Персики в садах Тосканы

      Бег всегда успокаивал Гермиону, приводил её мысли и чувства в порядок. Казалось бы – она волшебница. Зачем мчаться, не жалея ног, зачем вставать так рано? Миг – и ты можешь перенестись куда угодно. Было в беге нечто исконно магловское. Бежать, потеть, испытывать боль в мышцах – магам не понять этого сомнительного удовольствия. Гермиона находила в беге нечто неуловимо прекрасное. Смотреть, как солнце поднимается над зелёными холмами. Бежать вдоль кромки безлюдного, утреннего пляжа, видеть море, то тихое, то взволнованно. Мелкие торговцы открывают свои магазинчики и монотонно переговариваются на Итальянском. Тело, сначала сонное, постепенно просыпается, звук шагов разносится в тишине, синхронно сливаясь со стуком сердца и шумом прибрежных волн.       О чём она думает, когда бежит? Обо всём на свете. О том, что пора возвращаться в туманный Лондон и браться за работу. О том, почему же всё так вышло с Роном, и что тому виной. О Драко Малфое. Своенравный, невозмутимый, он одновременно бесил Гермиону и заставлял кровь бежать по венам быстрее. Подчёркнуто вежлив, безразличен, умён. Он был таким всегда, но именно сейчас это вдруг не казалось ей больше чем-то отрицательным, скорее, придавало его образу изюминку. Гермиона верила, что за этой внешней холодностью скрывается нечто большее. Хотелось бы ей знать, что именно?        Она никогда не давала шанса: ни себе, ни ему. Всегда грубила, отталкивала. Почему? Безусловно, причин было множество. Сын Пожирателя Смерти, сам ставший таким же. Чёрной метки уже нет на его запястье, видимо, каким–то образом свёл. Но репутацию невозможно восстановить так же быстро, как свести чернила с кожи. Она никогда не давала шанса – снова и снова эти мысли крутились в её голове. В чём смысл любви? Только лишь в том, чтобы любить и ждать? Быть верной? Нет, годы наблюдений за крепкими и любящими парами подсказывали Гермионе: дело не только в этом. В том, чтобы принимать своего человека любым. Совершившим ошибку, упавшим в грязь. Верить в него, несмотря ни на что.       Примером любящего человека для Гермионы была миссис Уизли. Она верила в своего мужа, гордилась им. Её не пугала бедность. Любовь как флаг, взмывающий в утреннем небе над почти уничтоженным городом. Вы думали, что всё потеряно, но нет, вот она, снова реет в груди знаменем.       Она закончила тренировку и приняла душ. Можно было бы ещё поспать, но ей вдруг захотелось поработать. Гермиона достала книги, пергамент, перья и провела остаток утра в работе. Из открытого окна слышались звуки инструментальной музыки, пение птиц и шум волн – всё это позволило Гермионе выкинуть из головы тяжёлые мысли и настроиться на работу.       За обедом было довольно тихо. Новых постояльцев не было, и Гермиона обедала одна. Взяв велосипед у Маттео, она решила съездить в город.       – Куда–то собрались, мисс Грейнджер?       Малфой. Некстати вспомнилась София, стоящая на его балконе. Гермиона, пытавшаяся затащить велосипед на бордюр каменной дорожки, дёрнула его чуть более агрессивно, чем того требовала ситуация. Грубость, почти сорвавшаяся с языка, так и не была произнесена. Всё-таки бег – дело  полезное.       – Я собираюсь прокатиться в город, Драко. Не хочешь со мной? Гермиона не ожидала, что скажет это, и немного испугалась. Но Драко Малфой испугался больше. Гермиона смотрела на него, не отводя глаз. Недоумение и страх на его лице сменились интересом. Гермионе казалось, что их разделяют завесы, многослойные, как листы рисовой бумаги. И вот они падают под напором её искренности.       – Да, конечно, хочу. Я хочу с тобой в город. Только я ни разу не ездил на этой магловской штуке.       – Я тебя научу. Всё, что казалось трудным, вмиг стало простым. Драко взял велосипед Маттео. Мальчик проводил их до ворот широкой улыбкой.       Малфой довольно быстро освоился с велосипедом, и вот они уже летят вперёд, подгоняемые лёгким бризом. – Смотри, я могу без рук! – голос у Драко откровенно счастливый. – Ага, ну конечно, – смеётся Гермиона, – смотри аккуратнее, упадёшь.       После этих слов его велосипед, конечно же, виляет в сторону, и Драко едва не падает. Он хватается за руль и минут пять угрюмо крутит педали. – Давай за мной с горы, – кричит Гермиона, – спорим, что я быстрее! Этого Драко вынести не может, он несётся вперёд быстрее гоночной метлы.       – Грейнджер, я убью тебя! – их велосипеды летят вперёд, едва касаясь тропинки, вскидывая вверх облака из песка. На побережье тихо, лишь мерно шумят волны, да над пригорком взлетает вверх красный детский мяч. Ветер поёт в ушах, рубашка Малфоя надулась голубым парусом. Он всё-таки обогнал её. Несколько минут спустя они внизу, у склона, переводят дух. Светлые волосы Драко уже не уложены, а прилипли ко лбу, но его это, по всей видимости, не тревожит. Они смеются.       – Мерлиновы штаны, Грейнджер! Да ты опасная штучка. Это даже опаснее, чем на метле.       Далее они едут медленнее. Городок встречает их шумом и суетой. Они доезжают до Пьяцетты, откуда открывался отличный вид на побережье. Ниже – море, с редкими полосками пены, рассекаюшими бухту, словно дельфины. Торговцы уже разложили свой товар, на небольшом рынке стоял шум и споры. Вероятно, торговаться на рынке было местным развлечением, ничего общего с покупкой товара не имеющим. Драко тоже подключился, пытаясь выторговать небольшую картину. Зачем она была нужна ему, Гермионе было непонятно. Малфоя больше увлекает процесс. – Пять евро, – с невероятной настойчивостью твердит он торговцу, и тот артистично хватается за голову, переходя на ломаный английский.       – Ты разоришь мою семью и детей! – кричит продавец, – это ранний Моне! Шедевр Итальянской живописи. Десять, и не евро меньше!       Через полчаса они сторговались до пяти евро, и Драко вручил Гермионе картину. Репродукция действительно была прекрасной. На картине угадывались местные достопримечательности: вид на залив, стоящие на рейде корабли и девушка, смотревшая вдаль. – Как она прекрасна, – выдохнула Гермиона, – зачем, Драко? – Уедешь отсюда, да так себе ничего и не купишь.       И правда. Находясь на побережье, она и не подумала купить себе что-то на память.       – Спасибо.       Все художники казались Гермионе волшебниками. Уловить мгновение уходящего лета, его яркость и скоротечность. Эта девушка... – Как думаешь, о чём она думает? – спросила Гермиона, кивая на картину. – Она определённо ждёт любимого. Надеется, что он вернётся за ней, что случится чудо, – уверенно отвечает Драко. – А он вернётся? Драко пожимает плечами. – С её стороны глупо ждать, когда она даже не давала понять ему о своих чувствах. И вот теперь, когда он уехал, девушка сожалеет. – И всё же, может, он вернётся? Вдруг чудо случится. Драко берёт велосипед. – Ты читала слишком много магловских сказок, Гермиона. В них прекрасные принцы возвращаются к своим принцессам, надувая алые паруса. Вот только он мог и вовсе не уезжать, если бы принцесса сказала обо всём прямо. Гермиона со вздохом берёт велосипед и идёт за ним следом. Картина давно в сумке. Да и о картине ли они говорят? – Малфой, только не говори, что ты читал магловские сказки. Он усмехается: – Да, было дело. Однажды меня оставили наедине с Маттео. Ты хотела зайти в книжный. В книжном Драко откровенно скучает. Он застывает посреди магазина каменным изваянием и лишь изредка подаёт голос: – Ты уже полчаса там стоишь. Я надышался пыли. – Как жаль, что я не могу купить эту книгу, слишком дорогая. И эту... Спустя сорок минут они покидают магазин, и Гермиона прячет в свою вместительную сумку две книги. Она всячески отказывалась, но Драко был непреклонен: – Я их куплю, иначе мы здесь заночуем! В продуктовом он берёт себе сигары (выслушивая длительный монолог Гермионы о вреде курения), и зачем-то бутылку вина. – Держи. Кинь себе в сумку, а то мне некуда деть. Назад они едут, когда уже начинает смеркаться. Драко заметно отстаёт. – Чёртовы колёса. Давай бросим эти велосипеды здесь и трансгрессируем к отелю. Грейнджер, я устал! Гермиона понимает, что он действительно не привык к таким нагрузкам. Она замечает, что находятся они у рощицы с тропинкой, ведущей к их с Маттео оазису. Маттео не обидится. Он ведь сам сказал: "Приведи сюда своего..." Чёрт, нет. Он ей вовсе не парень. – Мистер Малфой, не хотите взглянуть?.. – Что?! Куда, – Драко идёт за ней по тропинке и чертыхается, вспоминая Мерлина, её мать, отца и всех остальных родственников. Однако на побережье он замирает, широко улыбаясь. – Как тут замечательно, Грейнджер. Классное место.  Гермиона рада. Она так боялась, что он не поймёт всей красоты и уединённости этого места. Они сидят на песке и молчат. Но тишина не кажется Гермионе гнетущей. Им многое нужно сказать друг другу. Но не сегодня. И всё же, София ведь была на его балконе. Нет, она не спросит, не собирается... А если они уже в отношениях, и она помешает? Это не в её стиле. – София не будет против, что ты катаешься со мною целый день? Драко с недоумением оглядывается: – Что? При чём тут София? Не понимаю тебя. Гермиона чувствует, как щёки её краснеют. – Не забывай, что наши балконы рядом. Она была вчера у тебя. Драко испуганно смотрит на неё и становится бледнее, чем обычно. – Во сколько? – О чём ты? Я не понимаю... – Гермиона, – Драко берёт её за плечи, – во сколько вчера София была у меня? – Точно не помню, – Гермиона растерянно смотрит на него. – Часов в десять. Драко встаёт и почти бегом направляется по тропинке к велосипедам. Гермиона едва поспевает. – Драко, стой!       Теперь его не нужно подгонять, он несётся, штурмуя подъёмы. Впереди виднеется дом. Драко заметно обгоняет её, и, наконец доехав, она видит лишь его брошенный велосипед у входа. Уже заметно стемнело, и во дворе никого нет. Гермиона взбегает вверх по лестнице, к своей комнате. В соседнем номере дверь распахнута, и Гермиона впервые переступает его порог. Здесь всё проще, чем в её номере. Чисто, почти аскетично. Драко сидит у раскрытого письменного стола и перебирает листки пергамента. Плечи его опущены.       – Что случилось, Драко?       Он оглядывается, и Гермиона видит в его глазах отчаяние.       – Я вчера вернулся в три часа ночи, Гермиона, – наконец сказал он. – Меня немного расстроило то, как ты мирилась с Дамиано, и я поехал в бар. Я не видел Софию вчера вечером. И ночью тоже. Она была в моей комнате без меня. – Но зачем? – И это правильный вопрос. Рецепт Всеисцеляющего зелья пропал.