План 1 или У Шэнь Юаня новый план

* Шэнь Юань *

      Всё, что оставалось делать Шэнь Юаню, это смотреть. Стражники дворца, выяснив, с какой скоростью он оставил их товарища без артефактной брони, поспешили удалиться от него подальше.       Шэнь Юань смотрел на лагерь. Заклинателей почти не осталось. Му Цинфан увёл лекарей, проследив, чтобы и палатки медицинские забрали, он пристроил одного из своих учеников в кортеж императрицы и отправил их на Цюндин. Саму старушку увёз Лю Цингэ на своём мече.       Ученики Цинцзин наконец-то смогли освободить своего из лап учеников Хуаньхуа. Как и ожидалось, это была случайность, конечно же, глава дворца об этом ничего не знал.       Оба Шэнь Цинцю переглянулись: «Вот старый лис!»       Хорошо, что парень был в целости и сохранности, он даже умудрился задремать, именно поэтому его так долго и искали.       Заклинатели, которых притащил Шэнь Цзю, устроились так, будто перед дворцом они проведут всю жизнь. Натянули палатки, развели костры и даже кушать себе готовили.       Глава пика артефактов явно подыскивала причину, чтобы подлизаться к главам пика Цинцзин и получить в своё распоряжение флаги. Шэнь Юань после всех этих удивлённых и жалостливых взглядов не собирался идти ей навстречу и брату не даст. Пусть мучается.       Цюндин всем пиком наслаждался переговорами. Если кто и мог впасть в экстаз от вида остро наточенного свинцового карандаша или чёткой подписи под документом, это Лун Сунь — главный ученик Цюндин. Остальные брали с него пример.       Шэнь Цзю сидел с ними так, будто они не подписывают документы посреди несостоявшегося поля битвы, а находятся на приёме в честь успешного сотрудничества.       «Как люди могут так радоваться, сидя скрючившись и перебирая даже на вид важные документы?» — подумал Шэнь Юань.       Он перевёл взгляд на дворец Хуаньхуа. Теперь, без дымки защитных массивов, было видно, как сильно замок пострадал от взрыва Водной тюрьмы. На секунду Шэнь Юаню стало неловко, но это чувство разом прошло.       — Что это? — громко произнёс младший глава пика Цинцзин. Все развернулись к нему, а Шэнь Цзю встал и подошёл ближе.       «Надоело сидеть братику.»       — Вон там, впереди, у основания горы Байлу!       Мистической белесой дымки ци, окружающей священное место адептов Хуаньхуа, больше не было. Вместо неё основание горы покрывали тёмные дымные всполохи демонической ци.       — Вы там, что ли, демонов ритуально резали? Откуда столько демонической ци?!       Глава Юэ Цинъюань бросил быстрый взгляд на главу Хуаньхуа. Тот смотрел широко открытыми потрясёнными глазами.       «Тяньлан-цзюнь!» — пролетело в голове у обоих.       Юэ Цинъюань встал. Даже отсюда было видно, что защитная дымка, подпитывающая запирающие небесного демона массивы, полностью исчезла.       — Это что же получается? — Не успокаивался Шэнь Юань, — Моим ученикам придётся чистить целую гору?!       Он прекрасно понимал, что деваться некуда, оставлять такое количество демонической ци на священной горе смертоубийственно.

* Лао Гунчжу *

      Глава Хуаньхуа многое повидал в этой жизни. Хитрый, умный, сильный, расчётливый. Он мог выжидать годами, планируя удачную схему. Глава Цинцзин заинтересовал его давно. Талантливый, но неуверенный в себе юноша был настоящим самородком.       В своё время он провёл небольшое расследование — компромат на будущего главу пика удобно иметь под рукой.       Читая скупые строки, он был весьма удивлён. Юноша был из рабов и не получил всестороннего образования. Попав на Цинцзин, ничем не выдал своей ограниченности и в скором времени стал лучшим учеником.       Документы Лао Гунчжу сложил аккуратно в особый ларец и спрятал подальше.       С тех пор он неустанно следил за молодым дарованием и чем больше узнавал, тем больше восхищался талантом молодого человека. Ему удавалось всё, от рисования нежных пейзажей до игры на пипе. Конечно же, главный ученик не давал концертов, но слухи расходились.       За годы наблюдений старый хозяин дворца разработал достаточно удачную, на его взгляд, схему. Он нашёл слабость Шэнь Цинцю. Тот ненавидел своё прошлое и боялся разочаровать своих боевых товарищей. На этом Лао Гунчжу и построил свой план.       Во дворце Лао Гунчжу собрался весь цвет дворянства их страны. Там удачно сказанное слово, тут полунамёк. А у дворян большие семьи, кто-то из родственников да обязательно окажется на Цанцюне.       Вот так постепенно, с самого низу росло недовольство, слухи и сплетни, которые должны были погрести под собой Шэнь Цинцю. Создать ему определённую репутацию.       А парень был слишком наивен. Он решил, что его поступки важнее слухов, опровергать которые он счёл ниже своего достоинства.       Интриги императорской семьи оказались весьма вовремя. Даже стратег Цинцзин не сможет в этом клубке найти ниточку, что приведёт к нему, главе дворца Хуаньхуа.       Потом подключилась семья Лю Цингэ во главе с его матерью, и, кажется, даже глава пика Сяньшу не удержалась от шепотков за спиной главы Цинцзин.       Идеальная партия была почти готова, Лао Гунчжу искал лишь подходящий момент, когда слухи вервием оплетут доброе имя Шэнь Цинцю и он больше никогда не сможет вырваться, навсегда попав в зависимость от главы дворца Хуаньхуа. А дальше Лао Гунчжу сам будет решать. Слишком уж талантливым был Шэнь Цинцю, иметь его в зависимом, подчинённом состоянии — редкая удача, грех не воспользоваться.       Кто же знал, что это не он тихо и неспешно сплел интригу, а прошлые главы школы Цанцюн разыграли партию длиной в двадцать лет.       Второй Шэнь Цинцю явился во всём блеске силы, уж он-то явно не был рабом. Так кто они, разлучённые в детстве близнецы, украденный один и воспитанный в уединении второй? Его невероятная наглость, уверенность в себе и готовность убивать. Такое присуще только высшим сословиям. Такое не сыграть.       Он появился, что тот меч! И разом разрубил опутавший брата клубок.       Лао Гунчжу не боялся ни смерти, ни поражения. Он быстро просчитывал варианты. Но этот Шэнь Цинцю вместо того, чтобы играть по правилам, каждый раз единым махом переворачивал доску.       Лао Гунчжу ждал, что от него потребуют формальной капитуляции, положенных слов о признании поражения и перехода замка Хуаньхуа под власть Шэнь Цинцю или школы Цанцюн. Но главы пика Цинцзин ни один, ни второй об этом даже не заикнулись, они спокойно выслушали приветствия, а потом к переговорам подключился Цюндин, и беседа пошла по традиционному сценарию.       Затем сильнейший глава Цинцзин и вовсе встал на меч и в одиночку полетел крушить демонов, напавших на малый орден. В этом ордене около тридцати человек, поэтому он и называется «малый орден». Если они все вместе не справились, то есть определённый риск. Но Шэнь Цинцю, не сомневаясь, отправился один, словно лишний раз демонстрируя: «Вы слишком слабые. Я оставляю вас за своей спиной, и только посмейте рыпнуться.» Вернулся он с победой.       Цанцюн дал стандартные договора. Не вассальные. Как будто их не интересовали богатства дворца, словно они не хотели получить весь Хуаньхуа в подчинение.       Шэнь Цинцю же в это время отрешённо смотрел в сторону, думая о своём и попивая чай маленькими глотками, предоставив вести беседу главе Юэ и старейшинам Цюндин.       Да, им выдвинули требования по шахтам, часть добытого отправляется на Ваньцзянь, расширили обязанности по патрулированию приграничья, обязали делиться некоторыми данными из библиотеки, но это капля в море — они могли, они должны были забрать всё!       Глава дворца не понимал, что происходит, как будто все они играли в сложную игру, и только он не знал ни правил этой партии, ни целей.       Второй глава Цинцзин вернулся, но, мазнув взглядом по ним, не стал подходить. Он подозвал к себе стражника и тремя движениями деактивировал артефактную броню.       А когда он указал на демоническую ци и с возмущением начал говорить, что ему придётся очищать гору, Лао Гунчжу с ужасом понял.       Шэнь Цинцю не хочет вассалитета или формального подчинения. Он требует, он считает, что дворец Хуаньхуа будет ему служить со всей преданностью. Он сам, все его люди, ученики и даже старейшины должны добровольно надеть это ярмо на шею. Иначе их ждёт участь хуже смерти.       Волосы на голове встали дыбом.       У него нет выхода.       Исчезновение Тяньлан-цзюня, о котором выразительно молчит глава Юэ, забьёт последний гвоздь в крышку гроба его репутации.       Лао Гунчжу, сглотнув, предложил: — Прошу, давайте зайдём во дворец.