Маленькая дрянь

— Ненавижу тебя, ненавижу! — кричала Максин Мэйфилд, стуча кулаками по закрытой двери своей комнаты. — Ты под домашним арестом, — сухо ответили по другую сторону. — Ты не имеешь права меня здесь запирать! Харгроув, открой сейчас же, твою мать, — она уже не выбирала выражения и даже ничего не боялась (почти). Макс была ужасна зла, ведь сегодня был выпусной. Выпускной старшей школы Хоукинса, на который пригласил её старшеклассник — Стив Харрингтон. — Девочки, он… он такой… такой классный! — щебетала Лили, чуть прикрывая рот ладонью, на которой отпечатался красный след от помады. — Я умру, если он меня пригласит на бал! — воскликнула Дженифер и открыла дверцу шкафчика. На ней была приклеена фотография Харрингтона, сделанная из-подтишка на полароид. — Да, он замечательный, — тихо согласилась Макс Мэйфилд. Стив Харрингтон был из тех парней, которые помимо хорошего ума и привлекательной внешности, подкупали окружающих своими воспитанием и вежливостью. Его поэтическая улыбка, в сочетании с добрыми карими глазами, очаровывала всех. Ну, почти всех. Всех, кроме Уильяма Харгроува — главного хулигана старшей школы Хоукинса. Репутация задиры и серцееда шла далеко впреди её хозяина с того самого момента, когда они вдвоём с Мэйфилд (об этом позже) переехали из солнечной Калифорнии в дождливый Хоукинс. Уильям — высокий блондин с острыми скулами и большими кристально-чистыми голубыми глазами с длинными ресницами, за которые Макс не раз дразнила его «девчонкой», что было можно делать исключительно ей. Ум, рассчётливость, хладнокровие, жесткость были главными качествами Уильяма Харгроува, остававшись его панцирем. — Он опасен… — школьные коридоры наполнялись суетливым шёпотом в очередной раз, когда Уильяма Харгроува вызывали к директору по громкой связи на первом этаже. — За что его опять вызывают? — Кажется он сломал нос Эндрю, когда тот приставал к его младшей сестре… — Что сделал?! — Вы не ослышались… — Он же самоубийца! — Ему ещё повезло… Помните, Джона Колинза в прошлом году? — Который из десятого класса? — Да, именно он. — Так вот. Джон один раз перед физкультурой зашёл в женскую раздевалку, хотел просто пошутить, а там была эта рыжая… — Макс. — Да. Она переодевалась, оставшись в одном белье, а тут заходит Джон… — И?! — Он силой забрал её одежду и… — Короче, через час за ним приехала неотложка, а Харгроува вызвали в участок к мистеру Хопперу. — И поставили на учёт. — Весело. Максин Мэйфилд. Макс. Или как её называл, в порывах гнева, Билли — Безумная Макс. Ей семнадцать, её рост шестьдесят дюймов (в прыжке), у неё осиная талия и длинные рыжие волосы, а ещё глаза, одни на двоих с Уильямом Харгроувом, тоже большие, словно два блюдца, ярко-голубого цвета. Харизматичная, живая, остроумная, темпераметная. Ей было легко вскружить голову буквально кому угодно. Она каждый день ездила на своём скейте и дружила с компанией мальчишек, одноклассников. Её или ненавидели, вроде Майкла Уилера, или обожали, как Лукас Синклер. Одним словом, равнодушных не было. — Я всё равно сбегу, — шипела Мэйфилд, поднимая деревянную раму окна. Второй этаж. Рядом железная труба, спускающаяся до земли под углом в девяносто градусов. Замачиво. — Чёрт, ну же! — тяжёлая рама всё не хотела подниматься, — наконец-то, — выдохнула Макс. План-капкан был до смешного прост: открыть окно, зацепиться за железную водосточную трубу, по ней как по канату, сползти вниз и радоваться долгожданной свободе, только не слишком громко, так как комната Билли находится на первом этаже, а сам Харгроув любит зачитываться до поздней ночи детективами-хоррами и имеет очень тонкий слух. Проблема была в том, что в длинном платье всё это сделать было немного сложнее, но трудности Макс Мэйфилд не смущали. Стоило оставить хотя бы записку на столе, но девчонка позабыла всё на свете, жаждав лишь встречу с «Королём Старшей Школы Хоукинса». — Макс, пойдём ужинать, — голос Билли с первого этажа был слышен на весь дом, но ответа даже спустя десять минут Харгроув не получил, однако, вспомнив, что младшую сестру он заботливо запер, Билли с кухонным полотенцем на плече начал подниматься по лестнице. — Макс, я приготовил твой любимый пирог, — комната Мэйфилд встретила Билли добродушной пустотой. Только открытое окно и белые занавески, одиноко висевшие на сквозняке. — Сбежала, — прошептал Харгроув и бросился вниз, по пути доставая ключи от машины из цветочного горшка. **** — Дорогие, студенты! Я безмерно рад открывать этот выпускной бал! — с волнением в голосе, начал речь директор школы Хоукинса, мистер Рэй, — вы уже такие большие, впереди вас ждёт колледж, работа, семья… — А ещё старость и смерть, — выкрикнул кто-то из толпы. Зал рассмеялся. — Думаю, вы немного торопите события, друзья, — отшутился директор. Официальная часть праздника подходила к концу. Макс стояла рядом с зелёной табличкой «Выход» и от волнения съела всю помаду. Длинное синее платье очерчивало тонкую фигуру. Волосы пожаром обрамляли розовое лицо с веснушками. Глаза, подведённые фиолетовым карандашом, искали среди студентов Стива Харингтона и не находили. Не мог же он пропустить собственный выпускной?! — Если ты ищешь Стива, то его нет, — сквозь общий шум прокричала Робин. — Что с ним? — расстроенно спросила Макс. — Он заболел. Сильно простудился, но просил передать тебе, чтобы ты не волновалась. Вы ещё увидетесь летом, окей? — Окей, — печально вздохнула Мэйфилд. Что ж. Побег был удачным, но бессмысленным. Пора возвращаться домой. Билли скорее всего уже заметил её отсутствие. Ох, и устроит же он ей. Хотя, это сейчас меньше всего волновало Макс. Девчонка вышла из школы и направилась к дому. Каблуки ужасно натёрли ноги, Макс прихрамывала. Несмотря на летнюю ночь, на улице похолодало. Макс вышла из школы и направилась к автостоянке, в надежде, что кто-нибудь из знакомых после вечеринки подбросит её до дома. — Эй, малышка! Иди к нам! — вдруг окликнули Мэйфилд. Во дворе старшей школы Хоукинса стояла большая компания парней. Это были старшеклассники, бывшие одноклассники Билли, не самые приятные люди. Они курили, громко разговаривали и были пьяны. Макс стало не по себе, она хотела сейчас оказаться как можно дальше от них, но как назло вся компания перегородила выход и пройти мимо было невозможно. — Парни, смотрите, так это же Максин Мэйфииилд! — прогоготал один нелицеприятный из компании. — Я Макс, — её голос дрогнул. Кольцо из типов вокруг неё сжималось. — Малыш, мы тебя сразу узнали, вот прям сразу, иди, иди к нам, красотка! — Максин, давай с нами! — чьи-то неприятные холодные руки упали на её тонкие плечи. — Мааакс, — грубый голос над висками, — так, тебя зовёт любимый старший брат?! — А мы знаем, очень хорошо знаем этого сукиного сына… Согласны, народ?! — все засмеялись. Билли. Билли был прав. Она не послушалась и попала. Влипла. Если бы он оказался здесь, просто обнял её, посадил в машину, его тёплые руки на её спине, его мелодичный голос, его глаза — зеркало её глаз. Боже, почему сейчас он так далеко? А она одна, совсем одна в кругу этих ублюдков. — Пожалуйста, не надо… – на своей талии Макс почувствовала чьи-то руки. Отварительно. Мерзко. — пожалуйста, нет, не трогайте меня!.. — «Пожалуйста, пожалуйста», — передразнил её Фил Бэнкер, заржав в голос. — Отпустите меня! — Бэнкер поднял Макс на руки, бестактно торгая её грудь, в нос девчонки ударил запах перегара. — Эй, народ! Теперь моя очередь, — заявил Томас Хадсон. — Мадам, станцуете со мной всего лишь вальс? — обнимая за бёдра Мэйфилд, риторически спросил Эндрю Раенс. — Помогите, кто-нибудь! — закричала в отчаянии Макс. Тушь, как и помада размазалась по лицу девчонки, волосы были растрёпаны, сердце колотилось сотнями ударами в минуту. — Максин, только один поцелуй, и ты свободна как птичка! — Бэнкер схватил её за предплечья, всем весом давя на несчастную Макс, зубами прикусывая тонкую кожу на шее Мэйфилд. — А, ну, шпана, быстро! Зачем девочку обижаете?! Я директору, точно директору на вас доложу! — пригрозил охранник школы, мистер Фич. Бэнкер нехотя бросил Макс на землю, на коленях её были ссадины, на шее — засос. Вся компания разошлась. На парковку стали приходить ученики старшей школы Хоукинса, все разгорячённые, после душного зала. Макс горела со стыда. Мистер Фич помог ей подняться. — Детка, я всё доложу директору, прямо всё. Завтра этих дураков накажут! К мистеру Хопперу отправят, я обещаю, только не плачь! Ну, что же ты… Может тебя проводить? — успокаивал мистер Фич. — Не стоит. Со мной всё в порядке. Спасибо, — дрожа, ответила Макс. — Тебя есть, кому забрать? — Макс! Макс! — громкий бас со стороны лесополосы. Она узнала родной голос. Это был Билли. И он был чертовски зол. — Боже, за что…– прошептала Мэйфилд. — В машину. Быстро, — грубо приказал Харгроув. Мэйфилд кивнула мистеру Фичу и медленно пошла к машине Харгроува, попутно закрывая шею длинными волосами, однако хромоту скрыть не удалось. — Почему хромаешь? — Туфли. Новые. Первые полчаса они ехали в гробовой тишине. Билли не выдержал первым. — Я же запретил тебе посещать на этот чёртов выпускной! Какого хера, ты!..– правая нога непроизвольно нажала на газ. — Билли, сбрось скорость! — испуганно вскрикнула Макс. — Отвечай! — кричал Харгроув. — Потому что это моя жизнь! И ты не в праве мной командовать даже после смерти родителей! — не выдержала Макс, её глаза наполнялись слезами. — Твоя жизнь?! Твоя?! Только почему-то все проблемы в твоей жизни разгребаю потом я. — Я тебя ни о чём не просила! — Мэйфилд, ты невозможная сука, ты это знаешь?!!! — Останови машину! Останови! Билли резко ударил по тормозам. Макс сидела на заднем сидении, она вся сжалась, закусила нижнюю губу до боли, лишь бы не разреветься снова. Харгроув внимательно смотрел на неё в зеркало заднего вида, и чем дольше он глядел, тем больше у него возникало вопросов. — Что с твоим лицом? — тихо спросил он. — Всё нормально. Поехали. — У тебя косметика вся… Макс, что происходит?! Ты похожа на Джокера! Ты плакала? Кто тебя обидел? — Пожалуйста, Билли, — Макс закрыла руками лицо, — меня никто не обижал. Я хочу домой. — Ладно, — оставшиеся десять миль они ехали во взаимном молчании. Спустя полтора часа. — Макс, сколько можно мыться? Ты всю горячую воду спустишь. Выходи из ванной живо! — стучался Харгроув в закрытую жёлтую дверь. Тишина. — Макс, ты меня слышишь? — Нет ответа. Один, два, три, четыре… — считал в уме Харгроув. Раздражение росло вместе с тревогой. Когда подростки запираются в ванной и не отвечают на вопросы это не сулит ничего хорошего. — Макс, я выломаю эту чёртову дверь, если ты не откроешь сейчас же! — Билли, я ванне, не заходи! — наконец ответила Макс. — Что ты там делаешь столько времени?! — Харгроув, ты вообще слышал о личном пространстве? — Макс, не юли. Всё, я захожу, хочешь ты этого или нет. — Билли, я же.… я без..... я без одежды, так нельзя! — Твои проблемы. Мы могли поговорить и на кухне, но ты в молчанку решила играть. — Боже! — Макс вылезла из ванны, суетно обматываясь полотенцем. — Что с твоими коленями? — вопрос в лоб, на который Макс не могла ответить. — Упала. — Врёшь. — Билли, выйди, пожалуйста, мне надо одеться. — А это что такое? — Харгроув указал на фиолетовый полумесяц расположенный аккуратно над левой ключицей Макс. Мэйфилд побледнела. — Кто. Это. Сделал. — Билли, после выпускного… — всхлипывала Макс, — они, они были пьяные и окружили меня, они, наверное шутили, Билли, мне страшно… — Харгроув обнял её, прижал к себе до хруста в груди. — Макс, где болит, объясни. — Душа у меня болит, дышать трудно, прости меня, Билли! — Макс, моя детка, успокойся, — он с нежностью гладил спину Макс. Его футболка была полностью мокрой от её слёз. — Просто скажи: кто это сделал. Макс? — она сжала тонкими пальцами его серую футболку, мотая головой из стороны в сторону. — Билли, ты был прав… — Фамилию. Просто назови фамилию. — Бэнкер. — Пойдём спать, м? Хочешь, я сделаю твой любимый чай, и мы пойдём спать? — Да… Билли, я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, Макс. На следующий вечер. — Билли, дружище… – Фил Бэнкер плевался кровью и молил о пощаде Уильяма Харгроува. — Итак. Ещё раз, — Билли нанёс удар правой по рёбрам несчастного, тот жалобно застонал, — что ты понял? – Билли спокойно ходил из стороны в сторону будто маятник. Только он и Фил Бэнкер находились в подвальном помещении торгого центра Хоукинса. Заманить последнего на расправу Харгроуву не составило никакого труда. — Билли, я по…– удар пришёлся в челюсть, — нял, я по-онял, она… — Моя женщина. Повтори, — методично, по слогам произнёс Билли. — Она твоя женщина, — из носа Бэнкера хлынула кровь. — Макс Мэйфилд моя женщина, — большие голубые глаза холодно оценивали кровавую картину, — повтори. — Макс Мэйфилд женщина Билли Харгроува. — И ты, и твои дружки-ушлёпки не имеют права даже смотреть в её сторону. — Мы не имеем права даже смотреть в её сторону… — Ты меня понял? — Да, Билли, да… я, я тттебя ппонял, — как же Фил Бэнкер жалко выглядел. — Свободен, — Билли получил удовлетворение и отомстил за унижение его любимой и единственной младшей сестры. Харгроув вернулся домой поздно вечером, Макс клонило в сон, но она до последнего ждала его. — Билли, что с твоими руками?! — костяшки Харгроува были в крови. — Ничего, иди спать, Макс. — Билли, это надо обработать срочно! Я принесу йод! — Мэйфилд побежала за аптечкой. — Вот, — Билли шипел, когда младшая протирала ранки ватой, — потерпи ещё немного… Спустя десять минут Билли забрал вату у Макс, отложив её в сторону. Он сгрёб в охапку Мэйфилд, целуя её алые щёки и лоб, шепча: — Больше никто не посмеет тебя обидеть, ты моя, моя, Максин Мэйфилд.