоверием смотрел на неё. Он не был готов куда-то перемещаться с больной ногой, по крайней мере до поры, пока не снимут гипс. У Аэлиты не осталось других аргументов, кроме одного: — Мне страшно тут оставаться, Юзуру… Сегодня твоих поклонников отогнали… А завтра… Ты и так из дома выйти не можешь! Ты, как узник! И твой дом-твоя тюрьма! Я предлагаю тебе свободу! — Аэлита! Не о такой свободе я мечтаю! Я хочу просто пойти в кино, в магазин, купить продукты, например! Пойти в ресторан, в караоке. Быть, как все! — Ты же знаешь, что это практически невозможно! Но я могу тебе обещать, что там ты сможешь ходить, бегать и прыгать сколько угодно, и ни одна камера и микрофон не будет тыкаться тебе в лицо! — И без штанов?! — Да! И без них тоже!!! — Аэлита рассмеялась, представив эпичную картину. — Пожалуй мне их будет не хватать… — Кого? Или чего?.. Штанов?.. — Камер и микрофонов… — Это проблема! Придётся поднимать в ружьё всю пресс-службу концерна Конте! Юзуру слабо улыбнулся. Аэлита умела разрядить напряжённую беседу, не уходя от темы. Он для вида взял термометр, чтобы измерить температуру. Днём её не было, просто иногда от слабости бросало в пот. Лечение шло. — Ну что? Сколько… — 37.3… — Ну уже не 38… ну так что? Какой будет твой положительный ответ? — Мне нужно подумать! — Думай! А я пока пойду умоюсь! И позвоню своим, чтобы готовились к нашему приезду. — Я ещё ничего не решил! — Ничего! Лучше пусть будут готовы! — Зачем зря беспокоить столько людей! — Да они от счастья ошалеют! — Вернёшься из душа, открой ящик в столике… — Юзуру сказал это как-бы, между прочим, лишь кивнув головой в сторону туалетного столика. — А что там? — Не спеши… делай свои дела… — Так ты подумай, пожалуйста! Юзуру пожал плечами. Положение, в котором оказалась его семья по причине его популярности и нездоровых на голову фанатов говорило за то, чтобы принять решение и уехать. Однако, то, что предложение исходило не от него, как мужчины, ставило его в тупик. «Она боится… Моя любимая Аэлита боится! Это ужасно! И я не смог обеспечить ей безопасность и покой, который обещал!!! Трепло! Жалкое подобие мужчины! Ненавижу себя!!!» Это было его отчаянье, о котором говорил сенсей. И сейчас это отчаянье обрело новую форму. Пока Аэлита умывалась, он осмотрелся и понял, что сегодня он снова будет спать не один. Хотел ли он этого?! Очень! Ему так было комфортно прошлой ночью! Он чувствовал, как она дышит, как прижалась во сне, как чмокнула его в плечо. С момента её приезда его мужская страсть не давала ему покоя. Желание плохо поддавалось контролю, лишь мучительная и изнурительная боль сбивала с толку. И поскольку она доминировала, желание угасало, а смутные отголоски приходили в коротких и беспокойных снах. Но прошлая ночь прошла спокойно, он поспал. И нога ныла меньше, а желание становилось больше. И теперь он мучался от того, что сам выстроил стену в отношениях. И готов её разобрать! Но пока не понимал, как это сделать, чтобы не уронить своё реноме, восстановить связь, так внезапно порушенную. Но с наступлением нового дня его мысли-пиявки оживали, впрыскивая яд отчуждения, укрепляя уверенность, что это поможет сохранить настрой и концентрацию. Именно это предугадывал, подозревал Кикучи-сенсей, когда старался направить Юзуру по верному пути. Он также знал, что Юзуру никогда и ничего не станет делать в угоду себе, просто так из похоти или прихоти. Лишь бы у Аэлиты хватило терпения, как и хватило ума и такта у Юзуру… Воистину, гордость и предубеждение! Аэлита вернулась из душа. Юзуру уже устроился на ночлег. Лежал на боку, повернувшись в сторону края кровати. Ему не было видно, как Аэлита открыла ящичек столика. В нём она обнаружила конверт, красивый, как может быть красивым только японский конверт. — Мне открыть? — Аэлита держала конверт в руках, не решаясь вскрыть его. Юзуру отозвался коротким «Да» （はい）. Она вскрыла конверт, в нём лежал листок плотной бумаги. С напечатанными тиснением иероглифами. — Что это? — Это билет на концерт государственного симфонического оркестра Японии. Будут исполнять музыку из популярных аниме… — Ах… И из принцессы Мононоке?.. — Да, и из Замка Хаула… — Боже! Как же это… Это прекрасно, мой Юзуру!!! Ты же пойдёшь? — Нет… Я не пойду… Но, чтобы ты не была одинока, с тобой может пойти Джон или Наоки… Сая занята… Аэлита присела на удобный пуфик. «Это же в Токио?» — Да. Одно выступление. — Мой Юзуру… Спасибо тебе… только без тебя мне не хочется никуда идти… — Сходи. Возможность может долго не представится… — Почему? Но Юзуру умолк, просто уткнулся в подушку… *** Два дня Юзуру ходил по дому из угла в угол, то на двух костылях, то с одним, пока спина не заболела. Он думал. Размышлял. Взвешивал. Аэлита наблюдала его терзания из-за укрытия. Молилась молча и вслух, призывая всех святых в помощь своему любимому. Ею руководило лишь одно — большая любовь! Она давно приняла решение сделать для Юзуру всё, что могла. Не жалея сил, средств, времени! Просто отдать всё, что у неё было! Но Юзуру вдруг неожиданно отказался от самого ценного, что она могла ему дать — Любовь, Нежность, Страсть! И Аэлита растерялась. Не покупает ли она тем самым его внимание? Не подкупает ли его чувства? Это мучало, выматывало. Но чтобы не загнать себя в угол, она решила: «Сделаю, что до́лжно! И будь что будет!» Она хорошо усвоила из бесед с Кикучи-саном, что не нужно делать для мужчин. И проанализировав, решила, что она не особо ошибалась. Аэлита не делала Юзуру дорогих подарков. Впечатлить его дорогими вещами было можно, только от этого и она, и он испытывали неловкость. И она понимала, так рано или поздно отношения станут потребительскими. Большей частью она старалась дарить ласку, любовь, восхищалась им, как мужчиной, восхищалась его творчеством. Это всё воодушевляло его, придавало сил. Юзуру буквально парил с ней. Только сейчас он отказался принимать её любовь, восхищение и ласку… Изо всех сил Аэлита старалась не проявлять к нему жалость. Одно дело жалость матери. Но совсем другое жалость любимой женщины. Из последних сил она сохраняла внутреннее спокойствие и веру в его силу. Она не пыталась донести до него какие-то психологические постулаты, читать лекции или нотации. Принимала его условия по мере возможности спокойно, не поучала и не ныла. Сколько раз она прокручивала в голове свой отъезд в Эмираты. Аэлита не считала себя виноватой в том, что так вышло. У неё были силы и средства оказать ему всестороннюю помощь, но только в том, что касалось его здоровья. В остальном она предоставила ему решать все остальные вопросы. Она понимала, что в такой трудный период очень легко думать, что он без неё ничего не может. Поэтому приняла, хотя и с болью, его отстранённость. Это его решение, и он должен нести за него ответственность. В конце концов это его закалит, и спасти себя может он сам. Только от всех этих выводов легче ей не становилось, и тоска холодной змеёй вползала в её душу, душила изнутри тисками своих колец его Олимпиады. Шла к концу третья неделя после травмы… *** Проект Артура Конте превзошёл самые невероятные ожидания! В нём сошлось всё: и фешенебельность европейских особняков, и очарование мальдивских бунгало! Климат и расположение! Великолепный ландшафт и дикие заросли! Вложение не в один миллиард стало его гордостью, подарком для единственной дочери. Самолёт Конте облетал остров, чтобы зайти на посадку. Все пассажиры прильнули к иллюминаторам, любуясь видом, который открывался при приближении. Аэлита вышла первой, как и полагалось хозяйке. Лицо приятно обдул ветерок, насыщенный сладким ароматом скошенной травы на лужайке возле полосы, запахом моря, чуть солоноватым и сменился запахом цветов. Со стороны смотровой будки диспетчера уже ехали несколько открытых электрокаров, готовых увести своих гостей и их багаж по домам. Накануне здесь побывали Артур и Эмма. Всё проверили лично, вышколили персонал. Доставили оборудование для небольшой клиники, под которую отвели два этажа небольшого дома. Пришлось повозиться с МРТ-установкой. Всё решилось благополучно благодаря умению специалистов. Особнячок Аэлиты стоял в центре группы из семи коттеджей, чуть в отдалении, в результате получался своеобразный полукруг из строений, который давал беспрепятственный проезд к каждому. Все коттеджи и особняк утопали в зелени. Широколистые пальмы и оливы служили зелёным шатром для домов. Перед каждым домом был разбит великолепный цветник, выполненный в виде цветочных ковров, по углам домов совершенно дивные альпийские горки удачно гармонировали с отделкой фасадов. Стараниями ландшафтных дизайнеров из каждого дома открывался умопомрачительный вид! Одни панорамные окна были обращены к морю, и была видна маленькая бухта с лазурной водой, пирсом и полосой белого песчаного пляжа. У пирса стояли несколько скутеров. Другая группа окон была обращена на наземную часть. Широкое поле для гольфа в окружении красиво остриженного кустарника и небольших олив переходило в пологие холмы. С третьей стороны — густой, почти тропический лес. Благодаря обилию зелени и розе ветров дышалось очень хорошо. Прохладные ночи и теплые, даже жаркие дни поддерживали в бухточке комфортную для купания температуру воды в это бархатное время года. С высоты полёта самолёта было видно, что есть и скалистая часть, и высокий зелёный холм, окружённый густыми зарослями. Там паслись лани и альпаки. Эмма решила разнообразить фауну острова и за четыре года несколько очаровательных ланей привыкли к людям и бродили неподалёку от жилых строений. Хищников не было, поэтому они чувствовали себя в безопасности. Их немного потревожил Нобель, но Артур сделал ему внушение, что он хоть и ретривер, но хозяйскую дичь трогать не должен! Хотя погонять по просторному лугу — это ли не счастье! И Нобель был рад тому, что ему разрешили гонять чаек на берегу. А лани вскоре обнаглели и позволяли себе прилечь на стриженном газончике около большой общей веранды, поглядывая на золотистого пса. На берегу была построена баня, своеобразный спа-комплекс с хамамом, русской и финской банями, купелью на открытом воздухе. Родители создавали для своей любимой дочери маленький рай, в котором она бы могла жить, отдыхать или придумать другое назначение. Их семья умела это делать. Электрокар подъехал к крыльцу, и Юзуру увидел, что на крыльце лежит Нобель. — Аэлита, это же Нобель?! — Ой! Точно! Пёс вскочил, почуяв своих, а когда увидел, понёсся со всех лап. И через мгновение уже радостно облизывал по очереди щёки Юзуру и Аэлиты. — Вот, Юзуру! Мы дома! Это твой дом! — Здорово! Ещё бы гипс снять! — Сенсей обещал завтра. — Ох! А можно уже сегодня, а? У меня уже кожи под гипсом не осталось! Зудит так, что я скоро сойду с ума! — Может мне удастся его уговорить… Ты пока проходи, осваивайся. Честно сказать, я тоже тут впервые! Но Наоки тебе всё покажет! Я сейчас! Быстро! Аэлита выпорхнула из машинки, а Юзуру остался на попечение верной Наоки. Коттедж Кикучи был по левую сторону от их с Юзуру дома. Аэлита вприпрыжку подскочила к стоявшему на крыльце доктору. — Устали, Кикучи-сан? — Да-а-а… — Настолько, что гипс снять не сможете? — Девочка! Ты как скажешь, хоть стой хоть падай! — Миленький, любимый Кикучи-сенсей! Я знаю, Вас не улестить никакими словами и посулами! Прошу Вас от души! Помогите! Снимите гипс, пожалуйста! Юзуру так мучается, что сил уже никаких нет… Он молча сносит все тяготы… Зачем мучить его ещё несколько часов, если можно прекратить страдания уже сейчас!.. — Аэлита упала на колени, как делали в древней Японии, с изяществом очаровательной гейши. — Святые Ками! Светлая богиня Аматэрасу! Что ж делается-то?! Аэлита умоляюще смотрела на врача своими прекрасными глазами, и тихонько пролепетала: «Заодно и лечебный корпус осмотрите, а жена Ваша пока устроится, горничная ей поможет…» Кикучи всплеснул руками: «Вот скажи мне после этого, что ты с Юзуру справиться не можешь!!!» — Ох, сенсей… Не говорите мне ничего… У меня осталось ещё несколько козырей в запасе, но я очень сомневаюсь, что и они как-то помогут… Но в любом случае мне точно не будет стыдно, сенсей! — Веди меня! Солнышко наше! — Кикучи ободряюще приобнял её за плечи, — осмотрю! Аэлита махнула рукой Юзуру и впрыгнула в стоящий рядом с крыльцом электрокар. — Прошу Вас, сенсей! Кикучи устроился, и Аэлита аккуратно повезла доктора по гравийной дорожке к дому, где устроили лечебный корпус. Дойти можно было и пешком, но заставлять утруждаться пожилого человека после долгого пути было неправильно. Домик, где расположили медицинскую часть, вовсе не походил не медучреждение. Везде были цветы, красивая мебель, телевизоры, фонтанчики. Лишь наличие медицинских приборов и идеальная чистота говорили, что тут можно полечиться. — Что сказать… Аэлита! Я поражён! Вернусь домой, постараюсь, чтобы и у нас так же уютно было! А где процедурная? — Вот. А дальше операционная. — Надо же! А это зачем? — Ну так до материка почти два часа морем. Есть вертолёт… А вдруг срочный случай! Или непогода! Не дай бог! Здесь ведь и персонал живёт, и строители. И люди болеют даже в таких курортных условиях. Подробно, конечно, мама Вам расскажет… Я сама впервые здесь… Всё видела только по фото и видео… — И сколько стоит лечение? Аэлита изумлённо посмотрела на доктора. — Кикучи-сан… Нисколько… Кикучи изумлялся такому подходу и отношению к людям Они вместе осмотрели один этаж, чтобы не утомлять врача. — Так я поехала за Юзуру? — Езжай. А кто мне поможет? — Могу я, можно медсестру позвать… Она была на цокольном этаже… Я видела, когда проходили по коридору… Доктор кивнул и вошёл в процедурный кабинет, внимательно осмотрел все инструменты и медикаменты. Через несколько минут приехали Юзуру и Аэлита. Она позвала медсестру, представила врача. — Эльза! Это доктор Акира Кикучи. Врач-остеопат, травматолог и реабилитолог. Он будет заниматься с Юзуру, моим мужем. Познакомьтесь, пожалуйста. Когда формальности были соблюдены, доктор приступил к делу. Манипуляция не очень сложная, просто нужно всё делать внимательно и быстро, чтобы не доставлять пациенту дополнительную боль. Из-за особенностей организма Юзуру, гипс доставлял ему сильное беспокойство тем, что сильно страдала кожа. Волоски на ноге прилипли к гипсу, и его приходится буквально срывать. И вот многострадальную лодыжку извлекли из гипсового саркофага. И оказалось вовремя! Ещё чуть-чуть и волдыри, которые в изобилии высыпали под гипсом, полопались бы под ним, и могло начаться воспаление. Разливной синяк на суставе переливался всеми цветами радуги. — Ну вот… Картина удручающая, конечно… Но не безнадёжная! — доктор протирал руки от гипсовой пыли. А Юзуру с побледневшим лицом старался изобразить подобие улыбки. Когда Аэлита увидела ногу Юзуру, ей стало так дурно, что Эльзе пришлось достать пузырёк нашатыря. Резкий запах привёл её в чувство. — Милый мой! Господи! Как же ты это терпел?! — Так! Аэлита! Хватит кудахтать, как курица! Ты умоляла меня снять гипс! Я снял! Но теперь тебе будет, чем развлечься! — доктор сурово призвал к порядку не совсем вменяемую девушку. — Надеюсь в этом райском месте найдётся обыкновенный зелёный чай? — Да, сенсей… конечно… — Аэлита ватным языком полепетала слова. — Значит так! Будешь спасать его ногу! План действий такой. Заваришь зелёный чай в пропорции одна столовая ложка на стакан кипятка. Пусть настоится с полчаса, подольше. А пока настой готовится, ты хорошенько, аккуратно промоешь ему ногу проточной водой! Так, чтобы не снесла вот эти вздутые волдыри! Поняла? Аэлита пошатнулась и кивнула. — Промокнёшь стерильной марлей… Вот упаковка. — А вдруг лопнет… — Слушай дальше, не перебивай! Вот… Как настой заварится, будешь делать с ним примочки. Марлю мочишь в настое, чуть отожми, чтобы не текло сильно, но и не сухо было. Можно в два-три слоя. И прикладываешь к вот этой вот красоте. Во всю площадь поражения сразу… Не бойся, если какие-то волдыри лопнут, а они уже готовы… Там просто сукровица… Она впитается в марлю с настоем. Зелёный чай её вытянет, кожу подсушит… Образуется нечто вроде картофельной кожуры, когда варишь его неочищенным… Она потом слезет… Некоторые волдыри лопнут, а многие просто опадут… Делать будешь каждые 2 часа… Поняла? — И сколько делать примочки? — Ну пока волдыри не опадут окончательно… Не бойся! Сутки — двое… Может трое и всё… Я скажу… — И ночью?.. — Хорошо бы… Быстрее всё опадёт! Юзуру всё это время наблюдал за ней, но не вмешивался. И лишь когда сенсей закончил инструктаж, промямлил: — Может я сам?.. — Сиди уже! Сам он! У тебя будет другое задание! Зарядка! Как раз перед примочками. Вот так будешь делать! Хотя ты лучше меня знаешь! Юзуру кивнул головой и глубоко вздохнул. — А пока забинтуй ему ногу! Я посмотрю! — доктор протянул широкий бинт Аэлите. Она взяла дрожащими руками стерильный пакет. — Давай я! — Юзуру решил перехватить инициативу. — Я же ясно сказал! Бинтовать будет Аэлита! Что не понятно? — суровый доктор держал дисциплину в своих надёжных руках. Он наблюдал, как трясущимися руками Аэлита наложила лёгкую повязку, чтобы Юзуру мог добраться до дома. — Молодец! Почти всё правильно сделала! Вот в этом месте надо было вот так. И тут вот так. Но и так сойдёт. Умница! Аэлита покачивалась словно от ветра, но улыбнулась доктору и Юзуру. Так в одночасье она превратилась из хозяйки поместья в медсестру-сиделку. Юзуру попытался что-то возразить, но сенсей был непреклонен, ещё пригрозил, что наведается проверить, в точности ли соблюдаются его назначения. — Сенсей… А арабский бальзам можно применять? — Аэлита вспомнила про это лекарство, благодаря которому в разы быстрее проходило выздоровление, прошёл отёк. — Думаю, там, где нет волдырей, можно. Но на высыпание не надо. Потом, как всё подсохнет, будешь мазать, чтобы кожа не трескалась. Аэлита кивнула головой. Она прикинула, что понадобится ещё упаковка и надо будет звонить в Эмираты. После того, как сняли гипс, Юзуру сразу постарался встать на больную ногу. Так приятно было ощутить, что ты стоишь на двух ногах, и пусть даже вес тела ещё смещён на здоровую ногу. Он постарался пройтись. Несколько шагов дали понять, что боль есть, и лодыжку ещё лечить и лечить. Пока Аэлита экстренно готовила настой из крепчайшего зелёного чая, Юзуру постарался осмотреться в новом жилище. Большой холл-гостиная с панорамными окнами и зонированным пространством в одном стиле с множеством красивейших комнатных растений, удобной мягкой мебелью, расставленной с учетом зон. Из гостиной можно было попасть в кухню-столовую, в гостевую спальню с санузлом и небольшой смежной комнатой, отдельный санузел, и ещё была неприметная дверь, которая была заперта. «Видимо хозяйственная часть какая-то…» — размышлял Юзуру. Второй этаж был приватной зоной. Когда Юзуру поднялся на этаж, то увидел великолепную спальню, которая показалась ему величиной в половину первого этажа. Кровать была настолько большой, что по японским меркам, вся семья Ханю, включая дедушку могла уместиться на ней как вдоль, так и поперёк! В спальне были и уютные широкие кушетки, где можно было просто посидеть за чаем или почитать на сон грядущий, красивые туалетный и кофейный столики, смежная гардеробная и большой санузел с ванной-джакузи, душевой зоной, в которой вода изливалась с потолка, а если хотелось, чтобы обливала и со стены, то можно было выдвинуть специальные стеклянные шторы. Люстры были отдельным произведением искусства знаменитых венецианских мастеров. Разноцветные блики света от хрустальных подвесок струились по всей комнате. Юзуру изумленно рассматривал убранство спальни. Почему-то вспомнилось его пребывание в эвакуационном центре во время памятного землетрясения. Это место было размером всего лишь в два татами (3 кв.м.). Он глубоко вздохнул, понимая, насколько шокирующей была разница. Он заглянул за воздушный полог, белым облаком прикрывавший само ложе. Юзуру даже закрыл глаза, представляя каково должно быть на нём… С Аэлитой… Мурашки предательски пробежали по позвоночнику, жаром разливаясь в паху. Юзуру тряхнул руками, словно желая прогнать непрошенное легкое возбуждение, избавиться от мурашек. «Это лишнее! Я иду на Игры!» Он твердил свою установку всё чаще по мере того, как боль отступала. Будучи молодым и здоровым мужчиной, рядом с которым находилась его любимая женщина, настолько привлекательная и соблазнительная, что его «установка» давала сбои, и он по собственной глупости «вынужден был «спасаться» от наваждения отрезвляющим душем или упражнениями. Доктор открытым текстом старался его убедить в том, что такое воздержание совсем не обязательно, и если он будет так продолжать, то его брак просто рухнет. Юзуру упёрся, как баран. «Это лишнее! Это мне мешает!» Но когда сенсей категорично спросил, намерен ли он развестись, чтобы исключить все внешние раздражители, Юзуру часто заморгал и сказал: «Но игры же закончатся…» Кикучи-сан чуть было не запустил в него медную чашу. «И правда, словно разбился об лёд на мелкие кусочки… Собирается, конечно, но очень медленно… Только бы Аэлита выдержала!.. Уже почти три недели уже терпит его чудачество!.. Путь боги пошлют ей силы и благоразумия не отвергнуть этого безумца!..» Пока Юзуру осматривал спальню, Аэлита приготовила всё для примочек. Ей даже не удалось разобрать вещи, осмотреть всё собственными глазами, а не по видео, ощутить собственными руками мягкость тканей, всё потрогать, проверить. «Ничего! Успею! Главное — Юзуру!» Они расположились на первую процедуру. Юзуру поставил многострадальную ногу на футбенч, и Аэлита сняла с лодыжки бинт. Несколько волдырей уже успели лопнуть. Аэлита стиснула зубы: — Юзуру, я вымою тебе ногу. — её руки коснулись воспалённой кожи, и Юзуру вздрогнул. Не от боли, нет. Её руки касались места, которое было под гипсом. Это было странное ощущение, словно она касалась самых чувствительных мест на его теле. Он напрягся. Аэлита заметила, что он весь подобрался. — Тебе больно? Неприятно? — Не знаю… Скорее непонятно… Может я сам? — Сенсей велел, чтобы всё сделала я! Так что терпи. Это осталось не долго… — Аэлита глянула на него исподлобья и продолжила промывать чистой и тёплой водой ногу от гипса. Повозиться пришлось. Гипс не только присох к волоскам, ногтям, он буквально въелся в кожу. Она задумалась, чем бы его вымыть. — Эльза! Принесите, пожалуйста, детское мыло. — она позвонила медсестре, и через десять минут Аэлита намылила нежным мылом ногу, смыла проточной водой и наложила первую примочку с зелёным чаем. — Так! Посиди! Я сейчас. Ты не знаешь, Наоки разобрала багаж? Я, как приехали, даже не знаю, где мой несессер… — В спальне… Наверху… — А ты там уже был? — Угу… — О! Везёт! А я нет… — Аэлита уныло усмехнулась, — ладно, я пошла. Сиди! Аэлита принесла свой несессер, достала маникюрный набор. — Это ещё зачем? — Юзуру! Пока я не пригласила мастера маникюра и педикюра, а ногти надо стричь! Сиди тихо. Я аккуратно. Юзуру выпучил глаза, соображая: «Что она не умеет?.. Сидит тут передо мной… Сил нет смотреть на неё! Слушать её голос… Боги! Сейчас она возьмёт свои нежные руки палец… и я сдохну… Как же я хочу её! Как она волшебно прекрасна! Я — идиот! Балбес!..» — Ай! Щекотно! — Юзуру залился смехом, тем самым отгоняя крамольные мысли. — Не дёргайся! А то я тебя пораню! — А ты не дыши так! — В смысле? — Ну ты так дышишь… — Я дышу нормально, Юзуру! Тебе показалось! — она сжала его мизинец на ноге почти до боли. — А-а-а! Больно! — Юзуру запищал. — А теперь я нормально дышу? — Да! Только… — он не стал договаривать, потому что его пиявка-установка снова дала о себе знать. «Это лишнее… Ничего не должно мешать!» Аэлита несколько раз сменила примочку, пока очищала пальцы и ногти от гипса. — Первая процедура окончена, Ханю-сан! — Аэлита склонила голову, совсем по-японски, — отдыхай. Я пойду багаж разберу. В спальне Наоки сортировала её вещи, укладывая на полочках во встроенных шкафах. — О! Аэлита! Как хорошо, что ты пришла. Я хочу уложить вещи из этого чемодана. Подскажи, как тебе будет удобно? — Так это вроде бы чемодан Юзуру… Он же его складывал. — Я могу и ошибаться, только, Аэлита, вряд ли ему нужно столько красивых женских купальников и изящных купальных халатиков, и палантинов… Смотри сама… Аэлита быстро подошла и увидела в раскрытом чемодане очень аккуратно сложенные новые купальники разных фасонов и расцветок. — Ах ты… Юзуру! — она всплеснула руками, — когда же ты всё успеваешь? Ты полон сюрпризов, любимый мой… Это хорошо… — Наоки, положите сюда. Доставать удобно будет. Надо бы примерить все, а то может малы или велики… — Как тебе спальня, Аэлита? — Эх… Она просто прекрасна! Свежа и уютна… И красива… — Аэлита коснулась рукой мягкого покрывала. «Как же прекрасен будет Юзуру в этой постели…» — мысль пронеслась, обжигая щёки, — но где устроится на ночлег мой милый, я не знаю…» — Наоки! Приготовьте, пожалуйста, всё, что нужно для примочек здесь. Чтобы не бегать на кухню заваривать чай. Я буду ночью делать примочки. — Ох, Аэлита! А разве ты не будешь спать? Как же это?.. — Ничего. С перерывами посплю. А после высплюсь. Кстати, надо бы постельное бельё сменить на цветное. У Юзуру волдыри на ноге из-за гипса, следы могут остаться. Не нужно, чтобы он чувствовал неловкость. — Да, Аэлита. Всё сделаю. — Наоки, спасибо тебе за всё! Прости, я даже не спросила, как ты устроилась… — Замечательно, Аэлита! Такой коттедж уютный! Всё есть! — Хорошо… Сегодня день приезда… Потом походим, познакомимся с окрестностями… Пойду я к Юзуру… Аэлита спустилась в гостиную, но Юзуру там не было. Она осмотрелась, заглянула на кухню. Никого. — Юзуру! — она позвала, ответа не было. Она вышла на крыльцо и снова позвала. На её голос прибежал Нобель. — Малыш! Где Юзуру? Ищи! Пёс вильнул хвостом, и, оглядываясь на Аэлиту, побежал за угол. Аэлита шла за ним, и когда обогнула цветущую альпийскую горку, увидела, что, устроившись прямо на траве, Юзуру разминался. — Нобель! — Она шёпотом позвала четвероногого друга. — Пошли. Не мешай! Не надо! Аэлита увела Нобеля, глянула на часы. Пора было готовить чай для следующей примочки. В перерывах между ними она проведала чету Кикучи, познакомилась с сотрудниками, обслуживающими взлётную полосу, съездила на строительную площадку, где возводились ещё несколько коттеджей, только поменьше, чем в основной группе. Так набегами, Аэлита в первый день постаралась ознакомиться хотя бы немножко с большим хозяйством, которое развернулось на острове за четыре года строительства. Наступил тихий вечер. Солнце садилось быстро. Чтобы увидеть невероятной красоты закаты, нужно было выйти на побережье. Дизайнеры, уловив особенности видов, поставили на краю береговой полосы удобные скамейки с навесами, садовые качели — некое подобие набережной. Вид открывался удивительный! Скамьи и качели стояли на травянистой почве, а впереди начинался песчаный пляж, мелкий белый песок поблёскивал в лучах яркого солнца. За ним простиралась водная гладь лазурного моря, с длинной отмелью, которая обрывалась в синюю глубину, в стороне берег имел изгиб и обращался в бухту с глубоким фарватером, там стояла яхта и скутеры у пирса. Аэлита так хотела пойти искупаться в море, но понимала, что после купания она разомлеет и уснёт. А нужно было делать примочки. Юзуру между процедурами разминался, старался ходить без опоры. Как только заживёт кожа, он будет ходить босиком по траве, по песку, по мелкой гальке, разминая стопу. Проходя мимо дома Кикучи, он заметил в зарослях кустарника кустик дикой розы — шиповника. Он цвел дивной красоты нежно розовыми цветками, а аромат был просто божественный. Юзуру не любил сладкий аромат садовых роз, но аромат этого цветка волновал и пьянил… «Как она… Моя Аэлита…» Юзуру аккуратно, чтобы не уколоться о шипы, охранявшие нежные цветки, отломил пышно цветущую веточку. Он возвращался, неся за пазухой колючий цветок. — Наоки, нет ли здесь какой-нибудь вазочки? — Одну минуту, Юзуру-сан! — Наоки нашла подходящий сосуд. Юзуру наполнил водой и поставил веточку. — Красивая роза… нужно подрезать слом… — Наоки подровняла простым ножом неровный конец ветки. Юзуру отнёс цветочек в спальню, устроив вазочку на изящном кофейном столике. Наступало время процедуры. Юзуру вышел на лестницу, посмотреть, где Аэлита. Сквозь огромное окно он увидел, что она шла к дому с парнем атлетического телосложения, бронзовый загар которого говорил, что он либо строитель, либо по морской части. Волос выгорел на солнце. Юзуру наблюдал, как они приближались. Аэлита в сравнении с ним смотрелась такой хрупкой и маленькой, голова её была на уровне плеча парня. Они подошли к дому, поговорили какое-то время. Потом Аэлита пожала ему руку, и они разошлись. Парень удалялся, оглянулся пару раз. А Юзуру стоял, наблюдал. Что-то кольнуло в горло… — А, мой Юзуру! Уже иду! Иду, мой дорогой! — Аэлита легко пробежала по лестнице. — А это кто? — Юзуру кивнул головой в сторону уходящего парня. — Это Панайотис. Он — грек. Занимается скутерами и дельфинами. Я знакомлюсь понемногу. — Ну да! Самое время… — он отвернулся и пошёл в спальню. Аэлита вошла следом. Она прошла к медицинскому столику, который на такой случай принесли из медчасти. Юзуру молча сел в кресло и демонстративно подставил ногу. Аэлита внимательно посмотрела на него. Она отжала марлю и приложила к лодыжке. — Ай! Горячо! — Не обманывай! Я же выжимала! Тёпленько! Сам проверь! — она подала миску с настоем. — А мне горячо! — Ну хорошо… — Аэлита пожала плечами, — сейчас прошло? — Прошло… — Юзуру фыркнул и откинулся на спинку кресла. — Мой Юзуру… Я купальники видела… Спасибо… Только зачем так много? — Да! Теперь я понимаю зачем так много! Есть кому их демонстрировать! Аэлита в недоумении посмотрела на него. — Это ты чего такое говоришь? — Я ничего особенного не сказал. Это констатация факта. Ну так ещё бы! Такие греческие боги! Геракл кажется?.. — Ну да! Ты это… ещё про Эрота забыл! Аэлита вскочила и тут увидела на столике цветок шиповника. — Это кто принёс такое чудо? — Да уж не этот… — Юзуру кивнул в сторону пляжа. — Это ты… Мой любимый, мой хороший… — Аэлита подошла, чтобы попытаться обнять. — Только вот не надо сейчас делать вид, что ничего не произошло! Всё! Пора менять повязку! — Юзуру высоко поднял ногу, демонстрируя необходимость. Она поняла, что это был приступ ревности. «Стоит ли продолжать разговор? Да и к чему? На ночь глядя. Сорвусь, понесусь вдоль и поперёк! Но пора его ставить на место! Откровенно уже поднадоело мириться с его самоедством! Я ему устрою сейчас! Геракла и Эроса одновременно!» Она сменила повязку и пошла в гардеробную. На полочке заботливыми руками Наоки были разложены купальники. Аэлита взяла первый, сбросила одежду и надела. Закрытый купальник с красивым декольте без бретелей, чудесным цветовым градиентом от лазурного то глубокого ультрамарина. Тонкий поясок с золотистой пряжкой идеально подчеркивал тонкую талию и плоский животик, а высокий вырез в зоне бикини очерчивал шикарные бёдра. — Ну Юзуру! Сам напросился! — Аэлита набросила халатик и шагнула в комнату. Юзуру сидел с повязкой, подперев голову рукой. — Ну что, Юзуру! Пора оценить, как смотрятся на мне купальники! У тебя ещё целых десять минут, на то, чтобы посмотреть, что ты мне подарил. — она вышла в центр комнаты и сбросила с плеч халатик. Юзуру так и обмер. Дар речи покинул его надолго. — Ну что скажешь? Чего молчишь? Это только первый! А там ещё бикини с тоненькими лепестками и тесёмочкой сзади… Одной тесёмочкой, Юзуру! Он смотрел, не отрываясь. «Нагородил не понятно, что… Может полегчает…» — Ты знаешь, а с размером я угадал! Отлично сидит! — он попытался закинуть ногу на ногу, но деликатное состояние его естества помешало сделать это быстро и комфортно. Он поморщился. — Что такое? Болит? — Угу… Дёргает… — Так я пойду, переодену другой? — Нет… Не стоит… Пора менять повязку… — И я думаю, не стоит… — она набросила халатик, отжала марлю и обернула лодыжку. — Мой Юзуру… Спасибо тебе за подарки… И цветок… Он прекрасен! — Пожалуйста… — Мне этот Геракл — Панайотис сказал, что ждёт нас с тобой на прогулку. А ещё ребята собрались устроить вечеринку в пятницу по случаю нашего приезда… На берегу… Пойдём? — Если доживу… — Доживёшь! Устраивайся на ночлег. Бельё цветное, так что не бойся, что нога отметины оставит. А мы пока с Нобелем посидим на крыльце. Юзуру смотрел на неё и не понимал, почему он не обнимает её, почему не носит на руках из душа в постель и обратно… В висках стучало до тошноты. — Ты что-то побледнел… Ну-ка приляг! Быстро! Аэлита сняла с лодыжки примочку, распахнула покрывало. — Ложись… Ты спи, не волнуйся. Я через два часа сделаю примочку. — Может не надо… — Сенсей сказал, что если делать каждые два часа, то быстрее всё закончится. Я очень хочу, чтобы всё вот это вот быстрее закончилось!!!