Похищенная

— Уважаемые пассажиры, посадка на рейс Нью-Йорк — Лос Анджелес окончена, повторяю посадка Нью-Йорк — Лос Анджелес окончена, — говорил голос в одном из аэропортов. Уильям Харгроув стоял с рюкзаком на плече и билетом с паспортом в руках. На ближайшую неделю его ждало увелкательное путешествие. Сначала он доберётся из Нью-Йорка до ЭлЭй, а после из ЭлЭй до Санта-Моники — родного города Максин Мэйфилд. Впереди сорок один час полёта с двумя пересадками. С чего вдруг? Спросит любознательный читатель. А ответ простой — у Билли Харгроува появилась зацепка, чтобы наконец распутать этот дурацкий клубок с похищением Мэйфилд. Билли плюнул и начал собственное расследование, от этих правохранительных органов не дождёшься, прошло уже почти полгода, до каких пор эта девчонка будет сидеть у него шее и жить в его квартире? Пора бы лавочку прикрыть и посылку по почте обратно отправить. Всё началось с того, что три дня тому назад на имя некого Уильяма Харринктона пришло письмо, но адрес был Харгроува. Видимо, ошибка. — думал Билли, рассматривая конверт, но природное любопытство взяло верх, он сорвал печать и раскрыл письмо. В нём было следующее. Дорогой, Уильям Х. По некоторым сведениям, хочу сообщить Вам, лишь из собственных моральных ценностей, кто является автором заказа на похищение этой пятнадцетелетней девочки, Максин Мэйфилд, которую пытается, именно пытается искать вся страна, но безуспешно. Точно так же как и её похитителей. Дело заглохло. Сэмюэл Манчестер — лицо, которое предложило продать девочку. Госпожа Ирма Элис — заказчик, господин Карл Нельсон и его люди — исполнители. Максин Мэйфилд стоила всего навсего пятьдесят семь тысяч долларов США на момент её похищения в 1991 году. Передаю Вам, Уильям, адрес места проживания этого человека: Литр-стрит, дом 27, Санта-Моника, штат Калифорния. Что делать дальше, решайте сами. Но хочу Вас предупредить — этого человека убить не так просто. У него есть свои, как говорится, тузы в рукаве, и он обязательно найдёт способ выкрутиться и избежать заслуженного наказания, даже если дело пойдёт через суд. Уильям, пожалуйста, спасите девочку. Она осталась совсем одна. P.S. с наилучшими пожеланиями, Мистер J. Обратного адреса на конверте не было так же как и имени отправителя. Мистер J. Всё. Ни номера телефона, ни подписи, ни кода. Ничего. Билли Харгроув сел в своё любимое кресло и начал думать. Просчитывать, промытвать в голове, словно плёнку, план. Девчонке говорить ничего нельзя. Закатит истерику, не будет спать, есть, пить. Да ну её, к чёрту! За сутки купив билеты, собрав вещи, пропросив Анну присмотреть за мелкой, но ничего ей толком не обьяснив и дав ЦУ (ценные указания) последней в двух словах, чтобы она слушалась Анну и никуда не выходила из дома, Билли Харгроув уехал. Он рассчитывал на три-четыре дня, но вышла неделя. — Тётушка Анна, а куда Билли делся? — как-то утром спросила Макс, поедая эклер. — Радость моя, по делам, по делам… — тётушка Анна мешала ложкой в кастрюле, варив варенье. — У него появился заказ? Но прошло уже четыре дня, а его всё нет, — Макс начала сильно беспокоиться, — а вдруг его… там… — девчонка сглотнула. — Крошка моя, не переживай, он улетел на несколько дней по своим личным делам. — Улетел?! — воскликнула Макс, — куда улетел?! Он мне ничего не сказал, как обычно… — Давай пить чай! — тётушка Анна улыбнулась и поставила на стол чайник. Тем временем, Уильям Харгроув уже успел заочно познакомиться с тем самым загадычным Сэмюэлом Манчестером. Он жил с женой, им обоим было по сорок два года, у них была маленькая дочь Кристина, пяти лет, которую они каждый день возили на дошкольные занятия, Харгроув смог проникнуть в их дом, пока те отсуствовали и поизучать данную семейку. На стенах — семейные фотографии, вот сам Сэмюэл на рыбалке держит огромного лосося, вот его жена — стоит в плятье на сцене с виолончелью, вот их маленькая дочь держит сладкую вату, фотография, кажется, сделана на океанском побережье. Чистенький, опрятный домик, на столах и комодах вязанные крючком салфетки, пыли нет, значит регулярно убираются, обычная семья, ничего особенного. — Сьюзан, дорогая, давай, давай быстрее, — энергично говорил мистер Манчестер, заходя в дом. Билли сидел, или точнее висел под высоким потолком, на деревянных балках, что удивительно, заброшенной мансарды и наблюдал. — Сэм, я, — женщина несла в руках большие горшки с цветами, — да, хорошо. Кристи, иди сюда, детка, пора ужинать, беги скорей! — звала мать. — Мама, смотри какого единорога мы сегодня в школе рисовали, смотри! — рассказывала весёлая рыжеволосая и голубоглазая девочка, показывая матери рисунок. Ещё когда Харгроув рассматривал их настенные фотографии, он вглядывался в лица женщины и её дочери и не мог всё никак понять, что же его смущает, что-то было необъяснимое, что-то странное. Он так же полазил по шкафам в гостинной и нашёл семейные фотоальбомы, правда фотографии в них были странные, порванные по краям. Вот стоит вся семья и ещё кто-то, какая-то девочка, но её лица нет, фотография порванна, а на другой, например, обгоревший край. Кто-то постарался зажигалкой. После ужина с католической молитвой, вином индейкой и салатом, при свечах, Сьюзан помыла и уложила дочь и направилась в их с мужем спальню. Её там уже ждал Сэм и Билли, последний сидел в большом деревянном платяном шкафу, прислушивался и подглядывал в тонкую щёлочку, будто сбежавший любовник. — Может, ты сверху? — сонно спросил мистер Манчестер, приподнимая одеяло. Билли устало закатил глаза. Видеть, как трахается семейная пара, не было его фетишем. Спустя семь минут кряхтений и один непродолжительный стон, мистер Манчестер закурил. — Есть какие-то новости, Сэм? — лежав и смотря в потолок спросила Сьюзан. — Гм, а что ты имеешь ввиду? — сбрасывая пепел в пепельницу, ответил Сэмюэл. — Тебе звонили из полиции? — прошептала женщина. — А, ты про дело этой дряни, — докуривая сигарету, сказал мистер Манчестер. — Сэм, не называй её так, — послышался женский всхлип. — Сьюзи, а как ещё мне называть эту сучку? — в голосе мистера Манчестера слышалось явное раздражение. — Она же…– женщина начала рыдать, — твоя дочь, Сэм! — То, что ты трахалась с каким-то ублюдком во время моего отъезда не делает эту дурную девку моей дочерью, она даже не похожа на меня, ни капли. — За что ты её так ненавидишь, Сэм, скажи?! — А за что мне её любить? Она мне никто. И слава Богу, что эта гадина не носит мою фамилию. Очень даже хорошо, что она взяла её твоей бабки, я очень рад. — Неужели ты ей не гордишься? — плакала Сьюзан, — это же наша девочка, известная артистка балета… — То, что эта балетная крыса ноги задирает до ушей, не даёт мне повод для гордости. Балерина! Ха! — крякнул мистер Манчестер, — всю историю были проститутками императоров и королей, так что там, у этой старухи, ей самое место. Билли подложил руку под тяжёлую голову и тихо вздохнул, смотря куда-то в чёрное дно шкафа. — Я так не могу, я так больше не могу, я иду завтра же к шерифу! — женщина, будучи в тонкой шёлковой сорочке, села на кровати. — Только посмей, тварь, — мистер Манчестер схватил её со спины за горло, — каяться решила? Каяться? Я на электрический стул не пойду, ясно тебе? И что ты им скажешь? Что покажешь? Пару тысяч долларов, которые к нам пришли с другого конца страны? — Я подаю на развод, Сэм, — дрожа ответила Сьюзан. — «И ухожу в католический монастырь», — съязвил мужчина, — спи давай и хватит ныть. Достала. Глупая баба. Спустя недолгое время в доме все уснули. Билли осторожно, умудрившись без скрипа, вылез из шкафа. Он мог бы застрелить их сразу, на месте. Всех троих. Но было две проблемы. Первое: у него не было оружия, иначе бы ему пришлось лететь другими авиалиниями, ибо на таможне не поймут, а это дольше в два раза. Второе: он не убивает маленьких детей. Для Харгроува это было табу. Ни закие деньги, ни по чьим просьбам или заказам. Ни за что. И никогда. Проходя мимо кухни, он увидел большой острый нож, лежащий на подносе вместе с отстатками яблочного пирога. Харгроув постоял пару минут и взял нож. Вернувшись в супружескую спальню, он подошёл к изголовью кровати, стоя над самым лицом мистера Манчейстера и думал, рассуждал. Мужчина открыл глаза. В комнату падали лучи большой яркой луны. Сегодня было полнолуние. В их свете Сэм Манчейстер увидел силуэт и строгое лицо человека, который занёс над ним нож, но вымолвить что-либо, как-то пошевелиться от жуткого страха он не мог. Билли Харгроув подложил указательный палец к губам. — Тшшш, — прошептал он, — я приду по твою душу в другой раз, — с этими словами Харгроув положил холодный нож между, напуганным до мозга костей, Сэмом и, спящей на другом боку, Сьюзан, и исчез из их дома. Спустя двое суток Уильям Харгроув вернулся домой. Его радостно встретила Макс, бросившись к нему на шею, они постояли так минуту, а после Билли лишь сухо её отстранил от себя, едва косаясь девичьих лопаток и плеч сквозь тонкую футболку. — Билли! Билли! Я так рада тебя видеть! — щебетала Макс, провожая его в кухню, — а смотри, что я теперь могу! — Харгроув молча на неё уставился. Девчонка встала на правую ногу и сделала колесо. — Мэйфилд, ты чокнулась? Твоя нога, дура, ты, больная! — ругался он. — Билли, ну что ты обзываешься, моя нога уже зажила давно, вот смотри, — Макс села на шпагат, потом ещё один и ещё. — Класс, — угрюмо ответил Харгроув, — всё, иди отсюда, брысь, сказал! — Ну, Билли! — Макс приподняла голову и сщурилась по-кошачьи, закусив нижнюю губу. Её глаза блестели странным блеском. Она вся была какая-то не в меру энергичная. Мадонна, ну и бестыжая же бестия, — думал Харгроув, изредка косясь на Мэйфилд, которая, будучи в его шортах, поднимала и опускала левую ногу, держась за стол, делая утренний класс. — Что ты творишь, Макс? — серьёзно спросил Билли, намызывая арахисовую пасту на поджаренный тост. — Как что? Соблазняю тебя, не видно? — девчонка взмахнула головой, рыжие волосы закрыли ей лицо и попали в рот. Она начала плеваться. Билли еле подавил смех. — Чего? Чего-чего, я не понял? Что ты делаешь? Ты хоть знаешь, как это происходит, Мэйфилд? — качая головой спросил Билли. — Ну, я читала. В романах там… — Всё, иди отсюда, вон. Мэйфилд, не беси меня своими фокусами, всё, нахер, я сказал. — Ну, и, пожалуйста, ну и не надо, — обиженно ответила девчонка и скрылась в спальне. — Боже, хотя бы пять минут в тишине, благодарю Тебя, — прошептал Харгроув и откусил сандвич. После обеда Макс всё-таки навязалась к Харгроуву на мастер-класс по стрельбе, но прогонять он её почему-то не стал, естественно жалея об этом спустя какое-то время. — Ты меня научишь стрелять? — шла Макс в припрыжку за Билли. Его шаги были спокойные и плавные. — Макс, — далее последовало книгонепечатное слово, — я тебе уже тысячу раз сказал, посмотрим. Ты, блин, даже не поднимешь автомат, ты… Господи, как ты меня затрахала зараза, а! — выдохнул Билли. — Ну, вообще-то… — начала неуёмная девчонка. — Так. Заткнись живо, иначе я тебя отнесу домой и привяжу к батарее, поняла?! — Угу, — кивнула Макс. Они подошли к какому-то заброшенному зданию. Это был в прошлом, в 30-е годы, молочный завод. Мародёры растащили всё, что только можно, оставив лишь железки и чугунные плиты. Поднимаясь на крышу здания, Билли шёл впереди, осторожно наступая на старые, крошащиеся кирпичи, за ним по пятам следовала Макс. — И тихо иди, а не как мышь по сену, — поправив рюкзак на плече, сказал Билли. — Угу, — согласилась Макс, — а почему мышь? — девчонка оступилась. — Твою мать, Мэйфилд! — Харгроув поймал её за тонкую руку и потянул на себя. Всего мгновенье и Макс летела бы с седьмого этажа в лестничный пролёт, который толком не огорожен по периметру. С этого момента крепко держа Мэйфилд за руку, совсем как в первый день их встречи, он вёл её узкой кирпичной кладкой, лестница была винтовая. Выбравшись на крышу, щурясь от осеннего Солнца, Макс и Билли подошли к её краю. — Так, теперь, — Харгроув снял с себя рюкзак, доставая из него винтовку, — ложись на живот, — девчонка послушалась. И далее последовала лекция о том, как устроено оружие и что с ним делать. — Ещё раз, для чайников, — Билли лёг рядом на живот, упираясь локтями в кипричную крышу, — смотри, «ложе» — основа основ снайперской стрельбы, своего рода «интерфейс» между затвором и стволом, с одной стороны, и снайпером — с другой, — Харгроув взглянул на Макс, — Понятно? — Угу, — она его очень внимательно слушала. — Хорошо, продолжим, поскольку комплекция и особенности строения тела у каждого стрелка различаются, очень важно, чтобы «ложе» было оснащено регулируемым по длине прикладом и регулируемой «щекой», — он показал это на винтовке, — Если регулировка проведена правильно, стрелок может взять винтовку, упереть её в плечо, прижаться щекой к прикладу, и при этом глаз будет находиться точно на оптической оси прицела. Макс потянулась к прицелу, чтобы открыть крышку и сразу же получила по рукам. — Ай! — Сейчас я тебе дам «ай»! Куда полезла? Видишь Солнце в зените, значит если линза окуляра поймает луч, ты будешь заметна. Тебя моментально вычислят, ясно? — Даже на крыше? — удивилась Мэйфилд. — На ней особенно. — Ладно, а когда постреляем? И в кого? — Сейчас. В деревья, Мэйфилд. Краской. — В деревья? Всего лишь краской? — с негодованием воскликнула Макс. — А ты как хотела, в прохожих? — бровь Харгрува вопросительно поднялась. — Я хотела по-настоящему, чтобы… — Какая кровожадная артистка, однако, — усмехнулся он. — С кем поведёшься, — подмигнула Макс. — Линия локтя по вертикали, ось ствола и линия прицеливания должны находиться на одной прямой, поняла? — Да! — Несоблюдение этого требования повлечет «заваливание» оружия и неконтролируемый разброс пуль по горизонтали. Теперь дальше, стреляющая рука удерживает оружие за пистолетную рукоять (шейку приклада) и работает со спуском. Ее локтевой сустав опирается на грунт, выполняя функцию дополнительного упора-стабилизатора системы стрелок-оружие, — Билли положил свою руку на её предплечье, продолжая дальше объяснять, — в зависимости от антропометрии стрелка рука может быть расположена ближе к телу, однако угол ее постановки относительно линии горизонта не должен превышать 45° во избежание нарушения общего баланса изготовки. В боевой обстановке это увеличивает габарит силуэта по ширине, делая локоть более уязвимым для пуль и осколков. — Но это же не так важно, — отмахнулась Макс. — Не понял, что не важно? — Мы же не войне. — Да, но когда полицейские кидают в тебя боевую гранату данная геолокация не спасает. — Ясненько. — А ноги стрелка, — Билли встал и потащил Макс за ноги чуть назад, — в позиции лежа должны быть разведены в стороны примерно на полтора расстояния ширины его плеч, — Харгроув аккуратно развёл её ноги. — Щекотно, — улыбнулась Макс. — Стопы равномерно прижимаются к земле внутренними боковыми поверхностями. Теперь самое главное! Поднимать пятки строго запрещено — они должны быть прижаты вне зависимости от того, в какой обстановке ты работаешь, ясно? — он говорил это над её макушкой. — Ага, — по всей спине Макс бежали мурашки. — На практике это положение дает возможность контролировать устойчивость позиции вне зависимости от рельефа, — вдруг на своих бёдрах Макс почувствовала его руки, — прижатые к земле бедра и стопы позволяют воздействовать на большую площадь и таким образом сохранять равновесие при воздействии импульса отдачи. — Поняла. — Левая нога в положении лежа откидывается в сторону, являясь стабилизатором, — Билли потянул её за левую конечность, — правая должна располагаться параллельно линии оружия. В индивидуальных случаях она может быть слегка согнута с целью освободить дыхание, снизив статическое напряжение и зажатость мышц грудины, вот. — Всё? Могу стрелять? — с надеждой в голосе спросила Макс. — Нет, не всё. Инструктаж не окончен. Самое важное, от чего зависит точность выстрела — это контроль дыхания. Расширение и сужение грудной диафрагмы вызывают колебания ствола по вертикали, поэтому дыхание, как и статические стрелковые позиции, также нуждается в «постановке», — Билли мягко дотронулся до её рёбер, — в момент прицеливания при вдохе, набирай воздух в грудь, — Харгроув взял в своеобразное «кольцо» её нижние рёбра. Макс вдохнула. — Так, правильно. Объем грудины увеличивается и ствол винтовки опускается вниз, теперь выдыхай, — Мэйфилд шумно выдохнула, руки же Билли всё ещё оставались на её рёбрах, — при выдохе происходит обратный процесс. Поэтому контроль дыхания выражается в том, чтобы на выдохе подвести прицельный маркер. — Что такое маркер? — Мушка. — Угу. — В точку прицеливания снизу вверх. При выдохе это произойдет естественным способом — мышцы рук в процессе участвовать не будут. — Хорошо. — После того, как выдох наведет маркер на цель, тебе следует вдохнуть немного воздуха — около четверти от объема нормального вдоха. — Это как посчитать? — Это всего лишь неглубокий вдох. И он будет не способен расширить грудную диафрагму до степени ее влияния на выстрел. При этом воздух, находящийся в легких, не даст возникнуть пульсации, появляющейся вследствие недостатка кислорода. — Ясно. — В зависимости от индивидуальных особенностей, стрелок может задерживать дыхание как на четверти вдоха, так и на четверти выдоха. Но у тебя задержка не должна быть долгой — ее длительность составляет порядка 5-8 секунд, в противном случае появляются тремор и пульсация, и ты начинаешь задыхаться, понимаешь? — Да, Билли. — Как правило, для промаха этого достаточно. У опытных снайперов… — То есть у тебя? — рассмеялась Макс. — Например. У меня размеренное дыхание перед задержкой. Задержка, выстрел и следующий за ним вдох осуществляются в едином ритме, благодаря чему организм не испытывает кислородного голодания, а пули летят туда, куда нужно. — Ну, всё?! — в отчаянии воскликнула девчонка. — Нет, ещё правила прицеливания, постановка головы и техника обработки спуска, — невозмутимо ответил Билли. Макс застонала. — Билли, может, тогда по живым мешеням, а? А то столько информации и я как-то… — Мэйфилд, — Харгроув устало вздохнул, — открывай окуляр, — она открыла, — видишь ту липу? — Ага! — Макс закрыла один глаз, а вторым смотрела в окуляр. — Вдохни, наведи прицел, выдохни и стреляй, — скомандывал Билли. — Сейчас… — Голову перпендикулярно держи, — горячие руки Билли сжали её виски. Произошёл выстрел. Билли открыл бинокль и увидел жёлтое пятно на стволе дерева. — Молодчина! — улыбнулся он. Впервые за такое долгое время. На душе Макс стало тепло. Солнце медленно садилось за линию горизонта. Они возвращались домой. Довольные, как ни странно, оба. Проходя мимо ателье с платьями Макс застыла у витрины. За ней лежали белые пуанты. И ценник в пятьдесят долларов. Макс, словно мотылёк перед свечой, стояла заворожённая. — Мэйфилд, пошли, — подтолкнул её Билли. — Угу, пошли, — тоскливо поплелась за ним девчонка. Квартира их встретила приоткрытой дверью, Макс сначала не заметила этого, но Билли взял её за шкирку и строго сказал, быть в подъезде. — Может, ты её закрыть забыл? — шептала Мэйфилд. — Я, что похож на имбицила?! Я точно помню, что закрывал её на два оборота, Макс! — шипел Харгроув. — Ну, возможно, это Анна? — Не неси ахинею, она не в городе сейчас вообще, вчера ещё уехала к внуку, всё, Мэйфилд! — Билли сбросил с плеч рюкзак, — стоять здесь и не шевелиться, ты меня поняла? — Да, — Макс послушно застыла. Билли прошёл внутрь. Делая по два коротких шага в минуту, он осмотрел всю квартиру, спальню, ванную, кухню. Никого не было. Выглянув в подъезд, он не увидел рыжей макушки. — Мэйфилд, твою мать, я что тебе сказал, а?! — спускаясь по лестнице, громко шептал Харгроув. Девчонки нигде не было. Поднявшись наверх до пятого этажа, Билли не обнаружил её и там. Психанув, он выбежал на первый этаж, возле почтовых ящиков стояла Макс. — Мэйфилд, я сейчас тебя просто! Какого хера ты здесь делаешь, когда я сказал быть там?! Макс ничего не ответила, тупо смотря в стену. — Макс, — Билли развернул её на 180⁰, лицом к себе, — очнись, приём! — она сжимала в руке какой-то конверт. Билли молча взял его, в нём была записка. «Уильяму Харгроуву Мы скоро будем, сынок. За кражу и порчу иммущества нашего заведения ты ответишь. С любовью, Миссис Элис.» — И чё? — воскликнул Билли, тормоша Макс, — ну, назвали они тебя иммуществом, что париться? — Билли, они знают твой адрес, они вскрыли твою квартиру, Билли, — Макс начала плакать, — мне страшно, Билли. Очень. – Не истери, истеричка, – он порвал записку вместе с конвертом и выбросил в помойку, – пошли домой, не сутулься, прима! Они поднялись в квартиру. Билли первым делом закрыл двери на замки и все окна, а после занавесил их шторами. Макс сидела на кухне и отрешенно пила чай с молоком, который заварил Харгроув. Билли сидел напротив и курил. – Билли, я хочу домой, – прошептала она. – Ты там окажаешься. Скоро. Я тебе обещаю, – ответил он.