Мир Пламени: Пламя Последствий

Вопрос Голдберга продолжал беспокоить Кайто и на следующий день, в школе. Вся история отдавала какой-то фальшью, но не со стороны Паука, а… сформулировать чётче не выходило. Тут требовался настоящий детектив, но и просто раздумывать над этим оказалось полезно. Занятая голова позволяла обращать меньше внимания на бывшего друга. Новая встреча оставила уже привычный горький привкус. Раздражение – иррациональное, тоскливое, отдающее обидой – стало неизменным спутником лицезрения Сагуру. А видеться приходилось. Невозможно, находясь в одном помещении, не наткнуться взглядом хотя бы пару раз за день. Тот будто чувствовал – оборачивался, смотрел в ответ, раздражая этим ещё больше… Но даже сердиться толком у Кайто не выходило – не после того, как детектив одаривал сочувственно-виноватым взглядом. Понимает, как это сложно или просто догадывается о причинах. От таких безмолвных извинений становилось ещё хуже. Хорошо, хоть Аоко рядом, есть на кого отвлечься, в чьём обществе отдохнуть душой. На последней переменке, созвонившись с мейтантеем, договорился о встрече после занятий. Вот он, тот детективный мозг, который способен распутать что угодно! Вот только согласится ли? Всё же Паук – убийца, профессиональный причём, а с людьми, отнимающими чужие жизни, у этого принципиального товарища разговор короткий. Значит, нужно подготовить убедительные доводы. Потому, что Голдберг… нет, Гюнтер, он всё же сородич, да и каждый вправе знать правду о своём прошлом. А то как-то несправедливо получается. На это Кайто и решил упирать при разговоре с Шиничи. Ещё на любопытство, свойственное всем любителям загадок, наиболее упорные и рисковые из которых становились детективами… и, пожалуй, на простое человеческое сочувствие. Всё же мелкому Пауку пришлось хлебнуть лиха. Да и то, каким тот стал сейчас заслуга, в первую очередь, того, кто занимался его воспитанием, а не самого Гюнтера. К тому же тот раскаивается и вряд ли станет продолжать в том же духе… В конце концов можно просто попросить. Очень попросить и надеяться, что это перевесит предубеждение детектива. При встрече всё пошло по намеченному сценарию. Внимательно выслушав рассказ, мейтантей стал задавать вопросы, но быстро убедился в бесполезности этого занятия. Кайто знал ровно столько, сколько ему рассказали и всем этим уже поделился. Больше подробностей имелось только у самого Голдберга, что возвращало к необходимости личной встречи этих двоих – вот тут-то и возникали сложности. Обсудить на словах – это одно, но встречаться, проводить настоящее расследование… – Ты хочешь, чтобы я помог убийце? Серьезно просишь меня о таком? – допытывался Конан, уловив к чему всё идёт. – Он скорее жертва обстоятельств… – а вот теперь всё по плану, пускать в ход все доводы по порядку и надеяться на лучшее. – Жертва обстоятельств? – казалось, не поверил в то, что услышал. – Наёмный убийца экстра-класса с ого-го каким стажем? Правда? – его подозрительность, издёвка и отрицание вполне понятны. – И какие же такие обстоятельства заставляли его убивать людей? – уточнил неприязненно. Произошедшее с Сагуру определённо не добавило Шиничи любви к Голдбергу. Кайто, конечно, тоже, но он знал больше, тогда как детектив, будучи не в курсе всех обстоятельств, продолжал считать того врагом. – Такие обстоятельства как воспитание. – вздохнул, пуская в ход следующий довод. – Понимаешь, не так всё просто в его судьбе… поэтому я и хочу разобраться. – и сразу «тяжёлую артиллерию»: – Поэтому и прошу тебя о помощи. Ради меня, Шиничи, пожалуйста. – Только потому, что ты просишь, я вообще думаю об этом. – выглядел хмуро, но, раз до сих пор не послал куда подальше с такими просьбами, то надежда есть. Понятное дело, детективу, тем более такому принципиальному как мейтантей, очень сложно даже мысль о помощи убийце принять, значит, нужно предоставить больше доводов «за»! – С прошлым ничего не поделать. Да, он убивал, это факт. Но если мы ему поможем, ты поможешь, – он осознает неправильность своего пути. Он ведь причинял зло не вполне по собственной воле. Он – лишь орудие в чужих руках, и я прошу тебя именно об этом – найти настоящего преступника. Разве это не стоит усилий и того, чтобы ты немного поступился своими принципами? В противном случае… если он не захочет перестать – его никто не остановит. Я пробовал на себе его внушение и говорю тебе – сопротивляться почти невозможно. Его не поймать и не удержать, только убедить. Я этим и занимаюсь, у меня даже получается. Но одного меня мало. Моих возможностей – мало. Я не детектив, никогда не стремился им стать… Задание точно по твоему профилю. Ну же, Шиничи, ты же никогда не отказывал в помощи тем, кто в ней нуждается! – Ты. – буркнул тот недовольно. – Ты мог бы его остановить. И уже делал это. – пояснил. Долгие несколько мгновений они сверлили друг друга взглядами, оба достаточно настойчивые и уверенные в своей правоте. «Того, что случилось могло и не произойти!» – твердили детские глаза, парень же просто смотрел, не пытаясь внушить никакой мысли. Даже не давил, просто продолжал смотреть, стараясь показать всю важность этого дела для себя, доказать, убедить… Потому, что все слова уже сказаны и осталось только это, надеяться на понимание. Поединок взглядов, воли, уверенности в собственной правоте, принципов… Но вот мальчик глубоко вздохнул и прикрыл веки – поддаваясь, признавая поражение. Неохотно «подписался»: – Ладно, уговорил. Заставлять тебя снова идти против сородича… было бы нехорошо с моей стороны Друзья так не поступают. – точно вспомнил какой была та победа и чем пришлось за неё заплатить. Больше страховать Кида некому, а Паук, уже знакомый с этим фокусом, больше не попадётся в такую ловушку. Лучше не делать снова врагом того, кто перестал им быть. – Ты прав, прошлое прошло и его уже не изменить. Мне хватит и того, что он перестанет убивать. Если ценой тому моя небольшая помощь в расследовании, то так тому и быть. – конечно, как же без условий. Маленький принципиальный детектив. – Спасибо, Шиничи. – Кайто действительно был благодарен и понимал, насколько сильно тому пришлось переступить через себя, чтобы пообещать это. – Я возьму с него слово, но только когда мы закончим с расследованием. До того – молчи, пожалуйста об этом и нашей договорённости. – Конан кивнул, хоть ему и не нравился такой расклад. – Идёт. – подтвердил словом. Место неприятия и колебаний в глазах мальчика заняли твёрдость и спокойствие. Решение принято, дальше – только выполнять. Такой уж он человек, будет добиваться и стоять на своём, раз так решил. С места не сдвинуть, как гранитную скалу. С одной стороны хорошее качество, а с другой – не очень… Но сейчас эта черта оказалась как нельзя более кстати. Не откладывая в долгий ящик, сразу отправились к месту событий, где мальчик остался наверху, а сам хозяин дома отправился подготовить… нет, уже не пленника, теперь скорее гостя. Заявиться вот так сразу – из этого точно не выйдет ничего хорошего. Начёт безукоризненно держащего своё слово мейтантея можно было не сомневаться, а вот как Голдберг отнесётся к тому, что кто-то будет лезть к этой старой истории и покушаться на его наставника – большой вопрос. К тому же маленький детектив, ключевое слово: маленький… Остаётся надеяться, что двое смогут вытерпеть друг друга достаточно времени, чтобы хватило докопаться до правды. Поначалу нахмурившийся при упоминании расследования Гюнтер вдруг усмехнулся и кивнул. На лице без труда читалась полная уверенность в духе: «Ничего вы не найдёте», – и лёгкая пренебрежительность со смирением: «Если мне придётся рассказать всё ещё раз, чтобы вы убедились – так тому и быть». Вот и отлично! Сложности начались неожиданно рано. Скептицизм Паука сменился недоумением и злостью при виде детектива, которого ему представили. По уязвлённому взгляду в свой адрес Кайто понял, что его подозревают в насмешке. Изощрённой такой. – Если помнишь, я тоже не казался тебе серьёзным противником. – как бы невзначай заметил, не отвечая на взгляд. Посыл: «Люди не всегда те, кем кажутся», – дошёл до адресата. Тот уже внимательнее взглянул на Конана. Легко понять, какие мысли бродили в головах этих двоих, рассматривающих друг друга. Даже выражения лиц похожие – сдерживаемая неприязнь с налётом любопытства: «Что ты вообще такое?». Шиничи был не в восторге от дела, на которое его подписали чуть не силком, он видел перед собой матёрого убийцу и во имя данного обещания старался преодолеть собственное инстинктивное сопротивление. Паук же, согласно намёку, старался разглядеть что-то большее в не пойми зачем притащенном сюда ребёнке, но пока видел только до странности серьёзный детский взгляд, по твёрдости не уступающий его собственному. – Всё не как у людей, да? И чего я удивляюсь? – с этими словами Паук расслабился, откинувшись на спинку стула и прикрыл глаза, перестав сверлить взглядом мелкого. Видимо, отчаявшись понять, решил плыть по течению и позволить им сделать что они хотят. Снова открыв глаза взирал уже с философским спокойствием «Чему быть того не миновать». – Спрашивайте, что вы там хотели. – разрешил. – Гюнтер, мы хотим помочь тебе и разобраться, но нужно твоё содействие. Перед тобой лучший из известных мне детективов, если он не справится, то никто не сможет. – попытался мягко подвести к делу Кайто. Голдберг кивнул, ещё раз подтверждая свою готовность к сотрудничеству. А почувствовавший себя в своей стихии мейтантей предпочёл перейти сразу к делу: – Для начала ещё раз расскажи мне всё… Сначала чуть удивившись такому напору, Паук быстро перестал обращать внимание на внешний вид Конана и его возраст. Тот задавал такие вопросы и обращал внимание на такие подробности, которые сразу показали его профессионализм всем, способным видеть и слышать. Больше не имело значения, что это первоклассник, все уже видели и общались с истинной сутью великого детектива. Наблюдая товарища «за работой», видя его преображение, Кайто ходил вокруг как можно тише, чуть не затаив дыхание. Происходящее казалось каким-то священнодействием, сродни написанию шедевра – вдохновение никак нельзя спугнуть. Чтобы не сбить никого с мысли, ушёл наверх. Гюнтеру приходилось вспоминать такие мелочи, на которые он вряд ли обращал внимание в детстве, но память обладателя второго облика хранила всё и поэтому становилась ценнейшим инструментом проводимого Шиничи беспрецедентного дистанционного расследования – и этому непростому процессу не стоило мешать. К тому же и в жилой части дома имелись незаконченные дела. Например, соорудить этим занятым товарищам перекус. Вряд ли еда понадобится двум активно работающим разумам прямо сейчас, а вот после завершения опроса-допроса – очень даже. Когда он уходил, происходящее действительно больше походило именно на допрос. Приказное: «Вспоминай! Ты знаешь это!» – сильно отличалось от вежливых бесед со свидетелями, которые показывают в новостях и разнообразных сериалах. Тогда как «работа» с обвиняемыми… Впрочем, что он мог знать, ни разу не присутствовав при такого рода следственных действиях? А не видев вживую нельзя и утверждать как оно есть на самом деле или как должно быть. Подождав с полчаса, Кайто рискнул спуститься в свой подвал. Оба участника допроса выглядели несколько уставшими, зато с как-то нездорово блестящими глазами. Голдберг при виде него с тарелкой выдохнул и расслабленно откинулся на спинку своего стула. Возникало ощущение, что эти двое чуть не сцепились, но атмосфера указывала на другое. Конан машинальным «Спасибо» отметил появление в обозримых пределах стола блюда с бутербродами и стал что-то писать в свой детективный блокнотик. Похоже, всем детективам так удобнее, у Сагуру тоже был такой… тёплую ностальгию оттенил привычный укол сожаления. На это он уже не обращал внимания, по крайней мере старался не обращать. И привыкать. Себе можно признаться – получалось плохо. Паук ел и поглядывал на мелко строчащего мальчика. Больше в его глазах не было скепсиса или пренебрежения, скорее уважение. А ещё ожидание. Явно интересно до чего тот дойдёт в свете вытянутых подробностей. Шиничи приходилось напоминать о необходимости есть – механически жевал и продолжал чёркать. Когда блюдо опустело, ещё пару минут сидел, уткнувшись в записи – Кайто заглянул, сплошная шифрограмма или просто ужасный почерк думающего детектива – после чего поднял глаза с видом понимания. Это озарение, наверное, имели возможность наблюдать те, кто оказывался рядом во время расследований. – Ты был прав, Кайто. – сначала глянул на него, потом на выжидательно уставившегося Паука: – А вот для тебя у меня плохие новости… За этим заявлением последовали объяснения. По пунктам как по нотам или, скорее цветам, детектив рисовал картину до того подробную, что в неё без труда получалось поверить. Со свойственной ему методичностью мейтантей разложил по полочкам с виду никак не связанные данные и то, что все присутствовавшие вдруг осознали на что указывают все эти мелочи – казалось маленьким чудом. Немножко, совсем чуть-чуть, но понять, как думает этот потрясающий аналитический ум… Впрочем, восхищался только Кайто, для Голдберга новости и впрямь неутешительные. Шиничи начал с того, что маленького Паука нашли – да и он сам начал осознавать себя – в приличной одежде, пусть и потрёпанной. Помнил, как за это били уличные и насмехались в духе: «Беги домой к своим родичам-богачам». Продолжил тем, что Гюнтера забрали с улицы до начала серьёзных морозов, не дав толком помёрзнуть. Потом сказал про свечу – то, чего не могли знать люди. Добавил о том, насколько легко он ориентировался в доме наставника, сразу… Ещё несколько мелочей, вроде имени – которое с самого начала казалось Голдбергу своим собственным, будто так его и звали с самого начала жизни – и прочих малозначимых фактов. Всё вместе это сливалось в весьма неприятную правду. – Таким образом, – предоставив возможность подумать и догадаться, мейтантей озвучил конечный вывод, как и до этого обращаясь преимущественно к Пауку: – Тот, кого ты называешь наставником, убил твоих родителей, чтобы заполучить тебя – маленького обладателя второго облика, из которого можно вылепить что угодно. Он ничего не знал о вашей сути, понял только, что вы на порядок сильнее людей и быстрее обучаетесь. Наверняка, сразу представил, как и где это можно использовать. Твои родители отказались – и от них избавились. Остался только ты, ничего не знающий о себе и прошедший достаточную «подготовку», чтобы быть чрезвычайно благодарным своему спасителю… – говорил сочувственно. Думается, с преступниками маленький детектив разговаривал по-другому. Понял наконец, что сидящий перед ним наёмник экстра-класса действительно жертва обстоятельств и его сделали таким? Понял и начал относиться соответственно, не как к убийце. Таким длинным объяснение получилось по одной простой причине – Паук попросту онемел от подобного обвинения в сторону своего обожаемого наставника и сидел статуей с гримасой отрицания на лице. Но вот начал оживать и, видя это, Шиничи поторопился договорить: – Мне очень жаль, что твои родители доверились этому человеку, согласились жить у него вместе с тобой и даже открыли некоторые свои тайны. Это совершенно отвратительно, ударить в спину тем, кто тебе доверился… – Ложь! – рявкнул очнувшийся от ступора Голдберг. – Ты это всё выдумал! Это неправда! Это невозможно!.. – Шиничи смотрел с жалостью и это, видимо, стало последней каплей. С рёвом раненного зверя, в котором нечленораздельно слышалось: «Уничтожу!» тот воплотил своё пламя. Совсем небольшое, с кулак, золотистое облачко спрессовалось во что-то вроде иглы или стилета… Само то, что это была не волосинка для гипноза, а полная мощь и бессознательное управление, говорило о том насколько тот зол и как плохо контролирует себя. Больше ничего Паук не успел. Синий огонь оказался быстрее намеревающегося ещё что-то прорычать наёмника. Золотое лезвие отчётливо звякнуло о щит, в мгновение ока прикрывший мальчика, а затем сила, восхищающая фанатов Кида обвилась вокруг тела сородича и сжала так, что тот вскрикнул. «Уймись, Гюнтер» – прошипел ему в лицо Кайто, позволяя пламени нагреться и почти обжигая своего пленника. Чётко зная, где у того предел собственной температуры – несложно. Зато помогло тому прийти в себя. – Помнишь, что клялся не вредить тем, кто придёт сюда? – осознание в глазах напротив, испуг. Отпущенный, он падает на стул и хватается за голову. Даже не притронулся к наверняка ощутимым следам на теле, где сдавила змея синего пламени. Продолжал как мантру повторять: – Невозможно. Неправда. Невозможно. Неправда. Невозможно… – неосознанно используя слова с частицей «не». – Извини за это. – убедившись, что Паук больше не нападёт, Кайто поворачивается к маленькому другу, едва не пострадавшему от чужого огня. По его недосмотру. Тот отрицательно качает головой и указывает в сторону выхода. Они тихо выходят, оставляя потрясённого Голдберга наедине с его мыслями. – Я догадывался что так будет. – Конан отвечает только когда они проходят половину пути из подвала до жилой части дома. Во взгляде спокойствие, как и в голосе. – Он любит своего наставника как отца, а я можно сказать покусился на святое… – невесёлая улыбка. Наверняка не раз такое видел. За преступлениями часто скрываются трагические истории, несущие разочарование всем оставшимся в живых участникам. – Меня только его способности удивили. Ты тоже умеешь спрессовывать свой огонь во что-то плотное? – Именно спрессовывать – не пробовал. Вообще умею, просто придаю своему пламени некоторую материальность. Может, это его особенность, сжатие до плотности… – чуть задумался. – Проснулось, когда мозг отключился. Он явно хотел себе нож в руки в этот миг, очень хотел… – вспомнил к чему это чуть было не привело и снова извинился: – Ещё раз прости. Я должен был предвидеть. – Забудь, я в порядке. Не первый раз мне угрожают оружием. – усмешка. А ведь правда, детективы постоянно рискуют собой. Особенно такие, как мейтантей, специализирующиеся на убийцах. Конечно, он не испугался. – Великий Кудо Шиничи ничего не боится, помню. – небольшая шутка, чтобы разрядить обстановку. – Нет, не поэтому. – не поддержал тот. – Просто знал, что ты не позволишь мне навредить. – в тишине дошли до гостиной. Подобрать слова для ответа оказалось непросто. – Вот и что тебе сказать на такое? – вопросил Кайто, так и не придумав равноценного или хоть более-менее соответствующего ответа. – Разве что: спасибо за доверие. – Не за что, Кайто. – Конан улыбнулся вполне обычно, тепло. – Позволишь кусочек своего пламени? – Держи. – дал без колебаний. Вообще при открытых окнах не стоило, но на улице день, огонёчек маленький, а без стука входит только Аоко, которая уже и так всё знает… Цепочка воспоминаний заставила пламя взволновано заколебаться. Это лицо можно держать, а сила – она отражение души. А волнение – тянущей пустоты, особенно остро проявившейся в этот миг, с воспоминанием о том каким мучительно неправильным было ощущение пустоты под правым крылом, когда они выезжали на природу в прошлый раз. Без Сагуру. От болезненных переживаний отвлёк Шиничи. Просто начал шевелить предоставленным ему кусочком пламени по своему разумению. Что ничего не заметил – не верилось, скорее намеренно отвлекал. На безмолвную благодарность во взгляде лишь качнул головой и сосредоточился на управлении огнём. За время, что они не упражнялись таким образом, навык мейтантея заметно вырос. Где он тренировался? Как? Поразительно и подозрительно… Новые мысли вытеснили прежние, даря облегчение, пусть и ненадолго. Они вернуться, они всегда возвращаются. Сейчас же можно думать о другом. – Я тренируюсь на Хаттори. – ответил на многозначительный вопросительный взгляд мальчик. – Его пламя неподатливее твоего. Как будто жёсткое, упрямое… Твоё как-то мягче. – Вели ему расслабляться и отпускать контроль, а не пытаться тебе помочь. – ответил, только потом понял. Спохватился: – Опалённый не обжигает тебя? – Нет, я не прикасаюсь к его огню, держу руки рядом. Так сложнее, зато потом проще, сам видишь. – Кайто видел. – Значит, ещё и об этом скажи. Мне кажется, он пытается снизить свой жар для тебя и этим невольно усложняет задачу… – чуть понаблюдал за танцующим на детской ладони огоньком, раздумывая стоит ли, но всё же спросил: – И как? – Что «как»? – то ли не понял то ли сделал вид Конан. Закончил особенно сложное движение огонька и ответил: – Он и так знает обо мне всё, это уже мелочи. – смутился под настойчивым взглядом. – Ладно, не мелочь, но он меня не сдаст. – Охотно верю. – невзначай обронил, вспоминая по-настоящему огненного парня. Такой же, как и мейтантей, если вбил себе что-то в голову – то уже не остановится. Мальчик же продолжил, будто и не заметив: – И у меня получается. А раз получается с ним, человеком, то я способен управлять чьим угодно огнём. – Отлично, но сам знаешь, что об этом не нужно знать многим. – просто предупреждение, а то мелкий детектив, похоже, начал забываться. – Знаю. – кивнул и внезапно вернулся к Пауку: – Голдберг… он увидел, что я прав, и поэтому так… возмутился. Это отрицание, он примет и смирится, просто постарайся не оставлять его одного надолго. Я ведь без преувеличения перевернул его мир. – Мы не из тех, кто пытается покончить с собой, даже если весь мир рухнул. Слишком сильные инстинкты. – покачал головой Кайто, опровергая читающееся между строк, но на заметку принял. Сам почему-то снова подумал о Сагуру. Это было больно, очень. Но мысли покончить со всем даже не возникло. Или это была не та боль? Что, если бы Аоко?.. Заставить себя представить это оказалось сложно, но и такая ситуация, через силу нарисованная воображением, не породила мыслей о самоубийстве. То есть прекратить всё хотелось – хотелось бы, наверное – но не так. Не так… Нескольких минут хватило Конану, чтобы наиграться с кусочком синего пламени. Провожая его, Кайто снова думал о Пауке. Уверенность уверенностью, а проверить стоит. – Гюнтер… – спустившись, увидел того сидящим так же, как оставили. На обращение не обратил никакого внимания, даже не шелохнулся. Касание к плечу заставило его вздрогнуть, но и всё. – Что мне делать? – проговорил едва слышно, наконец пошевелившись. Чуть сдвинулся, теперь утыкаясь лицом в ладони. – Что мне теперь делать? – не то шёпот, не то шелест. Прав был мейтантей. Перенёсший несколько потрясений кряду, пленник действительно мог не выдержать. Это, последнее и самое страшное известие, и вовсе могло его добить. – Это просто его размышления. Не обязательно правда. Никто не знает, как там всё было на самом деле. – уговаривал, предлагая именно это, спрятаться в скорлупу отрицания. Лучше так, чем повредиться рассудком. – Нет… – едва слышно. – Ты был прав, он лучший… безупречные доводы и чем больше я думаю об этом, чем больше ищу опровержения, тем больше убеждаюсь в его правоте… – бессильно застонал с таким отчаянием, что захотелось обнять и погладить по спине как маленького. Тот будто ощутив, дёрнул плечом, сбрасывая руку. – Оставь меня до завтра. – попросил. – Только если ты пообещаешь, что завтра мы обсудим то, что тебя тревожит. – безразличный, едва заметный кивок. – А ещё… ещё я покажу тебе кое-что связанное с нашей сутью. Приду утром, идёт? – Идёт. – чуть слышно подтвердил сородич. В таком состоянии можно только оставить в покое и надеяться, что предложенных стимулов хватит. И рассчитывать на природную стойкость обладателей второго облика. Не тот тип личности, чтобы оценил поведение в духе «не оставлять одного и не давать сосредоточиться на том, что тревожит». Этому как раз нужно дать время всё обдумать и разобраться. В узнанном, в себе, в том, как жить дальше… Желающим наложить на себя руки Голдберг не выглядел, а это значит, что всё будет хорошо.