Ах, какое далëкое... или Зелëные мушкеты

— Шарль! Шарль! Татуинец вздрогнул, стукнулся головой о днище «Ландреси», тихонько зашипел и быстро-быстро пополз навстречу голосу. Сила Великая, какой же… у него… надоедливый… Друг. И какой же у генерала большой корабль! — Шарль д’Артаньян! Да куда же запропастился… — Я здесь! — юноша вынырнул на свет. Пока только головой и плечами, но это же и было самое главное, правда? — Что стряслось, ста-ри-на? — У меня — щегол нахальный! — беззлобно рявкнул Планше и потряс головой, как большая вислоухая собака.— А у тебя — обеденный перерыв. Вылезай. — Ну Планше… — Шарль… — Ну Планше… — Шарль. — Ну старший… — А ну пополз оттуда! То есть сюда! В общем, у меня твой борщ, ползи на запах. — Ммм, с пирожком, — татуинец выскользнул из-под «Ландреси» целиком, подхватил на колени термомиску с термокрышкой и очень вовремя сунул в рот первую ложку — а то бы истëк слюной — Ух, жжëтся. Спасибо! — То-то. Татуинского жаркого уже не хочется? Д’Артаньян отмахнулся рукой с пирожком, другая была занята. Первые две недели горячие обеды из столовой вводили его в оторопь. Невозможно было понять, из чего их готовили, где, как, и с чем это едят. Но очень быстро юноша сообразил, что они бывают, во-первых, реже, чем хотелось бы; во-вторых, вполне ничего, если наработаешься до позеленения; и наконец — прямо в ангаре, если в столовой уже не протолкнуться. Механики, к которым приписали юношу, приняли его на удивление ласково. Главный в группе обслуживания кораблей, мрачный слегка седеющий Гримо быстро сориентировал новичка в правилах быта и борьбы: трижды словами, четырежды — выражением лица и один раз — подзатыльником. А потом приставил к нему весëлого цепкого Планше со словами: «Будешь старшим». А неугомонный пухленький Мушкетон тут же добавил: «братом». И д’Артаньян очень-очень благодарил себя и даже почти выписал самому себе орден за то, что не сказал тогда никакой резкости. Планше оказался мировым парнем. Своë назначение он принял без восторга, но помогла неприятность — Шарль как-то проговорился, что не в ангаре он хотел служить… Планше посмотрел на него долго-долго, замерев с ключом в руке, потом улыбнулся по-доброму и тряхнул головой. — Не переживай. Это временно. Я, если на то пошло, тоже. Для нас это вроде обучения… Как там Базен говорит? — «Пилот должен досконально знать механизмы устройства и представлять себе все возможные в полëте ситуации»? — А если проще: голова должна знать, на чëм сидит… Другая часть тела. Научимся. Будем пилотами Сопротивления. И захватим… — Корусант! Планше хмыкнул: — Силëн, вояка! Я дальше крейсера пока не думал, — и, глядя на изменившееся лицо товарища, усмехнулся. — Императорского! — Планше! — позвал д’Артаньян, утирая рот рукавом. — Ты сам-то поел? Друг кивнул. — А что? — Слушай, тебе не в труд будет посуду назад отнести? Да что ты, всего разок! — Что, не терпится? Ты там под кораблëм вообще один был? — хохотнул Планше. Татуинец даже почти не покраснел, страшное дело — привычка. — Это же «Ландреси»! Его сам де’Зессар пилотирует! — Во-первых, не всегда. Во-вторых, там, под днищем, генерал не ползает. И в третьих, почти всю работу всë равно не мы сделаем. — Ты — феноменальный брюзга, — Шарль уже готовился вернуться в тень, чтобы продолжать там первичный послеполëтный осмотр генеральского корабля — от одних слов на губах ощущался шоколадный концентрат, а сердце скакало в ритме Бунта Ив. Но вдруг остановился. — Слушай, я передумал. Посмотри, пожалуйста, что там такое? Я что-то сомневаюсь. Планше решительно покачал головой и подхватил посуду. — Нет. Спасибо за щедрость, конечно, но я уж лучше посуду отнесу. У самого выхода механик легонько толкнул неотличимого от тени Гримо. — Работает. Весь в пылу. — Долго. — Почти доделал, я его знаю. Главный группы косо кивнул ему и вышел, окинув для порядка ангар строгим взглядом. Высокая, костлявая серая фигура прошла через посадочную площадку, полупустые помещения, проскользнула между спешащими куда-то астродроидом и синеволосым парнишкой, поднялась на второй этаж и остановилась перед дверью в кабинет генерала. Гримо постучал. Его впустили. — Входите! Гримо, добрый день, — де’Зессар поднялся из-за стола, а стоявший напротив него величавый артурианец обернулся и коротко вежливо кивнул. Гримо ответил. — Я вызвал вас по двум вопросам- быстро перешëл к делу де’Зессар. — Какой корабль вы бы рекомендовали передать «Синим Лилиям»? Вести будет Арамис. Гримо повëл плечами. Это значило — любой. Но отвечать так не полагалось, да и не похвалы от него ждали, а чëткой конкретики. — Я бы рекомендовал «Фантом». Полностью готов к работе, — Гримо коротко взглянул на своего генерала. Хороший корабль. И пока безхозный. Своих «из сëдел» снимать явно будет лишнее. «Синие Лилии» — лëтчики-бойцы, разведчики, молодцы-ребята. Им «Фантом» хорошо пойдëт. — Хотите посмотреть, Атос? — Очень хочу, благодарю. И Арамис ждëт. Генерал, разрешите. — Гримо, проводи, пожалуйста. И вот оформленное распоряжение о передаче. Второй вопрос такой: при́мете у Шарля д’Артаньяна мой корабль, проэкзаменуете, и составите ему характеристику. Всë подшить к личному делу. И передать капитану Атосу. Гримо недоумëнно посмотрел на артурианца, но коротко показал головой — понял, и повëл гостя за собой. Не все решения генералов обязаны быть понятными старшим по обслуживанию кораблей.