Счастье в ладонях

Спустя всего пару дней большая часть работы была выполнена и единственным цветком, который оставалось нарисовать — стал лотос нилотпала. Тигнари пока ещё был категорически против похода ночью к реке, тем более в одиночку, поэтому Мира довольствовалась тем, что гуляла по окрестностям, делая наброски карандашом в черновиках. Жители Гандхарвы уже привыкли к ней и стали проще относиться к столь примечательной и необычной внешности девушки. Более того, некоторые стали просить её о помощи и Мира охотно помогала. Она даже не заметиоа пристального наблюдения издалека, ни пока снимала испуганную кошку с дерева ни когда носилась из дома в дом в поисках нужного ингредиента для готовки какого-то блюда. Жители были щедрыми и всегда благодарили за помощь и напихивали её либо едой, либо какими-то принадлежностями, по их мнению полезными, на что Мира безуспешно отнекивалась, но достаточно быстро сдавалась и принимала подарки. Один раз она даже заметила, как Тигнари посмеивается, наблюдая за тем, как бабушка нагрузила Миру двумя корзинами с фруктами за помощь на огороде. Девушка улыбнулась лесному стражу в ответ и позже тайком оставила корзину у него на пороге. В один прекрасный день Тигнари встретил ее уже у порога дома. То, что он знал время, когда Мира обычно встаёт и когда идёт спать слегка смущало, но таков уж был он — лесной страж всегда всё знал. — Хорошие новости, сегодня к ночи мы пойдём с тобой к реке, — сказал он, улыбаясь, а вот у девушки на лице застыла масса эмоций — с одной стороны она была рада, что, наконец, закончит порученную работу, с другой стороны ей не хватило времени закончить все эскизы, которые хотела. С третьей — Мира уже успела привязаться к этой местности, которая от чего-то казалась ей донельзя родной, и не горела желанием так быстро её покидать, а в-чётвертых... А вот в-четвёртых ей было сложно признаться даже самой себе, но даже секундный взгляд Тигнари стал вгонять её в краску, заставляя каждый раз смущённо отводить взгляд. Казалось, после столь долгого и неловкого молчания Тигнари что-то понял и решил не расспрашивать, к облегчению Миры. Вместо этого он перевел тему: — Пойдём, прогуляемся. У нас ещё есть время. Если тебе, конечно, не нужно спасать ничью кошку или снова разносить людям закатники, — он тепло улыбнулся, чем снова заставил Миру покраснеть, и она только согласно кивнула. Лучи солнца нежно ласкали кожу и поблескивали на воде реки, выбивая из художницы восторженные вздохи, когда они проходили через мост на выходе из Гандхарвы. Долгое время никто из них не нарушал тишину, но, как ни странно, Тигнари сдался первым: — Тебе тут понравилось? — Очень, — сразу же ответила Мира, с удовольствием подставляя лицо солнечным лучам. — Я бы хотела остаться подольше, но... — Но? — Но скоро я закончу работу, и мне нужно будет возвращаться домой... — она отвернулась, чтобы скрыть грусть от внимательных глаз. — Ты могла бы вернуться, — сказал Тигнари задумчиво. — Нам всегда пригодится лишняя пара рук, и я уверен, что кто-то из жителей с радостью тебя приютит в следующий раз. Мира остановилась и внимательно посмотрела на Тигнари. У неё уже было достаточно причин вернуться, и согласиться на это предложение, но преодолеть своё стеснение оказалось сложнее, чем казалось на первый взгляд. — Я... — Обдумай это, а сейчас пойдём, хочу показать тебе одно место. Художница кивнула и поспешила за лесным стражем на небольшое возвышение. Пока они поднимались, она успела несколько раз подавить смешок, наблюдая за тем, как нервно подёргивается хвост, когда сапог Тигнари соскальзывал с очередного неподатливого камня. Но когда они, наконец, взобрались наверх, рот Миры раскрылся от красоты, а рука мгновенно нащупала карандаш в сумке. — Можно я... — начала она и Тигнари с улыбкой кивнул, присев на один из камней. Улыбаясь, художница достала чистую бумагу и сразу же принялась за эскиз. Свет солнца, казалось, освещал каждый уголок мира, лежащего, почти что, под ногами. Персиковые закатные лучи растекались по облакам, раскрашивая их солнечными красками и отражались в водной глади, ветерок шелестел в кронах деревья, прогоняя певчих птичек, которые были этим явно недовольны, но взымывали ввысь ещё до того, как ветки начинали качаться. Особенно упрямые взлетали и опускались обратно, не желая перелетать в другие места. Горы Ли Юэ возвышались вдалеке и упирались своими верхушками в небо, будто бы подпирая его, не давая упасть на Тейват. Так и незаметно пролетело время за рисованием, от которого лесной страж ни разу не отвлекал художницу, а только инода с любопытством поглядывал, когда думал, что она не замечает. Но Мира была слишком сфокусирована на деле, чтобы придавать этому хоть какое-то значение. — Я закончила, — довольно сказала девушка, сунув новый рисунок в папку, а затем и в сумку. Краски она забыла дома и уже успела несколько раз себя мысленно наругать за это. — Покажу, когда раскрашу. — Молодец. Теперь пойдём к реке, уже смеркается и темнеть будет быстро. Они старались идти очень тихо — Тигнари спереди, а Мира сзади, осторожно ступая по траве, чтобы не разбудить спящих неподалёку крокодилов. Ночная природа Сумеру казалась волшебной и опасной в то же время. Лесной страж остановился и жестом указал куда-то вперёд. Художница нашла глазами лотос, плавающий на воде, но от чего-то он был закрытым, хоть уже и наступила ночь. Она недовольно цокнула языком, на что лесной приложил палец к губам, взял её под руку и повёл ближе к растению, растущего прямо у самого берега. Когда они подошли, Тигнари наклонился к уху Миры и заговорил шёпотом: — Лотос нилотпала произрастает в болотах тропического леса и распускается только ночью, а его цветы по яркости сравнимы с луной. — Ого... — тихо ответила Мира и склонилась над цветком, коснувшись голубого лепестка. Будто бы почувствовав прикосновение, цветок зашевелился и стал медленно раскрываться, открыв чужим глазам свою невероятную красоту. Тигнари снова зашептал: — В древнейших народных сказаниях этой земли когда-то огромная колесница божества луны светила так же ярко, как солнце. В это время все жили в мире и спокойствии. Но стрелы, разорвавшие небеса, разбили драгоценные камни, украшавшие неземную колесницу, и люди больше не видели лик властелина лунных ночей. Все цветы повернулись, чтобы служить своим новым хозяевам, но только лотос нилотпала остался купаться в холодном лунном свете, вспоминая радостные песни того далёкого времени. — Такая красота... — Мира осторожно коснулась золотистого цветка, будто бы сияющего под светом луны и с улыбкой достала карандаш.