басаган

Она танцует, перебирает ногами по земле, но Земля холодная. Она не отвечает. Нара не открывает глаз, чувствует, стрункой вытягиваясь к небу, как жгучим огнем кусает Земля ее пятки. Она не слышит больше мерного гула. В ушах громко бьет кровь. Или это стучит что-то вокруг. Металл не умеет касаться правильно, от того и касается - больно. Наране хочется подпрыгнуть, хочется сбежать от колючего холодного железа, что сжигает ей кожу, но вместо этого раскидывает руки в разные стороны и поддается туловищем вперёд. Это привлекает взгляды пары мужчин, сидящих поодаль. Травяная невеста изображает то ли быка, то ли отдает своеобразный поклон в ритуальном танце для раскрытия земли. Вокруг играет музыка. Все кружится, все плывет. И так больно, неправильно больно ногам. Так от босых шагов по Степи никогда ничего не болит. Она под землей. В богоухольско вырытом кабаке, от того так ярко, так громко она слышит стук сердца города. Нарана хочет задохнуться воздухом - перестать уметь дышать, но дыхание ее ровное и танец не останавливается ни на минуту. Так бывает, только когда невесты рождаются - толща рыхлого грунта, дыхание Земли вокруг, тепло обволакивает кожу, каждый удар сердца выталкивает куда-то ввысь. Нарана плачет - запечатанная глубоко внутри танцующего тела, Нарана плачет и слезы ее размазывают красную краску по лицу. От чего существует, от чего делается такая ненависть? Она хочет вернуться. И просыпается от дурного сна. Вокруг жужжат травы и поет по ночи твирь. Земля под ней гудит, движется, что-то лепит в своем чреве. Наране хочется пожить еще немного. Странно колется и тычется в ребра изнутри веретено. Все перемешано. Времени так мало. Если она сможет, она сползет с камня со вспоротым брюхом. Она, как только научившийся ходить младенец, будет шатко идти, спотыкаясь о свое сердце, желудок и почки, упадет и дальше, извиваясь, как червяк, поползет прочь из Боен. Из нее посыпется глина, вытечет кровь, которой наполнила ее при рождении Земля, научив жить и дышать, говорить, смотреть и слышать, кровь дает им так много и так много между собой связывает. Она попросит его выколоть ей глаза. Отрезать уши, зашить рот, откажется от этого всего сразу, лишь бы дали ей пожить еще чуть-чуть. Нарана хочет заснуть в Степи. Последними каплями крови напоить землю в ней и присыпать глиной, которую соскребла со своих костей. Пока еще сможет говорить, поблагодарит его, что он не разорвал их связь, а сделал так, как было предначертано. Любить они не умеют. Но что чувствует солома внутри нее, цветы в волосах, порванные от долгих танцев платья, стертые в кровь ноги, раны с забившимися в них камнями и травами? Она хочет вернуться, просочиться обратно в утробу. Так далеко еще до рассвета. Савьюр заходится звоном у ее правой руки. Сегодня она раскрыла землю для богатого всхода. Танцевала недалеко от его Берлоги, чтобы за травами он не уходил ночью глубоко в Степь. Не жалость - забота. Она чтит его, как можно чтить свой смертельный рок. Травяные невесты не умеют разрывать и соединять, но Нарана может провести его, почти за руку, к неотвратимой судьбе - помочь. Больше всходов. Чем больше - тем ниже горбится над землёй спина, тем он ближе к их Матери. Руки его перепачканы грязью. Когда он раскроет, когда разрежет Линии на ее теле и кровь побежит по жилам камня, Нарана не будет плакать. Смерти она не боится. Времени так мало...так колется изнутри веретено.