Это были мы...

Драко с интересом смотрел на отвечающую ему тем же маленькую сову и думал. Блейз сообщал, что вернется только утром, но также говорил, что его мать только допросили и отправили домой. Ее совершенно не рассматривали в качестве преступницы, просто мракоборцы брались за любую зацепку. Пока безуспешно. Взяв из вазочки, что стояла на подоконнике, пару сухариков, которые обычно были предназначены для семейной птицы, Драко скормил угощение позднему посыльному и наблюдал еще пару минут, как сова скрывалась во тьме. Происходило что-то странное. Будто шевеление в самом воздухе. И ему это совершенно не нравилось. Он вполне мог понимать мотивы Аврората и его служащих, но они слишком грубо начали шерстить по рядам волшебников чистой крови, забывая одну простую вещь — аристократы не держали таких тайн друг от друга. А это значило, что совсем скоро новости все-таки просочатся в прессу. Оставалось надеяться, что его родители будут защищены от Скиттер и ей подобных. Это был единственный плюс в их заточении в Мэноре. Все посещения жестко контролировались, как и камин, «великодушно» подключенный к сети. Вот только никто из прошлого окружения уже давно не появлялся в их фамильном особняке. Вряд ли кто-то хотел «запачкаться» о предателей крови или же, как их еще называли, недопреступников. Он наслушался многого за последние несколько лет. Было в этом мире всего две стороны и, как ни прискорбно, Малфои не подходили под каноны ни одной из них. Как и многие из бывших Пожирателей, что остались на свободе. Драко долгое время казалось удивительным, что Забини, Паркинсон, Нотт и Гойл не отказались от дружбы с ним. Хотя, последние двое были в том же положении, что и Драко. Почти. У этих двоих не было потухшей метки на руке. Стянув с себя пиджак, Малфой огляделся. Мог ли он подумать, что когда-то добровольно променяет шикарные покои Мэнора на небольшую спальню с кроватью, столом и шкафом, а также ванной? Мог ли когда-то предположить, что каждый его день будет наполнен сотнями голосов детей и подростков, которые, что удивительно, никогда не смотрели на него с презрением или отвращением. Лишь иногда он видел чистый страх и понимал его. Однако со временем и он исчез, оставив за собой уважение. И еще одну, знакомую ему эмоцию, определение которой Драко не знал. Лишь помнил, что так когда-то он смотрел на Снейпа. И это не могло не льстить ему. Преподавание ему неожиданно понравилось. Хоть он и легко принял предложение Макгонагалл, уже оказавшись на платформе, в окружении кучи кричащих и бегающих туда-сюда детей разных возрастов, впервые испытал настоящий ужас. Не животный, когда все стынет внутри от осознания опасности. А тот ужас, когда в голове белый лист. И осознание — а что делать? Обращаться за советом к кому бы то ни было казалось… стыдным? Драко не считал, что ему это было не по плечу. Все-таки, в любой момент можно было просто завалить детей домашними заданиями, а уж в плане лекций или практикумов — знаний ему хватало. Но это казалось слишком просто. В итоге его жизнь в Хогвартсе наладилась. Стало тихо и спокойно. И спустя пару месяцев такого ритма Драко понимал, что именно это было ему необходимо на том жизненном этапе, на котором он оказался. Не было никакого давления. Ни от родителей, с которыми он регулярно переписывался, ни от общества, что упорно отказывалось его принимать. Он мог сколько угодно работать в Министерстве, «своим» он так и не стал. Тишина. Покой. Старый друг рядом. Новый опыт работы, который включал в себя сотни детей. Их уважение. Круг коллег, что не смотрели ни свысока, ни со страхом, ни с презрением. Даже тот же Хагрид, над которым он лично любил издеваться, пока учился в Хогвартсе, относился к нему нормально. Если так можно назвать те редкие кивки, что они отпускали друг другу в качестве приветствия. Как норма этикета. И все же. А еще Грейнджер… Он до сих пор не понимал, когда это стало так важно для него. Но уже и не пытался. Не отыскивал в своих воспоминаниях тот момент. То, что начиналось с поиска ответа теперь превратилось в совершенно другую «игру». Поиск возможностей. Иначе он назвать это не мог. Потому как Малфою было мало!.. Драко прокручивал в голове вечер накануне. Каждую минуту. Каждое прикосновение ее губ. И понимал, что ему до гребанной потребности было крайне этого мало. Однако больше он позволить себе не мог. И утром лично в этом убедился. Ее откровенность была словно кормом для довольно урчащих демонов. Грейнджер не убегала, не пыталась делать вид, что ничего не было. Осторожно, словно по льду, ступала ему навстречу. Со страхом в глазах и душе, но все же шла. Отвечала на поцелуи, на касания, была откровенна. А его личные демоны с жадностью съедали все, словно все эти моменты были желанным подношением. Хотя… Тот момент в выручай-комнате был только началом. А те поцелуи — не последними. Как только он ее коснулся, то просто понял, что дороги назад не было. Его уже посещали мысли, что он хотел ее. Драко возвел это в цель. И теперь убедился, что это не просто прихоть. Оставалось только убедить Грейнджер в том же самом. И ее слова теперь открывали ему множество возможностей. Выскользнув из комнаты, что служила ему спальней, Малфой запер дверь и спустился по лестнице в пустой кабинет. Забини вечно шутил, что это было крайне удобно — Драко спокойно мог вставать за пять минут до занятий и просто спускаться на свое рабочее место. В большом помещении царила тьма. В отличие от коридора, что слабо освещался факелами. Однако во всем замке уже стояла тишина. Студенты разбрелись по своим комнатам, как и преподаватели, совсем скоро должен был начаться отбой. Однако его это, слава Салазару, не касалось. Один из плюсов преподавания. Драко спокойно поднимался на восьмой этаж, пару раз натыкаясь на дежуривших студентов. В его голове работали шестеренки, подпитываемые желанием. Потому что он знал, кого увидит в своем привычном пристанище. Ведь Грейнджер, пусть и боялась, но обладала такими качествами, как любопытство и упрямство. Она была из них буквально соткана. А потому Малфою оставалось разобраться с ее страхом, который, после утренних откровений ведьмы, теперь становился более понятен. Когда он вошел, она сидела в своем любимом кресле. Поджав под себя колени, будто защищаясь от холода. Одетая в простые джинсы, кофту и светлый кардиган, забравшая волосы в высокий неуклюжий пучок. Читающая очередной талмуд, которых в комнате было бессчётное множество. И когда Грейнджер подняла глаза, а их взгляды пересеклись, Драко увидел, как у нее перехватило дыхание. И этот вид в совокупности эгоистично принес ему несравненное удовольствие. Оно портилось лишь нерешительностью в ее взгляде, которое хотелось стереть мановением палочки. Однако, он обещал себе быть терпеливым в достижении цели. А еще признавал, что это будет даже интересно. Усмехнувшись, он направился прямо к ней, подхватывая со стола, за которым он иногда экспериментировал с артефактами, книгу, которую не дочитал в прошлый раз. — Забини вернулся? — тихо прервала молчание Грейнджер. Смело смотря ему в глаза, как бы говоря, что никакая неловкость ее не остановит. И ему такой подход был по душе. — Прислал сову, что прибудет утром. — Понятно… — прошептала девушка, опуская глаза на миг в книгу, а после закрывая ее, закладывая момент, на котором остановилась, пальцем. — Не спросишь о его матери? — усмехнувшись и приподняв бровь, Драко плюхнулся на диван, вытягивая ноги в сторону камина. Хотя ответ он и так знал, но не подначить ее не мог. — Думаю, если бы миссис Забини арестовали, то Блейз бы не вернулся завтра, — пожала плечами девушка, дернув уголком губ. — Это верно, — просто ответил он, и комната погрузилась в тишину. Он смотрел на Гермиону прямо, кожей чувствуя ее напряжение. Игры в гляделки она не выдержала. Закусила губу и опустила взгляд, но на миг. Драко видел ее нетерпение, а также сомнения и просто ожидал. Давал ей время. Ему казалось, что свои намерения он высказал более чем ясно. Поцелуй и приглашение на свидание — куда уж более прямо. Он мог озвучить свои желания, вот только в них еще была неопределенность. И связана она опять была с ней. Однако утренний разговор с Гермионой помог ему понять кое-что важное. Честность. Ее. Его. Как дань уважения друг другу. Как игра по правилам, которую не знали оба, но оба хотели дойти до конца. И довести до конца друг друга. Это было и просто, и сложно одновременно. Простое осознание, что лишь произнесенное вслух имело вес и рассеивало сомнение, оказалось открытием. О котором часто забывалось. Но вот неловкость и сомнения… Самая тяжелая часть. Страх ошибиться. Ведь сейчас она, пусть и вела себя так, словно с ней не стоило осторожничать, но в глазах Драко девушка была слишком хрупкой. Можно было проявить напор. Об этом он тоже думал. Вот только тогда она не будет его. Не раскроется. Не будет честности с ее стороны. Не будет ее. Лишь его желание. Неплохо, конечно, но недостаточно. — То, о чем мы говорили утром… — неловко начала Грейнджер, заставив его напрячься. Все ее поведение говорило о том, что отступать волшебница не собиралась. Однако всегда существовала вероятность. — О свидании. Ты говорил серьезно? — Думаешь, я бы шутил так, Грейнджер? — задал он ответный вопрос. Малфой понимал, что, скорее всего, заслужил ее сомнения. Тем более, после того, как он вел себя… слишком часто. И это если не брать в расчет их юность, однако, Драко надеялся, что эта часть их истории уже закрыта. Но легкое раздражение на ее слова все же было. — Я говорю не о шутках, — волшебница говорила мягко, неловко, тихо, смотря уже прямо. Слишком, чтобы сердиться или раздражаться. Что раздражало сильнее. Он чувствовал себя в неравных условиях рядом с ней, а это было слишком непривычно для него. Приходилось напоминать самому себе, что они не соперники, в этой истории их двое, и, если он хочет удовлетворить все свои желания, то следует идти навстречу, а не отталкивать от себя. — Я пригласил тебя на свидание. Но ответа так и не услышал, — и это была правда. Потому что на лице волшебницы отображалась такая растерянность, словно он предложил ей не ужин, а женитьбу. А потому отступил. Снова. И в его предложении крылись сомнения. Собственная мысль показала одну простую правду, которую скрывали многочисленные раздумья, что не давали напрямую идти на поводу у желаний. Вот только у Грейнджер она была своя. — Я не против, — улыбнулась она, а ее щеки залились легким румянцем. Она снова опустила глаза на книгу, лишь на миг, а после вновь пересеклась с ним взглядом. — У тебя есть какие-то идеи? — Есть один небольшой ресторан в магической части Лондона, — произнес Драко, внимательно следя за каждой ее эмоцией. — Мы могли бы поужинать там… завтра? Гермиона на несколько секунд задумалась, а после осторожно уточнила: — Что за место? — Семейный ресторан Паркинсонов, — пожал плечами Драко. Родители Пэнс действительно держали неплохое заведение, которое отличалось от многих своей атмосферой и спокойствием. — Что тебя смущает? — решил продолжить он их «парад честности». Потому что от ее ответа зависело практически все. Точнее… Только его стратегия. Ее переубеждения. Но Грейнджер не стала лукавить. — Просто хотелось бы тихого ужина, — ему показалось, или она выдохнула с облегчением? Он нахмурился, и она тут же пояснила: — Я сказала тебе, что не знаю, как, но я… хотела бы узнать, — неловкое признание прошлось пожаром по ее щекам, а закушенная губа завершала картину. Демоны в Драко взвыли. Ему бы хотелось подойти к ней ближе. Притянуть к себе. Впиться в ее губы поцелуем и заверить, что ей не в чем сомневаться. Точно не в нем и не в его желаниях. — И это… свидание, — споткнувшись на этом слове она вызвала у него усмешку, но он позволил лишь легкий намек на нее, не желая спугнуть очередную откровенность, — не хотела бы провести в каком-то слишком вычурном месте. — Вычурном? — уголки губ все же поползли выше. Кулак, сжимающий его внутренности, ослабил хватку. Его сомнения начинали рассеиваться, хотя, потакая человеческой природе, не исчезли вовсе. Сомнения, что героиня войны не захочет выходить на публику с бывшим Пожирателем. Тем более, не уверенная в нем. Не уверенная в том, что чувствовала. Не уверенная в том, что зарождалось между ними. — Ты понимаешь, о чем я, — чуть прищурившись, кивнула Грейнджер. — Вот уж точно нет, — покачав головой, Малфой открыл книгу там, где был загнут уголок страницы. Фыркнув, парень опустил глаза на строчки. — Вычурный…

***

Гарри сидел в своем кабинете в Аврорате и не сводил взгляд с доски, уклеенной колдографиями и различными заметками по делу. У него было шесть жертв. Шестеро мужчин и женщин разных возрастов, профессий семейных положений. И которых ничего не связывало. Кроме первой и последней жертвы. Каркаров и Трэверс не были друзьями. Согласно фактам, этих двоих объединяла только метка и холостяцкий образ жизни. И все. Они даже жили в разных странах. Исчезновение Каркарова выделялось из-за этого на фоне остальных. Другие пропавшие волшебники проживали в Великобритании. У Поттера разрывалась голова. От недостатка улик, сна и постоянного волнения. Он настоял на том, чтобы вернувшийся Джордж оставил дела магазина помощнице, Артур взял отпуск хотя бы на месяц, а Джинни переехала в Нору, которая теперь охранялась лучше Азкабана. В отчий дом переехал и Рон… При воспоминаниях о старом друге, Гарри поморщился. С Уизли дела у него обстояли… напряженно. Он обещал не лезть в их отношениях с Гермионой, но последние события показали, что эта позиция была ошибочной. Судя по словам и поведению подруги, Гарри не знал слишком многого. И если по Рону не было видно, что его хоть как-то потрясло расставание, то вот Грейнджер… Ее слезы били по нему наотмашь. Они были его семьей. Единственной, до женитьбы на Джинни. И оставались ей. Вместе или порознь. Но теперь из-за всего произошедшего Гермиона была далеко. И Гарри бы посчитал Хогвартс достаточно безопасным местом, если бы сама волшебница не нашла пропавшую девочку, а после не наткнулась на Пожирателя смерти. Или подражателя. Эту теорию Поттер также не сбрасывал со счетов. И каждый раз рядом оказывался тот, кому Гарри точно не доверял… — Думал, ты уже ушел домой, — без стука в кабинет вошел Виктор Крам, отвлекая мракоборца от размышлений. Гарри взглянул на болгарина и поморщился. Они неплохо понимали друг друга, это показало время, вот только Поттер и так из кожи вон лез, чтобы доказать, что его на это место посадило не имя и он заслуживал уважения, а периодическая бесцеремонность Виктора и покровительственный тон вызывали во вспыльчивом брюнете волны раздражения. — Собирался, — коротко ответил он. Крам остановился рядом со столом Гарри и посмотрел на доску. Шесть человек, несколько недель безрезультатных поисков, крохи вместо весомых улик. Они топтались на месте, ведомые вокруг своей оси похитителями. Было бы проще, если бы они смогли найти хотя бы одного из пропавших волшебников. Как бы бесчеловечно это не звучало, живым или мертвым. А так… — Мы допросили всех, с кем Трэверс общался за последние годы. Даже соседей по камере в Азкабане. Ничего. Снова тупик. — Неудивительно, — прошептал Поттер, прикрывая глаза и откидываясь в кресле. — Издевательство какое-то… — Тут мы ничего не можем сделать, — просто пожал плечами Крам, чем заработал недовольный взгляд Гарри. — Звучит так, будто ты уже смирился с положением дел. — Мог бы ответить иначе, но, по факту, и ты, и я просто ждем. — Ждем? — Пока он не ошибется, — после фразы Виктора в кабинете повисла звенящая тишина, подпитываемая негодованием Гарри. Они не могли ждать! Ведь это означало новые жертвы. Возможно, пытки этих людей. Смерти. Но Краму было словно и правда все равно. Поттер пытался разглядеть хоть что-то, что намекало бы участие и заинтересованность, но Виктор работал по сухим фактам. Собирал пазл без учета, что он построен на человеческой крови. И кто из них ошибался?...