Лучше поздно, чем никогда

Италия. Милан. Вечер. «La Scala». Зрители постепенно собираются в зале, слышны их разговоры, смех, бурные обсуждения последних новостей; слышится какофония музыкальных инструментов, разогревающихся перед выступлением. Кто-то делает селфи на фоне роскошного зала, кто-то внимательно вчитывается в купленную брошюрку, изучая либретто постановки. Сегодня вечером должна состоятся премьера известной оперы Джузеппе Верди «Травиата». Кому-то это может показаться очередным представлением в театре, но не для всех присутствующих в зале. И даже не для всех выступающих артистов. Один из них сидел сейчас за кулисами и настраивался на представление. Он читал про себя молитвы и несказанно волновался, пусть даже на первый взгляд так могло не показаться. Ведь сегодня — его дебют. Именно сегодня сбывалась его заветная мечта, которую он лелеял не один год: наконец-то он выступит на одной из самых престижных оперных сцен, да ещё и в главной роли Альфреда Жермона — пылко влюблённого юношу, способного на самые безумные, как в хорошем, так и в плохом смысле, поступки. Если бы не Пьеро, скорее всего, на сегодняшней дате не висела бы пометка «sold out». Многие друзья, знакомые, коллеги, родственники, а также поклонники, не равнодушные к его творчеству в трио «Il Volo», специально приехали со всех городов Италии, а то и мира, чтобы посмотреть на него в его любимом амплуа. С одной стороны, это вызывало такой адреналин в душе сицилийца, что ему уже не терпелось выплеснуть свои эмоции на сцене — его естественной среде обитания; но с другой, Пьеро чувствовал на себе огромный груз ответственности. Мало того что он не может ударить в грязь лицом перед самим собой, он не может подвести и своих близких: всех членов семьи, что долго его поддерживали в этом пути; родных коллег, с которыми он не раз делился своими сокровенными мечтами; педагогов по вокалу, которые постоянно верили в него и подавали немалые надежды; поклонников и фанатов, которые будут с ярым интересом слушать и оценивать качество его работы. В зале также присутствовали эксперты и критики, которые впоследствии могут написать статью или рецензии, анализируя с профессиональной точки зрения его выступление. От последних было страшнее всего: ведь никогда не знаешь, как они воспримут твоё появление на такой важной сцене. Была не была, а шаг назад уже не сделаешь. Пьеро шёл к этому осознанно на протяжении многих лет и в силу своей зрелости прекрасно осознавал, на что идёт, и был готов принять любые удары судьбы. Сейчас нужно просто собраться и получить от всего удовольствие, потому что несмотря ни на что он занимается своим любимым делом — привилегия, которая, к сожалению, не каждому дана в жизни. Бароне сделал глубокий вдох и стал одеваться в свой костюм, постепенно входя в сценический образ. На сцене он появится не сразу, поэтому у него ещё было время побыть наедине с собой и собраться с мыслями. Голос был уже распет — осталось только нанести театральный грим. В театре прозвенел третий звонок: всем зрителям пора занимать свои места. В зале раздался женский голос, учтиво просивший всех присутствующих выключить средства мобильной связи и все электронные устройства, поскольку они могли мешать артистам во время выступления, а также пожелавший в конце приятного просмотра. Постепенно начал гаситься свет, а вместе с ним аккуратно стихали разговоры, весёлые смешки, а последние зрители суетливо занимали свои места. Как только из оркестровой ямы раздались первые ноты, все замерли в ожидании чудесного спектакля. Представление началось. Адреналин. Волнение. Азарт. Радость. Эйфория. Каких только эмоций не испытал этот зал, а ведь это только начало! Сколько ещё слёз, трепета и переживай его ожидало по развитию сюжета! Однако, не только на сцене кипели страсти. В одной ложе также происходило броуновское движение. — Ну чего, Пьеро ещё не выступал? — громким шёпотом спросил запыхавшийся вбежавший Иньяцио. — Тише ты! — шикнул на него Джанлука. — Только что на сцену вышел. — А, отлично, — ответил Инья, присаживаясь на своё место. — Ты чего так опоздал? — В пробку попал. Больше Джанлука ничего не спрашивал и продолжил смотреть оперу, в глубине души искренне радуясь за своего друга, который просто блистал на сцене. И всё бы ничего, вот только ему начал мешать хруст попкорна. — Инья, ты с ума сошёл! — шёпотом возмутился Джинобле. — Как ты можешь есть во время спектакля?! — А фто? — невинно спросил Боскетто. — Я в кино до этого был, поесть толком не успел. Купил на ходу попкорн, но так к нему и не притронулся. Я голодный! — Господи… — закатил глаза Джанлука. — Как ты его вообще протащил? — Уметь надо, — хвастливо отозвался жующий Иньяцио. — Будешь? — предложил он коллеге пачку. — Нет, — несколько брезгливо отказал Джанлука. — И сам потише жуй. Не позорься. — Как будто кроме тебя это кто-то слышит. — Пьеро, кажется, услышал, — заметил баритон. Действительно, в этот момент Пьеро зловеще смотрел со сцены на друзей-коллег. К счастью, по сценарию ему не надо было пока петь, поэтому он урвал минутку, чтобы показать взглядом средний палец в сторону Иньяцио. — Господи, какие мы нервные! — всплеснул руками Боскетто и отложил попкорн в сторону. К его счастью, впереди было аж два антракта, поэтому он успел перекусить и не один раз. Во время антрактов Пьеро также оставался сидеть в гримёрке. Во-первых, ему нужно было время переодеться в новый костюм, а во-вторых, он хотел, чтобы в такой важный для него день ни одна живая душа не беспокоила его и не мешала настраиваться на новый акт. Да и в туалет надо успеть сходить, чего уж скромничать. Со вторым актом выступление пошло чуть легче. Пьеро разогрелся, втянулся в процесс и более уверенно брал самые чудесные ноты, на какие только способен лирико-драмматический тенор. После его сольных партий зал разражался бурными аплодисментами и бесконечными криками «Браво». Когда же прозвучала последняя нота арии, зрители не могли сдержать своего восторга и одарили артистов такими овациями и возгласами, каких этот зал не слышал за всю историю театра. Казалось, премьера не нуждалась в дальнейших рецензиях и статьях: всё сказал искренний зритель и его реакция. Пьеро, привыкший подавлять в себе бурные эмоции, украдкой вытирал слезу — слезу радости. Облегчения. Понимания, что его самая настоящая и заветная мечта сбылась на сто процентов. Никогда в своей жизни Пьеро не испытывал такого фонтана эмоций. Только если на Нью-Йоркском марафоне, но всё равно, сейчас всё было иначе. Он смотрел в зал, искал знакомые лица, видел, как они счастливы за него, и его сердце наполнялось радостью больше прежнего. После долгих оваций и аплодисментов занавес окончательно опустился. Однако это не означало, что вечер подошёл к концу. Наоборот, он только набирал свои обороты, потому что дальше предстояли поздравления от коллег по сцене, преодоления толпы фанатов, карауливших своего кумира у запасного выхода, и мегапраздничный банкет в честь такого успешного дебюта. Кто был приглашён на празднество, без промедлений поехал по указанному адресу. Сам виновник торжества, понимая, что сразу его не отпустят, обещал подъехать попозже. — С дебютом, Пье, — поздравил его крепким рукопожатием Иньяцио, когда Бароне наконец-то добрался до ресторана. — Поздравляю, теперь ты перестанешь ныть, что никак не споёшь в опере. В любом случае, лучше начать поздно, чем вообще никогда. — Иг, ты как всегда, — обнял его в ответ смеющийся Пьеро. — Но твоё чавкание было слышно до самой Сицилии! — К тому же, он ещё и опоздал, — подлил масла в огонь Джанлука. — Ещё хуже, — нахмурился Бароне. — Этого я тебе точно не прощу. Слава Богу, ты не уснул и не захрапел, а то с тебя станется! — Не надо ля-ля, — выкрутился Боскетто. — Я пришёл ровно к твоему выходу на сцену, и вообще…Мог бы нам по блату билеты достать, а то пришлось платить, да ещё полную стоимость! — Всё по еврейскому тарифу: я пригласил — платите вы, — загоготал Пьеро. — Раз так, то в следующий раз я тебе шляпу с пейсами подарю, еврей недоделанный, — пригрозил Иньяцио и потрепал друга по плечу. — Лиа! — радостно воскликнул Пьеро, увидев девушку. — Пьеро, — лучезарно улыбнулась она и бросилась его обнимать. — Ты был просто на высоте! Горжусь тобой! — Спасибо, дорогая, — прижался к ней покрепче сицилиец. — Если бы не ты, ничего бы этого не произошло. — Да брось, — удивилась Лиона. — При чём тут я? — А кто мне в своё время дал очень полезный совет? — подмигнул ей Пьеро. — А, ты про это, — стеснительно улыбнулась девушка. — Всё это ерунда. Основную работу проделал ты. — Но я нисколько не умаляю работу других. Я благодарю всех и каждого, кто внёс вклад в мою мечту. И ты одна из тех людей. — В таком случае была рада внести небольшую лепту в твоё развитие, — лукаво усмехнулась Лиона. — А вот и моя муза номер один, — обрадовался певец, подходя к Джулии. — Поздравляю тебя, любимый, — просияла та и одарила мужчину долгим поцелуем, который тот с удовольствием принял. — Тебе понравилось? — потёрся он с ней носом. — Ты же знаешь, как я отношусь к опере. Признаться честно, я чуть не уснула, но ради тебя стойко держалась. — Ммм, ты ж моя спящая красавица, — промурлыкал Пьеро. — Ничего, ночью я тебя разбужу как следует, — заигрывающе добавил Бароне и поцеловал Джулию за ухо. — С такими угрозами я готова проспать ещё сто лет! — хихикнула девушка и ущипнула своего мужчину за ягодицу. Поворковав ещё немного, Пьеро и Джулия пошли танцевать, а Иньяцио и Лиона, слышавшие весь разговор, стояли в сторонке. — Ты в порядке? — участливо спросил Боскетто. — Меня сейчас вырвет, — ответила Лиона. — Согласен, для меня это тоже было сопливо, — брезгливо высказался Иньяцио. — Дело не в сопливости, — опустила взгляд Лиона. — Просто брускетта невкусная попалась. — Иньяцио усмехнулся. — Я, конечно, всё понимаю, но… — Певец не договорил и застыл на месте. — Инья? Что с тобой? — озабоченно спросила девушка и стала смотреть туда же, куда и Иньяцио. — Что ты там увидел? — Там…она… — Да кто? Где? — В соседнем зале…Я её видел… — Да кого же? — всё не понимала Лиона. — О… Полагаем, что последние несколько абзацев показались не совсем понятными нашему читателю, поэтому предлагаем вам вернуться на несколько лет назад, чтобы понять, что к чему. Потому что нас ждёт долгая и увлекательная история…