Ты-мой мир.

43. Самолет авиакомпании Emirates, рейс Лондон-Дубай, подруливал к терминалу аэропорта Дубай. Эмма с Аэлитой смотрели в иллюминатор, не скрывая восторга от вида на город и Персидский залив при посадке. Сколько бы они не приезжали сюда, всякий раз захватывало дух от красоты, будь то вечерний рейс или утренний. Сентябрь для эмирата Дубай — жаркий месяц. Вода в заливе не на много освежает. Когда Аэлита с Эммой вышли из аэропорта, жар стоял, как от раскаленной печи. Все небоскрёбы плыли в знойной дымке и казались миражами. По сути, весь город — прекрасный мираж в пустыне! Их встречали представители Дубайского филиала концерна на роскошных авто и быстро доставили в резиденцию Конте. Престижная жилая башня Il Primo состояла из эксклюзивных апартаментов с потрясающими видами на Бурдж Халифа и Фонтан Дубай, некоторые из которых занимают полный этаж. А на самом верху расположены пентхаусы. Было так приятно оказаться в прохладном помещении после уличной жары. Аэлита с нескрываемым восторгом бегала по комнатам. После четырех месяцев студенческого аскетизма в Америке она оказалась в роскошном оазисе. Эти апартаменты семья купила недавно. Родители уже бывали здесь, а Аэлита видела всё впервые. — Мамочка! Как же тут хорошо! Боже мой! Я, наверное, сейчас разревусь! — Аэлита прижалась к Эмме и попискивала от восторга. — Да… у меня тоже эмоции зашкаливают! И дух захватывает, когда вижу эту панораму… — Эмма смотрела вниз, жмурясь от солнечных бликов, отражавшихся на небоскрёбах. Они позвонили Артуру, наперебой делясь восторгом от всего, что видели. Артур пообещал приехать в октябре. А пока двум красивым женщинам нужно было пожить без него. Артур прекрасно понимал особенности жизни в Арабских Эмиратах, поэтому прикомандировал Джона и Мика для сопровождения своих любимых женщин. Джон уговорил Артура разрешить позаниматься с Аэлитой вождением, поэтому, как и в Америке, время у Аэлиты было расписано по часам: японский язык, вождение, практика, съёмки. А между ними прогулки по Дубай Молл, золотому рынку. Иногда они выезжали на Пальм Джумейру или другие Пальмовые острова, но в основном для рекламных съёмок, в которых участвовала Аэлита. Несколько раз побывали в своей самой первой резиденции в районе Дубай Марина. Сентябрь проносился с невероятной быстротой и для Аэлиты, и для Юзуру. Они созванивались раза два в неделю. Аэлита регулярно отправляла ему снимки, которые делал сама. Юзуру восхищался видами, архитектурой, каждый раз просил ещё и ещё снимать. Аэлита с помощью Эммы публиковала снимки в National Geographic. Безусловно, это давало неплохой доход. Её работа моделью в Vogue дала возможность сниматься в рекламе суперкаров, которые так популярны в Эмиратах. В середине октября должны были состояться натурные съемки для рекламы всемирно известных скачек на лошадях — Кубок мира по скачкам. Аэлита подходила для них по всем параметрам. В Англии она посещала престижный конный клуб и была опытной наездницей. Организаторы скачек подыскивали модель для рекламы турнира в европейских странах. Англия была завсегдатаем участия скачек. Так сложилось, что Vogue стал своеобразной рекламной площадкой помимо других изданий, и Аэлита в качестве модели была как нельзя кстати. У Юзуру дела шли не так успешно. Весь месяц он готовился к серии гран-при. Ещё на чемпионате мира в Сайтаме потянул спину, и боль периодически напоминала о себе. Кикучи-сенсей был в Японии, и Юзуру консультировал канадский доктор. Несмотря на все усилия боль не проходила. Как-то поздним вечером Аэлита позвонила ему. Настроение Юзуру было совсем отвратительным. Он говорил неохотно. Аэлита пыталась выяснить причину. Но Юзуру не говорил. — Юзуру, если я позвонила не вовремя, ты так и скажи. Только не молчи просто так. Смотришь на меня и молчишь… — Может я просто хочу смотреть на тебя и всё… — Хорошо! Я вышлю тебе ссылку на своё портфолио, смотри сколько душе угодно! Я поговорить с тобой хотела, узнать, как твои дела. Про свои рассказать… Видимо зря… Решил поиграть в улитку?! О-кей! — Я про твои дела знаю… — Юзуру выдавил из себя эти несколько слов. — Боже мой! Откуда? — Аэлита ладошками обхватила свои щёчки, удивлённо распахнув глаза. — Интернет… — И что ты там нашёл? — Аэлита знала, что в интернете о ней нет информации, кроме той, что есть в официальных выпусках Vogue. За этим строго следили специально обученные люди Артура Конте. — Твои снимки. Они настолько прекрасны, что я просто в бешенстве от того, что какие-то там фотографы, операторы могут быть рядом с тобой! — парень говорил слова тихо, перемежая фразы японской речью. Так он обычно говорил, когда сильно волновался. Аэлита поняла, что с ним что-то не так, и что сам он не расскажет, даже если его пытать. — Юзуру… милый… Ты ревнуешь меня к фотографам?.. Ох… Что ж ты так… А я тогда начну тебя ревновать к твоим отбитым на всю голову фанаткам! А! Как тебе?.. Так не честно! У меня фотографов наберётся около десятка, а твои фанатки насчитываются стадионами… Мне придётся утопиться в Фонтане Дубая, который мне всегда напоминает тебя, твои движения, твои волшебные руки!.. По которым я так скучаю… — Я всё понимаю, но ничего не могу с собой поделать… Твои аргументы хороши только с твоей стороны. — Ясно!.. Ханю Юзуру не в духе!.. Тогда, чтобы окончательно тебя расстроить, я скажу, что в середине октября у меня съемки рекламы Кубка мира по скачкам в Дубае. Сюжет я тебе не расскажу, а снимки отправлю сразу, как только получу пробники. — А!!! Аэлита Конте пошла в высший свет! Её не достать, до неё не дотянуться! Ты это хочешь сказать?! — Юзуру шипел противным акцентом. Аэлита ошарашенно смотрела на парня. Это была не ссора, это было непонятное что-то с его стороны. Она пыталась анализировать, но глаза японца сверлили её иглами через экран. Тогда девушка попыталась предпринять последнюю попытку перевести разговор в нормальное русло или хотя бы завершить его на позитивной ноте. — Мой Юзуру… Это просто моя работа… она временная, но и к такой работе надо относиться правильно. И я её выполню. Юзуру слушал и не слышал одновременно. Его разрывало на части сознание того, что его девушка далеко, что около неё вьётся вереница мужчин, пусть и фотографов. А может даже и не только фотографов! Ведь она не с ним!.. А с ним только боль… — Мы сейчас закончим разговор, — продолжила Аэлита, — а через день я позвоню тебе. Ты не против? — А почему через день? Почему не завтра?! — Юзуру кидался, как злобный пёс. — Потому что нужно время, чтобы мы соскучились друг по другу больше, чем сегодня…мой Юзуру… — Я понял… Пока… — Юзуру сбросил звонок. Аэлита даже не успела попрощаться… Слова просто застряли в груди… Она тупо глядела в экран айпада, на заставке которого красовался Юзуру в программе «Hana ni nare». Закрыв лицо руками, Аэлита посидела немного, отгоняя от себя фантом злобного Юзуру. «Что же с тобой случилось, мой Юзуру? Кто тебя подменил?..» Девушка не понимала, что происходило. Ей до безумия было обидно, хотелось позлиться, поплакать, но это не привело бы ни к чему хорошему, не дало бы ответа. Небо над Дубаем было лиловым от света города, хотя фактически была ночь. Аэлита позвонила Джону. Он был в Дубай Марина, в первой резиденции, следил за косметическим ремонтом апартаментов, настраивал систему безопасности. — Джон, мне нужна твоя помощь, дружище! Я знаю, ты можешь всё! — Аэлита с надеждой обратилась к своему верному телохранителю. — Говори. — Джон, надо найти телефон Кикучи-сана. Помнишь такого? — О, конечно! Такой добродушный доктор! А тебе нужен телефон? — Да! — О-кей! Жди. Джон положил перед собой телефон. Секунд десять просто посидел, глядя на него, а потом просто набрал телефон Оливера в Токио. — Оливер, это срочно! Найди телефон клиники доктора-остеопата Акиры Кикучи. А ещё лучше, сразу его личный телефон! — … — Срок? Оливер, ты же знаешь! Срок был вчера! Джон сбросил звонок и набрал Кэт. — Кэт, это я! Привет! Подстрахуй Оливера, пожалуйста. Нужен личный номер телефона доктора-остеопата Акиры Кикучи. Япония. У него своя клиника. -… — Нет. Я здоров. Жду. Он налил воды в стакан и отпил половину. Через пять минут ему поступило четыре сообщения, по два от Оливера и Кэт. Во всех сообщениях были одинаковые данные номеров телефонов клиники и доктора, часы приёма, адрес, а также личный адрес врача в Японии. Джон довольно улыбнулся. — Аэлита! Я там тебе всё отправил на почту… смотри… — О, Джон! Спасибо тебе!!! Целую! — Аэлита чмокнула губами трубку телефона и пошла проверить почту. В сообщении от Джона было то, что нужно. Она сверила разницу во времени. Пять часов. Значит, если в Токио десять утра, что в Дубае пять. Аэлита завела будильник на пять утра, чтобы в десять часов звонок раздался в Токио. Аэлита не могла уснуть, уже включала белый шум дождя, который так хотелось увидеть в Дубае, считала овечек, дышала связным дыханием — ничего не помогало. Перед глазами маячило лицо Юзуру с колючими глазами… Будильнику не пришлось её будить. Она села на кровать, держа в руках планшет с контактами Кикучи-сана. «Вот я ему позвоню… что я могу ему сказать… А скажите мне, что с Юзуру?.. Я звоню из Дубая в Японию узнать, что с моим парнем? Звоню доктору, которого видела один раз… Бред… ну полный… Всё… А контакт сохраню…» Аэлита кинула на кровать планшет и легла сама: «Юзуру, ты мне хоть поспать дай…» Все-таки она задремала… Эмма с трудом разбудила дочь, был полдень. Несколько раз звонили из редакции, нужно было поехать на конюшни, знакомиться с лошадьми, чтобы не пугались при съемках. Эмме удалось отложить визит. — Аэлита, ты заболела?..- мать потрогала рукой лоб. — Нет, мам…нормально, просто я почти не спала… — Почему? — Что-то с Юзуру происходит… он молчит, несёт какую-то чушь…я предложила созвониться через день, он бросил трубку… — Ого… Это не его стиль… точно что-то происходит… позвони сегодня! — Да я уже думала…только как ты себе это представляешь? Из-за разницы во времени мы всегда договариваемся о беседе, чтобы его не отвлекать от тренировок, ну и я занята… — Ты же не занята… позвони… не возьмёт трубку, ты напиши сообщение, чтобы сам перезвонил… — Эмма пожала плечами… Аэлита бродила по комнатам вдоль панорамных окон с телефоном в руках. Абонент недоступен… Она намотала не один десяток кругов по всем комнатам… Когда телефон разрядился, просто взяла планшет, благо контакты были синхронизированы. Четвёртый час пошёл, как она начала дозваниваться. Было семь часов вечера, когда она бросила попытки звонить, вспомнив, что ещё не ела, лишь литрами пила воду. Кое-как запихнув в себя не то обед, не то уже ужин, Аэлита в столовой смотрела телевизор, точнее тупо щелкала каналы. Новости, кино, новости, реклама, опять реклама…спорт, музыка… Она бросила пульт и поплелась к себе. Гаджеты зарядились, но абонент был не активен. Аэлита перебирала кнопки контактов. Наткнулась на Наоки, горничную из Японии. Машинально нажав на вызов, Аэлита даже не подумала про разницу во времени… Наоки ответила, совершенно не понимая кто ей звонит. — Наоки, Это Аэлита… — О, мисс Аэлита! Здравствуйте!.. — Простите, у вас там уже ночь…я хотела узнать, как дела, нет ли новостей? — Всё в порядке, мисс Аэлита. А какие новости Вас интересуют? — Я про Юзуру хотела узнать… — А… О, мисс Аэлита… тут такое… — Что?.. — из груди у Аэлиты будто вытянули весь воздух… — Он снялся с соревнований в Финляндии. В первой половине октября должно было состояться его первое соревнование, Finlandia Trophy, но он снялся с него по причине болей в спине… Вот такие дела, мисс Аэлита… — Наоки горестно вздохнула, — на днях по новостям передали… — Как?!.. О, господи… — Аэлита зажала рот руками… слёзы навернулись, застелив глаза. — Не переживайте, мисс Аэлита! Наши врачи быстро поставят его на ноги! Большой спорт, большие потери… — Я поняла Вас… Спасибо… Спокойной ночи… извините за беспокойство… До свидания! — Спасибо…спокойной ночи… До свидания, мисс Аэлита… Девушка стёрла следы слезинок и снова набрала Юзуру. Абонент недоступен или находится вне доступа сети… «А может он летит в Японию?! Наоки же сказала, что их врачи поставят его на ноги!!!» Аэлита зацепилась за эту мысль, как за спасительную соломинку! 44. «Боль…не утихающая…ноющая, достающая до кишок… Словно по тебе проехал трактор!.. Хочешь шагнуть, а по ногам током от пояса вниз прошибает разряд или ломота… Хочешь повернуться, а понимаешь, что это лишь жалкая потуга, потому что тело совсем перестало тебя слушаться… Хочешь нагнуться, шнурки завязать и понимаешь, что не можешь даже достать коленей… Ад наверное выглядит так — у тебя есть тело, но оно не слушается тебя, всё чтобы ты не хотел сделать — это всё боль… А ещё боль в груди…в сердце…в голове: от мыслей, от чувств!!! Боль от того, что я сказал ей… как подумал… А причина? Да просто нахожусь между льдом и небом! Я не на льду из-за боли в спине… я не в небе, потому что я не с ней… Крылья мои волочатся по земле, оставляя кровавый след, теряя оперенье… Как мне быть там, где я должен быть?.. Как мне быть с ней?.. К черту все обязательства и традиции! Я хочу быть с ней! По-настоящему! Знать, какая она…вся… чтобы слиться и раствориться…и лететь… Но боль… я обидел её… тупой болван… я даже телефон отключил… от трусости… Она хотела что-то мне рассказать…я слушать не стал… Заносчивый урод!.. И издевался над ней… психовал, как прыщавый подросток… а я и есть такой… только что разве не прыщавый… Ох, через день в Японию… и я не сказал ей. Она же чувствует всё, сразу же спросила, что случилось…ну и сказал бы, что спина болит! Нет же! Я накинулся с этими фотографами…» — Юзуру, сынок! Я всё собрала… — Юми заглянула в комнату сына. — Спасибо, мам! — Ты что?.. Опять плакал… Болит?.. — Болит… — Никто не звонил? — Нет…никто… Юми смотрела на Юзуру, чувствовала, что он расстроен. Шутка ли! С этапа сняться… Федерация замучает претензиями! Только не думал Юзуру о Федерации сейчас. Он не знал, как ему включить телефон… А всего-то нажать кнопку! Но на входящий звонок надо ответить, а он не знал, что! «Что больнее: боль в спине или боль в душе?! От той, что в спине можно выпить лекарство, поставить укол, сделать операцию, как Плющенко! А от той, что в душе, в сердце… Но эту боль я сам поселил! Мне её и выгонять…» Юзуру включил телефон и зажмурил глаза… Операционная система загрузилась, на экране высветилась заставка, и через миг красная точка оповестила о входящих звонках и сообщениях. Юзуру ещё раз зажмурился и выдохнул. Более тысячи входящих звонков от Аэлиты!.. Он открыл Line. Одно сообщение от неё. «Юзуру, что случилось?! Ты травмировался?! Только не переживай! Всё будет хорошо! Я в тебя верю! Я очень скучаю! Позвони, пожалуйста, как сможешь.» Юзуру читал сообщение и понимал, что в нём не было ни слова упрёка, ни подозрения, лишь беспокойство и поддержка. Он снова начал сокрушаться от своих слов и мыслей, кляня себя последними словами. А в Дубае на телефон пришло сообщение, что абонент появился в сети. Аэлиту подкинуло на месте. Она спала и не спала, за сутки вымоталась морально, от чего болело всё тело. Экран айфона моргнул уведомлением, что Юзуру в сети. Подтянув подушку выше, чтобы можно было сидеть, она включила ночник. «Звонить или нет?.. Звонить, конечно!!!» Привычным движением за тысячу звонков за сутки она отправила вызов. — Аэлита…привет… — у Юзуру дрожал голос… — Мой Юзуру… Милый мой… Как ты? Где ты??? Я за сутки чуть не умерла без тебя… Ох… — Аэлита проглатывала слёзы, давясь от кома в горле. — Я в Торонто… Завтра лечу в Токио… Я снялся, Аэлита…- он тихо произносил слова. — Я знаю, мой хороший! Ты только не переживай!!! Всё будет хорошо! Спинка твоя сильная! Ты тоже сильный!!! Я приеду, как только смогу!!! Если ты не против… — Откуда ты знаешь?! — Юзуру вытаращил глаза от удивления, потому что знал, что в большой прессе это особо не обсуждалось. — А я Наоки позвонила в Токио… Она же твоя фанатка… Сказала, что передали в новостях… — А-а… понятно…- Юзуру замолчал, но тут же спохватился, — Аэлита, трубку не клади…подожди… — Нет-нет, я здесь, мой Юзуру! — Ох… Я недостойно вёл себя вчера…мне нет оправдания… — он говорил, четко выговаривая каждое слово. — Юзуру, мой Юзуру!.. Это от отчаяния! Я понимаю!.. — Я не должен был… — Хорошо! Тогда, когда увидимся в следующий раз, ты в знак раскаяния будешь весь день держать меня в своих волшебных руках и целовать! — Аэлита смеялась, но потом осеклась, — Ой! А может я уже тебе противна?.. И ты не захочешь со мной встретиться?.. — Любимая моя… девочка моя!!! Я так хочу быть с тобой… — он от волнения перешёл на японский, Аэлита не стала прерывать его, вслушиваясь в слова, часть из которых она понимала, но некоторые были недоступны… — Юзуру, а ещё пообещай, что будешь учить меня японскому! — Буду, обязательно буду! — Тогда как мне сказать тебе, что я постараюсь приехать к тебе при первой возможности? Юзуру проговорил слова, Аэлита старательно повторяла, делая музыкальные ударения. Он удивился, как здорово у неё получилось. — Ты так хорошо проговорила! Ты –хорошая ученица! — Да! Сенсей! Спасибо, сенсей! — эти слова она произнесла тоже на японском. — Ну ничего себе! — он удивлялся и восторгался одновременно, — я буду с тобой говорить на японском, а ты, если не поймёшь меня, будешь спрашивать, хорошо? — Да, только в следующий раз, ладно? Я хоть подготовлюсь морально…- Аэлита смеялась, а Юзуру и не знал, что она уже с мая плотно занималась японским. Разговор длился долго, словно они не говорили вечность. Они переключились на видеосвязь. Юзуру перестал дрожать, к нему вернулось спокойствие, и он почувствовал, что он не один со своей болью, и горечь постепенно сменилась тихой радостью осознания близости любимого человека даже за тысячи километров. Боль уходила на второй план и была не такой очевидной. Он рассказывал ей о программах, о клубе и тренере, о Хавьере, о прыжках. А она слушала, смотрела на Дубай, на фонтан, показывая ему по видео виды из окна. — Это нереально красиво, Аэлита!.. Ты нереальна!.. Ты как из другого мира, фантастического и прекрасного… Я иногда думаю, что ты и правда кицунэ…только не злая… То, что я не могу до тебя коснуться, сводит меня с ума… И мне начинает казаться, что это сон… голос твой — сон, ты — мой сон… — Юзуру… это ты нереален!.. То, что ты творишь на льду — за гранью понимания! То, как ты преображаешься в программах, достойно самых знаменитых театральных сцен! Это правда! Только об одном прошу тебя — береги себя! — Ну хорошо! Мы оба нереальные! Даже программа у меня «Призрак оперы» — Юзуру хохотал, а Аэлита поняла игру слов и тоже заливалась смехом… *** Юзуру улетел в Токио. У Кикучи-сана появились новые заботы о своём пациенте. Раз за разом они были всё сложнее, а пациент хоть и терпелив, но хрупок. Сенсей сокрушался: «Когда же он начнёт себя беречь?.. Наверное, только тогда, когда будет знать, ради кого…» Терапия давала результаты, и участие в китайском этапе было возможным. Юзуру готовился. В перерывах между репетициями, тренировками, процедурами он звонил Аэлите. Та была занята с утра до ночи. Это была семейная черта, когда работе отдавали все силы. Рекламные проекты были успешны и доставляли девушки не только моральное, но и материальное удовлетворение. Она готовилась к проекту рекламы Кубка мира по скачкам, ездила на конюшню, выезжала верхом по вечерам на круг. Как-то всё складывалось, выстраивалось, обещая принести хорошие результаты. Автомобиль «Феррари» был «приручен» и «объезжен» под чутким руководством Джона. Аэлита уверенно управляла автомобилем. В середине октября Артур приехал в Дубай, и семья воссоединилась. Это было чудесное время, когда дни пролетали за работой, а вечера объединяли всех, чтобы рассказать, поделиться, тем, что было за день. Жара постепенно спадала, и ночи стали свежее. Артур организовывал потрясающие выходы в Персидский залив на яхте. С моря открывался космический вид на волшебный Дубай. Арабская сказка продолжалась… Наконец в последних числах октября наступили дни съемок рекламы Кубка мира по скачкам. Съемочная бригада была экипирована фантастически: были краны, квадрокоптеры, рельсовые камеры. Световики колдовали над световым оборудованием. Съёмки были натурные, на дюне Moreeb (также известной как «Холм Аль Мореб»). Это название переводится с арабского как «Ужасный холм» и неспроста — огромнейшая песчаная насыпь, расположенная в 25 километрах к югу от оазиса Лива, внушает страх одним только своим видом: 300 метров в высоту, угол подъема — около 50 градусов, а сама дюна простирается более чем на полтора километра! Её облюбовали Короли дюн для дрэг-рейсинга — гонок по песку. Как говорят организаторы, лучшего места для песчаного дрэга просто не существует. По сюжету Аэлита должна была проехать верхом на Ятагане, арабском скакуне, в костюме, стилизованном под одежду туарегов цвета индиго. Были красавцы-верблюды, с инкрустированной выстриженными узорами шерстью. Запланировано много эффектных проходов, близких ракурсов и ярких акцентов. Бюджет был не ограничен, размах скачек обязывал. Уже были отсняты павильонные съёмки, и оставалось отработать на натуре. Ночь уже опустилась на дюны, а свет софитов превратил окрестности в продолжения дня. Аэлита вспорхнула на Ятагана, потрепав его по крутой шее. Вороной конь с серебряной сбруей был сказочно красив. Мускулы дрожали от нетерпения! Он так графично смотрелся на фоне дюны, что казалось, будто его нарисовали черной тушью. Маленькая стройная девушка рядом была с ним, как цветок пустыни — редким и едва уловимым в своём цветении. Было отснято несколько дублей, каждый лучше другого, требовалось выбрать великолепный. Режиссер был доволен. Аэлита уже немного устала, Ятаган и не думал уставать. Ему были созданы максимально комфортные условия. И после того, как были отсняты близкие ракурсы, Аэлита могла просто прокатиться по дюне. Режиссер запустил два квадрокоптера и велел поднять кран с камерой, надеясь поймать ещё какой-нибудь невероятный кадр. Аэлита проехала почти до половины дюны верхом, понимая, что коня надо пожалеть, песок — рыхлая субстанция, идти ему трудно. Она спешилась и повела Ятагана в поводу. Конь тыкался мордой в плечо, зазывая поиграть. — Ш-ш-ш… не балуйся, красавчик! Ах, какой же ты!.. Напоминаешь мне Юзуру на льду в черном трико! Такой же грациозный, мускулистый и нетерпеливый… — Аэлита разговаривала с конём и не заметила, как вдали мелькнули огни фар автомобиля. Лишь конь зафыркал, оповещая свою подругу о том, что приближается чужак. Аэлита приостановилась и услышала рычание мотора внизу дюны. Она запрыгнула в седло и уже было повернула назад, как вдруг неподалёку в небо взметнулись две полосы света от машины, которая рвалась наверх, на гребень. Машина поравнялась передним бампером с верхушкой, рявкнула, зарычала и… поползла назад… Водитель старался видимо поставить её боком по склону, но коварный песок не давал возможности манёвру. Аэлита наблюдала. Над ней завис квадрокоптер. Она закрыла лицо краем шёлкового покрывала, как её научили, оставив только глаза. И тут машина не выдержала, задымила и поползла вниз, угрожающе набирая скорость, сначала кренясь боком, а потом мягко перевернулась на правый бок, водитель сидел слева, а машина дымила… Аэлита ахнула. Она соскочила с коня, присела и, как на санках, поехала вниз к машине. Подкатившись, она почувствовала запах гари. Надо было как-то залезть, чтобы открыть дверь, выпустить водителя. Благо, он заглушил двигатель, и колеса не вертелись. Аэлита еле вскарабкалась на заднее колесо, а оттуда на корпус. В окне маячил мужчина в белых арабских одеждах. — Давай, ты оттуда, а я отсюда. Ну! Раз-два! — Аэлита дернула за ручку, дверь подалась, но была тяжёлой, весом давя обратно. — Ну ещё раз! И раз-два!.. — совместным усилием они окрыли дверь… — А теперь вылезай! Ну скорее! — Аэлита орала что есть мочи. Наконец-то араб выполз в своем балахоне из машины, Аэлита столкнула его вниз и сиганула сама… Лицом пробороздила по песку… Хорошо, что зажмурила глаза, иначе всё! Песок хрустел на зубах, она отплевывалась… А машина уже дымила сильнее… — Тьфу, черт! Ну беги, балбес! Беги же! — она толкала в спину араба… По песку бежать трудно! А тем временем квадрокоптеры сослужили хорошую службу. Оператор видел всё из первых рядов и запаниковал, когда Аэлита сиганула вниз по дюне. Вся съёмочная группа рванула на выручку. Ятаган ржал и не давался. Пытался броситься вниз, выручать подружку. И когда спасатели из числа операторов и осветителей прибыли на место, машина полыхала. Аэлите с арабом удалось убежать далеко. Взрыв их не достал, лишь сильно оглушил. Араб смотрел на всё ошарашенно, находясь в шоке. Их проводили в разбитый для съёмок шатёр. Аэлита продолжала выплёвывать песок. Шёлк был порван, если бы не ткань, лицо, как наждачкой, отшлифовал бы песок. Серебряные монисты местами тоже были порваны, но висели, украшая девушку… Ятаган просунул голову в шатер, нервно фыркая. — Ятаган, красавец мой! Испугался!.. Ну пойдём, я выведу тебя…- она встала, шатаясь от сильного напряжения и похлопала коня по шее. Он обнюхал девушку, фыркнул и пошёл, нервно вздрагивая. Коня принял конюший, на попечении, которого были ещё четыре скакуна. Аэлита вернулась в шатёр. Араба уже не было. Она спросила, где её спасённый, ей сказали, что прибежали такие же арабы и все ушли… Она пожала плечами. Режиссёр съемок ходил по шатру, потирая руки, периодически подскакивая к мониторам, где, как потом выяснилось, крутилась запись эпизода аварии и спасения, снятых с квадрокоптеров. Аэлита рухнула в кресло-мешок, рассматривала свои руки в ссадинах от песка. Помощник режиссера — резвая молодая женщина Синди, кружила вокруг неё с аптечкой. Аэлита позвонила Джону, чтобы забрал её. Артур пребывал в бешенстве, когда узнал подробности съёмок. Эмма плакала. Аэлита и Джон пытались всех успокоить. — Дорогие мои, ну всё хорошо же кончилось. Я с вами! — Аэлита обнимала родителей руками в пластырях. Отец посадил Аэлиту на колени, как в детстве, гладил её по голове. Он отгонял мысли о вероятно возможных последствиях. — Этот араб-свинтус! Даже не удосужился сказать спасибо! — Эмма от слёз перешла к возмущениям. Артур подозвал Эмму и посадил жену на второе колено. — Всё, девочки! Посидите тихо! Дайте вашему папе отдышаться. Обе расцеловали Артура в обе щёки. Все более-менее успокоились. 45. Утром в апартаментах Конте была суета. Джон и Мик носились по городу, Артур и Эмма периодически уединялись в комнату. Аэлита была в постели, она заболела. Из Лондона был вызван доктор Стокс. Хвала небесам! Это был просто нервный срыв. Так называемый отложенный эффект. Доктор дал успокоительное, осмотрел ранки, сделал массаж. Аэлита уснула. Ближе к вечеру Артуру позвонили из английского посольства. Посол просил прибыть всей семье. Артур пытался выяснить причину, но посол сослался на конфиденциальность. — Сэр, мы не можем прибыть всей семьёй. Дочери нездоровится. — О! Сожалею! Тогда, с Вашего позволения, я навещу её. — Добро пожаловать, сэр. Рады видеть Вас на ужине. Посол прибыл один. Он сначала говорил с Артуром и Эммой, а Аэлита тем временем пыталась привести себя в подобающий вид. Через некоторое время к ней вошла Эмма. — Как чувствуешь себя, доченька? — Слабость, мам! Доктор Стокс сказал, что так должно быть. — Ты можешь выйти к ужину? — Да, мама, конечно! Я ж не при смерти!.. — Аэлита улыбнулась, — только вот руки… — Не страшно, Аэлита! Пойдём, дорогая! Посол ждёт! — Эмма обняла дочь. В гостиной был накрыт ужин на четыре персоны. Посол встретил Аэлиту стоя. Девушка ничего не понимала, смотрела то на мать, то на отца. — Мисс Аэлита! Позвольте сообщить Вам, что накануне Вам удалось спасти племянника Шейха Мухаммеда ибн-Рашида Аль-Муктума — Бахтияра. Ему двадцать пять лет, он любитель дрэг-рейсинга… Аэлита переглянулась с родителями. — Я случайно оказалась рядом… совершенно… — Я знаю. Я видел запись. Будьте готовы, мисс Аэлита, к вниманию прессы. Думаю, что интерес будет огромный. Ваш поступок имеет международное значение. И ещё. В ближайшие дни, возможно, последует приглашение Шейха на аудиенцию. — Так вот почему этот араб так быстро скрылся… — Аэлита поняла причину. Все сели за стол и ужин стал более похож на самый обычный ужин. После визита посла, через день Аэлиту навестила Шейхиня Фатима, знаменитая «Мать нации». Она преподнесла подарки, ценность которых можно только угадать, и передала приглашение Шейха Дубая. Аэлита восстанавливалась. К ней приезжал режиссёр, показал отснятый материал, в том числе ту самую запись с квадрокоптеров. — Вот бы это как-то законсервировать что ли… чтобы не вышло никуда…- Аэлита надеялась скрыть факт происшествия. — Бесполезно, Аэлита. Слишком много людей видело. — Что ж… будь что будет… А снимки и видео очень классные получились! Даже мне понравились! — она рассмеялась. Пресса Дубая сошла с ума! Телевизионщики всех каналов рвались заполучить интервью. Семья Конте жёстко пресекала попытки папарацци. Новости вышли за пределы Дубая. Приём Шейха был камерным для любителей жить с размахом. Племянник настоял, чтобы его официально представили спасительнице. Он оказался по арабским меркам очень красивым парнем. После того как Аэлита была представлена Шейху и племяннику, их с Эммой проводили на женскую половину дворца, где они были в обществе жён Шейха. Обстановка была дружелюбной. Дамы разговаривали о культуре, детях. Посмотрели видео съемок рекламы. Арабки смотрели, кивая головой, поглядывая на Аэлиту, перекидываясь между собой фразами на арабском. Выказав своё восхищение поступку девушки, они наперебой восхищались её красотой. Эмме кое-как удалось погасить градус внимания женщин к своей дочери. По окончании приёма были сделаны фотографии с членами семьи Шейха. Аэлита буквально одурела от того вертепа, который образовался вокруг неё. Собравшись с духом, она позвонила Юзуру. — Привет, Аэлита! Как там твоя арабская сказка, скоро закончится? — Ох, мой Юзуру! Похоже на свободу выбрался джин и творит, что душе угодно!.. — Аэлита не стала рассказывать ему про случай на съёмках. Отправила лишь отснятые фото и видео, включая смонтированные варианты, которые должны быть одобрены. Юзуру смотрел видео, ошеломленный её образом, размахом и масштабом. — Моя Аэлита! Сделано грандиозно! Поздравляю! Это потрясающе! — Спасибо, мой Юзуру!.. а я скучаю… я так часто вспоминаю наши с тобой посиделки у камина в Сочи, парк Йойоги, сакуру… и черную дыру в Акихабаре… — Это наши прекрасные мгновения, Аэлита! И надеюсь, не последние, правда? — Да, мой Юзуру! И я надеюсь… У тебя как дела? — Ну седьмого ноября короткая… Баллада Шопена. — Она прекрасна. Ты в ней прекрасен, Юзуру!.. — Ну я бы так не сказал… надо ещё увидеть… — Скромник ты мой!.. Мне виднее со стороны! Кстати, ты когда вылетаешь в Китай? — Пятого, то есть завтра. — Точно! Завтра! Эх, я смогу только вырваться числа пятнадцатого… — Ты говорила. Ну хоть в интернете-то будешь смотреть? Китайцы обещают трансляцию. — Конечно, мой Юзуру! Но я предпочитаю смотреть на тебя живьём! Целиком! — Аэлита прикусила язык, а Юзуру заметался… Она постаралась поправить ситуацию: «Так! Юзуру! Соберись! И пусть Баллада зазвучит!» 46. Накануне короткой программы Аэлиту снова пригласили во дворец. На этот раз она получила приглашение от первой жены Шейха. Аэлита сидела в шоке. «Господи! Навязались эти арабы на мою голову! Они, как блохи, их не видно, но, если завелись, всю кровь выпьют!!! Может сослаться на нездоровье?..». Она ещё принимала лекарства, которые назначил доктор Стокс. Аэлита перебирала фотографии, когда Эмма вошла к ней со стаканом безалкогольного мохито. — Выпьешь? — она протянула напиток дочери. — Да, спасибо! — Аэлита сделала пару глотков. — Мам, я не хочу ехать к Шейху. Завтра короткая программа, я хочу быть с Юзуру! — Вот точно! Как некстати! — Эмма села рядом и стала откладывать фотографии. — Мама, а можно я снова заболею… А? — Ох!.. я уж не знаю… тут дело международное! Чуть что и скандал! — Да уж… кстати, во сколько там она меня пригласила? — Аэлита достала конверт с приглашением. — В 18:00. Ф-у-у-у! В Китае уже десять вечера! Юзуру откатается!!! Мамочка, успеваю! Только меня настораживает, почему она пригласила меня одну… насколько мне известно, арабские женщины не ходят в одиночку! Так, мамочка! Ты идёшь со мной! И это не обсуждается!!! — Оу! Разумеется! Поедем-ка выберем наряд, подобающий визиту! Они направились в обожаемый Дубай Молл подобрать одежду, чтобы соответствовать традициям. Аэлита подобрала традиционный наряд арабской женщины. Он был многослойный. Первый слой — «кандура» — цветное платье с длинными рукавами насыщенного мятного цвета, расшитое золотыми и серебряными нитками. Тончайшие шаровары — «сирваль» такого же цвета. Поверх платья накидка черного цвета — «абайя», тоже расшитая золотом, серебром, украшенная кристаллами и жемчужинами. На голову тонкий черный платок– «шелла», закрывающий голову, но не лицо. Эмма выбрала в том же стиле, только кандура была насыщенного лилового цвета. Когда Артур их увидел, обалдел: «Девочки! Я чувствую себя Аладдином! Джина не хватает!» — Папа, ты забыл! Это Джон! — Аэлита заливалась смехом. — Точно!!! И профессия соответствующая!!! Надо вас сфотографировать!!! Аэлита принесла аппаратуру, и фотосессия началась. За ужином все отбирали самые хорошие снимки. Аэлита была прекрасна и в арабском платье! — Да-а-а! Так глядишь, тебя Шейх в гарем заберёт! — Артур многозначительно поскрёб макушку. — Папа!!! Я — не мусульманка! Я жить хочу!!! И у меня есть Юзуру!!! — Я пошутил!!! Ты чего?!!! — Ничего… — Аэлита рассерженно откинулась в кресле — Ты читал прессу? А в и-нет давно заходил? Американцы уже говорят про некий возможный мезальянс! Одно не пойму, кто более низкого происхождения: Бахтияр — племянник Шейха, или я — потомок венецианских дожей и графов?.. Как мне всё надоело! Пап, поехали уже домой!.. А лучше в Токио! Там Юзуру!.. — Закончу дела, поедем! — Артур привычным жестом хлопнул по подлокотнику. *** Утром в Шанхае, на тренировке, Юзуру нервничал. Ему предстояло впервые представлять новую программу «Ballade No.1». Не всё получилось на соревновании, по итогам короткой он был лишь вторым. Аэлита тоже нервничала, вся издёргалась! Ещё визит был совсем не по душе. Они с Юзуру договорились, что если можно будет поговорить, то он позвонит или напишет. «Только бы не поздно, а то в гостях будет не удобно говорить.» Но Юзуру не откликался. В назначенное время в сопровождении Джона Аэлита и Эмма прибыли в женские покои первой жены Шейха. Их встретили и проводили во внутренний двор с тенистым садом. Специальные установки охлаждали воздух. Арабские женщины были польщены таким отношением к их обычаям, когда увидели Эмму и Аэлиту в традиционной одежде. Визит проходил без каких-то особенностей: разговаривали, пили чай со сладостями. Прогуливались по саду, любуясь цветами. Аэлите показалось, что в одном решетчатом окне она увидела Бахтияра или кого-то ещё. Но её внимание привлек дивный павлин, и она забыла про то, что видела. Возле одной из цветущих клумб она услышала тихий звук своего айфона. Извинившись, она отошла в сторону. Звонил Юзуру. Аэлита ответила тихим голосом. — Ты занята? — Юзуру уточнял. — Не то чтобы очень… мы с мамой в гостях… — Тогда не буду отвлекать. — Ничего! Говори! Мама пока с хозяйкой общается. А тебе я скажу, что видела прокат. Программа хорошая. Чувствуется, что и тебе нравится в ней кататься. Шопен-красавчик! А мой Юзуру — Шопен на льду!!! — Каскад завалил… — И ладно! Завалил сегодня, завтра не завалишь! Не унывай! — Спасибо! Но ведь мог… — Юзуру! У нас говорят: человек предполагает, а бог располагает. Ты должен это понять. Главное — береги себя! — Я понял тебя! Спасибо! — Выспись хорошо! Отдохни! — Ты прямо, как Кикучи-сан! Он тоже самое говорит! — Юзуру смеялся. — Сенсей плохого не посоветует! Они поговорили ещё минуты три. Аэлита извинилась, что ей нужно заканчивать, договорилась созвониться после произвольной. *** Тренировка перед произвольной прошла как обычно. Юзуру всё-таки нервничал. Когда вернулись в отель, в фойе, как обычно была толпа фанаток. Юзуру поднялся в номер. За его отсутствие горничная навела порядок и принесла свежую прессу, журналы. Юзуру бы не заметил, если бы не увидел часть надписи на обложке «…Конте». Он распаковал чемодан с формой и собрался было идти к Кикучи-сану, но снова взгляд зацепился за прессу на журнальном столике. Он разворошил журналы и достал интересующий. На обложке в одном углу портрет Аэлиты, в противоположном какого-то молодого араба, фоном большое фото, среди которых арабы и вся семья Конте. Юзуру замер. Надпись была броской: «Арабский сокол спасён английской голубкой!!!» — Господи! Какой ещё сокол? А Аэлита причем?.. Реклама наверное… — он нашёл статью. В ней со всеми подробностями описали происшествие, фотографии с квадрокоптеров. Юзуру узнавал по костюму Аэлиту. Дочитав статью до конца, он соображал над переводом, возвращаясь к местам, в которых сомневался. Пора было идти, поэтому он забрал журнал с собой в надежде, что кто-нибудь переведёт на японский. Одно он понял однозначно, что Аэлита спасла этого араба во время тех самых съёмок. — И ничего не сказала! — Юзуру чертыхался, дойдя до врача, он позвонил ей. — Юзуру, у меня ночь! Случилось что-то? — Аэлита сонно бормотала. — Случилось! Ты почему мне не рассказала про аварию? Ты же могла погибнуть!!! — Юзуру! Успокойся, пожалуйста. Не рассказала, потому что ты готовился к соревнованиям. Тебе надо сосредоточиться на них, а не на мне. Это важно для тебя и для меня! Всё обошлось. Я в порядке, ты сам видел. Я болею за тебя! Всё остальное — шелуха! Не обращай внимание! Ты же знаешь этих стервятников из прессы! — Ох! Аэлита! Прошу тебя! Давай договоримся, рассказывать обо всём друг другу, а? — Хорошо, мой Юзуру! Я бы всё рассказала тебе, как только встретились! Ты мне веришь? — Я не могу не верить тебе, любимая моя! Верю! Верю! — Я целую тебя, мой Юзуру! Жду на прокате! Будь сильным и верь мне! — Спасибо, моя любимая Аэлита! Но моя こころ(душа-кокоро) сильно болит! — О… моя こころ с тобой, мой Юзуру! *** На Юзуру был шикарный костюм для произвольной программы «Призрак оперы». Он так страстно желал катать именно Призрака, как самую популярную тему в фигурном катании, много работал над ней с тренерами и хореографом. Стройный и элегантный, он вышел на раскатку. Аэлита сидела перед огромной плазмой дома и следила во все глаза за Юзуру. Сердце ёкало и перехватывало дыхание. Она старалась унять волнение, но ей не удавалось! Толи сказывались последствия происшествия, толи она стала такой восприимчивой? Камера по очереди брала крупным планом фигуристов, Юзуру был прекрасен! — Ах, какой же ты красивый, милый мой! Будь я на месте главной героини, без колебаний отдалась бы тебе! — Аэлита нашёптывала откровенные нежности зная, что родителей нет поблизости. Юзуру заходил на очередной прыжок. Аэлита сжалась: «Давай!» И тут же Юзуру падает на лед сбитой птицей! Она не соображает, что происходит! Юзуру лежит на льду и не шевелится! В другой стороне лежит другой фигурист… Столкновение… — Юзуру!.. Юзуру!.. А-а-а! — Аэлита кричала на весь дом, — вставай! Ну же! Юзуру шевельнулся, поджимая ноги, бессильно роняя их снова. — А-а-а-а! — Аэлита кричала, что есть мочи, словно хотела докричаться до Шанхая. Она видела, как Юзуру поднялся сам, кровь текла и капала с подбородка. — Мамочка!.. А-а-а-а! — девушка стояла на коленях перед плазмой, — любимый мой, Юзуру!.. Слёзы застилали глаза, она их размазывала по лицу, рыданий не было, лишь слёзы ручьём, градом! Юзуру самостоятельно доехал до бортика, через минуту его увели врачи. Комментаторы сокрушённо вздыхали, пытаясь держать аудиторию. Соревнования продолжались. Аэлита сидела перед плазмой. И вот наступило время проката Юзуру. На экране с перебинтованной головой, заклеенным пластырем подбородном, с лицом землисто-бледного цвета появился Юзуру. Он был призраком по сути! Из него выбили жизнь! Оставалась только воля! Аэлита взвыла раненным зверем. Она видела, как Орсер уговаривал спортсмена сняться с соревнований. Но в глазах Юзуру застыла угрюмая сила. Он вышел на лед. Зал стонал, стонали комментаторы. Юзуру качнулся и начал прокат… Перед всеми разыгралась трагедия Призрака оперы с взлётами и падениями. Юзуру откатал программу и упал в руки Орсера. Аэлита не дышала, ждала оценок. Как нарочно, жюри тянуло, вынося вердикт, или ей так казалось, потому что в глазах темнело и начало всё расплываться. Наконец-то появились оценки. Юзуру рыдал. Аэлита смотрела на него, шевеля беззвучно губами: «Зачем, любимый?.. Зачем?..» И вот Кикучи-сан, сам в слезах, увёл обессиленного, едва живого Юзуру, бледного, как смерть! Призрак оперы!.. Аэлита выдохнула остаток воздуха и распласталась на полу без сознания. 47. Кикучи-сан вёл Юзуру коридорами, пожалуй, вёл — сильно сказано! Он фактически нёс его. Парень еле передвигал ноги, тело адски болело. По силе удара, вероятно, можно сравнить с лобовым дорожно-транспортным происшествием, потому что спортсмены заходят на прыжок со скоростью автомобиля. Юзуру плакал, рыдал… И было не понятно, толи это от боли, то ли от досады. В этом соревновании он шёл к финалу гран — при. Во что бы то не стало, ему нужно было выйти в финал! С этими мыслями и уверениями врачей, что он может кататься, Юзуру вышел на прокат. Завершив программу с пятью падениями, он в итоге занял второе место. После выступления его нещадно терзали врачи, накладывая швы и скобки, с анестезией и без неё. «Сколько это будет продолжаться?! Сколько?! Мне больно… Больно!!! Слышите вы меня?.. Боже!!! Оставьте меня истекать кровью! Оставьте хоть что-нибудь мне! Мне!!! Зачем я вам нужен?! Вам мало того, что я перед целым миром был слабым?! Мало… Моей боли вам мало?! Вам надо ещё… Оставьте меня все!!! Оставьте!!!» Юзуру мысленно проговаривал эти слова, сохраняя снаружи маску спокойствия. *** «М-м-м… почему я на полу…телек работает… ох-х-х… Юзуру…» Аэлита попыталась подняться, получилось. Она переползла на диван. Сколько времени прошло, как она отключилась? Она сверилась со временем проката. «Надо же! Я соображаю!» Поискала взглядом телефон. «Надо доктора Стокса вызвать…» В этот момент позвонила Эмма. — Дочка… ты как?.. Мы с папой едем домой. Мы в шоке! — Мамочка…ох… я не знаю… — Всё! Жди! Аэлита вызвала врача. На автопилоте пошла к себе в комнату и начала собирать вещи, документы. «Ноябрь… Как в Японии в ноябре? Осень… А теплых вещей нет… А и чёрт с ними! В дьюти-фри куплю куртку… А почему Япония… А Юзуру поедет туда… да…больше некуда…» В домофон звонил доктор Стокс. Он оставался в Дубае, наблюдал за Аэлитой после аварии на съемках и жил в шаговой доступности, в отеле. — Доктор…у меня был обморок… — Ох! Ты упала неожиданно? Аэлита подробно рассказала, что произошло с Юзуру и что произошло с ней. Доктор осмотрел её тщательно, начиная от рефлексов, заканчивая животом. При пальпации он спросил, когда у неё были последние месячные. Она подала айфон, в специальном приложении она вела записи о состоянии здоровья, женский календарь. Врач всё изучил. — Пока могу сказать, что на фоне эмоциональной нагрузки, последствий аварии и приближающихся критических дней у тебя резко упало давление. Это стало причиной. Рефлексы в норме. Надо сделать КТ полную. Голову посмотреть, сдать анализы. Ты в Лондон когда собираешься? — Доктор! Я лечу в Японию, и Вы летите со мной! — Оу! Я не рассчитывал… — Вы нужны мне, доктор Стокс. Мой любимый человек в беде! Вы понимаете? И у меня просьба: не говорите родителям о том, что случилось! Если при обследовании будут обнаружены отклонения, тогда да. А пока не стоит… А лучше я сама расскажу. — Да! Аэлита, я понял. Пойду собираться. — Спасибо! Будьте на связи, пожалуйста! И о расходах не беспокойтесь! — Благодарю, Аэлита! Доктор ушёл. А через десять минут приехали родители. Они застали Аэлиту одетой, в гостиной у порога стоял маленький чемодан и несессер. Девушка в айпаде что-то смотрела. — Аэлита! Доченька! Как ты? Боже мой! Такая трагедия!.. — Мамочка! Я — нормально! Я лечу в Токио! К Юзуру… Вот ищу самый ближайший рейс, с учетом времени добраться до аэропорта… только бы билеты были…любые… — О! Мы с тобой! — Артур поцеловал дочь и пошёл в кабинет. Эмма привыкла к спонтанным решениям мужа, но тут явно была не готова. Она побежала за ним, на ходу приводя аргументы… — Эмма, дорогая! Если билетов нет на всех, то Аэлита летит первым возможным рейсом, а мы следом, на другом. Если на нашем самолёте, то это дольше. Экипаж в Лондоне. Сюда лететь семь часов, плюс время на подготовку-три часа минимум, плюс двенадцать часов до Токио, и нам нужна будет посадка на дозаправку… Мы потеряем больше, чем двенадцать часов, а за это время мы доберёмся до Токио коммерческими рейсами. А вот в Токио можно экипаж отправить, мало ли куда понадобиться срочно слетать… — Артур! Ты — гений!!! — Эмма поцеловала мужа, даже если и была в чем-то с ним не согласна. В комнату ворвалась Аэлита: «Есть! Есть рейс, через четыре часа! Бизнес-класс свободен!» — Отлично! Бронируй! Карта в пиджаке. — Артур кивнул головой на гардероб. Аэлита стояла в нерешительности, брать карту отца или оплатить билеты из своих средств. — Стойте! Мам, пап! Мне нужен доктор Стокс! Я его уже предупредила, он собирается… — Да? Отлично! Ты правильно решила, доченька! А ещё Джон… Есть пять мест? — Есть! — Бери! — Артур уже добрался до пиджака с банковской картой и протянул её дочери. — Папочка… я думала, это за мой счет… — Не время вести расчеты! Ты — моя дочь! И у тебя беда! Да! И я уважаю Юзуру! Всё! — Артур резко протянул карту в руки Аэлите. — Спасибо, папочка! — она плюхнулась в стоящее радом кресло и завершила покупку билетов. После подтверждения зарегистрировалась на рейс. Как же ей сейчас пригождались все навыки, которые она приобрела за время практики, то, чему научили родители. Даже то, что все паспортные данные всех людей, находящихся в их близком окружении, хранились у неё в айпаде, говорит об особой предприимчивости. — А ты не звонила Юзуру? — Эмма на ходу задала важный вопрос. — Нет. Наверное, не ответит… — А ты попробуй… — Мам, как считаешь, если я позвоню его личному врачу, это будет этично? — Ого! Ты знаешь телефон его врача? — тут уже у Артура расширились глаза от удивления. — Да. Я познакомилась с ним в Сайтаме. Юзуру познакомил нас. Но телефон я узнала не от него… — Хм… удивлён… а я бы позвонил… Аэлита ушла в свою комнату и, собрав всё мужество, какое ещё оставалось, набрала номер Кикучи-сана. Звонок шёл долго и сорвался. Она повторила вызов… — Акира Кикучи, здравствуйте! Слушаю вас. — Кикучи-сан отвечал на японском. — Здравствуйте, Кикучи-сан! Это Аэлита. Извините за беспокойство. — Аэлита говорила тоже по-японски. — А, здравствуй Аэлита! — Кикучи-сан удивлённо ответил на приветствие. Аэлита рассказала, как могла, что она видела, перемежая английский с японским. Но Кикучи-сан всё понимал. Он рассказал о самочувствии Юзуру, о том, что они летят в Японию, обследовать парня. — Кикучи-сан, не сочтите меня бестактной! Я вылетаю в Токио через три с половиной часа. Со мной наш семейный доктор, практикующий хирург, нейрофизиолог. Я знаю, что в Японии прекрасные врачи. Но иногда мнение со стороны может быть полезным. Он бы мог помочь. — Аэлита, спасибо за содействие. У нас хорошие специалисты, Вы правы. Я с удовольствием бы пообщался с европейским врачом. Я стажировался в Америке, а вот в Европе не был… — Хорошо, Кикучи-сан! Доктор Стокс в Вашем распоряжении, как только прилетим в Японию. Я главное не спросила, а Юзуру где будет обследоваться? — В Токио, конечно. В клинике спортивной медицины. — Благодарю Вас, Кикучи-сан! Разрешите мне позвонить Вам по прилёту? — Конечно, Аэлита! Звони! — Спасибо! Юзуру не говорите, пожалуйста. Ему достаточно эмоций на этот день! — Разумеется, Аэлита! — До встречи, Кикучи-сан! Доктор простился, удивленно смотря в сторону. «Я не помню, чтобы давал ей свой номер…может Юзуру?.. Но он бы предупредил… Да-а-а, непростая девушка…» Врач вздохнул и пошёл к своему подопечному. Юзуру сидел в кресле, отходил от «пыток». Кикучи-сенсей осмотрел все швы. — Ну как ты, брат?.. Больно? — Не то слово, сенсей… — Голова кружится, тошнит? — Тошнит… кружится… внутри… — Потерпи! — Да, сенсей…у меня просьба… там в чемодане журнал… там статья одна… вы не можете мне её перевести? Я прочитал, много понял, но кое-что нет… — Юзуру, может позже, а?.. — Хорошо, завтра в самолет возьму… — Ты девушке своей не звонил? — Нет…сенсей… А зачем… трансляция же была… она всё видела… — Считаешь, что не надо звонить, что не беспокоится?.. — А что я ей скажу…ну столкнулся… — Ну я бы позвонил. Чтобы не волновалась. Женщины — натуры беспокойные, надумают себе, нафантазируют, а потом мучаются. Даже если и не над чем грустить, они придумают себе грустняшку и начнут страдать!.. — Правда?.. Я не знал… — Э, брат! Всей жизни не хватит, чтобы узнать! — Её я готов узнавать всю жизнь!.. Я так редко бываю рядом, что и правда, мне жизни не хватит… Кикучи-сан молча протянул телефон. Аэлита глазам не верила, когда увидела входящий звонок с Юзуру на заставке контакта. — О, мой Юзуру! Милый, мой хороший! Как ты там? — Вот сижу… тебе позвонил… ты только не волнуйся. Я в порядке. Кикучи-сан мне помогает. — Передай привет от всех нас Кикучи-сану. Мама с папой передают тебе привет! Желают быстрее восстановиться! — Аэлита старалась держаться как можно бодрее, скрывая волнение за общими словами. — Спасибо! Буду стараться. Юзуру рассказал, что летит в Японию на обследование. Аэлита понимала, что ему трудно говорить, что нужен отдых. Найдя подходящие слова ободрения, она простилась. И только сейчас разрыдалась, отчаянно, навзрыд, до стонов и всхлипов! 48. Токио встретил Аэлиту красными, жёлтыми и зелёными кленами. Сияющие красные и желтые листья японского клена момидзи с древних времен вдохновляли поэтов. Прогулка по аллее, усаженной золотыми и пурпурными деревьями, в то время, как под ногами шуршат опавшие листья, является еще одним изысканным осенним удовольствием. Природные ландшафты, а также территории замков, парков, святынь и храмов по всей стране одеваются в красочные цвета осенней листвы. Перелёт большей частью пришёлся на ночное время, и в аэропорту Ханеда самолет приземлился ранним утром. Джон организовал встречу, и как весной, семью Конте встречал целый картеж. Звонить Кикучи-сану было ещё рано, поэтому Аэлита решила просто полежать в кровати, когда они приехали в токийскую квартиру. Наоки встретила их, радостно хлопоча, организуя завтрак. Аэлита завтракала без особого аппетита. После трапезы она пригласила в свою комнату доктора Стокса. — Доктор Стокс! У меня просьба. Если я ещё не скоро окажусь в Лондоне, может мне имеет смысл обследоваться здесь? Оливер, думаю, мог бы организовать нужное обследование. — Аэлита, это было бы хорошо. Я поговорю сейчас с ним. — Да, хорошо! И ещё, пожалуйста, будьте готовы. Я созвонюсь с врачом Юзуру и, как только будет возможно, мы с Вами поедем в медицинский центр. — Договорились. Я быстро приму душ и переоденусь. Аэлита прилегла на кровать и задремала. Было ощущение, что она вернулась домой, что всё происходившее до этого было не с ней. Это ощущение успокоило и придало сил. В десять часов утра она позвонила Кикучи-сану. Он сразу ответил. Аэлита расспросила про всё. Юзуру прилетел вечером, сразу уехал в медицинский центр и готовился к обследованию. Кикучи-сан пообещал позвонить, как только закончатся обследования. Аэлите оставалось только ждать. Она пошла к родителям, которые тоже решили передохнуть, и рассказала о том, что удалось узнать. Артур дал распоряжение водителю быть наготове. Джон отдыхал. Суета была ни к чему. В кухне Наоки колдовала над обедом. Аэлита пришла туда, налила кофе и уселась на барный стул, наблюдая за Наоки. Женщина была рада приезду семьи. — Наоки, как у Вас дела? Как тут вообще в Японии? Прошло полгода, как мы виделись… — Своим чередом, мисс Аэлита! Я рада, что все приехали. — Просто Аэлита! Мы же договорились. А про Юзуру что говорят? — Ох, Аэлита… Много всего. Но в основном считают его героем… — Скажите, Наоки, Вы считаете, то, что он сделал после столкновения — это оправданный риск? — Это только Юзуру знает. Он решает сам, как и что делать. — Вы считаете, что надо рисковать здоровьем ради участия в финале? — Он хотел этого. Тренировался ради этого. Обидно было не попытаться… Аэлита понимала, что Наоки, как японка, полностью на стороне Юзуру. *** Пока Аэлита летела из Дубая в Токио, Юзуру тоже летел, только из Шанхая. Полёт перенёс более-менее неплохо, не считая пары приступов тошноты. Даже в этом состоянии он не забыл про статью в журнале и при первой возможности попросил Кикучи-сана перевести часть текста, в которой сомневался. Сенсей сразу понял, о ком идёт речь. Только его озадачила информация в статье. Он на три раза перечел несколько абзацев на английском, в которой журналисты делали предположение относительно матримониальных планов племянника Шейха. Говорилось, что, следуя из того, что если Шейхиня лично навестила Аэлиту Конте, то последней открыт путь к сердцу племянника, а в случае принятия ислама брак с ним очень вероятен. Сенсей сидел и не знал, что сказать. Юзуру смотрел на него не отрываясь. — Говорите, сенсей, пожалуйста! Но правду! — Юзуру — брат! Тут говорят о возможном браке Бахтияра и Аэлиты… — О чём?! — Что Аэлита может быть женой этого Бахтияра, если примет ислам… Юзуру, это полный бред журналистов!.. Я не верю!!! — Значит я почти верно перевёл… — Юзуру, не бери в голову! Этого не может быть! — Но дыма без огня не бывает, сенсей… не бывает… — Прекрати нести чушь, Юзуру!!! Тебе видимо совсем плохо, если ты в это решил поверить! — Кикучи-сан в отчаянии клял себя, что перевёл статью. Хотя если бы не он перевел, это сделал бы кто-нибудь другой. — Юзуру! Этого не может быть! Аэлита не тот человек! Совсем не тот! Неужели ты до сих пор не понял?.. Эх, ты… Доктор отвернул голову в сторону. Он был связан обещанием Аэлите не говорить об их разговоре, о том, что она летит в Токио. Юзуру убрал журнал, смертельно бледный пил мелкими глотками воду с разведёнными снадобьями. Кикучи-сан поглядывал на него исподтишка. Парень вздыхал рваными вдохами, а потом откинул спинку кресла и сделал вид, что спит. Только Кикучи-сан знал, что сна у Юзуру не было ни в одном глазу. «Вот напасть! Что же на него всё навалилось-то! И нашёл же этот треклятый журнал! И кто его ему подсунул!». Сенсей ещё долго проклинал всеми отборными словами эту статью, уповая на то, что всё выяснится при их встрече. В таком разобранном состоянии тела и духа Юзуру прибыл в медицинский центр. Так как был поздний вечер, ему поставили обезболивающее и оставили одного, чему он был несказанно рад, и предупредили, что с самого раннего утра начнутся все обследования и по их результатам будет назначено соответствующее лечение. Его пробуждение было отвратительным. Болело всё: лицо, тело, конечности, живот…душа… И начался ад! Томография: сверху, сбоку, снизу. Только что на голову не поставили! Анализы всех жидкостей! Если было бы нужно, взяли бы анализ слюны и ушной серы! Часа через три его вкатили в отдельную палату. Небольшая светлая комнатка с окном, душем и санузлом, маленьким гардеробом. Был кондиционер, телевизор и телефон. Жить можно! Тихо и чисто, как в больнице. Медсестра — женщина старше пятидесяти лет сопровождала его. — Отдыхайте, господин Ханю. Через полчаса придет Ваш лечащий врач. — Кикучи-сан мой лечащий врач. Прошу, чтобы он пришёл. — Но Акира-сан не работает в нашем центре. — Он мой лечащий врач. Я ему доверяю. Можете проверить в Федерации, если не доверяете. — Хорошо, Ханю-сан. Как пожелаете. — она удалилась, отвесив поклон. Юзуру ждал. Боль пульсировала на кончиках пальцев. Кикучи-сан спешил к своему пациенту, и в это время позвонила Аэлита. Они обсудили, как можно было навестить Юзуру. — Аэлита, он только что прошёл обследования, я еду к нему. Он отказался от врача центра. Но это не значит, что им не будут заниматься. Мне придётся взять на себя бремя быть посредником. Доносить мнения врачей центра до пациента. — Кикучи-сан, я могу его увидеть? — Я сейчас уже подъезжаю. Увижу его, осмотрю и позвоню тебе. Предупреждаю, будет непросто. Юзуру прочел статью о тебе и племяннике Шейха… — И что там? — То, что твой брак с племянником возможен при соблюдении определенных условий. — Боже! Кикучи-сан! Это невозможно! Это не правда!!! — Аэлита кричала в трубку. — Аэлита, спокойно, пожалуйста! Я не верю ни единому слову! Только одно дело я, а другое дело Юзуру!.. — Простите, Кикучи-сан! Простите! Я не должна была так эмоционально реагировать! Это издание заплатит за всё!!! Я обещаю!!! Или я не Аэлита Конте! — Сделайте всё возможное! И жди мой звонок. Я подъехал. — Жду! И до встречи! 49. Кикучи-сан поднялся в палату Юзуру. Парень лежал с серым лицом и потухшим взглядом. Тошнота давила на голову, та самая, которая не из желудка, а из головы. Мыслей не было. Одежды на нём тоже, одна сорочка на завязках. «Это даже удобно…встал-лёг… не надо раздеваться каждый раз… удобно…» — Доброе утро, Юзуру! Как твоё самочувствие? — Здравствуйте, сенсей! Спасибо! Но хотелось бы лучше… — А настроение? — Надо искать… — А как ты думаешь, что могло бы тебе поднять настроение? — Я не думал об этом… думать больно пока… — Ну и не думай! Просто расскажи… — Кроме того, что больно, сенсей… мне холодно. Это не озноб при простуде… холодно в душе, сенсей. И пусто… я на пути к финалу. Но я один… один… Кикучи-сан смотрел в потухшие глаза Юзуру. — Юзуру, но ведь нет причины так думать. Все поддерживают тебя, с тобой твоя семья… — Я же не об этом… Вы же знаете, сенсей! — Но у тебя нет основания не доверять ей! Или вы расстались? — Вроде бы нет… я не уверен… — Ясно. Только знай, у тебя нет оснований не доверять Аэлите! Нет! — Я не знаю… — Юзуру отвернул голову в сторону окна. Кикучи-сан вышел в коридор и позвонил Аэлите. — Аэлита-сан, Юзуру в палате. Я с ним. Приезжай. Я встречу. — Вообще-то я уже на стоянке центра. Просто ждала Вашего звонка. Доктор Стокс может прийти? — Разумеется. Я встречу вас внизу. Аэлита и её личный врач вошли в медицинский центр. Их встречал Кикучи-сан. После традиционного приветствия они поднялись в кабинет, который выделили доктору Акире Кикучи. На большом стенде с подсветкой висели снимки томограмм Юзуру. Доктор Стокс заинтересованно изучал данные. Его поразило состояние связок пациента. Они долго беседовали с Кикучи-саном. Потом доктор Стокс сказал: «Доктор Акира. Меня беспокоит вот это. Видите? В этом месте от удара в живот получилась контузия, ушиб кишок… И вот: у него аномалия урахуса и, если его не прооперировать, может возникнуть воспаление, хуже — перитонит и сепсис… Ему никогда не делали томографию? — Такую сделали первый раз. — Антибактериальная терапия поддержит какое-то время, но любая инфекция или физическая нагрузка спровоцируют рецидив… Врачи беседовали, забыв про Аэлиту. Она напомнила о себе, осторожно подойдя к стенду. Перед ней была панорама Юзуру изнутри. — Доктор Кикучи, я могу увидеть Юзуру? — О, да. Пойдем, я тебе дам переодеться. Аэлита одела костюм медсестры: брючки, свободную тунику, шапочку и маску. Из её собственной одежды были только трусики. На ноги обула мягкие тапочки. — Кикучи-сан, зачем этот маскарад? — Ну такое правило. И потом тебе же будет удобнее… Я ещё вот что хотел сказать. Он помнит про статью и расстроен. Надо убедить его в обратном! Прошу тебя, постарайся. Аэлита кивала головой. — Аэлита, ты можешь посчитать меня выжившим из ума стариком, но Юзуру нуждается в тебе… и это не просто присутствие, это близость. У Аэлиты глаза вылезли на лоб. — Кикучи-сан, я верно вас поняла? Вы говорите о близости?.. — Да. О ней. Не сочти меня бестактным. Юзуру несовершеннолетний. Он не позволит себе ничего такого… — Я поняла, Кикучи-сан! Я люблю его… но у меня не было ещё опыта… — Аэлита смущённо опустила глаза, — и у меня месячные… — Девочка моя! — Кикучи-сан подошёл к ней, обнял за плечи, — близость не обязательно может быть такой, о которой ты подумала…ему достаточно почувствовать тебя, твоё тепло… Ещё раз прошу тебя, постарайся. — Но что и как сделать…я не знаю, Кикучи-сан… — Отбрось мысли, следуй чувствам, и пусть он пойдет за тобой… — Ох, ещё больше вопросов… — Пойдем! Кикучи-сан тихо открыл дверь в палату Юзуру. Парень лежал, повернув голову в сторону окна, очевидно, задремал. Капельница закончилась и её отключили. Доктор тихонько втолкнул девушку в комнату, знаком показал, что и где находится и указал на ключ в двери. Аэлита тряслась, как осиновый лист. Кикучи-сан повернул её лицом к себе и пристально посмотрел ей в глаза, она затихла, дыхание выровнялось. Доктор вышел. Аэлита тихим шагом обошла комнату, аккуратно заглянула в душевую. На полочке лежали несколько полотенец. На маленькой тумбочке внизу стоял маленький тазик. С собой она взяла пакетик, в которой лежало пара флакончиков с ирисовым маслом. Это был не садовый ирис, а настоящий, лесной. Ей так нравился этот аромат, что она решила подарить его Юзуру. Русские называли цветок, из которого было сделано масло, «кукушкины слёзки». Аромат был тонкий, изящный, нежный. Она вернулась в комнату. Юзуру продолжал дремать или делал вид… Но ей было непонятно. Маска мешала, она стянула её. Тихо подошла к двери и повернула ключ. Замок едва слышно щёлкнул. «Вот медсестра пришла, опять будет ставить или укол или капельницу. Полежу тихо, может оставит меня в покое. Только вот запах… напоминает запах знакомый…» А Аэлита тем временем тихонько присела рядом на маленький стульчик. Кровать Юзуру была опущена низко, чтобы ему удобно было вставать. Аэлита смотрела на Юзуру, он был бледен, губы сровнялись цветом с лицом, и черная челка резко контрастировала на лбу. Девушка тихонько провела пальцами по волосам. «Чего надо ей от моих волос… запах…м-м-м…она пользуется духами Аэлиты… я понял… Это галлюцинация…» Аэлита аккуратно взяла его руку. Легкую, тонкую с прозрачной бледной кожей, через которую видно все венки. Казалось, она будет прозрачной, если посмотреть на свет. «Ты ничего не ел наверное, мой Юзуру…бледный, руки холодные…» «Я так и думал — капельница…» Но вместо этого почувствовал теплое и мягкое прикосновение к тыльной стороне запястья. Это Аэлита коснулась его губами. «Что-то новенькое…приятно…боже, как же приятно пахнет… А галлюцинации бывают повторными?..» Девушка держала руку ещё несколько секунд, поднялась и присела у изголовья. Кровать была широкой для стройного парня, так что ей хватило места, чтобы удобно присесть. Ноги она поставила на стульчик, так что совсем стало хорошо. Она скинула надоевшую шапочку, и волосы рассыпались по её плечам. «Что-то поставили на кровать… может физио какое-то…я не хочу открывать глаза, так хоть её представлю…так пахнут её волосы…это точно! Надо сенсею сказать, что у меня галлюцинации.» Аэлита нежными прикосновениями погладила по голове. «Бедный мой, любимый мой…» Волоски запутывались между пальцев, кое-где около уха были склеены не то запёкшейся кровью, не то специальным гелем для ран. Она боялась дышать… «Что они хотят со мной делать? Нет мне покоя! Опять энцефалограмму писать…сколько можно!!!..» Он зажмурился, и повернул голову. В этот момент прядь волос Аэлиты оказалась почти на его лбу. Она осторожно перекинула волосы на другую сторону, но этого хватило, чтобы аромат легким шлейфом окутал Юзуру. Он не выдержал и открыл глаза. — Что вы хотите делать? — он тихо повернул голову в её сторону, говоря по-японски. — Я лишь хочу поцеловать тебя, Юзуру… Любимый мой!.. Хороший мой… — Аэлита почти шептала эти слова, говоря тихо, прижимаясь губами ко лбу и виску, куда могла достать. Юзуру дернулся. Она аккуратно положила руки на плечи, удержала. — Тише, милый мой…тише… не дергайся. Тебе больно… — Боже, это ты… Аэлита…это ты? — Я, любимый мой… Он хотел повернуться, но боль пронзила весь живот, и он застонал. — Лежи тихонько… — она пересела от изголовья на середину кровати рядом, чтобы он мог убедиться, что это она. — Это я… — она взяла его за руку и поднесла её к губам. — Почему ты в медицинской форме?.. — Кикучи-сан сказал, что так положено… сегодня я твоя сиделка, мой любимый Юзуру…но, если ты против, я позову другую медсестру… — она целовала его руку, сначала одну, потом вторую. У него не было сил подтянуться и обнять её… — Ты мне не снишься?.. — Думаю, что снюсь…но я сейчас поцелую тебя и ты проснёшься… — она сама нагнулась к его губам. Они такие же холодные, как и руки… Один поцелуй, второй… — Аэлита, это ты!!! — Юзуру наконец-то ответил на поцелуй, медленно пробуя её губы, боясь потерять связь. — Ты замёрз?.. Весь холодный… — Не знаю… вроде бы нет… — А когда ел последний раз… — У-у-у… давно… Она какое-то время сидела, просто держа его ладони в своих, иногда целуя его лицо, глаза, нос, губы, словно снимая злобное проклятье, которое коконом окутало Юзуру. — Давай-ка я согрею тебя, мой любимый…полежи тихо, я сейчас вернусь… — Не уходи… — он потянулся за ней, как ребёнок. — Не бойся… я вернусь, я тут… — она поцеловала его в лоб, в губы, просто, чтобы он поверил. Аэлита набрала горячей воды в тазик и накапала ирисовых капель. Нежнейший аромат наполнил душевую и перетёк в комнату. Она взяла два маленьких полотенца. Ещё не понимала, зачем два, но решила — пусть будет… — Вот и я… Сейчас я тебе сделаю ванну… — Какую ванну? — Юзуру ошарашенно смотрел на неё. Она подошла, нажала пульт и изголовье чуть-чуть приподнялось. — Тебе так удобно? — Да, даже очень… — Вот и хорошо… Ты мне доверяешь? — Не знаю… — Я люблю тебя, Юзуру! Люблю всем сердцем! Мне нечего сказать, кроме того, что я люблю тебя… Юзуру впервые в жизни слышал признание в любви, у него текли слёзы. Он растирал их по лицу. — Подожди-ка, я умою тебя. Она взяла полотенце и окунула в горячую воду, отжала и теплым полотенцем стала протирать его лицо, шею. Как только оно остывало, она смачивала снова. — Как вкусно пахнет., но это не твои духи… — Это кукушкины слёзки… Аромат из русского леса… — Ты точно кицунэ… Она обтерла его лицо, шею. Он подставлялся сам, поворачивая голову. — Давай-ка я оботру спинку… Он запротестовал… — Я — твоя медсестра, мне можно. Не бойся меня. — Аэлита развязала завязки и смотрела в его глаза. Не видя в них сопротивления, распахнула рубашку и сразу накрыла теплым полотенцем, скрывая его наготу. — Вот славно как… повторим… — смочила в горячей воде ещё раз полотенце и приложила к груди. Юзуру замер. Ощущения заполнили его всего, голову дурманил аромат от полотенца… Но изнуряющей дурноты не было. Аэлита по очереди протерла руки, проходя от кистей до подмышек и наоборот. Видя, что он смущается, она укрывала сразу одеялом, как только обтирала. Иногда перед тем, как обтереть, она целовала место, приговаривая детскую присказку «У собаки боли, у кошки боли, а у Юзуру заживи!». Он приходил в экстаз, впадая в ощущения детства. — А теперь обними меня, мой Юзуру, за шею. Я посажу тебя, чтобы спину протереть… — А может не надо… — он слабо сопротивлялся, хотя сам был готов сам отдаться в её ласковые руки… — Не хочешь привстать, тогда повернись на бок… я так протру… Он кивнул головой, повернулся на бок. Аэлита отжала полотенце и откинула одеяло. Юзуру был лишь в одной тонкой рубашонке. Она захлопала глазами, замерла на миг, но дело не бросила. Стянула со свободного плеча рубашку, обнажив торс. — Вот и хорошо, вот и славно… чистый Юзуру, красивый Юзуру, любимый Юзуру… — приговаривала она помогая себе словами не упасть в обморок. Заговаривая и успокаивая бдительность любимого пациента. Юзуру накрывала теплая волна невероятного наслаждения. Ему было уже неважно, что он был фактически голый, так хотелось слышать её голос и шёпот, чувствовать тепло, аромат, то, как сквозь ткань прижимались к нему её ладони. Она обтерла на пять раз спину. Аккуратно расправив ткань, натянула рубашку на плечо, оставляя иллюзию защиты. — Теперь, если можешь, повернись на другой бок. Юзуру стал поворачиваться и распахнулся весь. На животе сиял разливной синяк, от бедра до колена тоже было всё в лиловых пятнах, которые сливались в разные формы. Аэлита ошалела от вида, закусила губу, понимая, что процедура нравилась пациенту больше, чем ожидалось. Но даже с синяком во всё тело, Юзуру был прекрасен в своей такой беззащитности. Она поняла, что он доверился ей, и не могла пренебречь этим доверием. Оно было таким хрупким и искренним, что от осознания этого становилось боязно, и мурашки пробегали по всему телу. Но сегодня ей было нельзя останавливаться на своих ощущениях. «Вот зачем мне второе полотенце…» Легонько, словно пытаясь укрыть одеялом, она укрыла низ живота Юзуру. Он дрогнул, но не отвернулся. «Уф-ф… можно продолжать… не напугала…» Аэлита дрожащими руками снова отжала в тёплой воде полотенце. Тихонечко, боясь причинить лишнюю боль, и чтобы не разогревать кровоподтёк, она провела полотенцем по бокам, от рёбер до колен с обеих сторон. Юзуру тихо застонал. Она посмотрела на его лицо. Глаза его были едва приоткрыты, на губах лёгкая улыбка… «А ты гурман… и значит тебе не больно…» Это придало ей смелости. Очередное обтирание… И она решилась поцеловать его в губы… Он ответил, протяжно вздохнув. Аэлита собрала всё своё мужество и прошлась легкими поцелуями от больного подбородка до ключицы, попутно прикладывая за собой теплое полотенце, словно старалась стереть следы поцелуев. Юзуру тихо и протяжно постанывал, а сухое полотенце подрагивало, как живое. «Так оставлять его нельзя. Надо довести начатое до конца…» Аэлита рациональными словами старалась держать волю в руках. Снова теплое полотенце, а затем её губы касались уже его рёбер и перешли на живот. Юзуру заметно дрожал, мышцы отзывались на каждое прикосновение. «Лишь бы не больно… лишь бы не больно…» — твердила про себя Аэлита. По рваному дыханию и стонам, Аэлита понимала, что кульминация близко… Она старалась не касаться низа живота, целовала вокруг пупка, проводя теплым полотенцем с внутренней стороны бёдер. Её саму заводила эта картина, и контроль ею был потерян лишь на миг, когда она в ответ на его тихий стон проговорила чуть глухо, жарко выдыхая и накрыв живот шлейфом волос: «Я люблю тебя, Юзуру!..» И словно эхом отозвалось: «Ах, Аэлита!.. Ах!.. любимая моя…счастье моё… А-а-х!» Вся боль вылетала куда-то в небо, изливаясь теплыми каплями, а освободившееся место занимало невероятное ощущение полета и счастья. Его руки зарылись в её волосы, пытаясь прижать к себе, но боль отрезвляюще напомнила о себе. — Тише, милый мой… тише… давай я протру ещё ножки… — Аэлита… девочка моя… иди сюда… оставь… я сам — Лежи тихонько… не бойся… Она согрела полотенце в ещё теплой, но уже не такой горячей воде, протерла ноги, каждый пальчик. — Завтра приведу к тебе педикюршу. Мозоли уберём… — Я на них прыгаю… — Юзуру смеялся… — Погоди, я принесу ещё чистой воды, чтобы ты был чистым везде. — она унесла остывшую воду, давая возможность ему избежать неловкости. Когда тазик набрался, она снова накапала ирисовых капель. -Так. Я несу… вот… и чистое полотенце. Юзуру успел укрыться одеялом, комкая в руках то самое полотенце, укрывавшее его. Аэлита поставила тазик с теплой водой на стул. — Вот… я пойду сама умоюсь, а то увазюкалась о грязнулю… — Я бы мог в душ сходить… — Ага, чтобы там упасть… Нет уж, давай так, по-деревенски. Полегче будет, пойдём с тобой в душ…может быть… Она ушла в туалет, умылась, заплела волосы в косу, чтобы не мешали… — Вот и хорошо. — она вошла в комнату. Юзуру довольный лежал на кровати, а на щеках играл лёгкий румянец, губы порозовели. Аэлита унесла все принадлежности. Окинув взглядом вокруг, она опустила изголовье кровати ниже и села сама, так чтобы голова Юзуру была у неё на коленях. — А теперь засыпай. Иначе я позову другую медсестру… — Я не хочу спать! — А придётся! Отдохни… — Я люблю тебя…очень люблю… — Я люблю тебя, Юзуру… Аэлита произнесла слова на японском. Юзуру ошалел, сгрёб её руки, расцеловал и положил себе на грудь. Так и уснул в кольце её рук. Она смотрела на него, как подрагивали его ресницы, как грудь при дыхании поднимала сорочку. — Теперь я обнимаю тебя своими крыльями… — едва слышно проговорила Аэлита… — Да, любимая… — одними губами отозвался Юзуру. 50. Сон — странное состояние! С одной стороны дает человеку силы, с другой — может вселить страхи, неуверенность. Вот и сон Юзуру был примерно таким. Проспав примерно полтора часа, он очнулся, пытаясь потянуться. Было больно… — Аэлита!.. — тихо позвал девушку Юзуру. — Аэлита!.. — повторил более громко. Однако ему никто не отвечал. В комнате по-прежнему пахло ирисом. Дневной свет также равномерно лился в комнату. Но Аэлита не отозвалась. Он с усилием сел на кровать и опустил ноги на пол. Холодная поверхность пола отозвалась дрожью в разомлевшем ото сна теле, рассыпалась мурашками. Юзуру нащупал тапочки, обулся и поднялся на ноги, держась за кровать. Когда выпрямился, понял, что голова кружится. Шаркая тапками, в одной сорочке, он обошёл палату, заглянул в туалет и душевую… Никого… «Ушла…я всё проспал… и так и не сказал ей, о чем хотел… А может её не было?!» Он вспомнил ощущения от её прикосновений, аромат духов и воды, вкус её губ… На тумбочке в душевой лежал мешочек. Юзуру взял его в руки. Внутри два флакончика, один наполовину был наполнен жидкостью, второй полный. «Значит была…вот ведь оставила… Только почему ушла?!.. Устала, наверное, я ей все колени отлежал… Уснул как крепко… Ещё бы!!! После всего…» Он заглянул в корзину для белья… «Да уж… вот и полотенца…» Он направился к входной двери и, держась за стену, вышел в коридор. Голова кружилась ещё и от голода. Дежурная медсестра увидала ползущего вдоль стены не совсем одетого Юзуру. — Ханю-сан! Вы куда направились? — она подскочила, чтобы он мог на неё опереться, — если Вам что-то нужно, могли просто нажать кнопку вызова! Ну что же Вы!.. — Где девушка, которая была у меня? — Ханю-сан, она ушла. — Давно? — Примерно минут двадцать или тридцать назад. С ней был мужчина и Кикучи-сан. — А куда они пошли, не сказали. — Нет, Ханю-сан. Пойдёмте в палату, я провожу Вас. — медсестра попыталась развернуть его в обратную сторону. — Где мой телефон? — Он должен быть в палате у Вас. Пойдемте! Юзуру с медсестрой направился в обратный путь, шатаясь от головокружения и морщась от боли. — Вот, укладывайтесь! У Вас постельный режим! Минимум трое суток! Доктор сказал. Я сейчас принесу Вам что-нибудь перекусить. Потом поставлю укол. Отдыхайте. Юзуру добрался до кровати, телефон нашёл в тумбочке. Никаких сообщений не было. «Странно… почему ушла?..» Он набрал её номер. — Да, Юзуру, проснулся? — Аэлита сразу ответила на звонок. — Проснулся… а ты почему ушла? — У меня важные дела. А ты крепко спал. Я не стала тебя будить. — Это после всего, что было?!.. — А что было?.. ничего особенного… — Ты считаешь, что между нами ничего не было? И ты не видела меня голым? И не обтирала меня теплым полотенцем… И я не потерял голову от этого… А ещё от твоих слов?.. — Юзуру спрашивал медленно проговаривая слова, словно старался напомнить не только ей, но и себе, чтобы не забылось. — Юзуру! Я была твоей сиделкой. Твоей медсестрой. Не переживай. Я никому не расскажу! — она хихикнула, как-то странно, словно давилась собственными словами, — ты лучше отдыхай побольше. Поешь, а то совсем слабый. — Скажи мне то, что ты говорила мне! — Ты о чём? — Скажи мне то, что ты говорила мне!!! — Я много чего говорила! Что ты хотел бы услышать? — Я хочу услышать, что ты меня любишь!!! — Такие слова не говорят на заказ, Юзуру! — Что?! — он подскочил на кровати, не взирая на боль, которая прошила его тысячами свёрл. — Юзуру, отнесись ко всему более рационально. Отдохни! Ты скоро поправишься и снова будешь кататься. Хорошо?! Мы с тобой заговорились. Мне пора. Меня ждут. Поправляйся, пожалуйста. Всего хорошего… — Аэлита завершила разговор и сунула телефон в карман куртки. Она вернулась к доктору Стоксу, который ожидал её у машины. Они направлялись обследовать Аэлиту. Находясь в медцентре, доктор Стокс решил воспользоваться случаем сделать томографию головы Аэлиты. Обследование не выявило никаких отклонений, а значит вывод, сделанный им в Дубае, был верным. Откорректировать физические и эмоциональные нагрузки, погрешности акклиматизации и успокоиться — вот всё, что надо было Аэлите. Девушка с облегчением выслушала доктора. По дороге домой Аэлита прокрутила в памяти события дня, мысли и переживания. Когда Юзуру уснул на её коленях, ей ничего не оставалось, как сидеть и размышлять обо всём, что произошло между ними. «Это была близость. Но та ли близость, о которой говорил Кикучи-сенсей? А может он имел ввиду близость душевную? А я довела его до оргазма… Как он меня в Сочи! Одними поцелуями и прикосновениями! Не касаясь главного! Один-один!.. Но что мы будем делать потом?.. Для него лёд важнее! Важнее всего! Я — лишь рекламная пауза в перерывах! Не могу не признать, что влюбилась в него! Щемит так, что выть хочется! Только что мне даст эта любовь?.. Любовь между шоу, соревнованиями, тренировками… Но ведь, взять моих родителей, они же тоже занятые люди… Только у них одно дело на двоих! А если бы не было так? Получилось бы?.. Они стремились друг к другу, не ломая личных планов, объединяясь в достижении целей, вникали в интересы друг друга. А тут получается, что интересы Юзуру первостепенны? А мои? В мои интересы он не вникает. Может и вникнул бы, только ему нет на это времени. А я ещё грохнулась в обморок, сорвалась за тысячи километров, сорвала родителей! Они вот тоже переживают… И за меня, и за него! Папа, тот вообще в восторге! Ещё бы! Такие поступки под силу не каждому… Только что от этого остается мне? Сидеть, держать его голову на коленях, утешать в неудачах и радоваться победам? Сиделка! Самой-то не противно?! Выходит, что любовь на расстоянии — это не любовь? А что? Мы знакомы не первый год. Он нашёл меня в Сочи. Не я. Так хотелось узнать его поближе. В первый же день целовалась с ним… Хоть с кем-то из других парней было так? Ни разу! Ни с Ником, ни с Габриэлем, а потом другие просто перестали существовать, потому что появился он. Со своим магнетизмом, который действует сильно, потому что не хочется от него отрываться, совсем! Постоянно хочется находиться рядом и желательно в его руках. Это прямо как зависимость, как наркотик!.. Но мне ещё надо завершить рекламный контракт, доучиться два с половиной года, потом повышение уровня… Этот семестр и так у меня наполовину уже онлайн. Хорошо, что практика… а так бы точно запорола учебу! Но это форс-мажор! Юзуру серьёзно травмировался. Ну и зачем я сейчас включила стерву?! Идиотка! Точно мозги поехали!..» Она достала телефон. Посмотрела в экран и скомандовала водителю: «Пожалуйста, едем назад. В центр.» Через двадцать минут она стояла в кабинете Кикучи-сана. — Кикучи-сан, простите мою беспечность и навязчивость. Вы мне не уделите немного времени? — Конечно! Устраивайся удобнее. Я чаю налью. Он налил две чашки чая и поставил сладости на маленький столик. — О чем ты хочешь поговорить? — Кикучи-сан, Вы так давно знаете Юзуру, что без ошибок можете предугадать его действия и поступки. Почему он пошёл на прокат после столкновения? — Юзуру не умеет делать всё наполовину. Он не успокоится пока не добьётся того, что хотел. Однако, он и ошибки признавать умеет, оценивает свои возможности очень здраво. Перфекционист. Потому и пошёл на прокат, так как цель его — финал гран-при. И не просто, а последовательная победа! И если бы не рискнул, не видать ему этого. — Но ведь этим он бы мог себе навредить, если уже не навредил?! — Он знает свои силы. Хотя и слабый очень, больше, чем может, он не возьмёт. — Вы же могли остановить его? — Не мог. Я только мог рассказать ему, чем он рискует. Вообще-то, когда он о чём-то просит, ему трудно противостоять. У него невероятно искреннее сердце, его искренность подкупает. — В этом его магнетизм? — Наверное. Он сильный. Я вижу, что-то тебя мучает… очень. В чем-то сомневаешься? — Да, Кикучи-сан…сомневаюсь во всем. Я ему дала надежду… Мне было так больно за него, что я не удержалась и призналась, что мне не просто дорог, а то, что я его люблю. Но как-то это похоже на жалость. Сейчас ему тяжело физически… — Ты хочешь сказать, что ты его обманула?! — Нет, что Вы! Никогда! Он не заслуживает такого! — Ну слава Богу… ты меня прямо напугала… — Я подумала, что мне мало того общения, какое нам отведено для того, чтобы побыть вместе. Я не могу бросить всё и мотаться по миру за ним. Мне нужно добиться в жизни своих успехов, заложить хоть какую-то основу… — Вот что я тебе скажу. Можешь понимать, как хочешь. Жизнь его на льду в таком ритме не будет долгой. У фигуристов так. Он закончит соревноваться. А что у него останется после этого? Победы и медали. Заслуги и почет. Постепенно будут уходить на второй план. Он осядет. Возможно, будут шоу, может тренерская работа, какое-то время рекламные контракты. Может быть… Но это лишь работа, которая будет приносить доход. И вот я спрошу тебя: что останется лично для него? Какие воспоминания юности он возьмёт с собой во взрослую жизнь, кроме эмоций, связанных с катанием? Какую основу он заложит для построения отношений? — О, Кикучи-сан! Это очень сложно… Вот и мне хочется понять, кто я для него, рекламная пауза между соревнованиями, сиделка, прилетевшая по первому вызову… — На сколько я понял, ты прилетела сама… Юзуру не имеет привычки звать на помощь, если ему не совсем плохо… Ты сама отозвалась, ведь так? — Да, родители тоже со мной полетели… — Видишь, они поддержали тебя, а ты Юзуру… всё взаимосвязано… В тебе он видит свет и тепло, энергию жизни. Иначе бы вы не сошлись. Ты точно для него не рекламная пауза. Название какое-то дурацкое придумала! Здоровый эгоизм — вещь иногда полезная, но увлекаться им не стоит! То, что ты сказала, что дала ему надежду… лишь бы это было от души. Или ты раскаиваешься? — Нет, Кикучи-сан! Не раскаиваюсь. Он сегодня попросил меня по телефону повторить эти слова, а я не смогла, сказала, что их не произносят по заказу. Насколько знаю, в Японии не принято даже признаваться в любви… — Всё в Японии постепенно меняется… И мужчинам хочется слышать, что их любят… Даже мне… Юзуру искренне любит тебя. Я вижу это. Постарайся в это поверить. Ему некогда размениваться на несерьёзные отношения и мелкие интрижки. — Но как сохранить надолго такие отношения, как у нас? — Отношения либо есть, либо нет. У меня нет для тебя рецепта. Вспомни фильм «Ноттинг-хилл». Там главная героиня целует юношу после десяти минут общения, не зная даже как его зовут, а потом, в конце, выходит за него замуж. Если возникла химия между ними, то она будет. И никто, и ничто не помешает. — Вы смотрели «Ноттинг-хилл»?! Кикучи-сан, Вы — невероятный! Спасибо Вам. Даже если я не нашла ответа на свой вопрос, то просто стало легче… И я поняла, что верно поступила. Мне иногда не хватает такого мнения, как Ваше, Кикучи-сан! Я… — она не договорила, потому что отворилась дверь и вошёл, точнее вполз Юзуру. Аэлита подпрыгнула с кресла от неожиданности. — О! Аэлита!.. я думал ты уехала, а потом решил, что нет… — Юзуру протянул ей руку, она подошла и обняла его. — Почему ты ходишь, почему ты не в постели, а? Ну-ка садись давай! — Аэлита усаживала его в своё кресло, а Кикучи-сан смотрел на них с хитрой улыбкой. «Ну разве это не химия? Он же не знал, что она здесь, но он пришёл, сам, и в дурацкой сорочке…» Аэлита стояла и смотрела на Юзуру. Бледность выделяла его тёмные глаза. Он прятал босые ноги под сорочку. — Подожди, я схожу в палату за халатом. Аэлита вышла из кабинета и пошла в палату Юзуру, взять халат. — Ты как, Юзуру? Ел что-нибудь? — Нет, сенсей, не лезет… — А почему ты ходишь? Я запретил тебе! — Я решил, что Аэлита не ушла… Я не ошибся! — Ну она ушла… Только вот вернулась… Мы пили чай… — М-м-м… вы разговаривали? — Говорили о твоем к ней отношении. Она волнуется за тебя. Но также не понимает, какое её место в твоей жизни… — Я так безнадёжен, сенсей? И на меня нельзя положиться? Раз она сомневается. — Не совсем безнадёжен! Но если упустишь её, будешь полным дураком!!! Дверь в кабинет отворилась, Аэлита принесла халат. Она набросила его на плечи Юзуру. Он счастливо зажмурился. — Доктор Кикучи! Мне кажется, Ваш пациент ничего не ест! — Аэлита наклонила голову и в упор посмотрела на Юзуру. — Но я не хочу… — И даже слышать не хочу! Раз я сегодня сиделка, то уж точно тебя накормлю. Аэлита вышла и попросила медсестру принести что-нибудь перекусить, лёгкого и горячего. Через десять минут Юзуру пил бульон с пирожком. — Не налегай. Чуть-чуть! Лучше потом ещё… — Аэлита улыбалась, видя, как парень смакует еду. — Смотри-ка, румянец! — Кикучи-сан улыбался, потирая руки. — Юзуру, ты сейчас поешь, а я поеду домой. Завтра я ещё побуду в Токио, а послезавтра мне нужно улетать в Дубай, закончить съёмки. Я же бросила всё и рванула к тебе… Я вернусь в Лондон только после Нового года… Учеба… — Понятно… Ты, как сон, пока спишь, жизнь прекрасна, а проснулся-суровые будни. Скажи, а на мой день рождения сможешь приехать?.. Я… Мне двадцать исполнится… — Это через месяц… Но ты на моём дне рождения не был… Мне трудно будет вырваться. Я не буду обещать, чтобы не обнадёжить. Кикучи-сан смотрел на них какое-то время. — Вы посидите здесь, я медсестре дам распоряжение по назначению на ночь и буду собираться домой. Аэлита и Юзуру переглянулись, доктор вышел. Юзуру потянул Аэлиту за руку: «Посиди со мной ещё немного…» Она присела на корточки перед ним. — Нет, садись ко мне на колени… — У тебя там страшные синяки, мой Юзуру. Да и сенсей сейчас вернётся. Не будем его смущать, хорошо?.. Юзуру сквасил недовольную мордашку. Аэлита щёлкнула его по носу, а он перехватил её руку и поднёс её к губам. — Спасибо, что прилетела! Я так счастлив! И я так люблю тебя… — Юзуру, мой милый Юзуру! Ты выздоравливай. Я завтра навещу тебя. Доктор Кикучи вернулся в кабинет, увидев, как Аэлита сидела на полу перед Юзуру. «Гордая красавица у ног простого фигуриста! Да-а-а!!! Непростая девушка!!! И если он её потеряет, будет жалеть всю жизнь!»