Правила выживания в чужих мирах и таймлайнах

Ванда живет в придуманном мире, созданной ее магией. В этом мире у неё прекрасный муж, счастливые дети и чудесный дом. Она носит яркие платья и юбки, завивает волосы и смотрит старые ситкомы по вечерам. Локи думает, что не встречал никого, кто лгал себе также упрямо, как Мобиус, но мидгардская ведьма готова сместить его с этого места. Городок окутан ее силами, накрыт ими, как купол. Эта работа становится для него все интереснее. *** Дети играют в своей комнате, телевизор шумит в гостиной, таймер на плите раздражающе пиликает, напоминая о торте, который она готовит к годовщине. — Привет, дорогая. — говорит Вижн, когда она целует его у порога. В доме пахнет выпечкой, свежими пионами, которые он вчера ей подарил, и кем-то чужим. — Все в порядке? — спрашивает он. — Да, — Ванда качает головой. — Все замечательно. Она смотрит в его глаза. И видит в них магическое зелёное марево. — Все в порядке, — как заведённая повторяет она. — Кто ты такой? — Что? — Вижн кладёт руку на ее плечо. — Ванда, милая, тебе плохо? — Кто ты такой? — рычит она. — Где Вижн? — Ванда! Локи делает шаг в ее сторону, а потом его выталкивает. Исчезает уютная прихожая с прямоугольным зеркалом и белым шкафчиком, в котором она хранит коллекцию своих туфель на каблучке. Исчезает аромат пионов и выпечки, смех детей. Локи выбрасывает из дома, из города, из вселенной ведьмы, которая смотрела на него яростными алыми глазами. *** — А говорил, быстро разберёшься. — смеётся Мобиус. — Кажется, она тебя сделала. — Сделала, — подтверждает охотница В-15. — Ещё одно слово, — шипит Локи. — Одно гребаное слово. Мощное магическое поле его не пропускает. Теперь придётся придумывать более изощренные способы проникнуть в ее мир. Он раздражён. И восхищён — в какой-то мере. Никогда не встречал в Мидгарде подобных колдунов. Что-то космическое. Что-то знакомое. — Камень. — Что? — спрашивает Мобиус. — Ее силы. Они от Камня бесконечности? — Да. Над ней проводили эксперименты в лаборатории какой-то преступной организации. Получила их вместе с братом. — С братом? — Да. — Чудесно. *** Пьетро обнимает ее — крепко-крепко, так сильно, что Ванда на мгновение задыхается. Потому что она вспоминает… Она видела… кровь неживые глаза брата пыль и грязь на его футболке улыбку он улыбался улыбался перед (перед чем?) (перед чем он улыбался?!) Перед смертью. — Пьетро мёртв, — шепчет она. — Кто ты? — Ванда, — он обхватывает ладонями ее лицо, смотрит в глаза. — Ванда, все хорошо. Все хорошо, я живой. Она перестаёт дрожать, накрывает его руки своими. Рядом с ним — тепло и безопасно. Всегда было. Рядом с ним. Но не с человеком, который занял его место. — Прочь из моего дома. И зелёное марево вновь расходится, его вырывает из гостиной с приглушённым светом и смешными маленькими ковриками. Он снова за куполом, изгнанный ее магией. — И она снова тебя сделала. Черт возьми, скоро она станет моей любимой колдуньей. — Заткнись, Мобиус. *** Дорогих людей своей жизни Ванда хранит в памяти, как самое ценное украшение в своей шкатулке. И несмотря на веру в свой придуманный мир, она прекрасно чувствует, как кто-то пытается в него ворваться. Кто-то обладает такими же способностями, как она, знает все о ее жизни и смотрит магическими зелёными глазами, и в этих глазах Ванда видит скорее понимание, чем злость. Она выгоняет его. Раз за разом. Раз за разом пытается найти за пределами Вествью. Но человек — маг — исчезает, будто его никогда не существовало. *** — Кто ты такой? — спрашивает она. В этот раз гость появляется не в теле Вижна, Пьетро, даже не в одном из близнецов или соседок. Он здесь. Во плоти. Но скрывается за иллюзиями, как за невидимой дверью. Ванда не может его видеть. Но может ощущать его магию. — Кто ты такой? И чего ты хочешь от меня? Ее силы срывают невидимые занавески словно порывами ветра. Она наконец-то встречается с ним — лицом к лицу. Он не скрывается. Он улыбается и смотрит на нее так, будто всю жизнь ждал этого. — Ванда, — говорит он, и в этом голосе больше нежности, чем когда-либо было у Вижна, Клинта или ее детей. — Я помню тебя. Нью-Йорк. Бог обмана. На этот раз Локи не выбрасывает. На этот раз он встречает ее магию своей, и гостиную разрывает алыми и зелёными искрами. — Твой дом пропадает, потому что он ненастоящий, Ванда. — Заткнись. И убирайся. — Тебе нужно уходить отсюда. Тебе грозит опасность. Я могу вывести тебя. — и он протягивает ей руку, словно действительно хочет помочь. Ванда снова нападает. Магия разрушает иллюзию вокруг, Вествью обращается в то, чем он всегда был, ее придуманный мир рушится на части, пока они с Локи сражаются. И она впервые за долгое время ощущает себя по-настоящему живой в битве с равным противником. Но Локи не доводит дело до конца — он исчезает, оставляет за собой разруху и потерянный Вествью, который Ванда за считанные минуты восстанавливает опять. Вместе со своим домом, прекрасным мужем и счастливыми детьми в своей комнате. *** У неё все хорошо. У неё есть Вижн, дети, чудесный дом и добрые соседи. Агата приносит ей пироги и советует, на какие кружки отправить детей, когда подрастут. Агата разрушает ее придуманный мир своим колдовством, стирает его, как неудачный рисунок, и забирает в свои мрачные фиолетовые объятия, сдавливающие ее тисками магической силы. Правительственные агенты преследуют ее и обещают повести под трибунал за захват заложников и города. Агенты УВР являются за ней и вежливо просят пройти за ними, иначе им придётся приступить к крайним мерам. Ванда запирает Агату в ее собственной иллюзии дружелюбной соседки и отсылает правительственных агентств в их штаб-квартиру в Нью-Йорке. От УВР ее спасает Локи — тот, кому она меньше всего доверяет, тот, от которого она никогда не ожидала помощи. Он уводит ее в странный портал, в другой мир, в другое время, скачет по векам и странам, словно они в какой-то фантастической книжке, которые она читала ребёнком. От УВР ее спасает Локи, и Ванда, потерянная в мире и в себе самой, потерявшая мужа, детей и какое-то подобие счастья в своей жизни, благодарна ему за это. Ванда знает, Локи доверять не следует. Ванда убеждается в этом, когда узнаёт, что и Агата, и правительственные агенты, и УВР — подстроено им, отыграно, как в дешевой театральной постановке. Все вело ее в это место, к нему.