Химера

      Ночь опустилась на истерзанный город, и Сильванор забылся лихорадочным сном. Взгляд с высоты птичьего полета мог бы без труда заметить вереницы гвардейский патрулей, магические огни которых вырывали из мрака остатки баррикад, истерзанные чарами и копытами мостовые и обугленные стены. Даже те немногие прохожие, что все же выходили на улицы, с наступлением темноты бесследно исчезли: комендантский час вступил в свои права. Столица Арвии замерла, пользуясь моментом передышки; тем не менее, собравшимся в одном непримечательном доме у самых городских стен было совсем не до сна.       — Это неприемлемо! — ударил копытом по столу вороной жеребец-земнопони с чуть более светлой гривой. — Шавки Пуддингхеда влезают на мою территорию, словно она им и принадлежит, вытесняют Гильдию с алхимического рынка, а теперь вам еще хватает наглости требовать от нас самый главный козырь, с которого вся организация вообще зародилась? Вы в своем уме?!       Его собеседница спокойно продолжала сидеть на жесткой подушке напротив, не обращая внимания ни на разгневанного земнопони, ни на его троих приспешников, сверливших ее недобрыми взглядами.       — Боюсь, ты меня неправильно понял, дорогой Дарк Блейд, — из-под скрывавшего лицо кобылы капюшона было невозможно различить ничего, кроме пронзительного взгляда серо-голубых глаз, но в ее тоне легко читалась самоуверенность и доля скуки. — Мы предлагаем взаимовыгодное сотрудничество, и готовы щедро скомпенсировать вам все понесенные убытки.       — Взаимовыгодное сотрудничество? ВЗАИМОВЫГОДНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО?! — жеребец вскочил на ноги, и в его глазах сверкнула неподдельная ярость. — Я знаю, чего ты пытаешься добиться, ведьма! О, ты можешь обещать нам золотые горы, но как только доступ в королевский замок окажется в копытах твоего хозяина — нужда в нас отпадет. Я знаю, какая судьба постигла ваших предыдущих «партнеров». Вольная Гильдия не наступит на те же грабли. Старк! — не отрывая взгляда от закутанной в плащ кобылы, обратился он к самому крупному из троих других жеребцов в помещении, под пегой шкурой которого перевивались канаты мышц, а лицо пересекал застарелый шрам. — Выпроводи эту шваль с нашей территории. Можешь не церемониться.       В следующий миг из-под капюшона разлился бледно-зеленый свет магической ауры, впервые осветивший лицо кобылы, губы которой искривились в ухмылке. Трое жеребцов как подкошенные рухнули на пол, не в силах даже приподнять налившиеся свинцом ноги. В голосе кобылы появились хищные нотки, когда она произнесла два коротких имени:       — Дарк Найт. Лонг Блейд.       Глаза жеребца округлились, но миг спустя к его лицу прилила краска, на виске вздулась вена, а от внезапного рева, казалось, вздрогнули даже каменные стены строения:       — Ты смеешь явиться на мою территорию, требуешь раскрыть наши секреты, а теперь еще и угрожаешь моей семье?! Да я… — однако прежде, чем жеребец успел бы сделать нечто импульсивное, его копыта как приклеенные приросли к полу, а рот сам собой со стуком захлопнулся. Затем он услышал ее голос в своей собственной голове… в то время как кобыла лишь молча продолжала улыбаться.       «Очаровательные жеребята. Смышлёные не по годам, и уже успели завести себе друзей среди местных единорогов, даром что земнопони в Геликоне почти не бывает. Характером явно пошли в мать, хотя ее рог им и не передался…»       — Ты… блефуешь, — с трудом сумел выдавить из себя Дарк Блейд, разомкнув тяжелые как камень губы.       «Я? Блефую? — в голосе была различима ехидная усмешка. В следующий миг перед внутренним взором жеребца предстала белая башня с черепичной крышей, где жили родственники его жены и куда месяц назад он отправил своих детей вместе с ней, когда слухи о кровожадных тварях на западе стали казаться не просто слухами. Затем внутреннее убранство строения, вплоть до мельчайших деталей. Затем он услышал голос Скарлет и ее смех, в то время как незримый наблюдатель продолжал следить из теней. А после этого…       После этого он увидел головы Дарк Найт и Лонг Блейда, нанизанные на пики. Он увидел свою жену, освежеванную заживо. Он увидел белую башню, охваченную пламенем, и стражей-единорогов, отчаянно пытавшихся потушить пожар; среди зевак то и дело мелькали фигуры в черных плащах, стремительно исчезающие в ночи. Снова и снова жеребец пытался одолеть свои оковы, но ноги отказывались ему подчиняться. Он пытался закричать, но дар речи его покинул. И хотя ему удалось в ужасе зажмурить глаза, кошмарные видения продолжали его осаждать даже сквозь закрытые веки.       Возможно, наваждение продолжалось лишь пару минут, но для жеребца эти минуты длились целую вечность; когда же все, наконец, подошло к концу, скрытая плащом кобыла, встав с подушки и замерев перед парализованным контрабандистом, хищно оскалилась и уже вслух произнесла:       — Не волнуйся, это был лишь пример того, что может произойти. Твои близкие в полном порядке и сохранности… пока что. Предлагаемое мной сотрудничество действительно… взаимовыгодно, не правда ли?       Покинув дом через несколько минут, кобыла самодовольно усмехнулась, прежде чем поспешить вглубь темной аллеи. Пусть гвардия в этот район и не заглядывала, испытывать судьбу и находиться на улице дольше необходимого не стоило; комендантский час никто не отменял.       «Одна из самых легких работ за последний месяц», — пронеслось у нее в голове, когда она миновала очередное пересечение извилистых улиц, замерла перед неприметным тупиком и, на всякий случай бросив взгляд через плечо, отбила копытом по стене замысловатую последовательность. В следующий миг кусок каменной кладки почти беззвучно сдвинулся в сторону, явив взору уходящие вниз ступени, и кобыла поспешила внутрь. Мелькнувшую над головой крылатую тень, едва уловимую в свете молодой луны, она заметить не успела.              

***

             Тяжелый топот закованных в броню копыт глухо раздавался в темном переулке, и Тандерхуф привычно оглядел опаленные стены, закрытые ставни и многочисленные следы недавнего противостояния, выхватываемые из мрака магическими огнями. Кое-где даже виднелись выбоины, оставшиеся после «огненных сумок» — последнего изобретения толпы, и по спине ветерана невольно пробежала дрожь. Слишком много гвардейских жизней уносили алхимические поделки, и он видел, как целый десяток единорогов исчезал в пламени всего одной пары брошенных в них переметных сум. Прикрыв на миг глаза, сотник позволил себе едва слышно вздохнуть.       С каждым днем ситуация становилась все хуже. Слухи о монстрах уже были не просто слухами. Запад страны полностью опустел, и под стенами столицы скопилось целое море несчастных бедолаг, пытавшихся попасть внутрь. Король приказал закрыть ворота (не то, чтобы в городе оставалось место для еще большего количества беженцев на этом этапе), а со всей Арвии к Сильванору последнюю неделю стекались целые полки гвардейских подкреплений, что хоть как-то позволяло удерживать порядок. Что происходило теперь в тех городах, которые остались вовсе без гарнизонов, было известно лишь солнцу да небесам.       В животе возникло сосущее чувство, и сотник привычно достал бурдюк и сделал пару глотков воды, чтобы хоть как-то утолить голод. Последнее время рационы совсем начали урезать; молва гласила, что старые запасы подходили к концу, даже у аристократии. Каково же было простым пони на улицах, и представить было страшно. Не удивительно, что последние несколько дней они как с цепи сорвались; единственная надежда была на обещанные поставки с Неинфорда и Хейкасла, где наконец был собран первый урожай. Лишь бы только…       Мелькнувшая тень в проулке сбоку прервала мысли сотника и, вскинув копыто кверху, он жестом отдал приказ колонне из двух десятков гвардейцев остановиться. Направленный свет магических огней явил взору лишь нагромождения каких-то ящиков, оставшихся от баррикад обломков и кусков мебели. Ни один взрослый пони не смог бы укрыться за этим и избежать взора гвардейца, но годы службы научили Тандерхуфа доверять своим инстинктам. Там кто-то был, он мог поклясться в этом.       — Мы знаем, что ты там. У тебя есть десять ударов сердца, чтобы выйти на свет! — голос сотника зычно прозвучал среди узких улиц города, но ничего не произошло. Секунда проходила за секундой в звенящей тишине, в то время как Тандерхуф продолжал сверлить взглядом темноту среди ящиков и обломков. Выждав даже дольше указанного времени, сотник обернулся к стоявшему в центре построения гвардейцу в робе заклинателя и кратко кивнул. Не задавая вопросов, тот немедленно начал плести чары, и опасное сияние окружило его рог. Однако прежде, чем магические потоки успели бы сформировать испепеляющий шар, из-под нагромождения ящиков вынырнула закутанная в плащ низкорослая фигура и стремительно понеслась прочь в переулок, подальше от света и королевских гвардейцев. Кратко выругавшись, сотник помчался вслед за ней, перепрыгивая через преграды, где требовалось, или же вовсе проламываясь напрямую через них, благо сталь доспехов уверенно защищала своего владельца от обломков. Сзади раздавался грохот бронированных копыт двух десятков единорогов; в небо устремилась слетевшая с его рога лазурная вспышка.       Один поворот сменялся другим, один узкий переулок перетекал в другой, и хотя сердце начинало набатом стучать в ушах, а доспех с каждым шагом становился все тяжелее, неуловимая тень каждый раз оказывалась на шаг впереди, избегая копыт Тандерхуфа. Однако любое везение рано или поздно подходит к концу, и в очередной раз свернув за угол, неизвестный пони остановился как вкопанный: путь вперед перекрывала цепь гвардейцев из другого отряда, подоспевших в ответ на сигнал сотника. Быстро обернувшись, незнакомец дернулся было в сторону, но путь назад уже также был отрезан Тандерхуфом и его жеребцами, замершими всего в десятке шагов позади. Резкое движение сбросило капюшон, под которым обнаружилось лицо юной кобылки.       «Совсем молодая… дай-то боги, всего пару лет как получила свою кьютимарку» — пронеслось в голове у пытавшегося отдышаться сотника, и он медленно направился к синегривой пони.       — Именем короля Моноцероса… ты… — на миг прервавшись, чтобы сделать пару глубоких вдохов, он все же заставил себя закончить: — Ты нарушила комендантский час. Если ты мирно пройдешь с нами, то сможешь избежать слишком больших проблем.       Взгляд кобылки же тем временем отчаянно метался от одной каменной стены к другой, несомненно, надеясь найти путь к побегу. Но все было напрасно: с обеих сторон проулок окружали лишь глухие каменные стены домов, и избежать гвардейцев теперь можно было лишь отрастив крылья. И когда сотник уже находился всего в паре шагов, во взгляде ее лиловых глаз что-то потухло, и одним быстрым движением она сорвала плащ в сторону, а ее зубы сжались на шнуре. Шнуре, который вел к перекинутым через нее переметным сумкам.       По спине Тандерхуфа пробежал ледяной озноб.       — Стой! Остановись! — прокричал он, замерев на месте. — Не губи свою жизнь понапрасну!       Но все было тщетно, и в конечном итоге он это знал. Еще одна кобылка отдаст свою жизнь по указке неведомых господ, что раздувают пламя охватившего столицу хаоса ради одних лишь им ведомых целей. Еще один гвардеец навеки закроет свои глаза при исполнении долга, и хорошо если только он. Вбитые годами инстинкты требовали, чтобы он отшатнулся, отпрыгнул, попытался хоть как-то спастись… но от судьбы не убежишь, и сотник это прекрасно понимал. Кобылка зажмурилась, и Тандерхуф рванул к ней, наперекор логике и разуму надеясь, что успеет ее остановить… однако в следующую секунду на фоне небес мелькнула крылатая тень, и чужие копыта сбили его в сторону, подхватили и с молниеносной скоростью понесли прочь, в глубину проулка. Прозвучавший миг спустя взрыв выхватил из мрака фигуры гвардейцев, рванувших в укрытия, и темно-лазурную шкуру неведомого спасителя. Затем ударная волна положила конец их недолгому полету и отбросила обоих пони к противоположной стене. Гвардейский доспех смягчил удар, но все же Тандерхуфа словно мул лягнул и, рухнув на мостовую, он несколько секунд только и мог, что отчаянно пытаться сделать вдох. Когда звон в ушах начал хоть немного стихать, и сотник смог заставить себя открыть глаза, то перед собой он увидел протянутое темно-лазурное копыто незнакомца. Приняв помощь и поднявшись на ноги, Тандерхуф быстро оглядел начинавших шатко подниматься на ноги гвардейцев, среди которых, слава богам, не было видно ни раненых, ни мертвых, и затем перевел взгляд на своего спасителя.       Несмотря на краткость полета, глаза сотника не обманули: тот действительно оказался пегасом. Темно-лазурную шкуру почти полностью скрывал черный кожаный доспех, предоставлявший одновременно и защиту, и мобильность, и который, судя по всему, был также дополнительно зачарован скрывать своего носителя в темноте (даже на такой дистанции были видна завеса теней над той немногой шкурой пегаса, что все же была видна); единорогу совершенно точно не хотелось узнавать, чья именно кожа пошла на его изготовление. Проглотив вставший в горле ком, он поднял глаза и увидел пронзительный взгляд карих глаз, сверливший его из-под коротко остриженной пепельной гривы и легкого стального шлема с черным же отличительным гребнем на вершине.       — Я — друг, и у нас общие цели, — прозвучал голос незнакомца. Его ухо едва заметно дернулось в сторону подчиненных Тандерхуфа, направившихся к своему командиру и настороженно следивших за каждым движением пегаса, но помимо этого никакой реакции на них новоприбывший не продемонстрировал. — Мне и моей организации требуется твоя помощь, Тандерхуф. Мы знаем, кто может стоять за распространением этих алхимических поделок и разжиганием бунтов в Сильваноре, и мне удалось выследить один из их схронов, в котором сейчас находится высокопоставленный сподвижник неприятеля. Этот схрон расположен всего в паре кварталов отсюда, но в одиночку я его зачистить не смогу, и потому мне требуется поддержка твоих… гвардейцев, — во взгляде жеребца на миг мелькнула искра пренебрежения; пегасы были известны своим презрением к остальным расам пони, и если один из них решился снизойти до того, чтобы просить земнопони о помощи, то причина действительно должна была быть стоящей. Тем не менее, опешивший от столь прямого напора сотник сперва спросил совсем не об этом:       — Я благодарен за помощь, но кто ты вообще такой? И откуда тебе известно мое имя?       Пегас раздраженно дернул крыльями в ответ:       — У Окулус Бореалис есть свои методы. Дальнейшие расспросы можно продолжить в более подходящей обстановке; время не терпит, и один из лидеров ваших мятежников может покинуть этот схрон в любую минуту. Ты хочешь заполучить его для допроса или нет?       Тандерхуф невольно вздрогнул. «Окулус Бореалис»… Всевидящее око Республики Пегасов и ее Сената. Среди гвардейцев ходило множество баек об этой организации и ее агентах. Кто-то считал их вымыслом, пропагандой пегасов, упивающихся чувством своего собственного превосходства. Другие же признавали их существование, но отметали большинство слухов как домыслы и сплетни. Но тихий шепот по ночам, вдали от фанатичных десятников и сотников личной гвардии короля, рассказывал другую историю. Представители Окулуса были незримыми тенями, подобно призракам рассекавшими темноту ночи. Никто их не видел, никто их не слышал, и единственным признаком их присутствия были следы, что они оставляли позади себя… и тела нерадивых гвардейцев, что пересекали им путь. Кто-то даже говорил, что они были вовсе не пегасами, а особой тайной расой, выведенной запретной алхимией и темной магией. И вот, один из них совершенно непринужденно говорил сейчас с ним лицом к лицу. Сказать, что все чувства сотника вопили об опасности, было бы преуменьшением.       Тем не менее, он был офицером Королевской Гвардии, и у него были более приоритетные задачи, чем потакание своим эмоциям. Тандерхуф пару секунд сверлил пегаса недоверчивым взглядом, прежде чем, наконец, произнести:       — Где этот схрон?       — Направляйся со своими пони в сторону Врат Мэйсона, второй проулок справа, затем первый сворот налево у трактира; продолжай идти прямо до самого тупика, я там тебя встречу.       Пегас направился прочь и, расправив крылья, собрался было взмыть в воздух, когда его остановил голос сотника:       — Скажи хоть свое имя!       — Можешь звать меня Панзи, — кратко бросил тот через плечо, прежде чем взмахнуть крыльями и раствориться в ночном небе. Возможно, Тандерхуфу это лишь показалось, но он увидел далеко не одну тень на фоне звезд.              

***

             К закопченному потолку подземного зала поднимался дым от чадящих факелов, которые бросали неровные тени на склонившихся над картой Арвии пони. Четверо из них были земнопони, но сквозь черную как уголь гриву стоявшей во главе стола кобылы проглядывал белый рог, окруженный бледно-зеленым сиянием магии, в то время как над картой летала небольшая указка:       — …его следы обрываются именно в этом поселении, и, согласно нашей информации, оно все еще стоит. Если эти данные верны, то после падения Нортхамптона эта деревня осталась последним жилым центром в Арвии по ту сторону Черноводной. Гвардейцы перед уходом из региона уничтожили все мосты через реку, так что нам придется идти через брод у Светлогорья, — в такт ее словам, указка на миг задержалась у каждого наименования. Даже если никто кроме кобылы толком читать не умел, по крайней мере они понимали общее направление. — И если эта деревня все еще стоит, я готова поклясться короной Моноцероса, что старый упрямец все еще находится там, и он нашел способ защитить поселение от ночных тварей. Насколько их задержит река и задержит ли вообще, никому не известно, так что Пуддингхед дал этому заданию наивысший приоритет. Времени на сборы — час, провизии берите по минимуму: к следующему вечеру мы должны быть в Колтчестере, где получим необходимые запасы. Вопросы?       Крупно сложенный жеребец с бледно-желтой шкурой и красной гривой, в которой проглядывали первые следы седины, откашлялся и произнес:       — В какой срок мы рассчитываем проделать этот путь и, если поселение все же уничтожено, каковы будут наши дальнейшие действия? Скажу честно, Контраст, задерживаться в тех проклятых землях дольше необходимого желания нет.       Двое других жеребцов и единственная кобыла-земнопони кивнули в такт его словам, но единорожка по имени Контраст лишь пожала плечами:       — Задерживаться и не придется. Если эту деревню к нашему прибытию постигнет та же участь, что и остальные, то мы просто разворачиваемся и возвращаемся в Сильванор. Времени мало, двигаться будем быстро, так что путь в одну сторону должен будет занять не более пяти суток. Еще во..? — в следующий миг оглушительный грохот раздался со стороны входа в подземелье и уходившей наверх центральной лестницы, по ступеням которой миг спустя галопом слетело двое жеребцов, стоявших на страже:       — Гвардейцы, не меньше двух десятков! — выпалил один из них. — Мы перекрыли проход, но надолго их это не задержит.       Собравшиеся пони лишь кратко переглянулись, и затем буря активности поглотила подземный зал: кто-то торопливо хватал оружие, кто-то закидывал золото в переметные сумки, кобыла-единорог же свернула карту, торопливо сложила ее вместе с отчетами на столе и, подойдя к стене напротив, в замысловатом порядке ударила по нескольким камням кладки. Миг спустя стена съехала в сторону, и когда через несколько секунд шестеро остальных пони собрались рядом с ней, она привычным движением прикоснулась к магическим потокам, кончик ее рога опасно засветился, и затем к оставшемуся позади помещению устремился огненный шар. Дым разгорающегося пожара устремился к лестнице, и черногривая единорожка повела свою группу вперед по открывшемуся тоннелю:       — Не задерживаемся! Надолго это жестянок не остановит.       Один поворот сменялся другим, каждый неотличимый от предыдущего, пока лабиринт проходов не оборвался тупиком. Торопливо подойдя к перекрывавшей проход каменной кладке, единорог по порядку нажала на три едва заметно выпиравших булыжника. В следующий миг вся преграждавшая проход стена вздрогнула и через несколько секунд с глухим шелестом утонула в полу. Сзади раздавался приближающийся грохот бронированных копыт.       Не тратя времени, пятерка пони проскользнула вперед, торопливо вытаскивая из своих сумок смолистые факела и поджигая их. Неровный свет выхватил из мрака стены древних катакомб, история который весьма вероятно уходила к самому Мейсону Путешественнику, основавшему город наверху.       — Расходимся. Все знают ваши выходы, встречаемся в схроне у Обрезков через два часа, — едва успела произнести Контраст, прежде чем резко остановиться и поднять копыто вверх. Повинуясь ее команде, остальные пони так же замерли на месте, вглядываясь во мрак. Грохот шагов гвардейцев из тоннеля позади продолжал приближаться, но тем не менее она продолжала сверлить взглядом темноту впереди. Секунда протекала за секундой, и единственным звуком вокруг было лишь звуки едва слышного дыхания пятерых пони… и затем движение впереди вновь повторилось. В следующий миг лишь везение и реакция спасли черногривую кобылу, когда она отшатнулась вбок и избежала арбалетного болта. Стоявший позади нее земнопони оказался менее быстрым и как подкошенный рухнул на пол.       Остальные пони едва успели выхватить оружие, когда сразу три тени налетели на них вихрем стали и обрушивавшихся со всех сторон ударов. Рог единорожки опасно засветился, когда она начала сплетать магические потоки в комплексное заклинание, однако миг спустя глухой удар по затылку сбил ее концентрацию и отбросил на пол. Сквозь залившую глаза красную пелену она сумела разглядеть еще одну игнорировавшую свет факелов тень, которая из ниоткуда возникла позади нее.       Через пару секунд все было кончено. Трое ее товарищей были мертвы, бледно-желтый жеребец заливал все вокруг кровью из рассеченной артерии и явно скоро к ним присоединится. На удивление, сама она оказалась сравнительно невредима, и черногривая кобыла собиралась уже было снова испытать свою удачу с чарами, когда на ее роге с глухим щелчком появилось странное кольцо. В следующий миг она полностью перестала ощущать магические потоки вокруг, словно их никогда и не было, в то время один из нападавших быстрыми движениями связывал ее по ногам и лишал какой-либо мобильности       — Префект, — раздался голос со стороны лежавшего позади тоннеля. Слегка довернув голову, она увидела появившихся, наконец, гвардейцев, а также впервые смогла нормально разглядеть нападавших. Один из них — пегас со шкурой землистых оттенков и янтарной гривой замер перед вторым, темно-лазурным пегасом с отличительным гребнем на шлеме, который вместе с сотником появился в окружении закованных в сталь единорогов. — Задание выполнено, цель захвачена. Потери отсутствуют.       — Отлично, — кратко кивнул пепельногривый командир, прежде чем направиться прямиком к ней, и, приподняв ей голову копытом, он посмотрел ей в глаза и ровным тоном произнес: — Я задам вопрос лишь один раз: каково было ваше следующее задание, и где сейчас располагается твой руководитель?       Хватка державшего ее пегаса была стальной, но все же Контраст сумела приподнять голову чуть сильнее и сплюнула в общем направлении лазурношкурого пони. Миг спустя удар по голове сзади откинул ее обратно на пол, и сквозь звон в ушах она сумела расслышать вздох командира пегасов и затем какой-то шорох. В следующую секунду к ее затылку прижалось что-то круглое, и перед ее серо-голубыми глазами против воли начали мелькать недавние мысли и образы. Схемы города, расположение нескольких схронов, отправленный магией неизвестному адресату отчет о переговорах с контрабандистами, новое задание на юго-западе страны и следы Старс…       В следующий миг заряд магии испепелил кобылу вместе с державшим ее пегасом, и лишь чудом префект отделался лишь непроизвольным полетом к ближайшей стене, отброшенный ударной волной. Рухнув на жесткий камень, он, не обращая внимания на ушибы, откатился прочь и, обернувшись, увидел, как штатный заклинатель гвардейцев начал сплетать новые чары, прежде чем сразу несколько клинков опомнившихся единорогов пронзили его насквозь. В тот же миг свечение его рога угасло, и Тандерхуф несколько секунд безмолвно стоял над телом бывшего товарища, прежде чем магией вытащить свой меч.       — Предатели и шпионы, — мрачно констатировал подошедший префект. — Предатели и шпионы повсюду. Надеюсь, ты не в обиде, что я не раскрыл всех деталей своего плана изначально. Эта гниль, — кивнул он в сторону тела на полу в робе мага и постепенно образовывавшейся под ним лужи крови, — проникает гораздо дальше, чем кажется на первый взгляд, и у нас есть основания полагать, что даже ближний круг Моноцероса уже был скомпрометирован.       Сотник лишь тряхнул головой и затем повернулся к пегасу:       — Что это был за талисман, который ты использовал на кобыле?       — «Дознаватель», — пожал тот плечами. Глаза Тандерхуфа едва заметно округлились, и Панзи не мог его винить; в конце концов, этот артефакт был одноразовым и стоил дороже, чем полное оснащение сразу тысячи гвардейцев. — К сожалению, мне удалось увидеть лишь несколько косвенных зацепок, но сперва предлагаю провести обыск в самом схроне. Возможно, нам удастся найти больше информации в том, что эта шваль не успела сжечь по пути прочь, — склонившись над обугленными останками единорожки, он заметил торчавшие из сумок остатки испепеленных бумаг и, разочарованно покачав головой, направился обратно по тоннелю.