Это были мы...

Уже опустились сумерки, когда Драко переместился в поместье Ноттов. Он не собирался игнорировать приглашение друга, тянуть резину или прятать голову в песок. Впервые за долгое время им овладевала безграничная уверенность. В себе. В происходящем. В собственных действиях. Драко было страшно признавать, однако это даже немного пугало. Словно чертово провидение могло в любой момент от него отвернуться. Это он уже проходил. Последние дни выдались слишком… Хорошими? Не простая рутина, которая окрашивала все в противный серый, затягивала им, словно тучами небо. Его не пугали объявившиеся Пожиратели или их подражатели. Его не пугали подозрения Поттера и других шавок Министерства. Не пугали пропажи волшебников. И даже до смерти Каркарова ему, по большому счету, было плевать. Эгоистично? Да. Цинично? Безусловно. Но иначе он не мог. Не в его натуре. Осознание того, что ни его друзья, ни родители не причастны к происходящему, развязывало ему руки. А на остальных было глубоко наплевать. На всех, кроме еще одного человека, который ворвался в его жизнь бушующим ураганом, настолько поглощающим, что именно в моменты осознания Драко становилось не по себе. Кто бы мог подумать. Судьба действительно была той еще чертовой шутницей, раз окунула его в эту трясину. На удивление, он не сопротивлялся. Понимая, что его затягивает все глубже, Драко вновь доверился удаче и даже не сопротивлялся. Пока выходило удачно. Но в то же время он понимал — так будет ровно до первых серьезных трудностей. Вот тогда его снова тряхнет, накроет, заставит внутренности вновь крутиться от беспокойства. Драко понимал, что слишком над многим не властен в этой ситуации. У него был предельно четкий и короткий план на жизнь в Хогвартсе, который пошел прахом в первый же день. Стоило ему открыть дверь купе. Вот только тогда он не осознавал этого. И сам позволял затянуть себя так глубоко, что, когда пелена спала с глаз, было слишком поздно. Жалел ли он об этом? Ничуть. Хотел бы он что-то исправить? Не особо. Драко предпочитал играть с теми картами, которые были у него на руках и просчитывать возможные комбинации и исходы, а не пытаться анализировать прошлые расклады. Он выносил урок практически сразу. Так было легче. Отрезать, обрубать, отсекать все лишнее. Пусть это и казалось побегом от всего мира, которым он попрекал Гермиону, но так Драко понимал — больнее ему не сделают. И он не совершит новых ошибок. Девушки это касалось в первую очередь. Его эмоции за последние дни напоминали качели. Злость до скрежета зубов. Страх на грани с отчаянием. Радость, похожая на теплое молоко. Возбуждение, сводящее с ума. Если бы только Грейнджер знала, как действовала на него. В каких снах приходила к нему. Если бы слышала его мысли в те моменты, когда он прижимал ее к себе и целовал. Но сдерживал. Себя и собственные порывы. Боялся. Напугать ее. Разрушить. Словно Гермиона в какой-то момент в его глазах превратилась в хрустальную статуэтку, и любое неосторожное движение могло уничтожить только-только собранную воедино душу. И пусть сама Грейнджер делала все возможное, чтобы доказать себе и миру, что она не хрупкая и не слабая, перед его глазами до сих пор стояла чуть сгорбленная и замерзшая фигура с бледной кожей, которую освещали фонари той смотровой площадки. И ее слезы в глазах в день приезда в Хогвартс. Паника, охватившая ее тело, пока пальцы сжимали громковещатель. Слишком много того, что он больше не хотел видеть в ней, а также понимал, что этот мир не позволит ему. Не исполнит эгоистичное желание, что в коем-то веке было направлено не на него, его семью или друзей. Драко морально готовился. И наслаждался теми мгновениями, что были слишком ценными, чтобы их упускать. Интересно, если бы Грейнджер узнала о его мыслях, что бы она сказала?.. Он видел в ее глазах влечение. И страх. За него хотелось вырвать глотку одному конкретному индивиду, который довел некогда одну из самых гордых волшебниц, что знал Драко, до такого. И еще больше бесило, что теперь он не мог ничего сделать. Возможно, раньше, когда фамилия Малфоев имела вес, но не теперь, когда Драко стоял на пепелище бывшего величия собственного рода. Но это не значило, что Уизли просто так отделается… Домовой эльф, одетый в миниатюрный черный пиджак, приветственно поклонился ему, стоило пересечь порог поместья. Когда отца Тео настиг поцелуй дементора, тот долго не хотел появляться в фамильном доме. Они с матерью долго колесили по Америке. Стране, где их никто не знал, однако деньги все еще открывали любые двери. Мать Тео вышла замуж достаточно быстро, что, казалось, ранило вечного весельчака и балагура еще сильнее, чем наказание отца. А потому затягивать с возвращением Нотт не стал. Хотя, с учетом его частых поездок в Европу, возвращением это было назвать сложно. Поместье Ноттов явно изменилось. Это Драко отметил, потому что оно слишком напоминало Малфой-Мэнор в былые времена. Теперь же темное дерево и холодный камень были заменены, всюду царили теплые оттенки и тона. И раньше бы Драко никогда не догадался, в чем причина таких кардинальных изменений. Теперь же все вставало на свои места. — Мистер Малфой, юный господин ожидает Вас в гостиной, — поклонившись, эльф почти коснулся длинным острым носом пола, отчего Драко поморщился. В Хогвартсе домовики давно оставили свою раболепную почтительность. Общались вежливо, выполняли любые просьбы, однако на волшебников смотрели… скорее, как на равных, нежели как на хозяев. И в пределах замка с множеством прецедентов такое поведение само собой воспринималось нормальным. И возвращение к реальности и большому миру теперь казалось Драко чем-то диким. А еще страшным. Пугало то, как затягивал мир, что выстраивал внутри защитного купола Хогвартс. Временами опасный, временами напоминающий бурлящий котел, но чаще всего — словно река со спокойным течением. Та, в которую хотелось войти вновь и вновь. Кивнув домовику, Драко жестом остановил его, когда тот собирался было проводить гостя, и двинулся в известном направлении. Он бывал в этом доме с самого детства, они с Тео вечно носились по верхним этажам, пока их матери и отцы блистали на приемах в просторных залах. Дом Ноттов был ему слишком знаком… Стоило Тео услышать звук шагов, а Малфою заглянуть ему в глаза, друг мигом напрягся, сжимая пальцы на бокале с янтарной жидкостью. Нервничал, хоть на губах и расползалась приветливая улыбка. — Не был уверен, что ты придешь, — пробормотал Тео, переводя взгляд на пламя, горевшее в камине. Мирный треск прерывал тишину, пока Драко пересекал комнату и устраивался в соседнем кресле. Между ними стоял небольшой столик со стеклянным графином и стаканами. Без стеснения Драко потянулся и налил себе порцию огневиски. — Пришел, как только освободился, — усмешка коснулась его губ, когда в голове сформировались следующие слова: — Работа преподавателем накладывает кое-какие обязанности. Нотт засмеялся на слова друга и приподнял стакан в приветственном жесте, побуждая Драко опрокинуть в себя порцию обжигающей внутренности жидкости. На несколько мгновений в комнате повисла тишина. Он смотрел в пламя камина, размышляя обо всем и в то же время ни о чем. Хотя все это крутилось вокруг одной конкретной особы со слегка вьющимися непослушными каштановыми волосами и глазами цвета корицы. Их свидание не удалось. В этом он был уверен. Все-таки, труп мало воодушевляет на сближение. Хотя его действия в тот вечер вполне можно было обозначить данным термином. Но Драко действовал интуитивно, да и Грейнджер тоже. Но не так он планировал их свидание. И собирался исправить ситуацию в ближайшее время. Со стороны Нотта раздался глубокий вдох, в котором четко прослеживалось раздражение с нотками обреченности: — Послушай… По поводу Астории… — Тео, — перебил его Драко, не желая портить вечер выслушиванием оправданий друга, которые он не заслужил. Значительно уменьшив свой круг общения, Драко на собственном примере понял, как хрупки человеческие отношения. И как дорого стоит доверие. А потому ничуть не удивился тому, что при виде друга и бывшей невесты не испытал ничего. Кроме удивления, разумеется. Потому что Нотт и серьезные отношения — вещи прямо противоположные. По крайней мере, так было раньше. — Главное, чтобы ты осознавал, что Астория не может быть простой интрижкой. Гринрасс знатно подпортит тебе жизнь, если ты причинишь боль его дочери. — Начнем с того, что его это не касается, — раздраженно пробормотал парень, наливая себе очередную порцию огневиски. Драко приподнял бровь и с долей удивления и скептицизма посмотрел на друга. — Не собираюсь читать тебе нотации, — пожал плечами Драко. — Спасибо, — вновь шумно выдохнул парень. И снова тишина. Но лишь на секунд десять, прежде чем со стороны Тео послышалось: — Ты и Грейнджер?.. Тяжелый взгляд серых глаз быстро заткнул Нотта, заставив его уткнуться взглядом в стакан. Драко же еще немного понаблюдал за другом и вновь посмотрел на пламя. Он не собирался оправдываться или кому-то что-то объяснять. А рассказывать чисто «по-дружески» пока было нечего. Да и не любил он изливать душу… Мысли снова вернулись к волшебнице, с которой он не пересекался с самого утра. На завтраке они пересеклись лишь в дверях, а на обед он не явился из-за неразобранных накануне бумажек. Ему оставалось надеяться на вечернюю встречу в выручай-комнате. От этих мыслей на губах Драко расцвела усмешка. От представления того, как бы Грейнджер сидела в своем излюбленном кресле с очередной книгой. Как бы подняла на него глаза, когда услышала, что он вошел. Что бы он прочел в них?.. От этой картинки по спине побежали мурашки, а сознание накрыло — слишком все было по-домашнему. Страшно. Желаемо. Словно запретно. Интригующе. Слишком полярные эмоции, но вывод был один — картинка стоила того, чтобы сделать ради нее все возможное. — Что вчера произошло? — предпринял новую попытку заговорить Тео. — Ты сказал про труп. Что там случилось? — Понятия не имею, — честно ответил Драко. — Мы были в ресторане Паркинсонов, когда все случилось. Кое-какие мысли есть на этот счет. — Ты о том обыске среди бывших Пожирателей? — уточнил Нотт, а Драко уверился в еще одной мысли — чистокровные не допускают подобного отношения. Это значило, что совсем скоро Скиттер прознает про происходящее, если не уже. Буря могла грянуть в любой момент… — Поттер уже приходил? — Еще нет, — Тео пожал плечами и сложил ногу на ногу. — И вряд ли придет. Видишь ли, сейчас я слишком часто кручусь на виду у Министерства. Они и так знают обо мне все, и даже больше. Думаю, Поттер прекрасно понимает, что под таким надзором я вряд ли мог что-то сделать. Вот только… Что они ищут? — Не «что». А «кого», — поправил друга Драко. — Что-то происходит в магическом мире. Что-то слишком эфемерное и неуловимое. А все, что сложно рассмотреть со всех сторон, понять и прощупать, вызывает слишком большой страх. — Что-то подобное я слышал прямо перед тем, как Темный лорд вновь вернулся, — хохотнул Нотт, но увидев, как Драко нахмурился, воскликнул: — Издеваешься? Ты думаешь… — Волан-де-Морт мертв, — уверенно произнес он. — Это точно, и с того света дороги назад нет. И это еще хуже. — Почему? — Потому что если бы знали хотя бы это, то примерно понимали, в каком направлении копать. Но пока… У министерства на руках несколько пропавших без вести волшебников, кровавые послания и один труп. Никаких остаточных заклятий, никаких свидетелей. — Откуда ты знаешь? — Они искали среди Пожирателей, — усмехнулся Драко. — Все, потому что подозреваемые надевают черные балахоны и исчезают с помощью старого доброго трюка приспешников Темного лорда. Я сам видел это, — он посмотрел на друга, замечая, как расширились его глаза от этой новости. — Но никаких меток в небе. Даже вчера. Разве те, кто хотел бы вернуть Волан-де-Морта к жизни, пусть даже любым невероятным способом, не стали бы нагонять ужас на магический мир? А как это сделать лучше? — Ты думаешь, кто-то путает следы? — Не обязательно, — покачал головой Драко, отставляя стакан на столик. — Метку не может оставить кто попало. При ее отсутствии на твоей руке это практически невозможно. — А значит, это может делать даже тот, кто раньше и не подозревался в связи с Волан-де-Мортом или Пожирателями, — пораженно пробубнил Тео. Драко согласно кивнул. — Но тогда круг возможных подозреваемых становится слишком большим. — Возможно, у мракоборцев есть новая информация, после того, как в центр магического Лондона закинули труп. В любом случае, пусть с этим разбирается Поттер. А ты будь осторожен, — Теодор на предупреждение лишь фыркнул. — Я серьезно, Тео, — Драко подался вперед. — Блейз предупредил Пэнс сегодня, а та должна передать все Гойлу. — Ну тогда, если следовать твоей логике, то под удар может попасть кто угодно. И в первую очередь, Золотое трио, — протянул Нотт и с опаской посмотрел на Драко. Но он не ответил. Лишь нахмурился, погружаясь в пучину не самых радужных размышлений…

***

Гермиона входила в «Три метлы» уже в сумерках, не посчитав нужным никого предупреждать о своем уходе. Отведя занятия, она было подумала отыскать Малфоя и поговорить с ним о присланной записке, но после отмахнулась от этой затеи. Тепло паба окутало ее, одним порывом прогревая озябшее на холоде тело. Стоило солнцу скрыться за горизонтом, как температура сразу же опускалась на добрые десять градусов. И как бы ты ни старался утеплиться, организм все еще помнил теплые деньки и холоду поддавался слишком легко. В «Трех метлах» было почти пусто, потому Виктора она заметила практически сразу. Мужчина сидел практически в середине зала, привлекая к себе ненужное внимание. Все-таки, несмотря на то, что Крам ушел из большого спорта, его карьера была завершена эпично и на самом пике. И многие до сих пор помнили его. Гермиона закатила глаза. Слава богу, он хотя бы не пришел в форме мракоборца. Завидев девушку, болгарин поднялся со своего места и скупо улыбнулся. Однако и это с его стороны было широким проявлением чувств. Гермиона слабо улыбнулась в ответ и подошла ближе. — Ты все-таки пришла, — негромко произнес мужчина, указывая ей на место перед собой. — У меня не было причин отказывать тебе во встрече, — пожала плечами она, разматывая с шеи теплый шарф. — И все равно, я сомневался, — признался Крам. Но Гермиона лишь дернула уголком губ. — Мы знакомы так давно, что хотя бы не предупредить об отказе было бы слишком неправильно с моей стороны. — Ты права, — серьезно кивнул Виктор. — Перекусишь? — Нет, благодарю, — сжала губы девушка. — Все же, при сложившихся обстоятельствах, я бы хотела узнать причину нашей встречи. Прости. Крам ответил ей тем же. Он внимательно сканировал Гермиону темными глазами, будто пытаясь пробраться в ее голову. Прочесть мысли. И все это слишком напрягало. Вот только… Раньше такого не было. Виктор всегда был замкнутым и малословным. Он предпочитал действовать, а разговоры оставлял за другими. И ей всегда это нравилось. Но, видимо, за прошедшие годы что-то слишком изменилось в ней. Или же… — Не хотелось вызывать тебя на допрос в Министерство, — твердо ответил Крам, смотря ей прямо в глаза. Гермиона замерла, напряглась и глубоко вдохнула. Походило на угрозу, вот только спокойный тон, будто при разговоре с нашкодившим ребенком, этого не допускал. — Я так понимаю, это касается вчерашнего? — на всякий случай уточнила Гермиона. Виктор кивнул. — Мне сказать нечего. — Гермиона… — Мне нечего сказать, — ответив ему так же уверенно, девушка чуть наклонилась вперед. Тема слишком напрягала ее, как и ощущение, что все немногочисленные посетители навострили уши. — Я ничего не видела, кроме трупа… Мне очень жаль, Виктор. Мужчина кивнул на ее слова, вот только на какие именно, оставалось загадкой, потому как развивать эту тему Крам не стал. Он взял минутную паузу, не отводя взгляд, а она позволяла ему это. Размышляя. Словно муха, жужжащая над ухом, какая-то мысль не давала ей покоя. Вот только ухватить ее за крылышки Гермиона не могла. — Тебе не следует доверять Малфою, Гермиона, — она на эти слова лишь поморщилась. Сразу. Слишком быстро, скорее инстинктивно. — Его семья всегда была предана Тьме. Пусть Гарри и оставляет вероятность того, что образами Пожирателей нас просто водят за нос, но я так не думаю. И как только это становится очевидным, как думаешь, чья фамилия первой приходит мне на ум? — Как сидящие под арестом волшебники могут проворачивать такое? — скептично улыбаясь, ответила девушка вопросом на вопрос. — И как преподаватель Хогвартса может покидать его и совершать преступления так, чтобы никто не заметил? — Мы оба знаем, что прецеденты были. А что касается его родителей… Ты же понимаешь, что домашний арест — это не полная гарантия их здравомыслия? — девушка слегка дернулась, отмечая в глазах болгарина удовлетворенный блеск. Заметил, но сдержал себя, чтобы не перегнуть палку. Не стал тыкать носом в ее эмоции, а просто спокойно продолжил. — И, если придет время выбора, Малфои вновь присягнут на верность не той стороне. И как думаешь, что выберет Драко? Гермиона глубоко вдохнула, наслаждаясь вновь восстановившейся тишиной. Они словно говорили о чем-то решенном. Будто бы у Виктора были на руках доказательства, а она делала вид, что знала о них. Слишком убедительно, уверенно и сюрреалистично. Маленькая передышка дала ей возможность не поддаться эмоциям. А Виктор ждал. Платил ей той же монетой, вот только легче не становилось. — Если, — просто сказала она, а Крам нахмурился. — Слишком много «если». — Гермиона… — Прости, этот разговор бессмысленнен, — она была даже рада, что не успела избавиться от верхней одежды. Поднявшись на ноги, Гермиона вновь посмотрела на Виктора, который смело встретил ее взгляд. — Мне жаль Каркарова и всех пропавших. Я надеюсь, что вы сможете найти преступников и наказать. Однако, на этом все. — Зря ты поддаешься эмоциям, — болгарин поднялся, тут же заставляя девушку вскинуть голову. Она почувствовала взгляды присутствующих, сошедшихся на них. Чужое чрезмерное внимание послало табун мурашек по телу, вот только глаз Гермиона не отвела. — Прошу, не связывайся с Малфоем. Это для твоего же блага. — Звучит, как угроза, Виктор, — не выдержала она, усмехнувшись. Вот только Краму весело не было. Он не улыбнулся, не стал ничего отрицать. Лишь продолжал смотреть прямо глазами цвета бездны. — Оно того не стоит, Гермиона, — просто ответил он и ей оставалось лишь гадать, что это значило. Говорил он о ее общении с Драко или же это был ответ на ее слова об угрозе. Вот только терпеть она в любом случае не собиралась. Подхватив со стола свой шарф, Гермиона развернулась и быстро пересекла зал, стараясь не оборачиваться от зудящего чувства между лопатками. А стоило. Тогда она бы заметила пристальный взгляд изумрудных глаз, что не отпускал ее с самого момента прихода в «Три метлы».