Кафе на мосту

Полин и Мартин стояли возле кафе на мосту с чемоданами, встречая рассвет. — Думаю, вот и все. Теперь мы можем уехать из этого города, — тихо произнес Мартин, вдыхая воздух в легкие и чувствуя, как замерзает он сам. — Куда ты теперь поедешь? — Полин стояла, и лицо ее освещалось солнцем. — Не знаю. Теперь можно куда угодно, но вот куда? — Думаю, вопрос стоит задать по-другому. А нужно ли? Мартин улыбнулся. Полин была права. А нужно ли теперь было куда-то мчаться и куда-то бежать? Нужно ли теперь было хоть что-то менять в своей жизни? Они стояли, облокотившись на кафе, и каждый думал о своем. Нет, теперь они были в полной растерянности и в полной свободе к себе, что заставляло их мозг не работать совсем и отказываться что-то искать и предлагать их сознанию. — Полин, скажи, а сознание — это мозг или душа? Девушка посмотрела на мужчину. — Хороший вопрос… Не знаю даже, возможно, мозг, а может, душа. Хотя нет, наверное, мозг — это сознание и тело, а сердце — это подсознание и душа. Хотя какая разница? Мне уже все равно. — Ну, я просто хочу понять. — Что? — Куда теперь хочет моя душа. И мозг. Они хотят дать себе еще один шанс на жизнь, на любовь, но в чем состоит это шанс и для кого она ценнее из них двоих? — Для обоих. Высыпаться нужно для мозга, а любить — для сердца. — Куда ты теперь поедешь? Она покачала головой: — Никуда. Мартин, я поняла, что я никуда не хочу ехать. Я хочу остаться тут, с тобой, и узнать, изучить тебя получше. — Но я темный и страшный. — Не переживай, я тоже не ангел, далеко не светлая, во мне много тьмы и страхов, однако почему бы теперь не посмотреть друг на друга без масок, улыбок. — Хорошая мысль, тогда начнем еще раз в кафе на мосту? Она кивнула, и они снова зашли в приятную атмосферу. Сели за тот же столик, где он впервые подсел к ней в тот зимний холодный вечер. За окном поднимался день, и посетителей было немного, но им это было неважно. — Как думаешь, мне когда-нибудь будет стыдно за то, что я так бесцеремонно прогнал Лари? Знаешь, сейчас у меня проскальзывает мысль, что, может быть, лучше, чтобы она осталась? — О, Мартин, нет, ты сделал все правильно. Тебе стыдно потому, что ты наконец-то позволил себе чуть больше, чем ты позволял обычно, вот и получилось, что поведение это у тебя вызвало стыд, но не переживай, ты сделал все правильно. Мне тоже стыдно за многие моменты. Когда я была эмоциональна без причины или когда не понимала, почему так глупо себя вела. Но все это проясняется с возрастом и пониманием того, как могло быть иначе. На тот момент ты не мог сделать ничего другого. Поэтому перестань себя корить и думать, что другой вариант мог быть лучше того, что ты сделал из предложенного тебе жизнью. Мужчина задумался. С одной стороны, что ему теперь делать? Кроме кафе, пойти им больше некуда. И куда им теперь ехать? Но Мартин встал, поставил чемодан свой на стул, застегнул пальто. Полин, наблюдавшая за этим, тоже засобиралась. Они вышли из кафе, и по дороге на вокзал Полин спросила: — Куда ты теперь, Мартин? — Наверное, на запад. А что? — Нет, ничего, если что, я буду на юге, приезжай, поговорим. Ты найдешь мой номер в телефонной книге. — Полин, конечно, я приеду. Поверь, тебя нельзя забыть просто так. Ты не девушка, которую вычеркивают на следующее утро, ты не забываешься веками, и тебя не смыть соленым морем, ты въедаешься в душу, и я приеду, конечно, приеду. Ты и оглянуться не успеешь. Время пролетит быстро, очень быстро. — О, Мартин, если бы ты знал, что для нас, женщин, время летит в секундах. Мартин подошел и обнял Полин, и, попрощавшись с ней, пошел сквозь пар, шедший от поездов, и гул людей. Полин так и стояла посреди вокзала, не зная, куда ей деться. Прождав полчаса, она тоже села на поезд и уехала на юг. В ее душе не было грусти, было легко и спокойно, не было ни опыта, ничего. Была ясность и легкость. Как и в душе Мартина, который, сидя в третьем классе на неудобном жестком сиденье, теперь смотрел на этот город и задавал себе тот же вопрос, который мелькал и в голове Полин: «Зачем я сюда приехал? Было ли это сумасбродным решением отчаяния или же смыслом побега?». Теперь уже не имело никакой разницы. Перед их глазами мелькал тот лес, те улицы, где они прогуливались вместе, и то кафе, где впервые встретились. Они были очень благодарны друг другу за освобождение.