Правила выживания в чужих мирах и таймлайнах

Локи вообще-то плохой человек, плохой бог, как он уверяет; Мобиус говорит, с ним нужно всегда следить за своей спиной, В-15 говорит, по нему плачет камера пыток. Ванда считывает каждую эмоцию и сомнение — охотница неосознанно побаивается, Мобиус — ещё смешнее — доверяет ему на заданиях. Ванда не может понять своего отношения. Доверия Локи не заслуживает, однако ненависти к нему нет — внутри шевелится интерес. Она не отталкивает его — как единственного человека (бога), который за долгое время настолько похож на неё, как и она на него. У них могло бы что-то получится, думает Ванда. Странный союз потерянных людей, любовь на грани одержимости, где магия — цепь, сковавшая их друг с другом. Могло бы, но она тосковала по детям, которых у неё никогда не было, по Вижну, которого собственноручно убила, по дому, который сама себе создала. Могло бы, но он помешан на власти, на свержении Хранителей Времени, на преследовании собственного двойника. Именно поэтому в какой-то момент Мобиус осознаёт, что он прокололся. И три самых опасных существа вселенной исчезают из-под его носа. *** Локи замечает все — он удивительно наблюдательный, когда от него этого не требуется: почует одеколон двух Тони Старков, заметит, как дрожали ее руки на последнем задании. Они попадают в параллельную вселенную, и впервые за все время работы Ванда сталкивается с другой версией себя. Та Ванда ее не видит, но ощущает отголоски чужой магии. Она долго смотрит на улицу, прежде чем зашторить окна в своём доме. В этой вселенной у Ванды есть дом. А в нем бегают ее дети. Она буравит взглядом пустую дорогу, которая ведёт прямо к дверям, на почтовом ящике написано ее имя неровным детским почерком, а у крыльца стоят два велосипеда. — Ванда, — говорит Локи, и ее возвращает в реальность. Когда они оказываются в УВР, этот образ ещё долго стоит у неё перед глазами — как будто ее собственное воспоминание. *** С собрания у Ренслейер она возвращается в одиннадцать вечера. Сбрасывает с плеч тяжелую куртку, усталым шагом идёт к шкафу — комната ее тесная и холодная, одинокая, как она сама. — Ты долго. Она не дёргается — присутствие Локи ощущается с самого порога, и все же Ванда не придаёт этому значения. За долгие столетия он выработал иммунитет к замечаниям про нарушения личных границ. И границ чужих планет. — Ждал меня? — Конечно. — Что ты тут забыл, Локи? — Хотел поговорить, — он небрежно пожимает плечами. — Или это теперь запрещено? — Хочешь, чтобы я тебе сказку рассказала? — Почему нет? — серьезно говорит Локи. — У меня слабость к красивым историям. — И какую хочешь услышать ты? — О женщине, которая влюбилась не в свою жизнь и возжелала ее настолько, что готова была переступить границы миров. Теперь Ванда действительно дёргается. От того, насколько точно он бьет в цель. — Думаю, что сказка о боге, который привык рушить чужие жизни, понравится тебе намного больше. — Уверен, в этом наши герои схожи, Ванда. Она внезапно улыбается, как человек, который сбросил с плеч неприятный груз. Ей не хотелось, чтобы кто-то замечал, знал об этом, но вот — перед ней человек, который уловил малейшие ее желания, что становилось и хорошо, и страшно. И от того, что в этой пустой далёкой вселенной есть тот, кто может ее понять, внушает Ванде спокойствие. — Боишься, как бы я не нарушила твои личные планы на меня? Локи не злится, не дрожит, ничем не выдаёт своих реальных эмоций, наоборот, улыбается, как прекрасный актёр в конце представления. — Я понимаю, каково это — жить в иллюзиях. Голос — показное радушие змеи. Приправлено правдой настолько, что хочется верить. Но Ванда не верит. И выставляет его за дверь.