Похищенная

Как-то миссис Моллис задала нам школьное задание — написать сочинение о своём первом воспоминании в жизни. Я написала о сцене. Яркий белый свет софитов, наканифоленные пуанты, фортепианная музыка и движение. Первое движение на сцене, руки свободны, ноги легки… Я любила сцену и родной театр, получив мировое признание в пятнадцать лет, я думала, что моя судьба это искусство, а потом… Меня похитили. — А теперь «Батман фондю»! Девочки, девочки, — балетмейстер повысил голос, показав концертмейстеру знак, чтобы начать сначала, — давайте повторим, ещё раз! Пианист играл живую мелодию: такт за тактом, балерины занимались утренним классом, под чутким руководством мистера Мравинского — эмигрировавшего еврея из Советского Союза в 50-е. Мистер Мравинский был выдающимся танцором, хореографом и балетным педагогом, служившим в Калифорнийской театре Оперы и Балета вот уже последние двадцать лет. — Вивьен, ты слышишь музыку? Ты будешь считать, деточка? Раз и… Софи, подъём! Подъёма у тебя, деточка, нет! Алиса, старайся, дорогая! Мэйфилд, не будь выскочкой, меньше шаг делай, меньше, — сделал замечание мистер Мравинский. Несмотря на внешнюю строгость мистер Мравинский был очень добрым и мягким человеком внутри. Конечно, у него были любимые ученики, и первую строчку в списке занимала Максин Мэйфилд. Огненная, рыжая бестия. Она покорила сердце педагога своим громадным прыжком и ритмической точностью, своим подъёмом стопы и лёгкостью исполнения любой вариации. От Машеньки в «Щелкунчике» до Китри из балета «Дон Кихот». Максин Мэйфилд стала любимицей не с первого дня, она долго и усердно работала, чтобы заслужить своё звание. После похищения Мэйфилд, мистер Мравинский давал показания в местной полиции. — Я же ей говорил, не кататься на этой… на этой… — Скейте? — поправил полицейский. — Да! Боже мой, это я виноват! Это я виноват! Я задерживал их до самой поздней ночи, мы же ставили спектакль, понимаете? репетировали с дирижёром! Бедная, бедная моя девочка, где теперь она? — плакал мистер Мравинский, — моя звёздочка, моя лисица, где она! Найдите её, умоляю, найдите! Мистер Мравинский отдал последние деньги, чтобы объявление с портретом дорогой ученицы как можно дольше висело на городском щите, спустя две недели, балетмейстер попал в больницу с инсультом. Занятия в академии были перенесены, и их вели другие педагоги класса мистера Мравинского. **** Максин Мэйфилд очнулась, лёжа на большой двуспальной кровати, заботливо завёрнутая кем-то в конверт из пледа. Девчонка медленно открыла глаза. Она была в обычной комнате, с задёрнутыми вишнёвыми шторами и закрытыми окнами. Гул проезжающий машин на улице почти убаюкивал. В кресле напротив расположился Уильям Харгроув. Он сидел с закрытыми глазами, и кажется, спал. Так, сначала подумала Макс. В голове сразу созрел план: незматено сбежать отсюда. Но как? Сделав из подушек самодельное чучело, девчонка аккуратно сползла на пыльный пол. Хотелось чихнуть, Макс еле удержалась, ведь, тогда Билли «проснётся»! Будто до этого Харгроув ничего не слышал. Выход из спальни был через маленькую гостиную, далее была деревянная дверь. Она заперта, — подумала Макс, а ключ… Браво. Ну, конечно ключ у Харгроува. И выкрасть без вреда здоровью у неё вряд ли получится. Билли естественно не спал и даже не дремал. Он просто наблюдал за всем этим цирком и ждал, что будет дальше. Обычный спортивный интерес. Надо найти другой выход..... А если через окно и по пожарной лестнице? — мысли лихорадочно роились в голове, сердце стало биться вдвое быстрее, а ладони вспотели. Макс доползла до гостиной. Вот и заветное окно. Открытое! Мэйфилд залезла на подоконник. Девчонка взглянула вниз. Высоко. Очень высоко. Никакой пожарной лестницы и в помине не было, только старая, ржавая, водосточная труба. — А дальше? — раздался за спиной знакомый бас. Мэйфилд обернулась. Перед ней, в двух метрах, стоял Билли Харгроув расслабленной позе и крутил в руках заветные ключи. — Я всё равно сбегу! и даже если у меня не получится… — с дрожью в голосе ответила Макс. — То есть ты всё-таки рассчитываешь на то, что у тебя может получиться? — усмехнулся Билли. — Я не сдамся! — сказала Макс. Из её глаз вот-вот польются слёзы. — Что ж, похвально, но тебя никто не спрашивает. Слезь оттуда, живо, — Билли подходил к Мэйфилд короткими шагами. Их раздеяло уже полтора метра. — Нет! Вы не смеете! Нет, нет! — зарыдала в истерике Макс, высунувшись наполовину, она держалась руками за оконную раму. — Хорошо! Хочешь, я тебе расскажу, что будет дальше? Ты разобьёшься. Ты умрёшь, Максин. Максин. Максин. Максин.— отдалось в сознании обоих. Билли впервые назвал её по имени. — Пусть. Лучше так, чем стать шлюхой! — Слезь. Оттуда. Я сказал, — между ними было всего лишь пять шагов. — Помогите! — закричала Макс в окно, в то же мгновенье Билли Харгроув в один прыжок подскочил к Мэйфилд и силой схватил её левую голень, затаскивая девчонку внутрь, падая на неё всем телом. Стеклянная ваза, с букетом белых лилий, стоявшая на маленьком журнальном столике упала на пол, разбившись на тысячи осколков. Макс почувствовала сильное давление на руках и груди, зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела лицо Харгроува над своим, всего в пару сантиметров, его спина, его руки и ноги, словно купол, защитили Мэйфилд от осколков разбитой вазы. — Надо было тебя сразу отдать. Всем им, чтобы они по очереди…– от злости на Мэйфилд, на мистера Нельсона, на хозяйку борделя, миссис Элис, на самого себя сказал Харгроув, сжимая запястья Макс, до боли. Девчонка застонала. — Не надо, пожалуйста, — жалобно проскулила Мэйфилд, — не отдавай меня им, прошу… Я не хочу, они, они… умоляю, не бросай меня здесь! — Харгроув молча поднял Макс, носком ботинка очерчивая пространство от кусков стекла. — Билли! — он её будто не слышал. — А что мне за это будет? — вдруг спросил Харгроув. Макс замолкла и вздрогнула. — У всего есть своя цена, ты знала? — У меня есть… у меня есть один доллар, я заключаю с тобой сделку, — неуверенно ответила Мэйфилд. — Ты стоишь несколько больше, чем доллар, Максин Мэйфилд, — рассмеялся Билли. Так по-детски и искренно. — Это всё, что у меня есть, — Макс протянула ему зелёную мятую бумажку, — но по приезде домой, у меня есть накопления… — Это не интересно, — ответил Билли. В дверь постучали. — Харгроув, кончал бы ты уже быстрее, — с завистью прокричал Зак. — Билли, я сделаю всё, что угодно, только забери меня..... — Всё? Ты уверена, Мэйфилд? — Билли по-лисьи поднял бровь, Макс вспыхнула. — Мистер Харгроув, — разадался скрипучий голос хозяйки заведения, — помните о времени. Мистер Харгроув, вы задерживаетесь… Когда миссис Элис называла кого-то на «Вы», это означало, что дальше последует тупая сила в роли охраны. — Уверена, — преодолев адское смущение, Макс сказала, — Всё, что ты попросишь, а пока вот, — она дережала перед ним один доллар. — Ладно, пойдёт, — неожиданно согласился Билли. Макс выдохнула. Она не верила своему счастью. Харгроув взял протянутый доллар, коснувшись её холодной ладони, потом посмотрел в глазок, вставив в неё ключ. — Уильям, не заставляйте нас применять силу, — раздражённо сказали по ту сторону. — Уже закончил, — громко ответил Харгроув, возня за дверью на минуту прикратилась. Прислонив палец к губам, Билли показал знак Макс, чтобы она тихо подошла к нему. У каждых стен есть уши. Мэйфилд на цыпочках подошла к Харгроуву. — Значит так, — шептал Билли, — слушай и делай все, что я говорю ты поняла? — Макс кивнула, — я сейчас открываю им дверь, и ухожу за оружием, ясно? — Я останусь одна?! — испуганно ответила Мэйфилд. — Да, ты пойдёшь с ними. — Билли, я не… не могу, мне страшно… А ты, вдруг, ты передумаешь?! — голубые глаза вновь наполнялись слезами. — У нас сделка, — невозмутимо ответил он. — Но с ними у тебя тоже была сделка… — Она закончена. К тому же если исполнителю не нравится оплата, он может всё переиграть. Макс, очнись, — Билли встряхнул её, вялость и слёзы Мэйфилд начинали его подбешивать. — Угу, — прошептала Макс. — Старуха тебя поведёт готовить к вечеру. Не умоляй и не проси ни о чём её. Эта алчная сука не проникнется твоими просьбами, поняла? — Угу… — Потом тебя представят гостям и кто-то из них… — Угу… — Прекрати реветь и говорить «угу», Мэйфилд! — Угу. — Макс, всё будет хорошо, я тебе обещаю, — Билли дотронулся до её худых плеч. Это был имтимный жест, Макс смутилась, но руки Билли убирать почему-то не хотела. — Запомни одно, с гостем говори только «да» или «нет». Не проси его ни о чём. Сиди с ним не слишком близко, но и не слишком далеко, это провоцирует на ещё более тесный контакт. Когда… — Харгроув заправил за ухо длинную медную прядь Макс, — ты должна будешь оказать ему свою услугу ..... — на этих последних словах слёзы из Макс брызнули с новой силой, она на секунду представила, что ей придётся сделать, девчонку сразу же затошнило. — Мэйфилд, твою ж!..... — Мистер Харгроув, вы скоро? Мы ждём! — Как мне отвлечься, Билли?! — Считай про себя. Через сто восемьдесят ударов я обязательно приду за тобой, не бойся, — Харгроув поцеловал её в макушку. Макс вновь вспыхнула, но на душе стало немного легче. Ключ повернулся на 360⁰ и дверь в преисподнюю открылась, в которой стояли миссис Элис, Зак и ещё пара человек. — Долго ты однако, — с злостью заметил Зак. — Мы вас уже заждались, — согласилась миссис Элис. — Пытался распробовать вкус, но овчинка выделки не стоит, — небрежно ответил Харгроув и не оборачиваясь ушёл по коридору вниз. — Да, не уж то, так плоха девка?! — удивилась хозяйка, — ну ничего, ничего, мы тебя научим, — потирая руки заключила миссис Элис. Макс начала счёт покорно следуя за хозяйкой заведения. Один, два, три, четыре, пять… **** В пригороде Нью Йорка есть небольшой городок, Эдисон. Население — две тысячи сто тридцать пять человек, и все они достаточно своеобразные люди, особенно старики. — И те, пожалуйста, дайте, — Уильям Харгроув указал продавцу, мистеру Джону на экспансивные пули. Это пули, конструкция которых предполагает существенное увеличение диаметра при попадании в мягкие ткани с целью повышения поражающей способности. В 1907 году они были запрещены второй Гаагской конвенцией. Примечательно то, что эти пули до сих пор продаются. — И кого ты на этот раз собираешься проводить к дьяволу, Билли, м? — с усмешкой спросил мистер Джон. — Да там одна девчонка попала в историю… — не хотя отвечал Билли, потупив взгляд. Он чертовски не любил разговоры на подобные темы, особенно с сентиментальными стариками. — И?..– ловушка почти захлопнулась. — И это… как бы… случилось из-за меня. — Надо же, у нашего Билли появилась дама сердца! — ликовал мистер Джон. — Так, пожалуйста, не надо… Боже, — смеренно вздохнул Хагроув, закатив глаза к потолку. — Всё, решено! Я тебе отдаю их бесплатно! Во имя спасения прекрасной леди! — Мистер Джон, по-моему вы пересмотрели мыльных опер. — А я думаю, Билли, что это и правда всерьёз. Ведь однажды настоящая леди должна была у тебя появиться, я прав? И! — мистер Джон неожиданно перешёл на шёпот, — она появилась! Признайся, Билли, ведь девушек у тебя было не мало, — старик подмигнул, — а спасать ты намерился именно её! — Мистер Джон, заканчивайте, — устало вздохнул Хагроув, — сколько я вам должен? — Ни цента! Но мне нужна ваша совместная фотография! — Мистер Джон… — Решено! Так, а вот и чайник закипел! — До свидания, мистер Джон. Не дожидаясь ответа, Билли положил нужную сумму под старую телефонную книгу в коридоре, надел рюкзак и вышел из ветхого домика мистера Джона. Дошёл до автобусной остановки, сел на свой рейсовый автобус, выбрав местечко у окна, незмаетно влившись в толпу, играя хорошего мальчика. Вместе с ним ехали уставшие честные граждане Америки 90-х годов. Каждый выходил на нужной ему остановке, шёл к своему дому, к любимой жене, которая приготовила ужин и помыла детей, заводил будильник на шесть утра, чтобы не проспать новый, но абсолютно такой же день. И никто не догадывался, что едет в одном атобусе с высокопрофильным киллером, который за одну минуту может убить весь автобус. И хорошо. Иначе бы не уснули до следующего мая.