Право выбирать

      Самое жуткое в Каверне — это молчание, ведь если она вдруг погрузится в тишину, то всем станет страшно. Страшно, наконец, услышать в голове собственные мысли.       Если врубить радио, то они скажут, что местное время — 87:64, а еще они напомнят тебе захватить с собой зонтик перед тем, как выйти на улицу, потому что дождь, который начался три года назад, до сих пор продолжает заливать и без того остывшее сердце мрачного острова. Посреди эфира радиоведущая вдруг запнется, потому что увидит на приборах число, о котором, конечно, предпочтет промолчать. Шестнадцать процентов. Такой прирост аномалий в Каверне был зафиксирован всего за сутки. Девушка на радиовышке не скажет об этом по двум причинам: во-первых, это страшно; во-вторых, никому это не сдалось — Призраки позволяли данному месту выполнять функцию Башни Молчания*, а большинство жителей давно уже стали равнодушными. Немногие из тех, кому все-таки было небезразлично, учились сосуществовать бок о бок с мистическими порождениями ночи.       Зуки Даймонд, спустившись вниз, обнаружила летающие по кухне стулья. Она крикнула своего брата, Уорена, чтобы тот помог ей поставить мебель на места, но его опять не оказалось рядом. Позднее девушка заметит пропажу дорогой расписной вазы. Снова и снова подросток что-то уносит из дома, и его старшая сестра уже не знает, как с ним быть.       Кристофер Аспид, задремавший на минуту в коридоре реанимации, вдруг в холодном поту очнулся ото сна. У него возникло дурное предчувствие, а будто вслед за ним он услышал чьи-то шаркающие шаги. Бродяга достал пистолет и прицелился. В полутьме свернули холодные голубые глаза, изувеченное лицо исказилось, на губах появилось подобие издевательской улыбки. Клоун с багровыми пятнами на разноцветном костюме прошел мимо Криса в угрожающей близости, вызывая своим появлением предательские мурашки по всему телу. Когда нечто скроется из поля зрения, парень уйдет в туалет, чтобы как следует разбить свои кулаки об стенку.       Клэр Глуминайт проснулась от того, что в ее душевой сама по себе включилась вода. Она сделала скрутку и заказала новые обереги. Ей хотелось бы верить, что она может хоть как-нибудь себя обезопасить.       Принц Эмберлайт лёг под кровать и закрыл просвет между ней и полом одеялом. Его клонило в сон, но расслабиться бывает неимоверно трудно, когда ты чувствуешь, что на тебя кто-то смотрит.       Кто охотится за моей душой?       Как мне спрятаться?       Что не так с моим братом?       Как мне защитить себя?       Смогу ли я защитить ее?..       И если этот чертов остров вдруг однажды погрузится в тишину, его вечный мрак проникнет в наши головы, его ядовитый дождь затопит нас изнутри, пока мы кричим. Поэтому, умоляю, давайте будем бесконечно говорить. Пусть музыка из баров звучит так громко, чтобы кровь из ушей. Пускай все вокруг горит и слепит… И тогда мы будет жить, и тогда мы будем…       Доброго времени суток, Каверна, на часах — 87:64.       Колибри как сейчас помнила, что в ту особенную ночь был звездопад. Большой Скат сбрасывал со своих крыльев души, чтобы дать им возможность поблуждать по миру живых и навестить тех, кто им дорог. Совпадением это было или нет, но именно тогда в Орионе как-то резко похолодало, а землю окутала легкая дымка тумана, будто сами небеса спустились вниз.       Принцесса накинула короткую белую шубку, сделала несколько шагов, разрывая острым носиком каблуков призрачные паутинки, и остановилась. В воздухе летали небольшие капельки воды, они оседали на лице девушки и ее руках и были похожи на прикосновения духов. Из звуков только ее дыхание и спокойный шум моря, однако скоро тишину нарушит пронзительный крик младенца, который по чудесным обстоятельствам окажется рядом с Колибри и будет иметь ее янтарный цвет глаз.       Они с Громом назовут малыша Принцем из-за его аристократически бледной кожи. В ту ночь будущая королева не сможет заснуть: она все будет думать, как показать ребенку, что этот мир безопасен, и как научить читать в нем опасность; как сделать так, чтобы он стал хорошим человеком, но умел постоять за себя; как ответить на его вопросы, если сама не знает на все ответ...       Принцессе было шестнадцать. Никто не спрашивал, хочет ли она, чтобы этот маленький человек поселился в ее сердце или нет; никто не выдал молодой маме пособие о том, как быть хорошим родителем. Девушка лишь зареклась, что будет достаточно внимательна, терпелива и честна, но...       — Но этого было недостаточно, — тихо прошептала королева.       Она сидела за пианино и выстраивала свои мысли через ноты, чтобы понять, который музыкальный фрагмент породил ряд ошибок. Позади нее скрипнула дверь, раздались приближающиеся тяжелые шаги.       — Игра на инструментах в четыре ночи входила в твой список? — спросил низкий голос.       Женщина знала, о чем говорит Гром. Список, который она составила, содержал краткие тезисы о том, что не делает "нормальная" Колибри: к примеру, она не бьет посуду и не кричит; она не пьет больше одного бокала вина в день; она не принимает таблетки, чтобы сделать свое состояние лучше.       — Это не вредит мне или кому-то еще, — заметила пианистка, — Стой, что это у тебя в руках?.. Гром! Сколько раз я говорила: это бутерброд для Принца, чтобы, когда он вернется ночью...       — Быть уверенной, что он не будет голодным, да, — закончил мужчина, — Слышу это четвертый день, но каждое следующее утро его просто выкидывают.       — Считаешь, — она скрестила руки на груди и взглянула ему прямо в глаза, — Что у Принца есть причины не возвращаться домой?       — А ты думаешь, что у него есть смысл вернуться?       — Что? Конечно! — вскрикнула королева и ее голос разнесся эхом по просторному залу, а затем она задумалась, — По крайней мере, Принцу, которого я когда-то знала, но ведь он где-то внутри... Мой мальчик просто потерялся, запутался и ему нужно время...       — И помощь, — дополнил Гром, — Нужен доктор.       — Какой?       — Психотерапевт, но теперь который будет работать на нас.       — Который будет на нас работать?.. — Колибри обняла себя руками, — Разве это правильно?       — Он просто приведет его к решению, к которому Принц смог бы прийти сам, но гораздо медленнее, — уверил ее король.       — Он нас возненавидит, — после недолгой паузы высказала свои опасения женщина.       — Да, ты права, — произнес он саркастично, — Будет куда лучше, если твой сын нас убьет, когда у него совсем поедет крыша.       — Твой сын? — возмущенно повторила королева, — Гром!       — Когда он как укушенный орал, что я тебя не достоен, во мне не пробуждались отцовские чувства, — он осмотрел несчастную мать с ног до головы, — Так и знай: я и моя дочь не будем жить с этим психом в одном дворце, если ты не поймешь, что ему нужно лечение.       — Стоп! Ты на взводе, — терпеливо произнесла Колибри, — Сейчас все непросто: мы теряем свой статус и деньги, — Гром хотел вставить слово, но она его опередила, — Да, и это из-за Принца, в том числе. Но еще мы можем потерять друг друга. Разве ты этого хочешь? Поговорим утром.       — Если до него доживем! — крикнул напоследок мужчина и скрылся за дверью.       — Я этого не слышала.       Королева признавала, что в словах мужа была толика правды. Когда-то она перестала понимать своего сына, когда-то у него появились эти зелено-желтые глаза, и они тоже ее пугали. Возможно, женщина боялась, что этот цвет проникнет внутрь, отравит его, и тогда может случиться что-то поистине ужасное.       Колибри поднялась на ноги и расправила свое фиолетовое платье. Как только в коридоре стихли шаги и раздался нарочито громкий щелчок двери, она закрыла лицо руками и тихо заплакала. Миссис Эмберлайт шел уже двадцать восьмой год — большой срок для людей, которые живут так мало. После того, как исчез Принц и слухи о нем, словно крошечные скользкие змеи, начали расползаться по всему острову, они с Громом то и дело ругались. Женщину пугало, что она с каждым днем питала все меньше любви и тепла к своему мужу.       Королева взяла с собой переносной фонарь и шагнула в слабо освещенный коридор. Тишина, глубокая ночь, на улице как-то печально завывал ветер. Все комнаты были закрыты, и только одна приглашала ее зайти. Колибри огляделась по сторонам и неловко приблизилась к покоям своего сына, толкнула дверь и ступила на порог пустой, безжизненной спальни. Трудно было поверить, что в ней вообще кто-то жил, словно она была обставлена для съемки фильмов или сериалов.       — Извини, — прошептала Колибри и открыла шкаф, — Я просто хочу понять тебя. Надеюсь, ты не будешь очень злиться.       Белые рубашки, белые штаны, белые тетради, — белый мелькал перед ее глазами. Когда королева потеряла терпение, она взяла с полки вещи и кинула большой одноцветный ком на пол. Вдруг среди всей это груды одежды что-то зазвенело, словно монета. Колибри нагнулась и почти вслепую начала искать источник звука, пока ее рука не коснулась чего-то твердого. Она поднесла найденный предмет к фонарю с живым огоньком внутри, и увидела нечто странное: фломастер, перемотанный изолентой с какой-то черной трубой. На последней было две кнопки, женщина с опаской нажала на одну из них и отпрыгнула от прибора, выронив его из рук. Он упал на паркет, а белый призрачный луч, который исходил из него, осветил темную комнату. Большая тень королевы выросла на стене.       — Ну и зачем тебе эта штука? — снова обратилась она к невидимому собеседнику, — И где ты вообще все это достал?..       Колибри взяла в руки таинственный предмет и щелкнула по другой кнопке. Луч стал более тусклым и поменял свой цвет на фиолетовый.       — Призраку Тепла бы это не понравилось, — прокомментировала королева.       Исходящий из трубы свет она бездумно навела на белые стены, и удивленно ахнула, когда они засияли. На них были нарисованы картинки, которые содержали в себе какую-то историю, где был только один человек (человек ли?) в очках и длинном плаще, закрывающем все тело. Здесь он терпит кораблекрушение, а большая щупальца кракена утаскивает с собой остатки его судна, там персонаж на кратере вулкана сражается со злым волшебником, но, если вернуться к первому изображению можно понять, что объединяет все эти фрагменты фантастической истории.       Он ищет пропавшего ребенка.       Среди безмятежного поля пшеницы вдруг сверкнули искры: солнечный свет играл на закругленном лезвии когтистого серпа. Взмах — и золотые колосья, словно плененные, падали на землю, теряя свой драгоценный вид. В коттеджном домике, откуда можно было наблюдать уборку хлебов, перед зеркалом застыла девушка. Она склонилась над раковиной в ванной комнате, сжимала в руках ножницы и часто, сбивчиво дышала. Отрезки ярко-рыжих волос падали с её головы, будто лепестки огненного цветка. Улыбка на лице дамы говорила о гордости за лысую красавицу в отражении зеркала.       Когда-то родители назвали её Июнь, потому что она словно была олицетворением самого лета. Впоследствии она стала заботливой сестрой, приятным другом и очень хорошей дочерью, которая чутко прислушивается к советам авторитетных взрослых и никогда не огорчает своих родителей. Таким ведь бывает лето — мирным и беззаботным?       За четыре дня судьба семьи Санниморнов-Роузторнсов оказалась на пороге серьёзных перемен. Начало им было положено на следующий день после того, как Июнь «ушла» со своей работы. Тогда Вишня решила организовать себе незапланированный отпуск — все, так сказать, ради любимой дочери. Только вот его предназначение заключалось отнюдь ни в том, чтобы как-то поддержать рогатую или вместе провести с ней время, но в том, чтобы помочь найти ей новое призвание.       — Ты можешь выбрать все, что только захочешь, — заманчиво говорила женщина с крайним энтузиазмом, — Даже можешь поступить в университет Инсомнии.              — Матушка, но я же...       — Не переживай, я уже все узнала. Я поговорила с одним окулистом, он делает сложные операции на глаза. Мы можем их изменить так, чтобы они не отличались от моих...       — Что?       — Именно! Послушай, он дерет бешеные бабки, но творит чудеса. И если он займётся тобой, если мы с тобой немного слукавим, то тогда... — инсомийка, задыхаясь, в красках описывала жизнь, которая ожидает Июнь, если только она последует этому сценарию, —... и тебе не придётся вообще думать о чем-либо, я сама все организую. Мне лишь нужно твоё согласие.       По натуре Вишня представляла собой хищницу и когда ей — прямо как сейчас — было что-то очень нужно и важно, ее серебристые глаза приобретали неестественный, пугающий, но в то же время красивый голубой оттенок. Только дай добро — и воодушевленная женщина обернётся метким ястребом, будет хвататься когтями за возможности и рвать острым клювом. Рогатая с некоторой неловкостью и завистью смотрела в глаза, пламя которых поддерживать не могла.       — Я... даже не знаю, — сказала девушка как можно более мягко, — Если честно, я бы хотела немного... ну, отдохнуть после предыдущей работы.       — С которой ты не справилась, — на эмоциях вырвалось из уст матери в противоречие своим словам ранее, — Отлично. В таком случае прикажу планете перестать вращаться, пока Июнь Санниморн собирается с силами, — съязвила она, на лице читалась обида.       Рогатой хотелось бы уйти, но невидимая лоза обвила её руки и ноги, приковала к полу, будто театральную куклу. У этого растения было имя — чувство вины, и оно взращивалось в Июнь годами, чтобы потом каждый раз брать её в наручники. Вишня знала о нем, более того — она посадила его и регулярно заботилась, чтобы то ей подчинялось.       — Неужели тебе, молодой амбициозной девушке, не хотелось бы учиться, например, в университете Каролины? — спросила инсомийка, — Это так престижно. Тебя будут обучать лучшие преподаватели, а потом тебя с руками и ногами возьмут в любом уголке мира...       — Но у меня будут другие глаза, — напомнила девушка, — Я не смогу больше никуда уехать...       — Правильно! Зачем тебе другие острова? Стоит пожить там — и ни один из них не покажется тебе достаточно хорошим.       — Ох, ну как же мой папенька и... Памкин? Мои курочки?... Наш дом? — на глазах Июнь навернулись слезы, — И как же солнце, голубое небо, цветы? Ведь всего этого не найти в Инсомнии.       — Не драматизируй. Всегда приходится чем-то жертвовать, если хочешь двигаться дальше.       Эта идея была откровенно пугающей, но не казалось таковой, когда о ней в своей беспечной манере говорила Вишня, будто речь шла не о том, чтобы сделать из своей дочери слепого крота, а о том, какую блузку надеть. Женщина рассказывала так воодушевленно и уверенно, что просто хотелось подать ей руку и сказать «пожалуйста, веди». Июнь представила эту красивую иллюзию, о которой говорила её мать, и перенесла себя в неё. Возможно, именно там рогатая, наконец, нашла бы свое счастье.       — Да? — неуверенно произнесла девушка, — Я... я согласна.       Последовавшая за ее ответом улыбка напротив являлась как бы подтверждением того, что она сделала правильный выбор, о котором ни в коем случае не пожалеет.       По окончании этого разговора Июнь вошла в свою комнату и бухнулась на кровать. Её приход не остался незамеченным: Рыжинка и Пятнышко выпорхнули из своих домиков и окружили хозяйку, начали поклевывать её в руки и ноги. Обычно она смеялась, когда ее питомцы делали так, но сейчас было не до веселья. Девушка обняла себя руками. Хорошо ли она подумала? И если спилят её ветвящиеся рога, переделают глаза и поменяют причёску — останется ли хоть что-нибудь от той прежней Июнь, к которой она привыкла? Ответ на этот вопрос лежал в ближайшем будущем.       Эти четыре дня рогатая провела в некотором смятении. Вот она стоит в примерочной дорогого магазина одежды в деловом костюме и на каблуках и чувствует себя абсолютной идиоткой, однако и стилист, и Вишня убеждают её в обратном. Здесь девушке выпрямляют её кудрявые от природы волосы при помощи химических составов, и она улыбается, но ее эмоции – ложь. Там Кедр спрашивают Июнь, уверена ли она в своём решении, и рогатая отвечает «ну, конечно», а потом чувствует себя почему-то ужасной одинокой. Теперь будущая инсомийка ложится на кушетку, молодой врач-офтальмолог осматривает её глаза и отходит, чтобы подготовить шприц. Сейчас девушке введут наркоз, она заснет и её жизнь больше никогда не станет прежней.       Когда-то её назвали Июнь, потому что она была похожа на лето. Своими веснушками, которые ей придётся прятать, своими зелёными глазами, словно свежая трава, своими кучерявыми рыжими волосами. Что же она такое делает?       — Стойте! — крикнула рогатая врачу, — Извините, я не хочу этой операции. Я, наверное, не хочу.       — Что значит «наверное, не хочу»? — спросил мужчина, — Вы уверены? Ваша мать заплатила мне большие деньги, чтобы я смог принять Вас вне очереди.       — Очереди?..       — Следующая запись через три месяца, мисс. Июнь опустила голову. Лоза тоненькой змеей обвивала её шею и сдавливала.       — Но ведь никакие деньги не смогут окупить последствия этой операции...       — Ваше право, — врач отступил назад.       Невидимое растение быстро расползалось по телу девушки, словно пытаясь замотать её в кокон, взять над ней контроль. Что скажет матушка? А если она потом пожалеет о своем решении? Нет, все это неправильно, это не должно было произойти. Рогатая спустилась с кушетки и на негнущихся ногах направилась к выходу.       Когда бунтарка возвращалась домой на большом орле, она прокручивала самые ужасные варианты событий, которые только могут произойти. На сей раз девушка играла не просто с огнём, нет, она прыгала над настоящим костром. В ней бушевала целая буря разных эмоций, и чтобы не быть ими сбитыми, она зажмурила глаза и крепко прижалась к своей птице. Вдруг среди этого разноцветного коктейля Июнь обнаружила жёлтую радость. Она с удивлением обратилась к этой эмоции, чтобы понять, о чем она была, и та тёплым огоньком засветилась внутри. Это маленькое солнышко говорило о гордости собой, о силе в стремлении за себя постоять.       И раз уж мне все равно попадёт, — подумала девушка, когда её орел уже приземлился рядом с коттеджем, — Тогда я сделаю ещё одну вещь. С этой мыслью она едва слышно открыла дверь дома и пробралась в ванную комнату, взяла большие ножницы и отрезала свои прямые волосы, которые совсем были ей не к лицу.       На что похоже лето? Оно может быть разным: тёплым и дождливым, размеренным и с грозами, унылым и радостным. Это время года не станет осенью или весной, если даже очень будет стараться подражать им, и оно не обязано каждому нравиться.       — Июнь Санниморн! — раздался лающий голос Вишни, едва она успела заметить длинную тень своей дочери, — Ты не хочешь передо мной объясниться? — лицо женщины передернуло, когда она заметила новую причёску девушки, но инсомийка предпочла промолчать.       — Да? — рогатая так и замерла в коридоре на большом расстоянии от своей матери.       — Думаю, тебе нужно взглянуть на это, — она поднялась с дивана и передала Июнь свой планшет. На экран была выведена лента новостей с громким заголовком «ПРОПАЛ РЕБЁНОК ИЗ КОРОЛЕВСКОЙ СЕМЬИ», сбоку была размещена фотография Принца. У девушки на секунду перехватило дыхание.       — Пропал? — недоуменно спросила она, — Как это «пропал»?       — Ты говорила, что он вернулся в Орион, — напомнила Вишня.       — Ну, да... А куда ему ещё было возвращаться?.. Он ведь за пределами своего острова ничего и не видел... О, Боже...       — Ты... серьёзно?.. — невозможно было не заметить, как сильно женщина старалась сдерживать себя, чтобы не наговорить колкостей, — И с чего я взяла, что ты можешь учиться в Инсомнии...       Из комнаты показалась голова Кедра, и он было улыбнулся Июнь и поднял руку, чтобы помахать ей, но серьёзное выражение на лицах членов семьи остановило его.       — Что-то пошло не так?.. — обеспокоенно спросил мужчина, — С операцией?       — Мы уезжаем, — распорядилась Вишня, — Пока ещё не поздно. Видишь ли, ребёнок, который принадлежал королевской семье, сбежал после того, как наша спасительница-дочь решила его увезти из Ориона.       — Это звучит очень плохо, — согласился отец.       — Мне так жаль... — начала рогатая, но инсомийка её грубо перебила:       — Значит так, — она побарабанила пальцами по столу, — Я позвоню одному своему знакомому, который может дать нам временный кров. Кедр, ты договорись насчёт скота и возвращайся ко мне как можно быстрее. Июнь, собери свои вещи и помоги брату. Даю нам всем полтора часа, — Вишня взяла в руки телефон и принялась искать номер, — С тобой, Июнь Санниморн, я поговорю позже, — с некоторой брезгливостью произнесла женщина, даже не глядя на свою дочь, — Так и знай: мне есть, что тебе сказать насчёт всего, и этой истории тоже.       Холодные глаза Вишни, это демонстративно отвернутое лицо, её тон — все говорило о том, что она разочарована. На глазах девушки выступили слезы, и она убежала на второй этаж, будто напуганный выстрелом олень. На лестничной площадке её поджидал встревоженный Памкин. Сестра не смогла найти слов, чтобы подбодрить его или успокоить, она просто обняла своего брата и заплакала.       Через полчаса Кедр зашёл к Июнь, чтобы забрать Рыжинку и Пятнышко из комнаты, которая когда-то стала им домом. Ещё через час опустел и весь стоящий в горах уютный двухэтажный коттедж. В семье Санниморнов-Роузторнсов началась пора перемен.       Майли – королева панк-рока, — приглушенно прозвучало из неизвестного Принцу прибора на барной стойке, — Она Сизиф даже на корпоративной сцене...       Целый день музыкальная машина крутила избранные песни Клэр. Они были такого ужасного качества, что в них едва ли можно было разобрать слова. Когда юный работник заправки ещё прислушивался к ним, он отметил странную закономерность: все они были про несправедливость, разврат и войну; а потом они заканчивались, и прибор с характерным стрекотанием принимался перебирать нечитаемые песни, оставляя их позади, этих неопознанных приведений.       В сухом, горячем воздухе застоялся резковатый запах жженого кофе, от которого шла кругом голова. Он был бесплатным для сотрудников: этим, впрочем, и оправдывал свой отвратительный вкус. Однако Крису он приходился по душе: бродяга постоянно снабжал себя данным топливом, словно машины — бензином, и Принц все гадал: боролся ли темнокожий парень с помощью напитка со своей усталостью или это скорое было проявлением его жадности.       Мальчик уже полчаса стоял на одном месте со старой ворсистой шваброй в руках и все развозил грязь по полу. Его очень клонило в сон, но стоило парню закрыть глаза — как он словно попадал во вращающуюся спираль и терял ощущение пространства.       — Бэл! — женский голос позади заставил его вздрогнуть и испуганно обернуться, — Да что же ты сегодня такой шуганный?       — Прости, это было слишком... слишком внезапно, — поспешно объяснил работник заправки, — Так, что... что ты хочешь?       Принц постарался сфокусировать свой взгляд на лице Клэр, но её силуэт то и дело размывался. Глаза парня были сухими и раздраженными, а потому он видел значительно хуже обычного.       — С тобой все сегодня заговаривают неожиданно, да ещё и каждый посетитель врывается в магазин с ноги, — саркастично произнесла ведьма, — Как твой неофициальный работодатель, скажу, что сейчас ты полный отстой — полы грязные, товары разобраны лишь наполовину. Я недовольна тобой, — сын Ветра опустил голову, — А вот как друг я посоветую тебе позаботиться о себе. Ты так долго не протянешь.       — Как друг, — встрял в разговор Крис, обращаясь к девушке, — Может, по пивку сегодня?       — А ты что тут делаешь? — строго произнесла ведьма, — Рюкзак собрал, проверил все? Опоздаем — и я заплачу тебе тридцать процентов.       Бродяга насмешливо посмотрел на нее, но та оставалась невозмутима. Тогда он сердито вздернул густые широкие брови и недовольно пробурчал:       — Баба мне указывает. Дожил, мать твою.       — Рюкзак? — взволнованно переспросил Принц, — Опять куда-то... куда-то уходите?       — Да, у нас заказ, — кивнула Клэр, — С этим к тебе и подошла.       Мальчик так и не смог понять, на чем именно подрабатывают эти ребята. Когда Крис говорил, что это простое шарлатанство, черноволосая девушка обижалась на него и пыталась объяснить род их деятельности с той позиции, что они обманывают людей ради их же блага. Во всяком случае молодого работника заправки волновало сейчас не это: он переживал, что его снова собираются оставить наедине со своими тараканами в голове.       — Сколько... сколько вас не будет?       — Час или два, — улыбнулась ведьма, — Да брось! Баки заполнять ты умеешь, кофе готовить можешь, разогревать еду мы тебя научили...       — А если клиент придёт... придёт с наличными? Клэр!       — Калькулятор рядом с кассой. Ты справишься.       Девушка смотрела на Принца, ожидая его одобрения. Что ещё ему оставалось сказать? Признаться, что этот остров до смерти его пугает? Поделиться, как ему бывает до чёртиков страшно находиться здесь одному? Парень вздохнул и послушно закивал.       — Вот так, — Клэр потерла руки друг об друга, а затем вышла в середину магазина и крикнула куда-то в коридор, — Эй, Кри-ис, знаешь, зачем люди изобрели белый шоколад?       — Да твою мать! — донёсся раздраженный голос бродяги из комнаты для персонала.       — Правильно! Чтобы негры тоже могли пачкаться, — Клэр разразилась своим громким, прихрюкивающим смехом, и Принц поддержал её. Прежде, чем выйти на улицу, она подмигнула своему маленькому сотруднику и беззвучно произнесла «удачи».       — Ну все, я тебя прибью! — темнокожий парень быстрой походкой проследовал за низкой девушкой, взваливая на спину тяжеленный рюкзак. Сын Ветра улыбнулся. Крис и Клэр даже чем-то были созвучны с Бибой и Бобой.       По мере того, как затихали знакомые голоса, Принцу становилось не по себе. Обычно его новые приятели заполняли все это маленькое пространство своей энергией, что парень не задумывался о том, каким же уязвимым было это светлое пятно посреди густой темноты. Он встал напротив раздвижных дверей. По правую руку лабиринтом располагались полки с товарами, позади него находилась барная стойка, за стеной которой была слепая зона — коридор с комнатой для персонала и душевой.       Дождь постукивал тонкими пальцами по окнам, ветер свистел и с силой наваливался на них, будто пытаясь выбить. На улице что-то зарычало и по трассе пронеслась машина, свет её фар гнал извилистые тени прочь. Возможно, именно жуткий танец этих призрачный змей пробудил ото сна старого пса, который где-то вдали залаял. Принц сделал шаг вперёд. «Дин-дон» — автоматические двери открылись.       Интересно, где сейчас бродит Призрак Дождя? — невольно промелькнул вопрос в голове у парня, и по его телу пробежали мурашки.       Мир выглядит... ш-ш-ш... месте, в которое мы ш-ш... — вымучивал из себя музыкальный прибор, — ...биться, и есть одна вещь, которая ш-ш... — работник заправки подошёл к нему и щелкнул кнопку «далее», а прибор застрекотал, словно огромный кузнечик. На узкой панели мелькала запись — «ОШИБКА ВОСПРОИЗВЕДЕНИЯ».       — Супер, — недовольно прокомментировал мальчик.       Сын Ветра взял припрятанные за барной стойкой коробки, чтобы разгрузить содержимое в них, но внезапно... щелчок. Принц побледнел. Где-то в коридоре. Он поспешно вынул из правого кармана нож, а из левого — оберег. Сжал. Нож лезвием впился в его ладонь, холодный и острый. То, что нужно.       Парень выглянул в коридор. Дверь душевой была немного приоткрыта, из щели сочился белый свет. Белый — значит мир, — подумал работник заправки в надежде себя утешить. Он тихо приближался к злосчастной комнате, прижавшись к стене, словно шпион. Щелчок-щелчок. Принц вздрогнул. Дверь открывалась и закрывалась, видимо, из-за приоткрытого маленького окошка в душевой. Что он увидит там, когда откроет ее? Мальчик представил убитого человека, кровь которого паутинкой стекает в трап. Нет. Жуткую тварь, пожирающую его. Нет-нет-нет, перестань думать.       Принц прислушался. В комнате стояла мертвая тишина, ни единого звука. Щелчок-щелчок. Через щель не было видно ничего, что напоминало бы какие-нибудь силуэты. Парень с опаской толкнул дверь и осмотрелся. Никого. На всякий случай он заглянул в обе кабинки, и лишь тогда смог успокоиться.       — Дурак, — произнёс про себя сын Ветра и устало вздохнул. Наверное, Клэр забыла запереть душевую после крайнего клиента.       Работник заправки подошёл к раковине и умылся холодной водой, поднял голову и посмотрел в зеркало. В отражении он увидел свое лицо, оно светилось белым из-за лампы, отчего казалось болезненным и даже каким-то призрачным. Радужка глаз была почти неотличима на фоне белков от усталости. Принц отошёл чуть подальше и осмотрел свою фигуру — стресс заметно подшлифовал её, но она все ещё выглядела округлой и мягкой.       — И это... это все ещё я, — вслух подтвердил парень, — Теперь нужно... нужно найти ключи, чтобы запереть... запереть эту дверь.       Когда сын Ветра уже уходил, он краем глаза заметил что-то странное в отражении зеркала. Он так и замер на месте, глядя как оно расплывается и искажается. Внезапно изображение содрогнулось, а из него показался огромный склизкий червь. Принц отпрыгнул и бросился бежать, но странное существо с невероятной ловкостью схватило его за ногу. Парень шлепнулся на пол, развернулся на спину и вытащил из своего кармана нож. Секунда — и оружие пронзило плоть противника, а из зеркала донесся крик. А это что ещё такое? Пользуясь смятением работника заправки, червь обхватил его хрупкое тело и потащил в зеркало. Мальчик потянулся к своему ножу, но смог дотронуться до него одним лишь пальцем.       — Нет-нет! — обречённо закричал Принц, — Отпусти... отпусти меня! Отпусти! — он то с силой сжимал кожу существа руками, то изворачивался, но ничего не помогало. Оно протащило свою находку через зеркало, словно это был портал.                          — Помогите! — беспомощно закричал мальчик, глядя на отдаляющуюся овальную раму.       В нос ударил зловонный запах. Парень оглянулся, чтобы посмотреть, откуда он исходил, и увидел огромную бесформенную плоть. У неё были глаза по всему телу, соски, какие-то зияющие чёрные дыры, растяжки. Сын Ветра смотрел на зрелище перед собой, не моргая, а затем его желудок невольно вывернуло. Несколько раз. От запаха, от чавкающего звука, которое издавало это существо, от его вида.       — Спаси-и ме-е-еня, — произнесло чудовище разными голосами, которые доносились невесть откуда. Принц словно застыл, стал статуей, а с его и без того бледного лица сошла краска. По телу бежал холодный пот.       — Ты... ты... ты кто... — вымолвил мальчик.       — Я, ка-а-ак ты. Я тво-о-ой бра-ат.       Парень дрожал, его сердце колотилось в груди, готовое в любой момент выскочить. Бам-бам-бам....       — Нет, —он покачал головой и отвернулся, — Нет! — от страха Принц начал истерически рыдать, — Нет-нет! НЕТ!       — Ты-ы бои-ишься меня-я?       Работник заправки хотел заставить себя поднять глаза и ответить что-нибудь, но не смог. Он захлебывался в слезах и безвольно повис в конечности урода, словно кукла. Ему было отвратительно, страшно и плохо.       Мальчик не успел заметить, как щупальца животного протянула его через портал и опустила на холодный пол душевой. Его колотило, будто у него была страшная лихорадка. Принц рыдал и из его рта вылетала только одна фраза «нет!».       Он слышал звук звонка, будто кто-то вошел в магазин. «Ох, черт» — произнёс чей-то низкий голос, и затем снова звук звонка. Когда у парня потемнело в глазах, он продолжил отрицать, пока все ещё держался в сознании.       Нет, это не может быть порождением Ветра.       Нет, это не может быть его братом.       Нет, это все было неправда.       Нет-нет-нет.       Нет.       НЕТ.       Принц открыл глаза и с безразличием уставился в потолок. Он лежал на кушетке в каком-то кабинете с белыми стенами. В воздухе стоял запах лекарств, где-то вдали был слышен аппарат жизнеобеспечения. Пик-пик-пик… Парень с трудом сел и свесил ноги, его мокрая и грязная рубашка неприятно прилипала к телу.       Когда в комнату вошла медсестра, он попросил ее принести телефон. Из заднего кармана штанов пациент достал несколько небольших записок и смотрел на них так, будто все они были на иностранном языке.       — В которой из них говорится… говорится про заправку? — он подал все заметки медицинскому работнику, и она указала на вторую. Принц набрал номер.       — Алло, — произнес знакомый женский голос.       — Клэр...       — Клэр Глуминайт, верно, — отчеканила ведьма, — Какие услуги вас интересуют? Должна предупредить: мы не занимаемся наведением порчи, а также…       — Клэр, это я.       — Бэлис? Ты где? Что случилось? Нам сказали, тебя увезли на скорой.       — Извини, я подвёл... подвёл тебя.       — Да это такая...       — На работе меня завтра... завтра не будет, — спокойно продолжил парень, — Можно... можно мне отгул?       — Да? Ну, конечно? — удивлённо произнесла девушка на том конце линии.       Принц отключил телефон прежде, чем она успела еще что-либо сказать. Его голова и тело словно были забиты какой-то ватой, он с трудом понимал, что происходит вокруг и ничего не чувствовал. Медсестра что-то спрашивала, а он растерянно отвечал то «да», то «нет», даже не вдумываясь в суть её вопросов.       — А теперь я хочу уйти, — обозначил сын Ветра и, словно призрак, вышел из кабинета и пошёл по белому коридору. Силуэты людей в халатах мелькали по обе стороны от него, словно картины. С одним из врачей он столкнулся и даже посмотрел на его лицо — седые волосы, в квадратных очках и с морщинами. Он что-то тоже говорил мальчику, но тот обошёл его стороной и поспешил к дверям на выход.       На темной улице лил дождь. Холодный и острый, будто летящие с небес стрелы. Принц подставил ему лицо, капли воды падали на его лоб, нос и щеки и скатывались вниз, повторяя их очертания.       — Изучаешь... изучаешь меня? — иной раз сказал бы парень со злостью, вот только внутри него было пусто, — Второй… второй сын Ветра, да и ещё и монстр, как же. Все в Орионе знают, что я единственный. Вкусный... вкусный у меня страх, да, Дождь? Ну и урод... урод же ты.       Измученный странник забрел в первый попавшейся клуб. Он словно не замечал ни громкой музыки, ни танцующих вокруг людей, будто все это превратилось в ничтожно слабый раздражитель, который не имеет для него никакого значения. Весь мир вокруг Принца Эмберлайта словно перестал существовать или же он сам во всем этом мире. Он просто зашел в кабинку туалета, сел на пол, закрыл глаза и вырубился.