Наше будущее в наших руках

Всё кончено. Всё, ради чего он жил, влёк своё существование, даже когда временами не хотел этого. Всё, что терпел и ждал, стало напрасным. Новый напарник, проработавший здесь два месяца, оказался лучше, настолько, что он за такой краткий период знакомства смог позволить то, что Вертер сам не мог позволить себе годами, а теперь уже и не сможет, потому что Полина — не его. И теперь уже понятно, что никогда не будет. «Интересно, что они вместе будут делать», -подумал биоробот, удивляясь мыслям, не синхронным с душевной болью. — «Может быть, гулять у реки, стоять на мосту и любоваться красивыми видами, хотя Альтрон в этом ничуть не разбирается… Там, где я хотел, куда мечтал пригласить Полину, когда она будет к этому готова, терпеливо ожидая годами. Опоздал… Возможно, не стоило ждать, надо было действовать сразу же, но тогда близкое общение стало бы насильным, а оно должно быть только добровольным. Я не хотел принуждать к чему-то любимого человека, заставлять вступать в новые отношения в период сильной подавленности… Я был терпеливым, готовым ждать, сколько нужно, помогал ей оправиться после тех отношений и оказался просто забыт. Теперь, как и в тот раз, вижу другого в приоритете и знаю, что мне никто не поможет пережить эту боль… Как всегда, ничего не меняется в жизни…» В таких случаях обычно обращаются за помощью к друзьям, но ими для биоробота всегда были Полина и Алиса. Впутывать в это девочку, ещё не знающую, что такое любовь, Вертеру совершенно не хотелось — по его мнению, она и так знала слишком много о его слабости. «Не знай и дальше этого чувства, Алисочка, меньше будешь страдать. Но, если Коля тебя действительно любит, пожалуйста, не отталкивай его», — думал Вертер, чувствуя, как появляющиеся слёзы размывают взгляд, заставляя хуже видеть. Нет ничего ужаснее чувства разочарования в любимом человеке, в смысле твоей никчёмной жизни. Далёкий голос Альтрона, зовущий Полину, заставил его покинуть территорию Института, не прислушиваясь к их разговору. Биоробот не хотел показывать бестолковому напарнику того, что делает его слабым, позволять видеть его в таком состоянии, дабы тот не заимел перед напарником больше козырей для издевательств. У Вертера было жгучее желание завершить всё, поставить точку на себе и своём будущем, ибо в нём не предвидится ничего хорошего, и отправиться на свалку. Он чувствовал, как человек, и в тот момент, уже далеко не первый в жизни, очень жалел об этой способности. Сокрушался, что мастер при сборке очень сложных механизмов смог подарить ему часть своей души и наделить чувствами с помощью чрезвычайно сложных химических реакций, а также физических процессов. Сердце надрывалось от собственных стонов, надрывался вентилятор, пытаясь хотя бы немного охладить перегретую электронику. Биоробот вновь завидовал простым, незамысловатым машинам, каким не может быть больно, которые не любят и никогда не смогут любить. Он хотел стать таким же, чтобы не мучиться, был готов отказаться от всех жизненных привязанностей и восторгов. На аллее прилегающего парка никого не было, чему биоробот был даже рад — он шёл, пока не достиг моста, который пролегал над быстрой, полноводной рекой Москвой. Она несла воды не только через расстояния, но и через годы, через века. Она застала набеги жестоких завоевателей, видела, как строится город, восстанавливается из руин. Можно было, конечно, спрыгнуть с этого моста и упасть в полноводную реку, тем самым потеряв абсолютно всё, потеряв себя, но Вертер знал, что это не выход, а лишь вход в бездонную пропасть, откуда потом невозможно выбраться. Потеряв одно, можно пережить боль утраты и затем, через некоторое время обрести другое — он помнил это из книг по психологии — части той человеческой литературы, которую прочитал за время жизни. Вертер знал, что обрести другое не получится, ведь эта женщина значит в его жизни слишком много уже долгие годы, но решил попробовать справиться с этой болью. Биоробот вспомнил о заветной мечте стать хотя бы самой малой частью литературы, пусть даже его стихи многие считают никудышными и слишком простыми — в глубине души Вертер знал, что это не так. Если вкладывать душу в творчество, то рано или поздно его всё равно оценят — биоробот был готов ждать и продолжать творить, создавая новые стихи и образы, понимал, что теперь они станут его спасением и лекарством, помогающим затянуть глубокую и очень болезненную рану. Стоя посреди моста в окружении роя мыслей, он не смог сдержать слёз. Вертер знал, что теперь, вернувшись в Институт, он посмотрит на Полину совсем другими глазами, и от этого снова станет очень больно. Любить Полину, писать для неё стихи, упиваться её образом, цветом глаз, взглядом, несравненными каштановыми волосами, осанкой, платьями и походкой теперь непозволительно. Он знал, что, даже выстроив себя заново, не сможет разлюбить эту женщину. Полина, как поселилась в железном сердце юного Вертера, так и не покинет его до самого конца срока службы. Остаётся лишь надеяться, что когда-нибудь, спустя время, он сможет перестать страдать, боль перестанет душить, а с одиночеством смириться проще, поскольку биоробот большую часть жизни испытывал это чувство и привык к нему. Возвращаясь в Институт, Вертер обдумывал новую тактику поведения при встречах с Полиной и придумывал новую, более эффективную защиту от Альтрона, которая прикроет раненую душу и не даст глупому напарнику увидеть её. «Какая же он всё-таки скотина!», — Вертер, запрограммированный на вежливость и хорошо воспитанный, не мог позволить себе сказать такое ни при каких обстоятельствах, но мысленно мог, если очень хочется. Он вернулся в МИВ, тщательно избегая встреч с другими сотрудниками, пробрался в комнату и расстроенно оглядел её — почти всё, что окружало, было связано с Полиной. Нужно немедленно убрать это подальше, чтобы лишний раз не расстраивать себя. С болью в сердце Вертер собрал все фотографии, нелепые рисунки, стихи, вынул из книги Льва Николаевича Толстого под названием «Война и мир» засохшие цветы, которые в прошлом году хотел подарить Полине, но не поддался чувствам и положил их сюда. Цветы оказались в мусорном ведре, вслед за ними — смятые рисунки и пара фотографий. Со стихами — ночными творениями от сердца, биоробот не смог расстаться таким образом и, тяжело вздохнув, спрятал их в ящик письменного стола на самый низ. Закончив уборку, Вертер вынес мусор, затем лёг на кровать, тяжело вздохнул и закрыл стеклянные глаза. По сути дела, роботу в комнате не нужна кровать, ибо он не нуждается во сне, этот предмет мебели поставили по желанию папы для имитации человеческой жизни, и андроид приспособился лежать на кровати, как человек, предаваясь мыслям и воспоминаниям. Вот и сейчас, как только Вертер закрыл глаза, они налетели, как тучи. *** Десять лет назад. Сначала было тихо и темно — динамики не улавливали никаких звуков, зрительные индикаторы (позже робот узнает, что у людей они называются глазами) были закрыты, и биоробот не знал, как открыть их. Сознание начало функционировать около часа назад — Вертер ещё не знал ни своего имени, ни кто он, даже свою программу не мог прочитать, поскольку ей ещё не пользовались. Он просто лежал и созерцал тишину, пока в одно мгновение помещение не наполнилось человеческими голосами — мужским и женским. — Полина, теперь фантастика стала реальностью! Папа с мамой качали головами, но ты верила в меня, и я сделал то, чего сделать ещё никому не удавалось! — радостно воскликнул мужской голос. — Да где же он? — в женском голосе послышалось явное любопытство. — Сейчас, одну минуту… Вот он! — рядом с роботом зажёгся яркий свет, что он не мог не определить даже с закрытыми глазами. — Ух ты!.. Выглядит, совсем как человек!.. — Это ещё не всё, — после этих слов биоробот ощутил, как сложные механизмы приходят в движение, и сам не понял, как открыл глаза. Он увидел над собой улыбающихся парня и девушку, совсем молодых, как и сам робот. Девушка была прекрасна, а к парню сразу же возникло необъяснимое чувство близости. — Здравствуй, добро пожаловать в наш мир. Твоё имя — Вертер, модель — андроид, — произнёс парень. — Здравствуйте, очень рад. Понял, меня зовут Вертер, — после сказанного губы андроида совершили улыбку, первую в жизни, и ему очень понравились эти ощущения. — А вы кто, как вас зовут? — уточнил Вертер, продолжая внимательно разглядывать людей. — Я — Юрий, твой мастер, иными словами, родитель, но ты называй меня «папа». Рядом со мной моя любимая сестра — Полина, — улыбнулся парень. — Хорошо, понял. Здравствуй, папа, здравствуй, любимая сестра Полина! — биоробот старался скопировать улыбку отца во всех мельчайших подробностях. — Зови меня просто Полиной, — заметила девушка, после чего обратилась к брату: — Надо отучить его от слова «понял», звучит некрасиво. Особенно в сочетании с согласием «хорошо». — Я подумаю над этим, — сказал папа и обратился к роботу: — Вертер, тебе нужно встать. — А как это сделать? — недоумевал андроид. — Я помогу. Дай мне руку и подними спину в вертикальное положение. Вот так, молодец, — папа очень радовался первым маленьким успехам робота. — Теперь опусти ноги вниз. Отлично. А теперь придай себе устойчивое положение на ступнях. Опа! Осторожно! — биоробот встал не очень устойчиво, и папа, вместе с сестрой поддержал его, чтобы тот не упал. — Постой пока, привыкни. Вертер оглядывался по сторонам, улавливая и собирая всю информацию об окружающем мире, которую сейчас мог достать. Он заметил вокруг себя много вещей, лежащих по порядку, а сзади находится место, где лежал сам биоробот. Значит, тоже по порядку? Или нет? — Папа, а я лежал по порядку, как и все вещи в этой комнате? — поинтересовался андроид. — У тебя внутри всё по порядку, Вертер, как и у меня в мастерской, — ответил папа. — Мас-тер-ска-я, — по слогам произнёс биоробот. — Это место, где собирают роботов? — Какой любознательный, — заметила Полина. Андроид запомнил её имя, как первое услышанное слово и слегка смутился, понимая, что прекрасная девушка говорит о нём. — Да, но не только роботов, а также много разных полезных вещей. Позже я тебе их покажу, а сейчас давай сделаем шаг, — сказал папа. Спустя полчаса Вертер уже ходил по мастерской — медленно, осторожно, но уже не нуждаясь в непосредственной поддержке папы и Полины. Люди, которых андроид пока видел рядом, вызывали у него исключительно тёплые чувства. Девушка казалась очень красивой и милой, при взгляде на неё сердце начинало стучать чаще — биоробот пока не понимал, что это такое. Он решил сделать Полине приятно, используя для этого сведения из программы — аккуратно подойдя поближе, Вертер попытался сделать учтивый поклон, но не удержал равновесия и свалился на пол, задев при этом стойку с инструментами. Эта ситуация стала самой первой из множества неловких, что возникнут впоследствии. — Ох, аккуратнее! — папа подбежал к андроиду, заботливо помог ему подняться и осмотрел на повреждения. — Начинать нужно с простых движений, это пока слишком сложно для тебя. В тот миг Вертер первый раз в жизни почувствовал стыд за свой нелепый манёвр — его успокоила лишь реакция девушки — она не засмеялась и сказала очень приятные вещи: — Я рада, что у тебя получился такой робот. Думаю, в будущем Вертер сможет стать полноценным членом общества, если с ним как следует позаниматься. — Это я и собираюсь сделать в ближайшее время, — ответил парень, осматривая робота на предмет повреждений. — К тому же, сырьё для сбора новых роботов этой же модели пока что отсутствует. — Я могу помочь, — добавила Полина. — Ведь я всегда поддержу тебя и твоё творение, — в этот миг она так прекрасно и тепло улыбнулась, что у биоробота возникло сразу несколько смешанных чувств, которые он соединил в неловкую улыбку… *** Вертер часто разговаривал сам с собой, в особенности, когда в одиночестве играл в шахматы. Вот и сейчас, уже не коротая время за одинокими партиями, он с тоской сделал вывод: — Всё это время Полина воспринимала меня, лишь как творение любимого брата, и только потому тепло общалась со мной. Поэтому она и взяла меня с собой на одну из миссий, затем поняла, что от меня есть польза, и мы стали напарниками. Потому она и выбирает других мужчин — что просто не воспринимает меня, как человека… *** Полина сначала ошалела от такой наглости, а затем, придя в себя, со всей силы дала пощёчину наглому роботу. — Да как ты смеешь? — на этот раз она повысила голос и гневно посмотрела в испуганные зелёные глаза. — А… что здесь такого, Полина? — невинным голосом уточнил Альтрон, только глаза выдавали его испуг. — Для тебя я — Полина Александровна! Исчез отсюда быстро! — сказала женщина ещё строже. — Но… вы же… — робот окончательно растерялся. — Я. Никому. Не. Даю. Себя. Целовать! Тем более без моего предварительного согласия! — прожигая Альтрона насквозь гневным взглядом, Полина ударила робота магической вспышкой, заставив встретиться с полом. — Теперь исчезни отсюда или, клянусь, вылетишь отсюда через окно и навсегда! Альтрону пришлось удалиться и залечивать свою гордость. Полина же обняла себя за плечи, поскольку вдруг стало зябко, и бесцельно пошла по коридору, глядя себе под ноги. *** Три года назад. Перед выходом на танцпол Полина никогда не волновалась. На ней, как всегда, было лучшее платье от знакомых дизайнеров — голубое в пол, переливающееся блеском и закрывающее утончённые туфли на тонком каблуке, ходить в которых она могла безупречно. Волосы средней длины девушка собрала в шишку и накрыла дизайнерским головным убором из сетки, как нельзя лучше подчёркивающим её красоту и женственность. Полина занималась подобными делами по ночам, участвуя в дискотеках и мероприятиях, поскольку отец хотел, чтобы она работала совершенно в другой отрасли. Так и жила девушка в последние годы — днём Институт Времени, ночью — танцпол в новых дорогих нарядах (хотя бы как-то связывающий её с профессией мечты). С самых ранних лет Полина хотела стать моделью — шила куклам великолепные наряды, устраивала модные показы, и сама ходила по дому в маминых платьях (иногда даже в школе на мероприятиях). Александр Сергеевич Вертицкий же считал подобные вещи балаганом, недостойным его дочери. Как основатель Московского Института Времени и учёный, Александр Сергеевич хотел, чтобы дети поддерживали и приумножали проект всей его жизни. Брат Юра смог хотя бы частично вырваться из этого всего и заниматься тем, что желает душа, сконструировав в своей мастерской в свободное от учёбы время человекоподобного робота не только внешне. Брат также смог сделать ему тонкую душевную организацию с помощью сложных биохимических и биофизических процессов, назвал своё творение биороботом Вертером. Отец, который всё детство посмеивался над мечтами и идеями Юрки, утверждая, что создание робота, настолько похожего на человека, невозможно, был впечатлён. Он принял личное участие в воспитании биоробота, пообещал устроить Вертера в Институт Времени для социализации и общественно-полезного труда, когда тот будет готов и, наконец, разрешил Юре и дальше заниматься робототехникой, чему тот был очень рад. Полина, конечно, любила брата, но знала, что никогда не сможет сотворить нечто подобное с папой — профессия модели просто не может впечатлить учёного. Полина любила отца и не могла перечить ему, особенно после смерти матери, поэтому работала в Институте Времени, как он и хотел, заняла пост начальника после выхода отца на пенсию. Однако девушка не хотела полностью отказываться от мечты и нелегально работала на ночных мероприятиях, принимая только самые приличные предложения. Полина вышла на сцену, как всегда, уверенная в себе, вызывая своей красотой и женственностью бурное восхищение толпы. Окинув взглядом холл, она заметила среди людей Вертера, вставшего поближе к сцене и восхищённо наблюдавшего за ней. Полина видела в его глазах любовь, но любила другого, и андроид это знал. Он ничего не мог поделать с чувствами, и Полина не запрещала биороботу восхищаться ею, относилась к нему довольно хорошо. Многие парни облизывались, глядя на неё, сглатывали свои желания, пристойные и не очень, ведь у девушки был молодой человек, которого она очень сильно любила. Среди толпы народа также присутствовал брат, стоял в первом ряду — он всегда поддерживал сестру, не пропускал ни одного её выступления и ничего не говорил об этом отцу. Полина двигалась очень уверенно и красиво, зал ликовал, свистел и трясся в танцевальном возбуждении. Когда она закончила, раздались аплодисменты, и на сцену полетели шикарные букеты. Среди них девушка не заметила маленький букетик полевых цветов с маленьким листочком, привязанным к нему ленточкой, на котором были написаны чувственные стихи сильно влюблённого в неё стеснительного биоробота. Полина расставила букеты по вёдрам с водой, чтобы не завяли, и маленький листок, оказавшись в воде, размяк, а буквы, выведенные красивым почерком, расплылись, и все чувственные строки были похоронены, а их адресат даже не знала об этом. Выйдя из дома культуры, Полина обернула вокруг утончённой шеи лёгкий газовый шарфик, посмотрела в зеркало и, убедившись в безупречном внешнем виде, стала ждать Илью, чтобы вместе пойти домой. Он обещал ей прогулку под Луной, и сердце девушки было полно романтики. Но Илья, вопреки всем её ожиданиям, вышел не один. Молодой человек явно выпил, и с ним были такие же подвыпившие друзья. — Поля, ты сегодня прекрасна! — проговорил парень пьяным голосом и небрежно дотронулся до неё. — Доставишь ли ты, красоточка, удовольствие мне и моим друзьям? — Илья, о чём ты? — влюблённая в него девушка не поняла, что для неё положение становится опасным. Спустя несколько минут возбуждённые парни уже стягивали с неё одежду, бесцеремонно порвав платье, Илья позволял им небрежно целовать девушку, стоя рядом и насмехаясь. Полина кричала, взывая к разуму молодых людей, но не била их, ведь это друзья любимого, но, когда один из мужчин позволил себе нечто большее, чем просто поцелуи, девушка ударила его каблуком. Пьяный парень отшатнулся, размазывая по лицу кровь, Илья же рассердился и начал бесцеремонно трогать её, сжимая до синяков. Девушка кричала, звала на помощь, но не могла также ударить любимого каблуком. На крики девушки выбежали Юра с Вертером. Биоробот споткнулся на крыльце и упал, пока он пытался встать, разгневанный брат подлетел и ударил Илью по лицу, заставив отпустить сестру. На этом Юра не остановился — он нанёс ещё несколько ударов, разбив в кровь лицо парня. Илья упал, но брат не собирался останавливаться. Полина подбежала к нему, прикрываясь остатками порванного платья: — Юра! Юра, не надо! Хватит, ты его убьёшь! Брат перестал, и, отдышавшись, с ужасом оглядел результат своих действий. Черты лица парня с трудом угадывались среди ран и крови. Вертер, увидевший часть данной сцены, помог близким людям оказать первую помощь Илье. Когда парня увезла скорая помощь, Вертер спросил: — Папа, зачем ты его так бил? — Некоторые люди этого заслуживают своими поступками, но здесь я явно погорячился. Юра никогда не избивал людей, был спокойным и добрым, но, увидев такое, ощутил слишком сильный, захлёстывающий гнев и не смог вовремя остановиться, о чём потом очень жалел. Полина плакала, Юра с Вертером едва смогли успокоить её. Девушка стыдилась после такого заходить в клуб за одеждой, и биоробот принёс ей оттуда новое платье. Конечно же, родители Ильи обратились в полицию, и сам парень всё подтвердил, едва придя в себя. На брата завели уголовное дело, он не стал отпираться. Благодаря связям отца, срока удалось избежать, однако Юра был вынужден уехать из города спустя два дня после инцидента. Полина с Вертером проводили его на вокзале, отец с ними не пошёл, так как был зол на сына, что он перешёл границы, и теперь общественность считала, что у Вертицких в приоритете сила, а не ум. Этот день стал самым тяжёлым для Полины — ей пришлось расстаться с братом, который всю жизнь был рядом, её единственным другом и защитником. Многие считали Вертицких странными, поэтому они не имели друзей-сверстников. Ей было очень плохо, биоробот Вертер в тот день показал свои лучшие стороны — обнял Полину и сказал, что теперь он будет с ней рядом, что вместе им будет легче. Вертер хорошо поддержал девушку, хотя сам очень грустил. Брат обещал вернуться в родной город, но не знал, когда у него получится это сделать. После этого отношения с Ильёй стали невозможными, и Полина разорвала их, несмотря на всю боль. С тех пор девушка требует обращаться к ней не иначе, как Полина Александровна, может построить всех по линейке и одним только взглядом дать человеку понять, что он не прав. На личной жизни она поставила жирную точку, поскольку не хотела снова переживать ту же самую боль, и никому больше не могла доверять, кроме папы, брата, Вертера и Алисы, к которой относилась, как к дочери, зная, что у самой никогда не будет детей.»