Там, где зеленеет солнце

      Жизнь полна сюрпризов. Хороших или плохих — неважно, это всё равно неизбежно. Остаётся только принимать сюрпризы жизни с достоинством.       — Бедная моя девочка, — причитала тётя Валя в трубку. — Ты только не переживай. Всегда мне звони.       — Спасибо. — А больше она ничего не могла ответить.       — Ты, главное, лечись. Не торопись — никуда это всё не убежит.       Тётя Валя позвонила почти сразу после того, как ушла Лора. Рассказала, что произошло: в ту самую ночь, когда Амарсана и Кирилл попали под машину, её мама заперлась дома и никого не впускала. Затопила печь, а потом закрыла рано — вот и угорела. Её нашёл дядя Игорь, который пришёл к ней опохмелиться, — а там весь дом в дыму. Долго выламывали дверь, едва нашли тело. Ни шанса на реанимацию. Звонили Амарсане со всех номеров, не могли дозвониться — похоронили Ольгу сами всем селом.       И самое страшное было то, что Амарсана не знала, что ей говорить. Как она должна реагировать? Единственная эмоция, которую она испытывала, — прожигающий насквозь стыд: она плохая дочь, она, как всегда, ничего не могла сделать, и она не могла заплакать. Мама, хоть не была идеальной, но она всё же была мамой, которая воспитывала с горем пополам. В голову лезли непрошенные обвинения, которые только ухудшали её состояние, и в итоге разболелась голова: ни пошевелиться, ни повернуться.       — Хорошо, до свидания, тётя Валя, — послушно ответила Амарсана и отключила телефон.       У неё не было сил это всё выслушивать. Конечно, её никто не осуждал — все понимали ситуацию, но в сердце всё равно поселился некий червячок, который пожирал её сердце медленно, не спеша, что почти и не заметить его.       Она даже не могла представить, что больше никогда в жизни не увидит свою маму. А тот сухой разговор на Новый год станет последним. Они не были настоящей семьёй, скорее два чужих человека, что терпели друг друга из года в год. Но всё же — у Амарсаны больше никого не было. Совсем.       И больница наводила ещё большую тоску.       Белые халаты, осунувшиеся лица, серые стены — в такой атмосфере неимоверно хотелось погрязнуть в собственном яде.       Амарсана пыталась представить, а что если бы она не проснулась, а мама осталась жива? Винила бы она себя за то, что не виделась с дочкой целых два года? Сожалела бы о том, что так и не успела попрощаться? И что было бы дальше? Снова утонула бы в своём любимом алкоголе, жалея себя любимую?       Так или иначе Судьба решила всё по-своему.       Последующие дни проходили словно по одному и тому же сценарию: завтрак, обед и ужин, обеспокоенная Лора, которая успевала прибегать к ней каждый день, пустые мысли об одном и том же. Ей будто давалось время хорошо обдумать всю жизнь, и, когда она выйдет из больницы, её путь будет предопределён.       На прошлую работу она уже не вернётся: Олег Петрович, её начальник, уже нанял другого работника, и, чтобы было легче с документацией и больничным, они договорились составить договор об увольнении по собственному желанию. Олег Петрович приехал сам, чтобы она подписала документы, вернул трудовую книжку и даже вручил ей в руки конвертик с зарплатой, больничными и компенсацией за неудобство. Пожелал ей скорейшего выздоровления и говорил о том, что в будущем хотел бы видеть её в своём магазине. Это было очень милым, но больше всего Амарсана удивилась сумме, что лежала в конверте: явно она столько не заработала, да и больничные всегда смешные, но там хватало на то, чтобы закрыть полностью кредит, да и ещё чуть-чуть останется. Пересчитав ещё раз, Амарсана даже хотела позвонить и вернуть лишние деньги — это было слишком много, и она их не заслужила, но…       Остатков денег хватало как раз на то, чтобы вернуться домой. Словно Судьба делала всё, чтобы Амарсана уехала из этого города: здесь её почти что ничего не держало. Даже и учиться теперь незачем — матери-то она всё равно ничего не докажет, а поступать заново на ту специальность, которая ей неинтересна, — глупо. Да и с домом в деревне и вещами надо было что-то делать, не так ли? Конечно, там никто ничего трогать не будет: люди там пусть и своеобразные, но весьма честные. Да и трогать там особо нечего.       Лора её дальнейшие планы поддержала. В своём репертуаре.       — Я никогда в жизни не была в деревне! И по лесу не ходила! А у вас есть какие-нибудь легенды, тайны? — всё расспрашивала Ло, дёргая Амарсану за руку. — Я сессию сдам так быстро, что даже соскучиться не успеешь, правда! Съезжу к родителям на пару деньков — и к тебе! Ты говорила, что у вас есть озеро — там случайно русалки не водятся?       — Водятся, водятся, — хохотала Амарсана. — Утягивают за собой всех на дно и оставляют там на веки вечные.       — То, что нужно! — закивала Ло. — А ведьмы у вас есть? Говорят, что именно в маленьких деревнях они живут, чтобы быть ближе к природе.       — Пока ещё нет, я же здесь. — И пусть Лора была наивна в своих мыслях по поводу жизни в деревне, всё равно её энтузиазм весьма заражал. И правда, свежий воздух, тёплое озеро, густой лес, птички, зелёная трава, ягоды, грибы — всё это только усиливало желание вернуться домой.       А ещё Амарсана долго думала о Лёшке, своём лучшем друге. Целых два года почти не вспоминала о нём, а тут внезапно пришёл в её мысли и не хотел уходить. Как там у него дела? Как учёба? Каким стал? Часто напевала себе под нос их песню, пару раз брала в руки телефон, чтобы залезть в социальные сети и попробовать поискать, но потом останавливала себя — опять же, про себя совершенно нечего рассказать.       Даже стало как-то легко на душе от мысли, что она вернётся домой. Что она теперь свободна как ветер, что теперь она точно справится со всем. Будто после той ужасной ночи она переродилась заново, обрела себя.       Но.       Что же Кирилл?       Да, конечно, Амарсана знала, что с ним всё хорошо. Лора рассказывала каждую мелочь, что ей удавалось про него узнать, и даже один раз получилось посетить. Говорила, что он хорошо себя чувствует и скоро его выпишут.       И всё же этого было недостаточно.       Амарсана словно сходила с ума, стоило ей представить в голове его чуть насмешливый взгляд, нагловатую усмешку, те тёплые объятья, что однажды он ей подарил. Она скучала по нему безмерно, будто их связывало нечто большее, чем околодружеские отношения. Приходилось списывать на то, что её организм всё ещё находился в стрессовом состоянии и поэтому она боялась, что с ним может что-то случиться. Также Амарсана подумывала о том, что она сильно ударилась головой и поэтому стала совсем ненормальной.       Звонить она опять же не стала — пусть Лора и уверяла, что Кирилл беспокоился о ней, но Амарсана всё равно считала себя виноватой: почему она сразу не могла принять его помощь? Это из-за неё они попали под машину, это из-за неё они начали ругаться, это из-за неё Кирилл теперь в больнице.       Амарсана всегда приносила одни лишь неудачи. И уехать в деревню, закрыть себя от всех и вся — лучшее решение. Тем более, если Кирилл и правда беспокоился, он мог и сам позвонить? Да, это было слишком эгоистично — перекладывать ответственность за общение на другого человека, но Амарсана не могла по-другому. Было проще считать, что она не нужна, что Кириллу она совершенно неинтересна, что им не по пути, потому что…       Она не хотела надеяться. Иначе будет больно им обоим.       Оставалось три дня до выписки — несмотря тягучие длинные дни, месяц пролетел незаметно. Амарсана могла бы и написать отказ: головные боли не тревожили, анализы были хорошими. Просто пришла бы в понедельник и сняла гипс — не такая уж и проблема. Зато за выходные собрала бы свои немногочисленные вещи, провела время с Лорой. Но всё же решила перестраховаться и долечиться до конца.       И тогда-то пришёл Кирилл.       Амарсана даже не поверила своим глазам: он больше был похож на галлюцинацию, чем на настоящего человека. Первое, что бросилось в глаза, — Кирилл был без очков. Волосы сильно отросли, что даже были собраны в небольшой хвост; вместо тех пронзительных синих глаз, которые нравились Амарсане, были помутневшие два омута, в которые страшно было заглядывать; черты лица стали грубее, острее и вкупе с посеревшим цветом кожи казались чужими, незнакомыми.       — Я принёс мороженое. — Он протянул ей рожок и слегка улыбнулся.       Ни приветствия, ни лишних вопросов — так даже было лучше. Из груди сам по себе вырвался истеричный смех, а в носу предательски защипало. Амарсана понимала, что это не та реакция, которая должна быть, но ничего не могла с собой поделать. Словно внутри что-то щёлкнуло, и все эмоции, которые она так тщательно прятала в себе, вырвались неудержимой волной, смывая собой остатки разумных мыслей.       — Ничего не говори, — попросила она сквозь слёзы, с жадностью вглядываясь в его лицо, затем протянула к нему руку, слегка дотрагиваясь до щеки, а потом испугалась своей наглости и поспешно убрала руку, глубоко выдыхая.       Собраться, ей нужно было собраться.       Амарсана кивнула головой в сторону выхода, и они вместе вышли в маленький дворик при больнице. Вокруг было много людей и не удивительно: май полностью вступил в свои права, солнце радовало касаниями своих лучиков, ласковый ветер тихо шептал о скорых летних днях. Издалека раздались детский заливистый смех и звонкая трель птичек.       — Держи, а то растает. — Кирилл сунул ей в руку рожок мороженого.       — Ничего страшного, — усмехнулась Амарсана одним уголком губ, но всё же решила приняться за мороженое: оно же ведь фисташковое. Такое, какое она любит. — Как ты?       — Прекрасно, а ты?       — Тоже.       И снова молчание. Нет, не гнетущее и не неловкое, а наоборот, уютное, можно даже сказать, очень нужное. Им не нужны были слова, чтобы говорить. Кирилл аккуратно взял её за руку, и Амарсана любовалась бескрайним голубым небом, неспешно следуя за Кириллом. Это ощущение было слишком знакомым, слишком приятным, что хотелось насладиться им как можно больше.       — Я так рад, что с тобой всё хорошо, — начал говорить Кирилл спустя некоторое время, и они оба присели на свободную лавочку. — Сейчас ты такая, какая и должна быть.       — Правда? — улыбнулась она. — Зато ты, видимо, решил сменить имидж.       — Типа того, ага. — Кирилл склонил голову набок и прищурился, чем стал напоминать себя прошлого. — Что, не нравлюсь?       — Ни капли, — хохотнула Амарсана, откусывая мороженое, а потом протянула его Кириллу. — Поешь мороженого, может, тогда понравишься больше.       Он закатил глаза, но всё же откусил немного, а затем облизнул губы, не отрывая взгляда от Амарсаны — она даже почувствовала себя немного неловко. Боже, что с ней не так?       — Очень вкусно, — оценил Кирилл, а потом откинулся на спинку лавочки. — Не зря так долго выбирал.       — На самом деле фисташковое мороженое не может быть плохим. Нет, не так. Любое мороженое не может быть плохим, — хмыкнула она. — Когда тебя выписали?       — Сегодня утром. А тебя когда выпишут?       — Через три дня. В принципе, не так уж долго осталось ждать.       Сладко, слишком сладко. Во рту растекалось мороженое, солнце прижималось к телу, а голова слегка закружилась от свежего воздуха: всё-таки долгое заточение в палате давало о себе знать, ведь до этого момента она даже и не думала, чтобы выйти на улицу и погулять, хотя врач это настоятельно рекомендовал.       И никто не хотел говорить ни об аварии, ни о своём состоянии, ни о будущем. Им было хорошо здесь и сейчас. Обо всём остальном они поговорят потом.       Наверное.

***

      Амарсана была чудесной.       Её зелёное свечение было настолько ярким, притягательным, что невозможно оторваться. Никакие сны не сравнятся с тем, что Кирилл видел сейчас, и откровенно наслаждался той целительной силой, которая исходила от неё. Хотелось прижаться к ней и впитывать в себя всю эту энергию, словно вампир, который сильно изголодался по человеческой крови.       Но он не мог, просто не мог позволить себе быть ближе, чем нужно, — ему не хотелось обременять её своим разбитым состоянием. Круговорот событий последних дней его сильно измотал: чёртовы белые стены, мелькающие души, что шептали ему невесть что, а самое главное, родители, чтобы не тревожить сына, не разрешили ему поехать на похороны. Они были всё ещё там, в деревне у дедушки, решали вопросы, успокаивали бабушку, просили её уехать с ними. На всём этом фоне Кирилл ощущал себя бесполезным куском дерьма, но делал всё, что говорили ему родители: лечился, восстанавливал силы.       Кирилл был готов сорваться первым же поездом, но всё же не мог уехать вот так, не увидев Амарсану. А сейчас тем более не мог. Она ему была нужна, как глоток холодной воды в песчаной пустыне. Ещё никогда он не испытывал таких сильных чувств к кому-либо в этом мире.       И когда он стал настолько зависим от неё?       — Привет! Вот ты где! — прокричала ниоткуда взявшаяся Лора и подбежала к ним, разрушая их волшебную атмосферу. — Я принесла тебе сырников. Не ручаюсь, что они у меня вышли хорошо… — Ло обняла Кирилла и села рядом с ним. — Кир, рада, что тебя выписали. Как ты, мачо-мэн?       И вся волшебная атмосфера разрушилась в один миг.       — Отлично, — улыбнулся он. — Ну я пойду, ещё столько всего нужно сделать: переписать лекции, выполнить домашнее задание, догнать программу.       На самом деле плевать Кирилл хотел на всё это. Просто действительно надо было уходить, пока он всё ещё может это сделать. Ведь его ждали другие важные дела: подготовиться к отъезду, договориться с преподавателями, возможно, даже взять академический отпуск на год, настроиться на обряд-посвящение в шаманы.       — Спасибо, что пришёл. — Амарсана опустила взгляд, а её аура слегка потухла. — Была рада тебя увидеть и узнать, что с тобой всё хорошо.       — И мне. — Кирилл решительно встал с места и выпрямился.       — Боже, вы как будто на веки вечные прощаетесь! — хохотнула Ло, хватая их обоих за руки. — Дойдём до больницы, а оттуда мы вместе пойдём — я ненадолго, и тем более скоро ужин, время посещения всё равно заканчивается. Скорее бы Амарсана выписалась! Знаете, как скучно одной в квартире? Я ощущаю себя неполноценной.       А она и правда потускнела. Лора светилась почти незаметно сиреневым оттенком. И если Кирилл и не видел её ауры, он всё равно был уверен, что раньше она не была такой блеклой. Он теперь понимал почему: Амарсана и впрямь могла заряжать людей только одним своим присутствием. И только такие натуры с крайне высокой чувствительностью, как у Лоры, могли ощутить это.       — Ага, это ты сейчас так говоришь. Я вернусь домой, и ты от меня по стенке лезть будешь, — беззлобно проворчала Амарсана.       — Кто ещё от кого будет лезть, — парировала Ло. — И тем более ты собираешься меня бросать. Это нечестно.       — Собирается бросать? — нахмурился Кирилл, не понимая, в чём дело. Решила найти себе другую квартиру или…       — Ло. Ра. — Амарсана дёрнула её за руку, а потом повернулась к нему, нервно дёрнув уголками губ. — Это так, просто мысли.       Она явно не хотела ему ничего рассказывать, а Кирилл не имел права настаивать, хотя безумно хотелось знать. Лора натянула виноватую улыбку, будто она ничего и не говорила, и поспешно перевела тему:       — Вот когда тебя выпишут, обязательно сходим на вечеринку — ребята из нашего факультета организовывают концерт в кафе возле университета. Отдохнём, потанцуем. Кирилл, и ты тоже давай приходи. Обязательно скажу Крис, чтобы она заставила тебя пойти. Ну а ещё подключу Сашу и Юру. На всякий случай.       Амарсана и Кирилл синхронно застонали, а потом обменялись одинаковыми взглядами: ох уж эти шумные вечеринки. Им точно не до них. Но никто не стал возражать: всё равно переубедить Лору невозможно. А если ещё и Крис с парнями подключатся…       — Ладно, — вяло отозвалась Амарсана. — Посмотрим.       — О, это уже хорошо, — самодовольно ухмыльнулась Ло, а потом полезла в рюкзак, вытаскивая контейнер. — Ого, до сих тёплые. Беги скорее, ешь. И отдохни побольше, набирайся сил. Прости, завтра не смогу прийти: папа приезжает.       — А я давно говорила, что нечего сюда таскаться каждый день. — Она забрала контейнер и быстрым шагом пошла к больнице. — Пока, ребят.       Кирилл даже не успел ничего сказать на прощание — значит, и не нужно. Значит, им нужно будет ещё раз встретиться.       — Что ты имела в виду, когда сказала, что Амарсана тебя собирается бросать? — Он не особо надеялся на ответ, но попытаться стоило.       — Прости, Кир. — Ло вздохнула, и они пошли в сторону остановки. — Амарсана тебе сама расскажет, если захочет. Я же не рассказала ей про твои проблемы, что навалились на тебя. — Она ласково погладила его по плечу, утешая. — Не буду влезать в ваши отношения, но скажу одно: всему своё время. Больше не торопи события.       Да, Кирилл это отлично усвоил. Он достал из кармана очки, похожие на прошлые, надел их, и мир снова стал обычным, неприметным, что даже принесло облегчение.       Ладно, ещё немного обычной жизни.       Ещё. Немного.