Карт-бланш

***38*** Скримджер не спешил идти домой после того, как покинул гостеприимный дом Блэков. Он, пораскинув мозгами, решил, что тоже хочет немного подпортить настроение Дамблдору. И нет, он не ненавидел его, не хотел проклясть, даже не желал какого-то страшного зла, но и добра не желал тоже. Дамблдор со своей маниакальной и какой-то наигранной приверженностью светлой магии позволил искалечить жизни многих его авроров. Так что сделать небольшую гадость, а кое-кому, наоборот, помочь, сам Мерлин велел. Хорошо, что Аластор Грюм последние несколько дней жил при Академии авроров, а не у себя там… Где бы то ни было… Реальное место его жительства было, пожалуй, самой большой тайной в магической Британии. Скримджер аппарировал к воротам Академии, прошел внутрь, к корпусу, где жили преподаватели, взял с собой небольшой камень, управляя которым постучал в двери, ведущие в комнату Грюма. Ну что, предосторожность оказалась не лишней. При каждом ударе об дверь камень сыпал искрами и дымил, словно деревянный. — Параноик, — усмехнулся Скримджер, продолжая стучать. Чего он совсем не ожидал, так это чужой ладони на своем плече и вкрадчивого голоса, принадлежащего Грюму, который вопрошал: — Какого хера ломишься в ночи? — Сука! — Скримджер едва не подпрыгнул на месте от неожиданности. — Ути, какие мы нежные, — хмыкнул Грюм, прошел мимо него, приложил ладонь к двери, снимая охранку, и мотнул головой, приглашая внутрь. — А если бы это были студенты? — зашипел на него Руфус, увидев, что камень, которым он стучал, обуглился. — Постоянная бдительность! — показушно рявкнул Аластор, а потом спокойно добавил: — Я их предупредил, что тревожить меня может быть чревато, и лучше присылать сразу патронус. Зачем пришел? — Спросить. — Спрашивай, — Аластор указал Руфусу на кресло, а сам сел на небольшой диванчик, неловко отставив протез. — Ты не хотел бы восстановить здоровье? Вырастить ногу… Глаз… Нос… Снять проклятия, которые, я уверен, мучают тебя. Грюм отвернулся, потянувшись за бутылкой «Огденского», пряча боль, которая промелькнула на лице. Восстановиться?.. Да это была его заветная мечта, но Альбус в своей идиотской упертости сделал его пугалом, но не позволил… Как и Августе Лонгботтом… Сволочь он, хоть и соратник. — Ты же знаешь… — Аластор, с Мунго снимают ограничения на применение темной и кровной магии. Министр уже подписал указ, о нем официально объявят в понедельник, но «Пророк» напечатает об этом уже завтра. Так что ты можешь, как законопослушный гражданин, обратиться в госпиталь и получить весь спектр лечения. Тем более я это точно знаю, сейчас там временно находится целительница из Европы, которая детей в Хогвартсе лечила, может, и к тебе снизойдет, если повезет. Искусственный глаз Грюма бешено вращался, а на лице отчетливо читалось изумление. Поверить в то, что наконец-то в Мунго начнут лечить реальные болезни и снимать проклятия, а не беспомощно разводить руками, поразило до глубины души. — Я пойду завтра, иначе потом не пробиться будет, — кивнул Аластор, — спасибо, что предупредил. — Не за что, — ответил Руфус, поднимаясь, — я домой. — Даже не выпьешь со мной? — хмыкнул Аластор. — Исцелишься, и мы напьёмся в хлам, а сейчас тебе лучше лечь спать, чтобы завтра с самого утра… — Да-да, — кивнул Грюм, запирая дверь за главой Аврората. Он не мог поверить в то, что, может быть, уже совсем скоро сможет спать без зелий, которые принимал в огромном количестве, чтобы хоть ненадолго снять боль в теле и которые почти не действовали уже. *** В кабинете сеньора Неро стол был завален древними фолиантами, в которых он искал ответ на вопрос: как Блэк проник на территорию его виллы, так, чтобы не потревожил охранку и остался при этом жив? Мысль проникнуть на территорию Блэка и оставить подарочек он пока отложил. Как-то не получалось у него придумать годный план, а позорить себя неудачными попытками он не желал, хватило и того, что его домовой эльф засек. А вот разгадать загадку… — Милый, — Лучана вошла в кабинет, отвлекая мужа от раздумий, — чем занят? — Думаю, bella, думаю, — он притянул ее к себе на колени, обнимая за талию. — О чем? — спросила она, перебирая его смоляные волосы пальцами. — Я говорил тебе о подарке от Блэка? — Говорил, — тряхнула она кудрями, — но я так и не поняла, на что ты злишься. Она никак не могла взять в толк, почему Джакомо так разозлился. Подарок был неопасный, никто не пострадал. — Я не злюсь. Вернее, уже не злюсь. Теперь я переживаю, mio cuore*, — он упёрся лбом в её плечо. — О чем? — О том, что в нашей охранной системе есть огроменная дыра, — Джакомо скользнул ладонью по ее пока еще плоскому животу, чувствуя подушечками пальцев биение жизни в ее чреве. У него было много родственников, племянников, внуков, правнуков, праправнуков, но вот детей… Единственный сын давно умер, а других ему до этого момента боги не давали. Беременность Лучаны заставила паранойю поднять голову, а бесследное вторжение Блэка стократ увеличило ее. — Ты нашел ее? — спросила Лучана, переплетая свои пальцы с его. — Нет, — Джакомо сокрушенно помотал головой, — не нашел. — Так, может, ее и нет? Просто у того Блэка есть какой-нибудь специфический талант или уникальный артефакт? Бывает такое, что разрозненные фрагменты в какой-то момент вдруг складываются во вполне понятную картину. Вот и у сеньора Неро всё внезапно сошлось. Он же знал, что крестником Блэка является последний Поттер. Джакомо точно знал, что у Поттеров хранился один из даров Смерти — мантия-невидимка. Что стоило Блэку одолжить ее у крестника? Правильно, ничего. А под этой мантией мимо Госпожи незаметным пройти можно, не то что сквозь его охранки. — Amore mio*, ты удивительная, — Джакомо прижал к себе жену, облегчённо выдыхая. Разгаданная загадка сняла с его плеч огромный груз, который давил на него последнее время. — Ты догадался? — спросила она, улыбаясь. — Да, — кивнул Джакомо. — Я позже расскажу тебе, а сейчас нужно спланировать визит к родственникам. — Опять будешь пробовать пробраться в Блэкхаус? — Лучана недовольно наморщила носик, ей не нравилась зацикленность мужа на этом Блэке. — Нет, на этот раз всё будет официально. Напишу письмо, дождусь приглашения и схожу с ответным визитом, — Джакомо тряхнул головой, легко улыбнулся и вызвал Паоло, чтобы, не мешкая, написать письмо. Корзину с вином и сырами стоило дополнить свежими фруктами, чтобы не идти к родственникам с пустыми руками. *** Если бы Дамблдор умел плеваться едким ядом или какой-нибудь концентрированной кислотой, то прожег бы в полу своей палаты дырищу до лондонского метро, не меньше, а то и до гоблинских катакомб достал бы. Такой привычный «Ежедневный пророк» привел его в неописуемое бешенство!!! Ох, если бы ему сейчас палочку в руку! Но, увы, ни руки, ни палочки у него не было, а «Пророк» вот он. Бесит! И патронуса не наколдовать, чтобы вызвать Фаджа и натянуть ему котелок на жо… Чтобы вправить ему мозги. Гляди, что удумал! Разрешить в Мунго темную и кровную магию, хорошо, что до некромантии дело не дошло. Еще и статья напечатана на первой странице, точно не пройдет мимо читателей. Дамблдор представил себе толпы народа, ринувшиеся в Мунго и требующие кровавых ритуалов от колдомедиков, и содрогнулся. Не бывать этому. Негоже, чтобы каждый кто ни попадя пользовал такую магию себе в угоду. Не бывать! Дамблдор глянул на свою перевязанную бинтами культю и решил, что, как только ему вырастят руку, так он сразу запретит этот дурацкий закон! И Визенгамот точно будет на его стороне! Поплевавшись на дурацкую статью еще раз, Альбус решил развеять ум и успокоить нервы чтением остальных статей. Опус о новых сладостях в кафе у Фортескью вернул обычное благодушие, а мысль, фоном крутящаяся в мозгах, о том, что можно будет на законных основаниях вернуть руку, согревала душу. Он уже радостнее листал газету, когда открыл центральный разворот со своей фотографией на пол-листа и мигающим заголовком. «Последний оплот чистоты и борец против темной магии пал ее жертвой!» Статья была написана таким выспренним слогом, что даже у Дамблдора скулы сводило, но он мужественно продирался через эти конструкции, ужасаясь написанному. Ужасаясь, потому что он привык думать наперед и просчитывать ходы. А тут выходило, что он, герой и непримиримый противник темной магии и кровных ритуалов, никогда и ни за что на свете не согласится на подобное в отношении себя. Что он лучше останется калекой, но не запятнает свою чистоту темной магией и пролитой в ритуале кровью. И хоть статья была написана «анонимно», но слог мисс Скитер хорошо просматривался. Дамблдор едва зубы не искрошил от злости и ослепляющей ярости. Как?! Скажите на милость, как теперь восстанавливать руку? А может… А может, восстановить ее и подать в суд на «Ежедневный пророк» за клевету? Ведь колдомедики обязаны соблюдать врачебную тайну? А его без руки никто, кроме медиков, и не видел. Этим утром еще один человек очень внимательно читал «Ежедневный пророк». Августа Лонгботтом от волнения чуть губы не изжевала, пока читала о том, что с Мунго сняли запреты. Теперь-то она добьётся лечения для Фрэнка и Алисы! Она откинула газету, чтобы в числе первых попасть в Мунго, но замерла на месте, потому что увидела центральный разворот с колдофото Дамблдора и мигающий заголовок. Решив, что пять минут, потраченные на чтение, погоды не сделают, она быстро пробежала взглядом по статье и зло улыбнулась. — Микки! — вызвала Августа домовика и приказала, стоило ему появиться: — Собери корзинку с едой для больного. Она очень хорошо знала Дамблдора и не могла простить ему то, что он фактически запретил вывозить на лечение ее сына с невесткой, оставив ее с маленьким внуком и двумя инвалидами, о которых нужно было заботиться денно и нощно. И теперь она готова была сделать почти всё для того, чтобы и он не получил того, в чем отказывал многим. Если Дамблдор думал, что все его мучения кончатся на том, что он прочитал газету, то оказалось, что у вселенной в этот день для него были заготовлены издевательства поинтереснее. Перед обедом к нему в палату вошли две медсестрички и начали застилать соседнюю кровать, а следом за ними зашел Сметвик и сказал: — Придется вам немного потесниться, но, я думаю, что вы будете не против такого соседства, — и крикнул в коридор: — Мистер Грюм, проходите. В палату вошел Аластор, прихрамывая и оглядываясь: — Альбус, — удивился он, — а ты здесь что делаешь? Дамблдор натянул повыше одеяло, пряча отсутствие руки, и в свою очередь поинтересовался. — А ты? — Так, министерство сняло запреты для Мунго, и я решил восстановить здоровье. Теперь-то это законно, — ухмыльнулся он, но на его покрытом шрамами лице было не разобрать нюансы эмоций, поэтому Дамблдор принял улыбку за чистую монету. Не успел Грюм обустроиться и переодеться в больничную одежду, как в палату, коротко стукнув в дверь, вошла Августа Лонгботтом. — Альбус, — начала она, — я пришла, как только узнала о том, что случилось с тобой. Какое горе! Как же мы теперь без тебя? Дамблдор скрипнул зубами, но промолчал. Знал он, что эта бывшая аврорша использует всё сказанное против него с легкостью. — Да что здесь происходит?! — рявкнул Грюм. — Альбус, что с тобой случилось? — Здравствуй, Аластор, — леди Лонгботтом повернулась к Грюму и удивленно спросила: — Ты не знаешь? Наш Альбус лишился правой руки и теперь мужественно отказывается от того, чтобы восстановить ее, лишь бы не запятнать себя темной магией. А за дверью уже толпились посетители, которые хотели навестить великого светлого волшебника Дамблдора, поборника светлой магии и противника всего темного. Информация, которую Альбус хотел сохранить в тайне, не просто пошла в массы, а заимела живых свидетелей. * Мое сердце *Любовь моя