План 1 или У Шэнь Юаня новый план

* Шэнь Юань *

      Шэнь Юань не понимал, почему у него не получается управлять ци, он снова и снова сверялся со своими записями: надо расслабиться, сосредоточиться и направить поток по большому кругу.       С этим проблем не было.       «Затем, ускоряя движение ци, уплотнить поток, а потом ускорить движение, ведя его по малому кругу циркуляции энергии», — читал он в «Наставлении ученикам», и это у Шэнь Юаня тоже неплохо получалось.       «Сделать несколько ритмичных, как дыхание, оборотов, и очищенную сконцентрированную ци осторожно провести через даньтянь, сливая с золотым ядром. Властная воля заклинателя заставит ци лентой обернуться вокруг золотого ядра, формируя новый виток и приумножая силу.»       Вот тут-то всё и ломалось. Он делал в точности как написано, но в момент, когда ци должна была слиться с золотым ядром — поток рассыпа́лся, и приходилось начинать сначала. Шэнь Юань упорно трудился, повторяя раз за разом одно и то же. Он не ожидал, что получится легко и сразу — совершенствующиеся тратят на медитации годы уединения в богатых ци местах, вроде пещер Линси, и не у каждого получается. Но после почти года усилий он начал нервничать.       Шэнь Юань даже подумал, что ошибся при копировании свитков, он взял такую же брошюру у Мин Фаня — там было написано всё то же самое, лишь знакомым почерком Шэнь Цзю была сделана пометка: «Главное, не потерять концентрацию».       С этим было сложнее — Шэнь Юань так злился, когда в тысячный раз все его усилия заканчивались пшиком, что не мог понять, теряет он концентрацию до или уже после очередной неудачи.       Чувствуя, что ещё немного — и он будет готов бегать и орать от злости, Шэнь Юань решил прервать свои тренировки в медитациях, всё равно пользы от них немного. Пора сделать перерыв.       Он сверился со своими планами — на очереди Лю Цингэ.       Шэнь Юань предвкушающе улыбнулся. Покопаться в делишках бога войны было любопытно, но больше всего его интересовала одна вещь: чем занимался Лю Цингэ до того, как у него началось искажение ци в пещерах Линси.       Эта мысль возникла почти сразу после того, как Шэнь Юань решил переосмыслить свою жизнь и сделать всё, чтобы не стать объектом любви Ло Бинхэ.       Почему у Лю Цингэ вообще возникло искажение ци? Он же не Шэнь Цинцю, искажения для бога войны такая редкость, что о них вообще не упоминалось в новелле и за две жизни Шэнь Юань о них ни разу не слышал. Так что вызвало столь нестандартную ситуацию?       Конечно, многого ему не найти, и самого Лю Цингэ спрашивать бесполезно, даже если тот захочет ответить, но был один пик, где велись самые подробные записи обо всём — и это Аньдин. Шан Цинхуа любил свои журналы намного больше людей, так было в каждой из жизней, Шэнь Юань не сомневался — запасливый хомяк сохранил всё, до последнего клочка. А Шэнь Юаню много не надо, его устроят даже плохо написанные заявки на убийство монстров, которые направлялись на Аньдин, допустим, за последние полгода. Шэнь Юань вздохнул — учеников посылать бесполезно, Шан Цинхуа без боя не отдаст свои записки, придётся лететь самому.       Шэнь Юань почти год делал всё, чтобы не привлекать к себе внимания, и у него это отлично получалось, ведь пики были государством в государстве. Они сами решали все вопросы, сами организовывали учёбу и распределяли затраты, в Цанцюн они обращались по общим вопросам или с возникающими проблемами, да все главы пиков присутствовали на ежемесячном собрании и общих мероприятиях.       Только поэтому Шэнь Юань мог запереться на Цинцзин и творить там, что захочет, попенять ему мог один человек, как и потребовать изменений — владыка Цанцюн, Юэ Цинъюань. Остальные главы пиков и сами не терпели замечаний от других, и к другим со своими идеями не лезли, ценя ту свободу, которую давал всем вершинам союз с Цанцюн. Но вынужденный демарш Шэнь Юаня лишил его незаметности, он слышал, что им опять заинтересовались и начали наводить справки, задавая вопросы работникам пика, наставникам и даже ученикам. Больше он не мог отсиживаться, пришло время действовать. Жаль, что он так и не разобрался с ци, но тянуть больше нельзя.       Шэнь Юань встал на меч и полетел в сторону Аньдин. Первый за долгое время полёт на мече заставлял улыбаться, всё же мир сянься удивителен. Мимо пролетали такие же бессмертные на мечах, они уважительно склоняли голову, заметив Лорда Цинцзин. Шэнь Юаня в своё время изрядно повеселил размер гуани, будь они в его мире, он бы точно сказал, что тот, кто это придумал, явно компенсировал размер кое-чего. Так что любого из пиковых лордов было легко узнать в первую очередь по высокой заколке в волосах — символу главы пика.       От неземной красоты двенадцати вершин захватывало дух. Хотелось раствориться в этом великолепии, Шэнь Юань не мог оторвать взгляд и с жадностью рассматривал раскинувшееся перед ним чудо.       Радужный мост, соединяющий все пики, переливался на солнце, рассыпая разноцветные блики, создавая невиданные картины игрой света и тени, а каждая вершина удивляла красотой: цветущими кустарниками самых необычных расцветок, яркими пиками зданий, празднично сияющими при свете дня. Резные красные пайлоу, чьи крыши напоминали распахнутые крылья, свидетельствовали о былых триумфах и силе каждой вершины, а вокруг — прозрачно-хрустальная ослепительная синева неба.       Шэнь Юаню казалось, что он ощущает духовную ци, растворённую в этом душистом, пахнущем цветами и травами воздухе, словно они давно покинули смертную землю и всеми пиками вознеслись на седьмое небо.       С огромным трудом он вернулся к мыслям о насущном.       Шан Цинхуа — очередная головная боль, дружить с бывшим соотечественником не хотелось. Это недавнему попаданцу, жестоко вырванному из жизни XXI века, нужен был человек, который знал, что такое Макдак и кофе, а возможность посмеяться над мемами спасала от одиночества и безнадёжности.       Только ни доброта, ни понимание, ни удивительные для этого мира знания не помогли — он всё равно умер, корчась от боли, и повторять этот опыт не имел никакого желания.       Пусть никто не будет слушать его утреннее и вечернее нытьё и пытаться рассмешить, не притащит крепкого мицзю, не станет вместе с Шэнь Юанем вспоминать любимые новеллы — он обойдётся.       Шэнь Юань решил сам стать сильным и упорно шёл к этой цели почти год, больше он не рассчитывал на других, предательств двух жизней ему хватило, чтобы перестать верить людям, называющим друг друга боевыми братьями и сёстрами. Остальные пусть хотя бы не мешают, он будет счастлив, если они в точности выполнят его распоряжения, а с этим даже у исполнительного Мин Фаня были трудности.       Если в Шэнь Юаня вселится злой дух и он захочет напиться с местными — собутыльников можно найти в любой таверне, какая разница, что обсуждать в пьяном виде, мемы или местные сплетни.       Шан Цинхуа мог быть полезен, он много знал о самой новелле, но Шэнь Юань после двух жизней знал не меньше. Еще раз всё взвесив, Шэнь Юань решил: на Аньдин он не раскроет себя, а продолжит разыгрывать Шэнь Цинцю. Так будет лучше для всех.

***

      Пик Аньдин начинался с дороги — большой широкий пыльный тракт, на котором и три повозки спокойно разъедутся, был проложен через весь пик. Сразу было понятно, куда и как приезжали торговцы.       Шэнь Юань снизился, он решил сначала осмотреться, а не приземляться сразу на пороге того жалкого сарайчика, где Шан Цинхуа принимал всех. Шум, грязь и мельтешение разновозрастных учеников разительно отличались от того идеального порядка, который Шэнь Юань навёл на Цинцзин.       Отвратительно!       Пик бессмертных, а выглядит как обычная стройка или бестолковый склад под открытым небом. Один взгляд, и пиковому лорду ясно — ученики слоняются без дела, только делая вид, что работают. И никого это не волнует. Безобразие! Где наставники и учителя, воспитатели, наконец?! Шэнь Юань испытал привычное раздражение — идеальный настрой для встречи с бывшим товарищем, так Шан Цинхуа точно его не заподозрит. Лицо само приняло презрительное и недовольное выражение. Вот теперь Шэнь Юань готов от души поскандалить. Он решительно направился ко входу в это жалкое строение, ученики исчезали, стоило им увидеть возмущённого Лорда Цинцзин.       Шан Цинхуа не оказалось на месте.       «Как всегда», — подумал Шэнь Юань, поджимая губы — очень вовремя хомяк исчезал, если к нему приходил разгневанный глава любого пика. А Шэнь Цинцю всегда врывался на Аньдин в ярости.       Но уходить без записей Шэнь Юань не собирался, он цепко ухватил главного ученика за руку и буквально вытряс из него нужные ему данные. Пришлось использовать прямые угрозы, тот не хотел отдавать свитки ни в какую, но Шэнь Юань не зря столько времени отыгрывал роль главного злодея, он запугал главного ученика так, что тот побелел и начал заикаться, только тогда Шэнь Юань получил требуемое.       Остальные ученики прятались по углам, но так и не осмелились вступиться за товарища, Шэнь Юань победно зыркнул на них, покидая тесное и душное помещение.       Двор был совершенно пуст.       «Сначала ты работаешь на репутацию, потом она работает на тебя», — усмехнулся Шэнь Юань, вставая на меч.

***

      Документы жгли руки, хотелось как можно быстрее зарыться в бумаги, но нужно было лететь обратно. Красота больше не радовала. Где приличное ускорение, где телепортационные печати, почему на соседний пик ему приходится лететь четверть шичэня, что за бессмыслица?       Взгляд упал на радужный мост, и Шэнь Юань только зубами скрипнул, увидев знакомые зелёные одежды некоторых учеников.       «Гуляют, значит, — возмутился он, — бездельники! Лодыри! Готовы на всё, лишь бы не учиться!»       Чёрной недовольной бурей он рухнул на свой пик.       «И эти ничего не делают! Стоит отвернуться — стоят сплетничают непонятно с кем, вместо того, чтобы заниматься! Нет, так дело не пойдёт! Раз не могут контролировать себя сами — я этим займусь!»       Пара недовольных взглядов, и посторонних девиц как ветром сдуло. Шэнь Юань стоял, картинно сложив руки на груди, изредка нетерпеливо постукивая ногой. Ученики, да и учителя тоже, быстро сновали мимо, скромно опустив глаза в пол, и, о чудо! им потребовалось всего кэ времени, а не полшичэня, как в прошлый раз, даже инструменты и мечи не забыли, но Шэнь Юань по-прежнему был недоволен. После строгости учителей его школы в Шанхае, процесс обучения на Цинцзин выглядел разгильдяйством.       — Никакой дисциплины! — вздохнул Шэнь Юань, приготовившись к долгой и нудной дрессировке всех своих подопечных.       В этот раз площадка была всем известна, ещё одно чудо! — никто не заблудился, даже бестолковый Ло Бинхэ сразу нашёл дорогу, Шэнь Юаню не пришлось подбадривать отстающих искрами ци пониже спины.       Он начал с того, на чём остановился в прошлый раз. Наставники не умели выстукивать ритм — пришлось учить!       Наконец-то все устроились, и полилась музыка, но наставники выхлопывали ритм слишком тихо. Шэнь Юань вежливо просил их действовать громче, один раз, второй, а на третий взорвался:       — Сколько можно повторять! Громче! Ещё громче! — Шэнь Юань злился, не видя, что рядом с ним начинает искрить воздух.       — И раз! — Шэнь Юань оглушающе громко хлопает в ладоши, показывая пример. — Вдох! Три, четыре, выдох! — снова рявкает Шэнь Юань, ученики с остекленевшими глазами продолжают двигаться на четыре счёта. Ци видимым облаком кружится вокруг высокой фигуры Лорда Цинцзин.       Наставники боятся вздохнуть, испуганно переглядываются, не зная, что им делать — не дай боги у главы пика начнётся искажение ци, и они будут тому виной! А Шэнь Юань продолжал бесноваться, разливая ци потоком.

***

      Тренировка детей действительно многое сдвинула в его восприятии. Он наконец-то увидел ци, хотя «увидел» — неправильное слово, скорее почувствовал и понял, что управляет именно ци. Все его нелепые прыжки и удары посохом были сделаны с помощью своей силы.       «Наставление ученикам» было однозначным — энергию надо направить внутрь и уложить витком на золотое ядро, у Шэнь Юаня это не получалось, сколько бы он ни старался, а вот во время тренировок он управлял ци не задумываясь. Словно супермен, мысленным усилием мог поднять листья, ветки и даже камни, если покрывал их своей ци.       В наставлении об этом не было ни слова, он сам вспомнил из прошлой жизни: ян — огонь, инь — вода, вместе они цзин — эссенция жизни, энергия, которая может всё. Это многое объясняет.       Окружающую ци он видит то текущей водой, то огненными искрами, это вообще нормально?! В свитках об этом не упоминалось.       Теперь, зная, с чем он работает, стало легче. Пусть он теряет контроль над ци внутри и не может воздействовать на золотое ядро, но у него получается управлять ци снаружи, а значит, он сможет использовать ци как инструмент.       Надо продолжить тренировки.

***

      Обещал контролировать бездельников пика и не давать бездельничать — пришлось выполнять. Остальные занятия теперь тоже проходили под его наблюдением, а чтобы не тратить время попусту, Шэнь Юань всем ученикам велел разместиться на тренировочной площадке, под присмотром учителей и наставников, а поблизости слуги поставили особый стол.       Его собственная разработка — большой, высокий и удобный, он напоминал столы его семьи, сделанные в европейской традиции. На одном из таких он в детстве играл в солдатиков.       Огромное поле боя, расчерченное на зоны, где размещались две армии, можно было расставить дома селян, горы, реки и укрепления. Пока он был мал, то просто наслаждался красотой и необычностью солдат, смело кидался ядрами из крохотных пушек, радуясь, когда мог попасть в группу солдат брата, но когда подрос, учителя проводили здесь занятия, воспроизводя исторические битвы. Славное время.       Шэнь Юань тщательно просмотрел добытые с боем бумаги, стопками отделил более поздние от совсем недавних и постарался отложить отдельно те, что поблизости. Заданий оказалось слишком много. Ну что же, у него есть решение. Его он планировал для совсем другого, но если поможет разобраться с Лю Цингэ, тоже будет неплохо.       Он хлопнул ладонями об стол, активируя простейшие печати, удерживающие ци, и перед его глазами раскинулась карта местности.       Карта висела в воздухе, золотясь вершинами гор и блестя змеящимися струйками рек.       — Карта, сделанная из ци, — дети удивлённо ахнули, наставники, открыв рот, замерли, рассматривая карту, как какое-то чудо.       «Ну что за тяга к откровенной лести, вы ещё на колени попадайте!» — раздражённо подумал Шэнь Юань. Тяга местных к поклонению за это время порядком утомила, они бы с таким же усердием учились и выполняли свою работу… Он опустил на учеников тяжёлый недовольный взгляд. Наставники опомнились сами, торопливо захлопали ладоши, отбивая ритм.       Пик жил своей обычной жизнью, шелестел бамбук, пели птицы, поднимался ещё один спокойный день, пропитанный солнечным светом и безмятежностью.       Дети и наставники работали без завтрака, но после появления Лорда Цинцзин в облаке своей ци никто не смел роптать.       Шэнь Юань использовал карту так, как привык, то увеличивая, то уменьшая её размер. Даже не задумываясь о том, что делает, он разводил углы карты в стороны, двумя пальцами, словно на планшете, и она, подчиняясь, увеличивалась, открывая всё новые детали, затем уменьшал, и она сворачивалась до обычного размера.       Ближайший к Шэнь Юаню наставник замер, разглядывая такое небывалое использование. Но Шэнь Юань бросил острый недовольный взгляд из-под ресниц, и наставник, не смея отвлекаться, застучал указкой, привлекая внимание удивлённых необычным артефактом учеников.       Тем временем Шэнь Юань разложил задания по времени, затем взял заколку и проложил ци пунктирные линии оптимального маршрута.       Картина получалась весьма интересной. Он, конечно, слетает и проверит, но вот эти два невзрачных цветочка, растущие не очень далеко от Цанцюн, в сочетании с обычным чёрным чаем, который предпочитал непритязательный Лю Цингэ, дают интереснейшую комбинацию, ведущую к искажению ци. И именно через поля этих цветов нужно было лететь Лю Цингэ, чтобы выполнить задание. Только вот малость — задания не было! Никто не звал на помощь, никто не отправлял гонца. Лю Цингэ вернулся ни с чем. О чём была приписка на полях неровным почерком Шан Цинхуа.       Задание помечено высшим уровнем сложности, на такие отправлялся только сам Лю Цингэ. Лично.       — Как интересно, — закружился вокруг стола Шэнь Юань и, не обращая ни на кого внимания, даже не убрав свитки и карту, только сделав знак, чтобы продолжали занятие, поспешил в мастерскую.       — Шахматы, вы мои шахматы, — почти радостно произнёс Шэнь Юань, кривые недоделки ждали его.       Под правильным давлением ци шахматные фигуры как будто раскрывались, избавляясь от наносного, и под грубой коркой находилась идеально ровная, прекрасная в своём совершенстве деревянная фигура. Как говорил Микеланджело: чтобы получить статую, надо взять мрамор и отсечь всё лишнее.       Шэнь Юань вернулся к своим мыслям:       «Теоретически пытаться убить Лю Цингэ мог любой, практически мотив был только у одного человека, возможность ещё у одного — итого два подозреваемых», — рассуждал он про себя, такое лучше не произносить вслух, на пике и у стен есть уши. Тем более, основным строительным материалом тут были рисовая бумага и бамбук! Шэнь Юань в принципе не понимал, как на Цинцзин вообще можно вести секретные разговоры. Поэтому продолжил мысленные рассуждения, ставя очередную готовую пешку на шахматное поле.       Идея боевого братства не нова, её использовали даже смертные, но только бессмертные заклинатели смогли зафиксировать эту связь клятвами.       Шиди и шимэй — это были не пустые слова, это буквально младший боевой брат и младшая боевая сестра. Шисюн и шицзе — старшие боевые брат и сестра, а наставники, учителя и даже главы соседних пиков назывались дядюшками и тётушками. Они не просто члены одного ордена, они — семья, и каждое обращение подчёркивало эти узы. Именно на них и купился Шэнь Юань в прошлой жизни, моментально расширив свою семью ещё на одиннадцать братьев и сестёр, искренне поверив в пустые слова.       Но почему-то боевые братья и сёстры не стали за него сражаться, спокойно бросили одного из своих в тюрьме конкурирующего ордена, с ничтожными, по меркам этого мира, обвинениями.       А ведь каждый из них давал клятву при вступлении. И так легко их нарушили…       Не это ли разрушило Цанцюн?..       Долгое время он думал, что это вина подлого мерзкого гада Шэнь Цинцю, жестоко издевавшегося на бедным Ло Бинхэ — своим учеником — и беззастенчиво предававшегося разврату в красном павильоне. Но мир меча и магии не был красивой сказкой: демоны соседствовали с рабством, невольника можно было запороть насмерть, никто не осуждал такого, демонов вообще за людей не считали, с ними можно было делать вообще что угодно. Шэнь Цзю жил в гораздо худших условиях, но господина Цю не осудил никто.       Бессмертный мастер же был максимально близок к богам, а следовательно — неподсуден. Даже смертный император не имел над ними власти, хотя школы совершенствующихся предпочитали поддерживать дружеские отношения с императорской семьёй, демонстрируя свою лояльность, и в дела бездуховных вообще не лезли.       Здесь же его пытались судить, как бывшего раба, по законам смертных. Его оговорил демон! Уму непостижимо!       В прошлой жизни он не ожидал другого, он читал роман и знал, что его осудят, он ждал этого. По законам XXI века, где все равны и правосудие не должно обращать внимания на чины и звания — это правильно и справедливо. Он был готов понести наказание за всё, что совершил Шэнь Цзю в этом теле.       Нас в XXI веке с раннего возраста приучают, что от правосудия не скрыться, а побег не принесёт ничего, кроме проблем, но Шэнь Цинцю не таков, он выкормлен этим миром, он знает законы. Он не стал бы сдаваться без боя! Что бы делали великие заклинатели и смертные, если бы он не сдался? Он же ужасный преступник, убийца, мечтающий о преступлении — один артефакт, и город уничтожен, тут и сила Юэ Цинъюаня не поможет…       Никаких приготовлений на это случай не было сделано, почему, по их мнению, мерзкий преступник должен был сдаться без боя?       Шэнь Цинцю всё же сдался. Ещё одно «Почему» в копилку бесконечных вопросов. И самое главное «почему» — почему те, кто задумали это, ждали, что и Шэнь Юань сдастся?       Таких «почему» накопилось много.       Одиннадцать братьев и сестёр. В прошлой жизни он считал их родными и заботился о них так, как было принято заботиться о близких в его смертной семье Шэнь.       «Две жизни подряд вы спокойно наблюдали, как меня убивают. Даже глава Юэ не вступился, хотя считал себя названным старшим братом.»       Дышать стало невозможно. Тяжело оперевшись на стол, Шэнь Юань пытался успокоиться, только искажения ци ему сейчас не хватало.       Отлепив себя от стола, он достал из мешочка цянькунь кувшин вечного потока и заставил себя пить воду мелкими глотками. Это помогает, это всегда помогало.       С трудом придя в себя и приведя себя в порядок, Шэнь Юань вышел из мастерской, плотно заперев её ци. Он слишком долго откладывал этот разговор. Юэ Цинъюань — следующий пункт его плана!       Владыка Цанцюн.       Шэнь Юань избегал его сколько мог, уж слишком опасным и непредсказуемым тот становился, стоило только Шэнь Цзю выйти из себя. Больше всего Шэнь Юань боялся, что тот что-то ощутит братскими чувствами и уничтожит попаданца, даже не доставая меч. Его сила подавляла, она заполняла пик, стоило ему появиться на Цинцзин, никакого звонка не нужно — ци владыки Цанцюн тяжёлым одеялом ложилась на плечи всем, придавливая к земле.       Нужно поговорить со многими, но начнёт он с главы Юэ — старшему брату придётся ответить на его вопросы.