Дом Смерти

      Пропущенная ночная сцена                   Камера Элиота Элиот тихо спит на койке, скрестив руки на сердце. Джим беспокойно прохаживается вдоль камеры. Молчание. Яркий свет. Время словно останавливается, Джим застывает неподвижно. Появляется Рита, свободно проходит сквозь решётку камеры и, подойдя к Элиоту, осторожно склоняется над ним                   Р и т а (тихим голосом человека, который пытается разбудить спящего) Любовь моя!             Элиот неподвижен                         Иль ты меня не слышишь? (более настойчиво, ласково касаясь его лица) Любимый! Жизнь, душа моя! Очнись! Тихо целует его в голову, прямо в густые волосы надо лбом. В отдалении часы бьют час ночи. Элиот, сильно вздрогнув, медленно открывает глаза                   Э л и о т Как... Рита! Ты жива?!                   Р и т а                                     Жива, конечно!                   Э л и о т Чудесный сон...                   Р и т а                         Не сон – коснись меня! Проверь! Приподнявшись на локте, Элиот осторожно касается руки Риты                   Э л и о т                   Не верю я... тепло живое... Приникает лицом к её рукам и робко целует их О, жизнь моя! Рита улыбается, не отнимая рук. Наконец Элиот поднимает голову                   Р и т а                         Вставай... идём скорей.                   Э л и о т             (не решаясь встать) Но я закован...                   Р и т а                         Элиот, не знаю, О чём ты говоришь. Элиот порывисто простирает к ней скованные руки. Наручники, распавшись, исчезают. Элиот хочет её обнять, но вместо этого вдруг отстраняется                   Э л и о т                                     Я осуждён За смерть твою…                   Р и т а                               Иль ты меня не видишь? Я здесь... Мы снова вместе... Я жива...       Ласково касается его лица и волос Не чувствуешь ты разве?                   Э л и о т                   (в смятении)                                           Рита... Рита! Я вижу, но... я осуждён на казнь, Я в Доме Смерти... Нет, не понимаю...                   Р и т а Безумный, лживый сон! А ты почти В него поверил – лишь теперь очнулся... Вставай же... Элиот медленно садится на кровати, Рита берёт его за руки и потрясённо смотрит на них                         Да, остались здесь следы... Как ты страдал! Но это поправимо... Гладит его запястья, словно стирая с них следы от наручников Ночей тяжёлых морок вдаль ушёл, И наступило утро... Мы сегодня Должны венчаться – ты ведь обещал Женой меня назвать...                   Э л и о т                                     Да, да, конечно... Поднимается с койки, он свободен от кандалов. Одежда из простой и грубой становится как будто сшитой из дорогого материала и сияет Так голова болела... а теперь Опять легко. Так ты не умирала? Меня не осуждали? Где твой брат? Что с ним теперь?                   Р и т а                   (грустно)                               Я много раз ходила В его тюрьму, да только он меня Совсем не слышит. Лишь на той неделе Он будто что-то понял из того, Что говорила я.             (почти сквозь слёзы)                               Прошу, любимый, Об этом мы потом поговорим. Сейчас пойдём... За руку увлекает его за собой, они легко проходят сквозь решётку и оказываются возле Джима                         Лишь попрощайся с другом, Он здесь пока останется...                   Э л и о т                                           Джим... Джим! Джим в смятении смотрит сквозь него, не видя Но он меня не слышит!                   Р и т а                                           Нет, он слышит, Он лишь поймёт не сразу. Говори...                   Э л и о т Я ухожу... ты знаешь, как я счастлив? Порадуйся со мною, верный друг. Мы нынче расстаёмся, но когда-то Увидимся опять. Что ж, будь здоров, Не забывай меня и не печалься – Со мной всё хорошо. Прости же, Джим... Кладёт руку ему на плечо, тот не чувствует этого             (отойдя, Рите) Как здесь светло...                   Р и т а                               Мы полетим, как птицы, К нам небеса спустились...                   Э л и о т                                           Дивный свет!*                   Р и т а Глянь, нас встречают... Указывает вперёд. Элиот всматривается вдаль                   Э л и о т                                     Матушка! Отец мой! А рядом с ними? Я не разгляжу...                   Р и т а Те юноши – моих два старших брата...                   Э л и о т Два брата?!                   Р и т а                   Да... Лишь здесь узнала их...             (вновь грустно) Лишь Сальвадоре до сих пор не с нами... О нём молиться долго...                   Э л и о т                                     Там ещё...                   Р и т а Родители мои – ты их не знаешь, Они тебя уж знают...                   Э л и о т                                     И они Сегодня нас благословить согласны?                   Р и т а Как только мы придём, они тебя Назвать готовы сыном. Вон священник, Что нас соединит.                   Э л и о т                               Я вижу... да...                   Р и т а Не узнаёшь его?                   Э л и о т                               Похож немного Он на того, что много лет назад Был приходским священником в деревне, На родине моей. Но тот был стар...                   Р и т а Да это он и есть!                   Э л и о т                               Но мне казалось, Он старше был, когда я у него Подростком исповедовался. Правда ль, Что это он?                   Р и т а                   Да, точно, это он.                   Э л и о т А там... за ними... дальше?                   Р и т а                                                 Ты неужто Не узнаёшь? Элиот некоторое время вглядывается, затем опускается на колени                   Э л и о т                         Да, Рита, узнаю... Так я... прощён?             Рита поднимает его                   Р и т а                               Прошу, об этом больше Не говори. Идём!                   Э л и о т                               Идём скорей! Элиот и Рита стремительно удаляются, взявшись за руки. Яркий свет гаснет, как только они уходят, и видно только приглушённое свечение тюремных ламп в коридоре возле камеры. Джим, словно очнувшись, горестно приникает к решётке, глядя внутрь. В камере на койке остаётся безжизненное тело, закованное в кандалы, в грубой одежде смертника