Nubis Nuadae et Claritas Clarae

Нуада уже много сотен лет не «играл» с людьми в сделки, считая это ниже своего достоинства, но с Клэр он чувствовал странное вдохновение. Возможно, в конце игры он попросит её наполнить чашку своей кровью. Или слезами. Нуада хищно улыбался, перебирая в уме то, как можно разыграть сделку с Клэр в свою пользу. Нырнув во внутренности метро на станции «Исторический музей», он бежал по пыльным и затхлым переходам, представляя всякое. Может, стоит заманить ее в эти тоннели? Наблюдать, как она заблудится, сбивать с пути, загонять, как олениху на охоте, по этим извилистым коридорам с непременным тупиком в конце? А дальше… Нуада ускорился, оттолкнулся от пола, затем от стены. Вертясь волчком, перелетел через провал шахты и побежал вперед и вниз. Дальше он всякое может сделать. Впервые за много сотен лет Нуада чувствовал что-то кроме глухой, горькой ненависти и тупой боли отвержения. Азарт, почти как на охоте, но слаще, глубже — потому что добыча необычная. Ученая, разумная добыча открывала перед ним дверцу, в которую он ломился так долго! **** На седьмой день Нуада явился к Клэр снова. Бесшумно спрыгнул с крыши на ее балкон, подождал, пока она войдёт на кухню. И только тогда вышел из тени. — Сегодня чай, — ухмыльнулся, поставив чашку на стол. Клэр совладала с собой, только вернула ему кривую ухмылку. Однако Нуада слышал, как ее сердце понеслось вскачь со страху. — Дай мне пару минут, — она достала пачку сигарет из кармана халата, ловко подкурила одну, затянулась. — или получишь вместо нормального чая пыль и прах из пакетика. Что-нибудь к чаю? — Нет, — он подошёл так близко, что ей пришлось вынуть изо рта сигарету. — В следующий раз будь готова. Ты потеряла один вопрос. Клэр поперхнулась дымом. Оттолкнула Нуаду и отвернулась, пытаясь откашляться. А когда наконец была готова дать ему достойную отповедь, бледнолицего абьюзера уже и след простыл. **** Во второй раз Нуада выждал почти месяц, прежде чем обнаружиться у неё на кухне. — Вино, — коротко приказал, ставя перед ней чашку. Клэр читала, устроившись на высоком стуле у окна, словно птица на жердочке. Когда он появился, она вскрикнула и едва не свалилась со своего насеста. — Ты меня пугаешь. Не ответил еще толком ни на один мой вопрос! — рявкнула она, подбирая книгу с пола. Затем сложила руки на груди, выпятила подбородок: — Зачем ты приходишь ко мне? Нуада вскинул бровь и постучал пальцем по чашке. Она опасно сузила глаза, но молча полезла в холодильник за бутылкой. Белое, легкое, чуть игристое вино вряд ли понравится мрачному гостю, и хорошо. Он достал ее хуже прогнившей древесины и въедливой ржавчины. Нуада внимательно следил за тем, как она открывает бутылку и наливает, но не помогал. Потянул бледным носом, хмыкнул. И, подняв чашку двумя пальцами, осушил ее одним махом. — Мне нужен эксперт по древностям, — сказал, вертя чашку в руках, — есть артефакт, который нужно проверить на подлинность. — А сам ты не можешь, прынц Лимон? — фыркнула Клэр, делая глоток «из ствола». — А я к нему даже подойти не могу! — вдруг прорычал Нуада так, что она от неожиданности выронила бутылку. — И мое имя Нуада, запомни! Нуада Серебряное копье! Бутылка не разбилась, но покатилась по плиткам пола и почти все вино выплеснула. — Вы, люди, такие неуклюжие, — фыркнул Нуада, одним глотком допивая свою порцию. — Впрочем, жалеть нечего. Вино было дрянь. Клэр тяжело вздохнула и пошла за специальной впитывающей тряпкой. — Если артефакт окажется глупым новоделом для чьих-то ролевых игр, — предупредила, вытирая липкую лужу, — то это будет последний раз, как вы воспользовались моей профессиональной консультацией бесплатно, мистер… кто бы ты там ни был. — Ваше высочество, — подсказал он, скалясь. — Принц Нуада Серебряное Копье, повторяю в последний раз. — Ну нет, я за демократичный подход, — она швырнула тряпку в стиралку. — Пока я не твоя подданная, могу хоть хреном с горы называть. — Из-под горы, — поправил снова, вдруг оказавшись очень близко, но не касаясь. — Артефакт тоже там. Под горой. — Все-таки Толкин, — она весело хмыкнула и открыла кран, чтобы вымыть руки. — Осталось только песню хором спеть. И где эта твоя гора? — Проще показать, чем объяснить, — гость (Нуада? Тоже еще, кельт нашелся!), кажется, впервые понял, что она не против прогулки неизвестно куда и непонятно с кем. — Туда два портала. Примерно за ваш человеческий час доберёмся. — Сначала пообещайте, что приложите все усилия, чтобы вернуть меня домой живой и здоровой, — она вернулась к холодной вежливости и начала заплетать косу. — Раз уж мы играем в фейри, причём неблагих. Тогда прогуляюсь с вами. — Гарантии тебе, значит, — он сверкнул белыми зубами. — Да, я приложу все силы, чтоб ты вернулась домой живой и здоровой. — В понятие здоровья входит и отсутствие проблем с головой и мышлением, — она ухмыльнулась. — Я иду собираться. Оплата проезда и питание тоже за счёт приглашающей стороны. — Да, — гость как-то уж совсем нехорошо на неё глянул, и она предположила, что ждут её жареные скорпионы и сырые обезьяньи мозги. Хорошо, что он не последовал за ней в спальню. Можно было спокойно переодеться в спортивное белье, брюки-карго, влагоотводящую водолазку и куртку-бомбер, как у пилотов. Рюкзак, который она держала всегда наготове, если придётся быстро сваливать из дома, ботинки для хайкинга и перчатки. Что ж, она готова к приключениям. Нуада, кажется, не ожидал, что она так быстро справится. Осмотрел её, задержавшись взглядом дольше нужного на шее, словно примеривался где укусить, а потом встал и прошёл мимо неё на балкон. Она с некоторым удивлением последовала за ним: может, курить хочет? Но Нуада вдруг грубо стиснул её талию, будто хотел поцеловать… и подпрыгнул. Она почувствовала миг полёта, и они приземлились двумя этажами выше, на крыше её дома. Он посмотрел на неё самодовольно, но ничего не сказал, только прижал сильнее, так что она почти задохнулась, и перескочил уже на соседний дом. Она, стараясь не глядеть вниз, обхватила пальцами его плечи. — Трусиха, — насмешливо сказал Нуада, — как я и думал. И вот так вот, по крышам, они допрыгали до Старого Рынка, причём Нуада иногда просто перекидывал её на плечо, как мешок картошки, а у рынка спустился на мостовую и нырнул в открытый коллектор, откуда тянуло влажным затхлым воздухом. Как Нуада спускался по колодцу вниз, цепляясь всего одной рукой, Клер предпочла не видеть и крепко зажмурилась в самом начале. Но ощущения от спуска были такие, что у нее зашевелились сомнения насчёт того, косплеер он или маньяк на стероидах. А ещё тень удовольствия от того, как он поддерживал её под задницу одной рукой и даже не вспотел. Они спустились, он стряхнул её наземь, и не потрудившись подать руку, приказал: — За мной, — после чего нырнул в лабиринт подземных коридоров. Клэр, конечно, почти сразу отстала, и ему пришлось возвращаться. В награду она получила злобное шипение о тупых смертных. Но вот очередной тёмный и вонючий ход вывел их в ярко освещенную подземную пещеру, застроенную домиками и палатками. — Это фейрийский рынок, — вдруг сказал Нуада, пока Клэр боролась с желанием ущипнуть себя или его. Да-да, прямо за эту дерзкую самоуверенную задницу. — Идёшь рядом со мной и молчишь, говорить буду я. Тут Нуада бесцеремонно накинул Клэр на голову что-то вроде мешка, и дернул ее за руку так, что у нее клацнули зубы. Рынок оказался… вонючим. Очень-очень вонючим. У неё моментально начали слезиться глаза, а глоток вина попросился обратно. Сил хватило на то, чтобы не снимая того, что Нуада накинул ей на глаза, натянуть на лицо арафатку и задержать дыхание. Через полторы минуты ей так захочется вдохнуть, что на вонь будет уже плевать. Нуада тащил за собой, не давая, впрочем, упасть. Она спотыкалась о что-то мягкое, наступала на что-то живое и сталкивалась с чем-то огромным. Вокруг стоял невыносимый ор на языках, которых она никогда не слышала, а по зажмуренным векам даже сквозь ткань «мешка» хлестал свет, которого в заброшенной части подземки никак не могло быть. Она позволила себе вдохнуть, только когда перед глазами поплыли цветные круги, а Нуаде пришлось ловить ее в полёте после очередного столкновения с кем-то или чем-то, что в ответ заверещало как свинья. — Эта рабыня очень тупая, — сказал Нуада холодно, словно в ответ на свиной визг, — но в пищу не годится. Она предназначена в жертву. Пусть тебя утешит тот факт, что смерть ее будет долгой и мучительной. — Что-что я сейчас услышала? — поинтересовалась она у Нуады, когда стремно визжащее нечто от них отстало. — Нарушаешь договор? — Я не обязывался рассказывать о нем направо и налево, — прошипел Нуада. Он сжимал ее руку так, что Клэр уже начала подумывать о том, не стащить ли с головы чертов мешок, прекратив одним махом весь этот бред. Однако, работа с людьми по ту сторону закона научила Клэр, что если тебе завязывают глаза в начале встречи, значит будет лучше, если до конца встречи они остануться завязанными. Больше шансов эту встречу пережить. — Тогда ты мог бы рассказать заранее о той роли, что я вынуждена здесь играть, — не сдавалась она. — Тогда ты бы не согласилась, трусливая человеческая женщина, — Нуада поднял ее на руки, чтобы перенести через какое-то препятствие и заговорил совсем тихо, прямо ей в ухо. — А сейчас сообщаю. Ты моя рабыня. Я собираюсь жестоко зарезать тебя на алтаре, и ещё не решил, насиловать предварительно или уже твоё остывающее тело. Можешь сделать подобающий грядущей участи вид. — он ухватил ее больно за локоть и проговорил уже в ухо, — возможно, мне придётся тебя ударить. За каждый удар ты получишь право на желание, которое не будет касаться таких вещей, как никогда больше у тебя не появляться, вредить себе или работать на тебя долго. Ах да, и отзывайся на слово «Жертва» до конца маленького представления. — И он укусил её прямо через мешок — до крови. Нуада ухватил только что окрещенную им жертвой за плечо и поволок через весь гоблинский рынок, не давая вглядываться в его обитателей, а им — в неё. Его помнили и с уважением расступались перед ним. Его это не заботило, он вполне готов был убить кого-то, чтоб не забывали и дальше. Так они оказались на перроне станции фейрийского метро «Гоблинский рынок», откуда уходил через несколько минут поезд. Красно-черный обшарпанный паровоз стоял в клубах дыма. Нуада бросил золотую монету контролерше и втащил спутницу в вагон первого класса, оказавшийся пустым. Сел на деревянную скамью, но ей сесть рядом не позволил: ухватил за волосы и дернул, сажая на пол у своих ног. Она не сопротивлялась и молчала, потрясающее качество в человеческой самке, а Нуада задумался настолько сильно, что жёсткая хватка его бледных пальцев на ее плече мало-помалу превратилась в ласку. Он представлял старые времена, когда эльфы брали с людей кровью и плотью. Раньше он не участвовал. Но эту женщину он бы потребовал себе на ночь Дикой охоты, и когда взошел бы тонкий месяц над октябрьским лесом, отпустил бы её, шепча: «Беги!» — и даже дал бы ей немного форы. Он даже на обычной охоте предпочитал догонять добычу на своих двоих, без коня или оленя. Это было честнее и слаще, когда, полный силы и скорости, сам хватаешь жертву. И алтарем бы им стала сама земля в золоте листьев, алтарем — и ложем. А храмом — лес, деревья колоннами, небо — сводом, а звезды — глазами богов. Он пустил бы ей кровь. Немного, не до смерти. Но взял бы её плоти — на пару укусов, и взял бы её как мужчина. Ей было бы больно, но не только, уж это он умел делать. И слезы он пил бы вместе с её стонами. А потом отпустил бы. Может быть. Вдруг прямо в его разуме раздался смешок. «Ну надо же, братец, ты возжелал того, чего уж пару сотен лет не хотел!» — и Нуада с яростью вытолкнул сестру из разума. — Это у тебя огнетушитель в кармане, или ты так рад меня видеть? — мурлыкнула «жертва», словно в ответ хихиканью сестрицы в его разуме. Нуада отвесил Клэр несильный подзатыльник, стряхнув мешок с ее головы на грязый пол вагона, но отвечать не стал. В отместку посильнее запутал пальцы в ее кудрявых волосах и притянул ее лицо к своему паху, как она выразилась, «огнетушителю». Как раз в этот момент в вагон вплыл какой-то не до конца воплотившийся демон. Нуада даже не понял, кто это конкретно, но серой от него воняло знатно. Тут жертва потерлась об его пах — вроде как почесала нос- но Нуада подскочил от неожиданности и издал непроизвольный рык. Вонючий недодемон затормозил, вперил в Нуаду свой горящий взгляд. — Это ты мне? — прорычал демон сквозь полупрозрачные клыки. — А похоже? — Нуада сильнее прижал лицо девицы к своему паху, чтобы Клэр не смотрела на демона. Демон криво ухмыльнулся: — Человечка? Нуада вскинул бровь, мол сам же видишь, придурок, чего спрашиваешь. Демон завистливо вздохнул: — Меня точно на такую вот сучку как на живца поймали. На алтаре разложили, кровь пустили, позвали пировать… но стоило мне явиться вкусить ее крови, как они меня развоплотили, суки, — демон сплюнул. Место плевка около бёдра «жертвы» задымилось. — Сладкая… — прорычал демон, не сводя глаз с «жертвы», — отдай, а?.. Клэр разозлилась. На самом деле приступы гнева были ей мало свойственны, её не зря ещё на учёбе звали «тугой». Но этому… принцу удалось её достать. Однако в его игры можно было играть и вдвоём. Поэтому Клэр просто укусила его за внутреннюю поверхность бедра, поближе к паху. Да вонзила зубы посильнее, прокусив ткань и добравшись до кожи. Нуада, собиравшийся ответить демону, снова дернулся и коротко простонал. — Нет! — прошипел, наматывая её волосы на кулак, поскольку она не разжимала челюстей. — Не для того я её дрессировал. Иди себе поищи сам! — и да, теперь она знала, что у него стояло, и он знал, что она знает. — Сказал бы я тебе, куда пойти, мудак беловолосый, ещё встретимся на узкой дорожке в аду, — заворчал разобиженный демон, но лезть не посмел и вообще в другой вагон свалил. — Если не отпустишь, — прошипел Нуада, — я тебя оскальпирую! Она наконец отстранилась. — А мне кажется, тебе понравилось, — и демонстративно сплюнула темную от его горькой крови слюну. Нуада не стал говорить смертной, что именно она только что сделала и каковы последствия приема эльфийской крови. Сама узнает через несколько часов. Давненько у него не было кровных слуг, и уж точно среди них никогда не появлялись смертные. Но его улыбка даже демона бы устрашила. Клэр смотрела на то, как Нуада жутко ухмыляется и даже облизывается («съев» при этом часть темной краски с губ) и думала, что, возможно, спуститься в подземелье к фрикам с этим белолицым ради какого-то мифического артефакта было не такой уж хорошей идеей.