this is a very bad story

I. Андрей

      Бам! Потерял контроль — получили зубастой хваткой капкана прямо по ноге. Бам! И он едва не падает на диван, только уцепившись краешком ботинка за нижнюю часть мебели. Один из демонов гогочет в голове, другой — прячет лицо в ладонях. — Блять, — только и говорит Андрей, тут же одергивая руку на себя, будто обжегся. И кидает недовольный взгляд на Анфису. Опять эти её иГрИщА ебаные. Если Михе это нравится, то Андрею вообще нет. Не было ничего прикольного в том, что удав играет с мышкой — все равно сожрет в итоге. Но сесть все-таки приходится, чтобы не упасть и не уронить пиво. По-прежнему хмуро сведя брови, Андрей ерзает, чтобы отсесть подальше. Вообще он не любил сидеть здесь. Ему больше нравилось на кресле, находящимся по правую руку от Анфисы. Но не встанешь же, в самом деле, демонстративно не пересядешь. Да и девушка вроде как ведет себя… спокойнее обычного. В своем стиле, но спокойнее. Наверное, пытается усыпить его бдительность. Но зачем? Любви Михи ей было более, чем достаточно. К тому же, это ведь Миха и есть Король и Шут, а Князь так, списывать ему в технаре давал, да и все.       Андрей подается вперед, — с этого мягкого дивана выбраться, бля, вообще нереально, — и сбивает крышку на бутылке с пивом о край журнального столика, заваленного всяким дерьмом. Уборщицу что ли нанять… В голове проносится пару рифм и Андрей спешно отпивает из горлышка привычным движением, а затем тянется к столу. Отрывает от газеты краешек бумаги , и хватая какую-то ручку, что-то быстро записывает… Только бы не потерять, только бы не потерять.       Голос Анфисы на периферии в момент рассуждений Андрея будто бы доносится из глубины, размыто. И возвращается в фокус внимания Андрея только на «жабе ушастой». — Хы-хы, — не сдерживает себя Андрей между очередным глотком пива. В этом они с Горшком были похожи — поржать над какой-нибудь фигней они могли в любое время суток в любом состоянии. В конце концов, смех продлевает жизнь. Андрей бросает взгляд на Анфису, после чего ставит бутылку на край стола и взамен берет пачку сигарет. Быстро распечатывает, приподнимается, чтобы достать из кармана штанов зажигалку, и спешно прикуривает: мозг требует никотиновую дозу. Всухую это все слушать нереально.       Он выпускает струйку дыма в потолок, когда Анфиса, напрыгавшись, устраивается лицом к нему, точно кошка, заставшая его за поеданием вкуснейшей колбасы. Он упирает локоть руки с сигаретой меж пальцев в ногу, стряхнув прежде пепел. А затем бросает осторожный взгляд на коленку, что упирается в его ногу, а затем медленно переводит взор на Анфису.       Ну, да. Такое милое личико и невинный взгляд должен убедить его в том, что ей на него не поебать. И что кто-то, назвав её ушастой жабой, — «что вообще за обзывательство такое?.. её бабка что ли обозвала? или школьник?» — мог её обидеть. Он бы больше поверил в то, что она расцарапала вышеупомянутой бабке морду, а ребенка пнула в лужу. «А, да, эт наша Анфиска,» — отозвался один из демонов в голове. «А че, может правда? Это же женщина — хуй проссышь, что у неё в башке», — меланхолично добавил другой. Андрей прищуривается, будто пытается вывести девушку на чистую воду. Молчит. Стряхивает пепел дважды. А после тянется за бутылкой пива, что стоит на краю столика. — Нет, Анфис, извини. Если бы я хотел сегодня нажраться, я б с Михой пошел, — «не говорить же ей, что в пьяном состоянии она может и сверху сесть, и в окно сигануть. И хер знает, что хуже». — И вообще, умойся там или чё, я не знаю. Хочешь, такси тебе закажу… Блять. Анфиса резко дергается или подскакивает, а может быть и нарочно толкает Андрея под локоть, но результат все равно один: из бутылки пива, которую он держал в руке, вырывается внушительный пенный «шлепок» и вот на его груди уже расползается внушительное хмельное пятно. — Вот че ты… скачешь, блять, а? — злится Андрей, вставая с дивана и с недовольным стуком ставя бутылку на столик. Теперь как будто обблевался. Грозным шагом Князев идет в сторону сортира, где из допотопного крана всегда капает вода. Он включает воду и делает несколько попыток стереть с груди пятно. Получается какая-то хуйня: оно только расползается больше и больше, делая мокрым уже фактически всю грудь. — Сука… — снова ругается Князев, выключая воду. Из стандартного советского зеркала, которое висело в квартирах буквально у всех, на него глядит пара злобных глаз. Близко… Отметка кипения очень близко. Надо же было ей докопаться именно до него.       Все тем же уверенным шагом он выходит из туалета и за шиворот стягивает с себя футболку. Несколько секунд подумав, прилаживает её на одну из акустических колонок, чтобы быстрее сохла. В мокром сидеть совсем хреново, а с голым торсом им не привыкать репать — особенно когда идет жара с новыми треками. Обходя столик, он делает пару больших глотков из своей бутылки с пивом, в которой пенного напитка уже стало заметно меньше, и затягивает сигарету, тлеющую в переполненной окурками пепельнице. — Слушай, че тебе надо, а? Давай, иди, поздно уже. Мне дописать надо, — сведя брови и игнорируя взглядом Анфису, Князь садится в свое излюбленное кресло и берет в руки акустику: не то, чтобы сделать вид занятого, не то, чтобы прикрыть срамоту. Ещё немного и он реально сдетонирует. Хоть реально напивайся, чтобы не прибить эту муху чем-нибудь.

II. Анфиса

Чего она могла ожидать? Явно не сиюминутного согласия от Князева на ее предложение нажраться. Это было бы слишком просто и не интересно. Согласись Андрей выпить с ней тет-а-тет, это вызвало бы вопросы, и у нее в первую очередь. Нахрена? В чем истинная причина? Предположим, сейчас он соглашается с ней пить, а завтра рассказывает Михе о неадекватном поведении его жены, и вообще черт знает что еще приплетет. То, что Андрею был не по душе ее с Михой брак было видно невооруженным взглядом. А Анфиса, хоть и казалась иногда идиоткой, таковой вовсе не являлась.       Она была готова к отказу; где-то в глубине души конечно теплилась надежда на то, что Князев согласится, она его напоит, — она его, не он ее! , — а после постарается залезть в душу. Для начала хотя бы просто в душу, в голову, а не в штаны. О том, чтобы переступить черту, Анфиса не думала. Не сейчас, хотя признаться стоило — Князь ей нравится. Он вообще нравился многим, некоторые фанатки буквально сходили с ума, выкрикивая в толпе их с Михой имена и срывая с себя футболки.       Интересно, если футболку сорвет она, долго ли Князь сможет отводить взгляд? Проверять, конечно же, не стоило. По крайней мере, пока что.       Она ловит взгляд Андрея, сощуренный, недоверчивый, и в ответ та смотрит открыто, с чуть закушенной губой, выжидающе, словно его согласие уже повисло в воздухе меж ними. Но когда он тянется за пивом, подтверждая свой отказ, — отказ, блять!, — безразличным движением руки, Анфиса не выдерживает, позволяя злости на мгновение взять контроль над ее телом.       Она подносит свою бутылку с пивом к губам, намеренно резко, чуть подаваясь вперед и задевая его руку с алкоголем, чтобы облился нахрен этим чертовым пивом. Андрей возмущенно ругается, а Анфиса едва прячет злобную усмешку, поднося горлышко бутылки к губам и делая большой глоток. «Так тебе и надо, Князев!»       Он уходит, она отставляет пиво в сторону, вытирая губы ладонью. Пиво не тот напиток, который она любила, но иногда оно помогало расслабиться. Интересно, если она сейчас поцелует Князева, что почувствует? Горечь солода или терпкость сигарет?       Твою мать, это были не те мысли, о которых она должна была думать, а потому Анфиса коротко ударяет себя по губам, бегло осматривает выпирающие из-под майки сиськи, оценивает в целом свой вид, — сойдет же за потерянную, огорченную, но сексуальную?, — и принимается ждать Князева все с тем же жалостливым выражением лица, разве что на этот раз в ее тонких пальцах зажата медленно тлеющая сигарета, одна нога спущена с дивана, вторая поджата под себя.       Но стоит Князю показаться из сортира, Анфиса едва не задыхается дымом, что за мгновение до вдохнула в себя. Она кашляет, рвано выдыхая, и размахивает дым ладонью, не сводя взгляда с приближающегося Андрея. Блять, блять, блять.       — Ты че тут стриптиз решил устроить? — она бегло облизывает губы, вновь затягиваясь и следя за движениями Андрея. — Без обид, но ты не в моем вкусе, — Анфиса поднимается с дивана, с шумом ставя бутылку с пивом на столик. — Ну ты и гондон, Князев,— коротко резюмирует девушка в ответ на его предложение свалить. Да, определенно, это будет сложнее, чем ей казалось вначале.       Она прикрывает за собой дверь сортира, и прислоняется к ней спиной. Идиотка. Нет, она определенно идиотка. Нужно было выбрать кого-то более доступного. Вряд ли Балу стал ее так откровенно выгонять, а Яша быть может еще и напиться согласился бы. Князев же… гондон!       Да, только с более доступным вариантом ей стало бы слишком быстро скучно; более доступный вариант мог бы создать дополнительных проблем не только ей, но и всей группе. Андрей же… Блять, да по его лицу видно, что совести в нем больше, чем пороков, и даже если он начнет видеть Анфису в своих самых порочных снах, то никогда в этом Михе не признается, да вообще никому не признается. А значит, он идеально подходит. Плюс, он хорош собой. Ещё один плюс, он тоже солист и лидер группы, а это, между прочим, самые важные критерии, установленные Анфисой.       Она резко выкручивает кран, — намеренно, так, что вентиль слетает, окатывая Анфису струей ледяной воды с головы до ног. Он хотел, чтобы она умылась? Ок, она помоется. Но не одна. — Блять, Андрей, иди сюда скорее! — Анфиса отбрасывает вентиль в дальний угол, и кричит что есть мочи, словно на нее из водостока напал кинговский клоун Пеннивайз. — Князев!       Она пытается руками остановить струю воды, бьющую из крана в лицо, но у нее это не особо хорошо получается, и когда дверь наконец открывается, Анфиса уже вся мокрая, и потекшая уже по натуральному тушь это меньшее из зол, с которым предстоит столкнуться Князю.       — Я… Я…, — она отходит в сторону, поправляя мокрые волосы, прилипшие к лицу и бросая беглый взгляд на свое отражение, проверяя, что белая майка ее достаточно намокла, чтобы через нее просвечивался черный полупрозрачный лифчик. — Я хотела умыться, как ты и сказал, но видимо слишком сильно выкрутила кран, и теперь… — Анфиса обхватывает себя руками, дрожа от холода. — Блять. Я не специально. — она добавляет голосу тревожности, и отступает к двери, словно боится, что Князев сейчас ее ударит. Эдакое намеренное поведение «жертвы», дабы попытаться обратить на себя его внимание. — Я не смогу уйти, пока не высохну. Не заставишь же ты меня ехать в такси в таком виде, в самом деле! — она снова делает шаг назад, оборачиваясь через дверной проход на комнату, — пусто, — а после вновь возвращает свой взгляд на Андрея, делая к нему шаг ближе, словно пытаясь увидеть из-за его спины, что там происходит с краном. И вовсе не затем она подходит ближе, чтобы, когда он обернулся, столкнулся с ней лицом к лицу [да]. Этот план был надежен, как швейцарские часы. Верно?