Там, где зеленеет солнце

      Солнце всегда зеленеет на востоке. Оно не двигается, не вращается вокруг Земли и никогда не меняет цвет. Это простая истина, которая не поддаётся сомнению, и если бы кто-то да осмелится всё же спросить что-то насчет него, то его наверняка посчитают психом и покрутят пальцем у виска. Поэтому Амарсана лишь глупо смотрит на горизонт, вглядываясь в яркую, сочную зелень, что даже глаза начинают болеть от напряжения, и пытается понять, что же не так с солнцем. И почему это так её волнует?       В однокомнатной квартире тишина: Амарсана живёт одна со времён университета. Может быть, здесь и правда порою бывало пустовато, потому что за четыре года она так и не приобрела ни мебели, ни посуды — всё хозяйское: односпальная кровать, громоздкий шкаф советских времён в углу комнаты и тёмно-коричневый стол, за которым работала. И, в принципе, всё. Ей даже в голову не приходило купить что-нибудь сюда, лишь сделала разок ремонт при въезде.       А ещё ей нравится это одиночество: она не любит ни людей, ни разговоры, ни какое-либо ещё социальное взаимодействие. Даже работает на дому при возможности: посчитать цифры в таблицах — это можно сделать где угодно, имея под рукой ноутбук и Интернет.       Звонок домофона резко раздаётся, он кажется слишком громким, искажённым, неправильным. Амарсана вздрагивает, отвлекаясь от созерцания странного солнца, а потом медленно двигается к двери, надеясь, что повторного звонка не будет и человек ушёл.       Щелчок. Амарсана распахивает дверь даже не задумываясь о том, что она всё ещё в атласном халатике, а не в приличной одежде, что волосы её растрёпанные, а лицо наверняка опухшее: она не удосужилась провести каждодневный утренний ритуал по уходу за кожей, да что там говорить, даже не почистила зубы. Она начинает осознавать это лишь тогда, когда видит на своём пороге Кирилла, того самого Кирилла из своего сна, но как-то отреагировать на это не может. Лишь молча изучает своего гостя, склонив голову.       В подъезде витает запах свежей выпечки, а точнее сладких булочек с пряной корицей. Тётя Люба, женщина, которая живёт этажом ниже, часто их готовит, а потом разносит по квартирам, желая приподнять соседям настроение. Святая женщина.       — Я так и знал, — высказывает Кирилл, а потом входит в квартирку, слегка отталкивая Амарсану в сторону. — И, в принципе, неплохо. — Он оглядывается, а потом кидается к окну рассматривать солнце. — Но вот как ты добралась до самого высокого уровня, конечно, вопрос интересный. Тяжело будет спускаться вниз.       — Прости? — Амарсана закрывает дверь и дёргает халат вниз, будто это поможет скрыть её голые коленки.       — Вниз. Тебе нужно спуститься вниз. — Кирилл слегка скользит по ней взглядом и снова отворачивается к солнцу. — Но чтобы это сделать, нужно для начала разобраться, что здесь тебя держит. Пока не вижу особых отличий от нашего мира. Может быть, ты перемещаться умеешь? Или владеешь магией? Или ты супербогата? Или тебя держит кто-то?       — О чём ты вообще говоришь? И тебя здесь не должно быть. Ты ведь…       — Но ты меня знаешь, верно? — Он обходит кухню, оглядывая всё вокруг. — Поэтому ты меня впустила.       — Был бы кто-нибудь другой, я тоже впустила бы, — пожимает плечами она. Ну, а что тут такого?       — Значит, здесь ты доверяешь людям. Интересно. — Он проводит пальцем по кухонному гарнитуру, словно проверяет количество пыли на ней. Странно, он думает, что она совсем не убирается? — Стерильная чистота, невероятно! О, нет, только ты не думай, что я сомневаюсь в тебе, но здесь всё кажется таким настоящим, что это просто удивительно!       — Это и есть настоящее. — Это самый странный разговор за всю её жизнь.       — Ладно, — соглашается Кирилл. — Раз это настоящее, тогда попробуем вспомнить прошлое. Расскажи о своём детстве…

***

      Амарсана не была любимым ребёнком. В принципе, со временем к этому можно было привыкнуть, ведь любовь слишком переоценённое чувство, верно? По словам матери, достаточно было и того, что ей вообще дали эту жизнь: это же такой огромный труд! А ещё одевали, пусть и вещами с чужого плеча, иногда кормили, даже каждый день, наверное, ну и обеспечили крышей надо головой. Хотя и она иногда протекала, мужских рук ведь не было, но всё же — величайшее достижение.       Поэтому говорить о детстве Амарсана крайне не любила. В воздухе будто сразу начинал витать едкий запах перегара, перемешанный с сигаретным, а тело охватывала мерзкая дрожь с липким страхом, что такое повторится снова. Поэтому она лишь натягивала скромную улыбку и говорила, что у неё было самое обыкновенное детство. Дальше обычно разговор не шёл, и она сразу переводила беседу на безопасные темы.       Идеально, не так ли?       Но сейчас, лёжа в палате, рассматривая сероватый потолок, Амарсана вдыхала запах лекарств и вспоминала о тех противных днях, когда она лежала с простудой в детской больнице и ждала маму. Она очнулась полчаса назад, отстраненно выслушала врача, который бубнил ей о нервном перенапряжении, а в голову лезли неприятные воспоминания, и даже тот странный сон с Кириллом и зелёным солнцем не смог отвлечь от прошлого.       Кстати о голове, она жутко болела, раскалывалась на части, будто по ней хорошенько постучали. А скорее всего так и было: она же ударилась при падении. Обыкновенный обморок, ничего страшного, как сказал доктор, и лёгкое сотрясение. С каждым бывает. А может быть, поэтому ей приснился настолько сюрреалистичный сон на грани бреда?       Амарсана устало прикрыла глаза, пытаясь вспомнить, что же произошло вчера ночью, и заодно избавиться от мыслей, но тщетно. Внутри расплывалась та самая отчаянная тоска, и сейчас ей захотелось немного тепла, немного поддержки, немного ласки. Хотелось уткнуться кому-нибудь в плечо и плакать навзрыд, чтобы кто-нибудь погладил её по голове и сказал, что всё будет хорошо. Но ей уже не семь лет, она уже не маленькая, и это отчаянное желание никогда не будет удовлетворено.       Амарсану нельзя жалеть. Иначе она будет размазнёй и тряпкой, а люди не любят таких. Она — взрослый самодостаточный человек, который должен брать ответственность за свои поступки и решать свои проблемы. Она обязана взять себя в руки и двигаться дальше: искать работу, чтобы было чем платить за жизнь, делать вид, что всё хорошо, и, конечно же, стать хоть кем-нибудь в этой жизни. Но всё, что у неё получилось на данный момент, — оправдать ожидания матери.       Неудачница.       Даже в обморок упала как немощная.       Сколько было времени, Амарсана не знала. Наверняка утро, раз солнце уже взошло, а из коридора доносился какой-то непонятный шум. И раз день уже начался, то ей пора прекращать играть в больную и возвращаться в реальный мир.       Она с трудом повернула голову, чтобы взглянуть на капельницу и оценить, сколько ещё осталось в прозрачном пакетике с магнезией. Что же, судя по тому, что там оставалась ещё половина, это ещё примерно час времени. Амарсана задумчиво прикусила губу, а потом слегка подкрутила ролик, чтобы процесс пошёл быстрее. Иначе за этот час она просто сойдёт с ума наедине со своими мыслями.       Дверь бесшумно открылась, впуская Лору, и Амарсана облегченно выдохнула: с подругой время пойдёт веселее.       — Привет, красотка, — шепнула Ло, бесцеремонно садясь на краешек кровати, хотя рядом стоял стул. — Как себя чувствуешь?       — Как будто упала в обморок, — слабо улыбнулась Амарсана, — бывает.       — Боже, ты даже не представляешь, как я испугалась! Вроде прошло немного времени, как вы вышли с Кириллом на балкон, а потом он влетел обратно с бешеными глазами и начал кричать про скорую. Я его чуть не убила на месте, реально! — затараторила подруга, и Амарсана слегка поморщилась, почти не вникая в её слова. — Кстати, он, бедный, всю ночь со мной просидел, хотя врач сказал, что это обычный обморок и ничего страшного с тобой не произошло. Я не могла уйти без тебя, хоть и прогоняли, а Кирилл ждал, когда ты очнёшься.       — Миленько, — скривилась Амарсана и снова подкрутила ролик. Совсем на чуть-чуть. И плевать, что внутри начал разрастаться жар, а на лице выступил пот.       — Ты что это делаешь? — легонько шлепнула по руке Лора. — Ничего не трогай!       — Так быстрее! — возразила Амарсана. — И мы пойдём домой, а потом…       — С ума сошла? Никаких домой. Врач сказал, что тебе нужно отдохнуть и полежать пару дней.       — Я не собираюсь валяться здесь! — возмущённо дёрнулась она, но это движение принесло ей такую невообразимую боль, что пришлось замереть и лечь аккуратно назад. — Со мной всё нормально.       Лора лишь закатила глаза и скрестила руки на груди, выражая всё своё недовольство. Амарсана снова уставилась в потолок, вдыхая противный запах больницы и обдумывая дальнейшие действия. Два дня — много. Очень. И почему ей доктор сразу не сказал об этом? Как же она ненавидела больницы!       — Я напишу отказ, и мы поедем домой. Вместе, — отчеканила Амарсана, с трудом сглатывая вязкий комок в горле. Во рту очень сильно пересохло, и она облизнула губы, стараясь не акцентировать внимание на боли.       Она справится. Подумаешь, сотрясение.       — Амарсана. — Голос подруги внезапно показался далёким, чужим и странным. — Я думаю, что лучше остаться здесь, дождаться результатов анализов и хорошенько отдохнуть. У тебя нервный срыв, а нервные клетки вроде как не восстанавливаются. Перестань уже думать обо всём!       — Как я могу перестать думать? Это непозволительная роскошь для меня, — фыркнула Амарсана. — В общем, просто не спорь со мной.       — Упрямая до невозможности, — вздохнула Лора. — Ладно, но пообещай мне, что по крайней мере проведёшь целый день в кровати, а не начнешь бегать по городу в поисках работы, как угорелая. От одного дня ничего не случится!       — Только один день, — уголки губ слегка дёрнулись, — а вот насчёт ночи ничего не обещаю: возможно, стоит пройтись по клубам, вдруг там нужен администратор или бармен.       — Амарсана!       — Да шучу я, шучу.       И всё-таки какая у неё замечательная подруга. Единственный лучик света в её беспросветной жизни. Амарсана больше ни в ком так не уверена, как в ней. Иногда казалось, что она совершенно не заслужила такую идеальную подругу, которая за неё всегда горой, и поддержит, и выслушает.       Выписаться из больницы оказалось очень трудно. Сначала нужно отбиться от уверений врача, что нужно ещё полечиться, затем выпросить у дежурной медсестры бланк с отказом от пребывания в стационаре, потом найти врача, чтобы он поставил подпись и печать. И почему всё так сложно? А ещё головная боль всё не хотела проходить и, кажется, даже усилилась. В какой-то момент Амарсане показалось, что она словно в неком тумане и едва осознаёт мир вокруг. И лишь дома она почувствовала облегчение.       Дома и стены лечат, верно?       Лора носилась с ней как с маленьким ребёнком: сварила суп из последнего куриного бёдрышка, пары картофелин и древней морковки, которая вроде бы не успела испортиться; окурила дом новыми благовониями, которые оказались вполне лёгкими и очень приятными; даже нашла откуда-то деньги (скорее всего у Крис заняла) и купила успокоительных таблеток, которые прописал врач. Чек, конечно же, она выбросила, чтобы Амарсана не увидела точную сумму и не возмущалась, но как будто это могло помочь: возмущению не было предела, и в песню Лоры о том, что они стоят копейки, она ни капли не поверила. Но таблетки выпила — не пропадать же добру.       Когда солнце закатилось за горизонт, а головная боль наконец-то отступила, и Амарсана почувствовала себя человеком, заявился Кирилл, предварительно созвонившись с Лорой. Гостю Амарсана не особо была рада, но…       А что же насчёт снов, м?       Она уже почти ничего не помнила и не хотела особо вникать, но где-то там внутри царапалась искажённая инородная мысль, что во сне было что-то важное. Если бы она осмелилась поделиться этой мыслью с Лорой, то та наверняка сказала бы, что стоит обратить на это внимание и что это подсознание даёт знаки. Амарсана была совершенно далека от всего этого, но всё же, почему бы и не поговорить с Кириллом для начала? Просто поговорить, разойтись на мирной ноте. Пусть он и весьма эксцентричный человек, но не плохой. Они всего лишь не могут понять друг друга, обитая в абсолютных мирах.       — И кто бы сомневался, что ты проигнорируешь своё лечение? — пропел Кирилл, проходя на маленькую кухню и сразу усаживаясь за стол. Лора тут же кинулась к чайнику, а Амарсана села напротив него, борясь с желанием наорать на этого придурка. Ну почему он такой?       — Я сама знаю, что для меня лучше, — скривилась Амарсана. — Решил снова довести меня до нервного срыва?       Как ни странно, этот жёсткий укол весьма помог, и Кирилл тут же сдулся, виновато опуская взгляд. Оу, а это миленько, да. Амарсане даже стало немного стыдно, что она решила вести себя так грубо по отношению к нему, но вспомнила, как он вёл себя по отношению к ней, и стыд сразу же испарился.       Он это заслужил.       И если хочет извиниться, то пусть извиняется по-человечески.       — Я… пришёл поговорить, — тихо прошептал Кирилл, снова поднимая взгляд пронзительно-голубых глаз, скрытых за стёклами очков.       — А мне как раз нужно дописать лекцию! Андрей Васильевич и так не в восторге, что я пропустила пару, — прощебетала Лора, ставя две кружки чая перед ними.       И как бы отчаянно Амарсана не пыталась подать знак взглядом, чтобы подруга не смела их оставлять одних, Лора всё же ушла, кинув ей поддерживающую улыбку напоследок. Теперь Амарсана чувствовала себя запертой в клетке с опасным зверем, и как обращаться с ним — неизвестно. В таких случаях сразу вспоминаются дурацкие советы по типу: притворитесь мёртвым или не двигайтесь, а ещё лучше помните, что зверь боится вас больше, чем вы его.       Повисла неуютная тишина, и Амарсана отпила глоточек травяного чая, тщательно избегая взгляда Кирилла и ожидая его слов. Первой разговор начинать откровенно не хотелось, да она и не знала, о чём именно он там хочет поговорить. От него можно ожидать всё, что угодно.       Кирилл, видимо, тоже не знал, с чего начать, — пальцы нервно отбивали по кружке непонятный ритм, плечи опущены, а взгляд метался от белой кружки к Амарсане и обратно. Что ж, приятно осознавать, что ему так же неудобно, как и ей. Из приоткрытого окна доносился головокружительный запах весны, который успокаивал и обволакивал. Машин почти не было, всё-таки вечер, а они с Лорой жили почти на окраине города: тихо, спокойно, ну и, самое главное, дёшево.       — Выглядишь получше, — наконец-то решился начать разговор Кирилл. — По крайней мере, тебя уже не хочется похоронить.       — Спасибо и на этом, — сухо произнесла Амарсана, поджимая губы. — Если ты просто решил побеспокоиться о моём здоровье, то со мной всё хорошо, можешь идти. Я не злюсь на тебя, и твоей вины во вчерашнем не было. — Почти. Амарсана и правда не злилась, но упускать тот факт, что Кирилл слишком нудный, прилипчивый и не знает границ, она не собиралась. Пусть он лучше успокоится и больше никогда не появляется в её жизни. Она не Лора, которая готова прощать людям буквально всё. — Давай сделаем вид, что ничего не было, разойдёмся в разные стороны и больше не будем обременять друг друга своим вниманием.       — Логично, — кивнул Кирилл и задумчиво пожевал губу. Амарсана пристально уставилась на него, ожидая продолжения, но его не последовало.       Как же с ним сложно. Вот и о чём он думает? И как бы она ни старалась, всё равно привычное раздражение снова начало охватывать тело, отзываясь противной дрожью по коже. И как хорошо, что окно было приоткрыто: в кухне стало на пару градусов жарче.       — Так… — произнесла она, чтобы разговор сдвинулся с мёртвой точки. Она не собиралась сидеть с ним вечно.       Кирилл тяжело вздохнул, обращая на неё взгляд, склонил голову и снял очки, слеповато прищуриваясь, будто они внезапно потеряли весь свой смысл. Видеть его без очков было очень и очень странно, но и в то же время удивительно. Без очков он показался приятнее, будто вместе с ними из него ушла вся надменность, и он стал самым обыкновенным парнем, а не занозой в заднице.       — Когда я шёл сюда, у меня в голове был определённый план разговора, и я знал, что хотел сказать, но стоило мне увидеть тебя, как я растерял все свои мысли. И так всегда, — затараторил он, кладя очки на стол с негромким стуком. — Я чувствую себя очень неуютно рядом с тобой, и ты, возможно, права, что нам и не нужно обращать друг на друга внимание, ведь мы всего лишь знакомые, которые виделись несколько раз, и каждая встреча для нас обоих выходила боком. Но при этом я не могу просто так тебя оставить в покое: перед каждой нашей встречей ты мне снишься. Я не помню большинство своих снов, остался лишь неясный образ в голове, и он очень мешает игнорировать тебя, понимаешь? Я знаю, что ты не веришь ни в толкование снов, ни в знаки, ни в гадания, но я верю и чувствую, что должен что-то сделать. Донести до тебя что-то важное.       — Не понимаю, о чём идёт речь. — Ну да, она слукавила, надеясь, что это остановит поток слов, который начал её смущать.       — У тебя ведь очень сильные корни, твои предки наверняка были сильными шаманами. — Амарсана закатила глаза, но Кирилл вряд ли это увидел. — Шаманом нельзя стать по прихоти, это дар и проклятье в одном флаконе. Мне просто повезло: дедушка изначально рассказывал про это, а сейчас потихоньку передаёт знания и умения. Не знаю, когда придёт моё время, но уже сейчас есть уже признаки, что именно мне передадутся силы Рода. Я не могу оставить это просто так, у меня есть свои принципы, свои правила. С ними хоть и тяжело жить, но привыкнуть можно. И на такой явный знак, который приходит сквозь призму снов, нужно обратить внимание. Солнце зеленело, Амарсана!       — Если бы я понимала, что это означает, — выдохнула она, отворачиваясь к окну, будто собиралась найти взглядом это зелёное солнце. — Я его видела, да. Сегодня. Перед тем, как очнуться. Но больше ничего не запомнила.       — Вот видишь, видишь! — обрадовался Кирилл, взмахивая руками и улыбаясь, но тут же сник, надевая очки. — К сожалению, я тоже не знаю, что именно означает. Это не плохой знак, скорее просто…       — Вчера ты мне сказал, что у меня улетела душа. — Вопрос вырвался сам по себе, Амарсана даже не успела осмыслить его: — А это что значит?       — Ну, просто тело, без души. Разве не чувствуешь это? — Она лишь недоумённо приподняла бровь, и Кирилл ещё раз вздохнул. — Человек без души не видит света. Ему кажется, что мир тёмный. Никаких целей, никаких мыслей… эм… как депрессия. Вот на что это похоже.       — У меня нет депрессии! — фыркнула она, скрестив руки на груди. — Что ж ты в психологи не подался, умный ты наш?       — И снова ты начинаешь язвить!       — Это я-то начинаю? Это ты вечно лезешь не в своё дело.       — Что, правда глаза колет? Всё валится из рук, вечная апатия, непонимание цели в этой жизни. Ты избегаешь личные темы, потому что тебе нечего сказать. У тебя нет ни увлечений, ни хобби, ни какого-нибудь интереса к чему-то. Лишь одни сухие действия без внутреннего огонька.       — Думаю, тебе пора. — Амарсана встала с места, делая самый грозный вид, на который способна.       Она не собиралась это выслушивать. Да, он прав в какой-то мере, но это всё ещё не его дело. Амарсана всегда была такой: надо учиться, надо работать, надо чего-то достичь в этой жизни. «Надо» — твёрдый и неизменный девиз по жизни. Никаких «хочу». «Хочу» она ещё не достойна. Может быть, когда-нибудь…       — Амарсана, послушай. — Кирилл приподнялся вслед за ней. — Я не хотел тебя как-то расстроить или обидеть…       — Тебе пора, — грубо перебила Амарсана, указывая в сторону двери. — Я всё ещё плохо себя чувствую.       — Э, да. Конечно, — он сник и вышел из кухни, следом отправилась Амарсана, чтобы закрыть за ним дверь. И только перед выходом Кирилл обернулся, ловя её взгляд, и остановился на секунду. — Я знаю, какой чудесной ты можешь быть, и мне больно видеть, как ты угасаешь. Позвони мне, когда станет совсем плохо, ладно?       Слишком странный, слишком навязчивый. Амарсана шумно выдохнула через нос, собираясь с мыслями, а потом заставила себя натянуть улыбку.       — Ладно, Кирилл, позвоню, — и сделала шаг к двери, открывая её, чтобы он не задерживался.       Никаких прощаний. Кирилл кивнул и быстро ушёл, растворяясь в тёмном подъезде. И лишь когда затихли шаги, Амарсана закрыла дверь, а потом устало опустилась прямо на пол, ощущая себя лишь бездушной куклой, которой плевать на то, что с ней будет. Ей просто хотелось спрятаться под тёплым одеялом и уснуть навсегда.       — Опять не получилось поговорить? — обеспокоенно спросила Лора, присаживаясь рядом с ней. — Прости. Я думала, что он собирается извиниться. Хочешь, я больше никогда не буду отвечать на его звонки и сообщения?       — А может, дело и правда во мне? У тебя же получается найти с ним общий язык. Вы вроде неплохие друзья, — тихо проговорила она, потирая лицо ладонями. — Если хочешь с ним общаться, я не против, я не имею права лишать тебя общения с кем-то, кто мне не нравится. Но давай дальше без всяких импровизаций, хорошо?       — Конечно. Пойдём, приляжешь, у тебя был тяжёлый день. — Они вместе встали с пола, держась друг за друга.       И больше никаких мыслей. Амарсане было достаточно лишь принять удобное положение, как сон сразу забрал в своё царство.