По следу орла

Утро пришло к Марии мягкими лучами солнца, просачивавшимся через неплотные шторы. Девушка потянулась в кровати, выгибая спину - какое только удовольствие спать на удобной мягкой кровати. Единственным недостатком было то, что эту ночь ее согревало одеяло, а не разгоряченное мужское тело. Малик почти сразу дал понять, что у Марии и Альтаира будут отдельные спальни, и в дальнейшем после свадьбы они могут спать (или, вернее "не спать") где-угодно. Пока следует соблюдать приличия, хотя едва ли Аль-Саиф не понимал, что до возвращения и она, и Альтаир этими самыми приличиями и общественными устоями, мягко говоря, пренебрегали. Это было маленьким неудобством, и девушка принимала это спокойно. Альтаира не было в Масиафе более двух месяцев, можно только представить, сколько дел было отложено в дальний ящик до возвращения повелителя. И, если уж быть честным до конца, Мария сомневалась, что у Альтаира хватало сил, чтоб спать хоть с самим собой. Со своим будущим мужем Мария виделась пару раз в день, обычно за обедом и ужином, и единственными возможностями выразить бурлившие в крови чувства были лишь многозначительные взгляды и прикосновения рук, как бы невзначай. Малик, за что девушка была ему безумно благодарна, делал вид, что его очень занимает содержимое своей тарелки или лепнина на колонне. И хотя Аль-Саиф все еще относился к ней с некоторым недоверием и холодом, в братстве Марию приняли на удивление нормально и без лишних кривотолков, хотя едва ли нашелся бы человек, решивший поставить под сомнение выбор своего повелителя. Честь Альтаира - честь Марии, она была достаточно умна, чтоб отдавать себе отчет в этом. Ее принимали потому, что уважали Альтаира, он был ее незримым щитом, но девушку не устраивал такой порядок вещей. Она не будет прятаться за спиной своего жениха, вместо, она приложит все усилия, чтоб добиться процветания братства ассасинов и укрепления власти повелителя. Пока Альтаир будет укреплять позиции ассасинов и строить лучший мир, она станет для мужчины надежным тылом, твердой незримой опорой. Мария вынесла все уроки, которые ей преподнесла судьба. Мария терпеливо выполняла нудные обязанности невесты повелителя, встречаясь с женщинами Масиафа и выслушивая их жалобы, а еще хуже - наставления. Обычно каждое утро к ней кто-то приходил с новой порцией советов и пожеланий, как должна выглядеть свадьба, как должна выглядеть жена повелителя, как она должна себя вести и еще до черта других "должна". Девушка выполняла все, закусив удила, но апофеозом этой безумной чехарды стал целый день брожения по Масиафу и паломничество в святилище какой-то древней богини плодородия (если хочется пожелать невесте "плодородия", можно сначала разрешить спать с любимым мужчиной). И когда Мария едва передвигая ногами доплелась до крепости, какая-то добрая женщина сказала, что завтра девушка будет учиться готовить баранину для своего будущего мужа; она получила от девушки такой яростный взгляд, что несчастная тут же ретировалась и ушла восвояси. Мария могла биться об заклад, что чувствовала своим затылком добродушные насмешливые взгляды Альтаира и Марика, наблюдавшие за этой сценой. Но деятельная натура леди Торпе требовала чего-то большего, она стремилась к знаниям. Девушка твердо решила научиться читать и писать на арабском языке, и именно для этого она сейчас шла в замковую библиотеку со жгучим желанием взять любую детскую книжку на арабском. Библиотека Масиафа оказалась довольно большой, книжные шкафы до самого верха были заставлены книгами, рукописями, манускриптами - вся мудрость, собранная братством за многие столетия. Мария медленно шла вдоль рядов, пытаясь отыскать что-то подходящее. Философские трактаты на арабском ей читать еще рано, но вот сборник детских сказок был бы как раз тем, что нужно. На глаза девушки попалась "Тысяча и одна ночь", расположившаяся на самой верхней полке. Мария попыталась дотянуться до заветной книжки, но смогла лишь коснуться нижней части корешка. "Ну да, на кой ассасинам сказки? Лучше почитать трактат "Десять способов убить из-за спины", это куда полезнее", — думала Мария, злясь скорее на свой низкий рост и на высокий шкаф, нежели на ассасинов. Вдруг кто-то из-за спины девушки взял книгу. Мария вздрогнула от неожиданности и обернулась. Перед ней, нагло улыбаясь, стоял Малик и вертел в руке нужную книгу. — Твоя тяга к знаниям похвальна, Мария-ханум, — Малик протянул ей книгу. — И начать ты решила с чего-то полегче. — Я просто хочу научиться читать и писать на арабском, — Мария взяла книгу и теперь внимательно рассматривала ее переплет. — Прости меня, Мария-ханум, — быстро проговорил мужчина, так, что его слова даже не успели зацепиться в голове. — Что? — Я должен извиниться перед тобой, я вел себя недостойно в день твоего прибытия, — Малик поймал удивленный взгляд девушки. — Ты не должна отвечать за преступления де Сабле и подобных ему. — Я была правой рукой Робера, — девушка горько усмехнулась Мария. — Многие злодеяния свершились если не моей рукой, то с моего молчаливого согласия. Так что, да, твой гнев был справедлив, а моя вина очевидна. И даже не уверенна, хватит ли мне одной жизни, чтоб искупить все, Малик-ханым. — О, если ищешь прощение, то ты пришла по адресу, наше братство как раз таким занимается — улыбнулся Малик. — И да, для тебя я просто Малик. Наше братство. Наше. Слова, брошенные невзначай, навсегда выжглись в душе и сердце Марии. — А я просто Мария, — девушка дружелюбно улыбнулась. — Могу ли я тебя попросить об одолжении, Малик? — Зависит от того, что ты хочешь. — У тебя есть на примете человек, который мне мог помочь разобраться с арабским? На Альтаира рассчитывать не приходится, а если ты станешь моим учителем, то мы скорее глаза друг другу вырвем. — Да уж, избавь меня от такого удовольствия, — Малик театрально махнул рукой. — Но вот Абу-эфенди сможет тебе помочь. Я поговорю с ним, и ты сможешь начать занятия. — Спасибо, — Мария почувствовала, как в груди разливается приятное тепло: теперь у нее появился первый настоящий друг. — Пожалуйста, — мужчина расслабленно потянулся. — На самом деле, я даже рад, что наш повелитель привез тебя в Масиаф, иначе бы бедолага бы умом тронулся. Это я понял, когда Альтаир перед отъездом в Акру рисовал твой портрет на обрывке бумаги. — Что делал Альтаир? Рисовал мой портрет? — с удивлением спросила девушка, расплываясь в улыбке. — Альтаир не рассказывал? — Малик поджал губы, скрывая ухмылку. — Сдал друга получается... — Нет уж, Малик, раз ты сам начал, теперь ты обязан все мне рассказать о моем будущем муже, — рассмеялась девушка и, взяв Малика под руку, повела его вдоль книжных полок прочь из библиотеки.

***

Чем ближе был день свадьбы, тем усиливалась суета вокруг. И когда до заветного торжества оставался всего один день, Мария окончательно выдохлась. Она и Альтаир принесли за собой в Масиаф настоящую революцию, заявив, что они не будут жениться по старинным обычаям, вместо этого будет открытая церемония, которую смогут посетить все желающие: и мужчины, и женщины. Церемонию будет вести муфтий, который сначала наотрез отказался следовать таким "новшествам", но после разговора с повелителем по душам за закрытыми дверьми, он неохотно согласился. Но всех впечатлило другое - что во время церемонии и жених, и невеста будут стоять рядом, рука об руку. Правда, свадебный пир был все же разделен для женщин и для мужчин, но это была единственная уступка прежнему порядку вещей. И вот завтра должно было состояться торжество, Мария сидела у небольшого туалетного столика и смотрела на себя в зеркало, неспешно расчесывая волосы. Зюхра ушла еще полчаса назад за лавандовым маслом и теперь где-то задерживалась. Впрочем, Мария не спешила никуда, да и спать ей не хотелось. Девушка погрузилась в свои мысли, представляя как завтра она станет законной женой человека, которого еще четыре месяца назад хотела убить. Невозможная, невероятная глупость, глупость, которая стала для Марии путеводной звездой в самые мрачные дни. Теперь, оглядываясь назад с высоты жизненного опыта, все виделось именно так. "Бесшумный орел" ураганом ворвался в ее жизнь, перевернул все верх дном и исцелил своим теплом израненную душу девушки. Вдали послышался до боли знакомый орлиный клекот, и неожиданно в голове у Марии раздался щелчок. Ведь Альтаира дали такое прозвище не спроста: Альтаир с арабского языка переводится как "орел". В голове тут же всплыл образ белоснежного орла, гордой птицы, которая приходила к ней в самые знаменательные моменты ее жизни с того самого момента, как ее нога ступила на Святую землю. А какого цвета одежду носит ее жених? Белого! Белого, как птица! Получается, все это время шла по следу орла к своей истинной судьбе! — Этого не может быть! Мария резко вскочила и развернулась, увидев прямо перед с собой Альтаира, который не ожидал от нее такого резкого прыжка. — Прости, не хотел тебя напугать, — виновато отозвался ассасин. — И чего не может быть? — Как ты здесь оказался? — взволнованная Мария проигнорировала вопрос мужчины. — И где Зюхра? — Я проходил мимо и заметил, что окно у тебя оказалось открытым. Да и Зюхра так устала за день, что пошла домой, — Альтаир довольно ухмыльнулся. — И ты не ответила: чего не может быть? Я дум… Мужчина не успел договорить, так как Мария подлетела к нему и страстно поцеловала. Так даже лучше, любви не нужны слова. Атмосфера была невероятной: пение цикад на улице, легкая вечерняя прохлада, переплетение пальцев, звон поцелуев, перестук сердец, бьющихся в унисон. Через некоторое время Мария осторожно отстранилась от ассасина и прильнула к его груди. — Поверишь, если я скажу, что всю жизнь шла по твоим следам? — девушка с нескрываемым наслаждением вдыхала родной аромат сандала. — Ты сегодня какая-то загадочная, — мужчина ласково гладил ее по волосам. — Мне тоже иногда кажется, что наша встреча так или иначе была предрешена. Не знаю, почему я сейчас вспомнил, но с самого детства, сколько я себя помню, в самые тяжелые времена, я слышал пение маленькой ласточки, и на душе ставало легче... — Ласточка? — Мария отстранилась и заглянула ассасину в глаза. — А ты знаешь, где изображена ласточка? На фамильном гербе семьи Торпе. Так что, да, гордому орлу и отважной ласточке было суждено обрести друг друга в этом непостоянном, бренном мире. — Красиво сказано, мне нравится, — с улыбкой прошептал Альтаир. — А теперь позволь орлу обрести свою ласточку до самого рассвета.

***

Когда Мария проснулась на следующее утро, Альтаира рядом не оказалось. Зюхра уже вовсю суетилась, подготавливая все необходимое для свадебного торжества. Девушки переглянулись и улыбнулись друг другу: все, что происходило ночью, останется в тайне между ними. Мария встала и быстро умылась. Зюхра тем временем достала заветную коробку, которая все это время терпеливо ждала своего звездного часа. Служанка сняла крышку и аккуратно достала платье, синее, как томная арабская ночь, с красивой золотой вышивкой, будто рисунки на пустынных барханах. Мария никогда не считала себя писаной красавицей, бередившей мужские сердца, но едва она надела на себя это великолепное платье, в отражении зеркала пред ней предстала настоящая королева, сошедшая со страниц исторических хроник. — Какая же вы красивая, Мария, — со счастливой улыбкой воскликнула Зюхра, укладывая непослушные волосы своей госпожи в аккуратный пучок. — Как хорошо, что вы станете женой повелителя! — Все бы разделяли твою радость... — Вы не правы! Ваше появление в Масиафе дало всем женщинам надежду. Надежду на то, что мы можем быть равными мужчинам, а не просто красивым придатком к их жизни! Я точно это знаю! Вы, госпожа Мария ибн Ла-Ахад, наша путеводная звезда! — Я пока еще не стала госпожой Ла-Ахад, — усмехнулась Мария. — Станете сегодня, — ответила Зюхра, бережно надевая на невесту синую тюлевую фату, закрывающую лицо. — А еще вы станете счастливейшей из женщин, ибо не уверена, что мир знал большую любовь. На глаза Марии накатили слезы, и она крепко обняла свою служанку. Если хотя бы одна женщина говорит ей такое, значит весь путь через терн, который прошла девушка, был не напрасным. Все было не напрасно. Когда все было готово, Мария последний раз взглянула на себя в зеркало и улыбнулась. Сегодня леди Мария Торпе окончательно канет в Лету, а на ее месте родится госпожа Мария ибн Ла-Ахад. Мария в сопровождении Зюхры неспешно шла коридорами замка. С улицы доносились людские голоса: наверняка все жители Масиафа собрались во внутреннем дворе замка, чтоб посмотреть на церемению, жениха и невесту. И едва Мария вышла наружу, все тут же замолкли. Девушка подняла взгляд и увидела Альтаира, стоявшего на самом высоком пороге в компании Малика и муфтия. На женихе был надет длинный черный халат, расшитый золотом. На нем не было привычного капюшона, и ветер путался в темно-русых волосах. И Альтаир, и Малик замерли, когда увидели появившуюся невесту. Мария неспешно шла к своему жениху, и пораженная толпа расступалась, давая дорогу прекрасной деве в синем платье. Какая-то маленькая девчушка протянула Марии маленький букет незабудок со словами: "Да благословит Вас Аллах, красивая госпожа!" — Благодарю! — девушка взяла букет и похлопала малышку по плечу. Когда она поднялась на верхний порог и поравнялась с Альтаиром, Мария увидела как блестели глаза ее жениха. Мужчина силился разглядеть лицо своей невесты, но вуаль надежно скрыло ее от любопытных глаз. — Начинайте, Иса-эфенди, — тихо сказал Малик, заметив, как поморщился муфтий при виде того, как Альтаир привселюдно взял руки Марии в свои; но выбора у него все равно не было. — Мы здесь собрались, чтоб соединить перед лицом Аллаха этого мужчину и эту женщину, — громко сказал муфтий. — Ты, Альтаир, сын Умара, согласен ли взять Марию, дочь... эм... Дегмунда, в свои законные жены, любить и почитать, быть в болезни и здравии, до конца твоих дней, пока смерть не разлучит вас? — Согласен, — твердо сказал ассасин, нежно сжимая руки девушки. — А ты, Мария, дочь Дегмунда, согласна ли выйти за Альтаира, сына Умара, любить и почитать, быть в болезни и здравии, до конца твоих дней, пока смерть не разлучит вас? — Да, — девушке казалось, что от переполнявшего счастья сердце вот-вот разорвется. — Тогда силой, данной мне Всевышним, я называю вас мужем и женой, — воскликнул Иса-эфенди, делая шаг назад. Альтаир осторожно поднял фату Марии, несколько мгновений любовался счастливым лицом девушки и лучезарной улыбкой, а затем наклонился и нежно поцеловал свою жену в губы. И, к величайшему разочарованию муфтия, жители Масиафа одобрительно взревели, выкрикивали пожелания долгой жизни и семейного счастья; Малик стоял недалеко и довольно ухмылялся. — Je promets d'être avec toi même après la mort, [Я обещаю быть с тобой даже после смерти,] — прошептал Альтаир, оторвавшись от сладких губ Марии. — Tant que ce monde existera, [Пока существует этот мир,] — с ласковой улыбкой ответила девушка.