По следу орла

"Боже, почему так долго?" - мысль на протяжение часа билась в голове у Марии, словно птица в клетке. Был полдень, солнце палило во всю, и девушка стояла во главе делегации на похоронах Мажд-Аддина. И все было бы сносно, если бы она не была одета в громоздкие мужские доспехи не по размеру и в еще менее удобный шлем, который закрывал ей большую половину обзора. Девушка чувствовала, как пот струйкой тек по вискам, как противно рубаха под доспехами прилипла к спине. Но что поделать, дело должно быть сделано, ведь для всех на церемонии прощания с регентом Иерусалима присутствует не леди Мария Торпе, а великий магистр Робер де Сабле. Все случилось, как и предсказывал де Сабле: Альтаир ибн Ла-Ахад методично, одного за одним убивал всех хранителей тайны яблока. Ни усиленная охрана, ни утроенные меры безопасности не могли ему помешать. Пали все: Талал, Гарнье де Наплуз, Абу-аль-Нуквод (Марию особенно злило это убийство, учитывая сколько времени она убила на окучивание короля-купца), Джубаир, Мажд-Аддин… Но дыхание смерти начало ощущаться особенно остро после смерти Вильяма Монферрата. Вероломное убийство сеньора Акры сделало из и без того подозрительного и мнительного Сибранда параноика: магистру Тевтонского ордена Ла-Ахад мерещился везде, даже в бедных схоластах и священниках, которые носили белую одежду. Повинуясь своему страху он заперся в порту Акры на корабле, надеясь отгородиться от ассасина хотя бы морем. Но это его не спасло: лезвие скрытого клинка добрался и до его шеи. Святая земля утекала, как песок сквозь пальцы. Единственное, что отделяло Аль-Муалима от полного контроля над яблоком - Робер де Сабле. И его смерть нельзя было допустить ни при каких обстоятельствах! План родился в голове у Марии сам собой. Роберу все равно нужно было вернуться в войско Ричарда, только теперь он должен был не воевать с крестоносцами против сарацин, а объединить короля Англии и Салах-ад-Дина перед лицом их общего врага, который нанес непоправимый ущерб обеим сторонам, - братства ассасинов. И пока настоящий Робер де Сабле будет вести переговоры, его нужно вывести из-под удара и выиграть максимально возможное количество времени, и посему лже-Робер приедет на похороны Мажд-Аддина, о чем было объявлено официально. И вот так Мария оказалась на похоронах регента Иерусалима, одетая в его доспехи, выполняя функцию последнего щита. На кладбище собралась приличная толпа зевак. Кто бы мог подумать, что у Мажд-Аддина, который при жизни и как регент, и как человек был так себе, было столько если не сторонников, то сочувствующих. "Чему тут удивляться? Своя рубашка ближе к телу", - подумала Мария, едва сдерживая непреодолимое желание снять шлем и вытереть лицо. Муфтий все так же продолжал бубнить молитвы и произносить хвалебные речи о Мажд-Аддине; Мария перестала его слушать ровно через минуту после начала: все ее чувства и мысли были направлены на поиски ассассина. Где-то совсем рядом заклекотал орел, и когда Мария попыталась взглядом отыскать птицу, она перевела взгляд на толпу и уловила знакомый белый капюшон. А! Вот и смерть в белых одеяниях пришла собрать кровавую дань. Что же, посмотрим, удастся если не убить, то хотя бы перехитрить и потянуть время для Робера. Мария почувствовала, как легкая дрожь пробежала по всему телу и скопилась на самых кончиках пальцев. Сердце снова странно защемило, но на осознание собственных чувств времени просто нет. Как и нет права на ошибку. Мария медленно подошла к муфтию, и повернувшись наполовину спиной к толпе так, чтоб только он мог слышать ее слова, сказала: — Он здесь, муфтий-эфенди. Мужчина замер на мгновение, ошарашено посмотрел на лже-Робера и молча кивнул. Затем он снова повернулся ко всем присутствующим и громко произнес: — Как вы знаете, Мажд-Аддина убили. Мы пытались выследить убийцу, но это было нелегко. Эти твари прячутся в тенях и бегут от всякого, кто бросит им честный вызов… Мария вспомнила Сибранда и его «честный» вызов, брошенный ассассину, и усмехнулась. Пожалуй, это был единственный человек, смерть которого Мария не оплакивала, а на самом глубоком дне души была даже рада этому. — … но не сегодня, — продолжал муфтий; тем временем, тамплиеры начали медленно оцеплять площадь. — Ибо один из них стоит среди нас! Он насмехается над нами и должен заплатить за это! Взять его! Приведите его, чтоб свершилось правосудие Всевышнего! Толпа в панике начала разбегаться во все стороны, оставляя на площади одного ассасина. Мария отошла к крепостной стене: ей было строго велено не подвергать свою жизнь большей опасности, чем было необходимо, и вступать в прямое столкновение с ассасином, только если на то будут весомые причины. И вскоре эти причины появились: Ла-Ахад легко расправился с отрядом тамплиеров и теперь направлялся в сторону Марии. "Если драка неизбежна, бей первой", - в памяти всплыли слова отца, сказанные в детстве. Да будет так! Девушка ринулась вперед. Она замахнулась на ассасина, вкладывая в удар всю силу, но тот ловко отскочил в сторону. Девушка наносила один удар за другим, но Ла-Ахад легко их парировал. Вскоре Мария начала выдыхаться: нападать в доспехах, больше похожих на железный гроб, стало невозможным, и она перешла к обороне. Мария понимала, что бой ей не выиграть, но она будет биться до последнего, давая Роберу свершить задуманное. Ассасин сражался легко, будто это был не бой, а танец. Его движения были плавными и отточенными, она никогда не видела лучшего бойца. В какой-то момент Мария поймала себя на мысли, что восхищается его боевыми навыками. "Вот бы мне удалось завербовать Ла-Ахада в орден тамплиеров! С таким воином мы легко смогли бы приструнить всех правителей-невежд, терзающих Святую землю, и построить лучший мир", - мысль сама по себе деструктивная. Мария Торпе и Альтаир ибн Ла-Ахад - непримиримые враги; они стоят по разные стороны баррикады и готовы перегрызть друг другу глотки за свои идеалы. Это истина, и она останется неизменной. Но ведь ничто не истинно… Пот струями стекал по лицу девушки и, попадая в глаза, неприятно щипал. Мария инстинктивно прищурила глаза и на мгновение замешкалась. Ассасин воспользовался этим. Подсечка - и Мария лежит на земле, а к ее горлу приставлено холодное лезвие скрытого клинка. — Я взгляну тебе в глаза до того, как ты умрешь, — Ла-Ахад быстрым движением сорвал со лже-Робера шлем, и Мария увидела, как от удивления расширились его зрачки. — Полагаю, ты ожидал иного, — Мария нагло улыбнулась, не отрывая взгляда от ассасина. — Что это за колдовство?! — мужчина одной рукой схватил Марию за грудки и силой встряхнул, будто пытаясь развеять злые чары. — Никакого колдовства! Мы знали, что ты придешь, Роберу нужно было время, чтобы скрыться… — Он бежал? — холодно спросил ассасин. Ха! Он ищет ответы на свои вопросы: где Робер, каковы его планы, какими силами сейчас располагает. Только ни одного ответа он не получит. Мария не боится смерти: уже которую ночь она примеряла, как именно произойдет ее встреча с костлявой, как в раю она встретится с павшими побратимами. Девушку страшило по настоящему лишь одно: если ассасин захочет сломить ее, ему придется… Нет, до этого не дойдет, она сама перережет себе горло, но не позволит повториться событиям той ночи… Мария начала осознавать, что с ней происходит что-то странное. Он по прежнему крепко держал ее за грудки, но Мария не чувствовала ярости. Только странное умиротворение. Бархатистый голос мужчины убаюкивал, а аромат сандалового дерева и миндаля, которым были пропитаны его одежды, притуплял разум девушки, который буквально вопил, что она должна сопротивляться. Но это было выше сил Марии: ей казалось, что она знакома с ассасином всю жизнь. Она была готова рассказать Ла-Ахаду все. … и все дозволено. — Вам сопутствовал успех - вы разрушили наши планы. Сначала сокровище, потом наши люди - мы потеряли контроль над Святой землей. Но Роберу выпала возможность вернуть то, что было украдено, превратить ваши победы - в наши… "Нет! Остановись!" - разум отчаянно кричал. Но есть силы, над которыми здравый рассудок бессилен… — Ваше сокровище у Аль-Муалима, а ваша армия нам не страшна! Что бы ни планировал Робер, он проиграет! Сколько гордости! Они так сильно похожи, и так же отличаются, будто две стороны одной монеты. — А-а! Ведь теперь вам противостоят не одни тамплиеры! — Мария расхохоталась, пытаясь спрятать свою полную беспомощность перед ассасином. — О чем ты? "Ты совершаешь большую ошибку", - здравый смысл все еще хотел предотвратить трагедию, но это было бессмысленно. Все неслось в пропасть, подобно лавине… — Робер на пути в Арсуф, чтобы объединить крестоносцев и сарацинов против ассасинов. — У сарацин нет причин соглашаться, — голос мужчины дрогнул; все-таки он простой смертный человек, как и сама Мария. "Это конец…" - разум поднял белый флаг в сознании Марии. — Не было… Но теперь ты дал им причину, а точнее целых девять причин… Ассассин замер, обдумывая услышанное. Мария чувствовала, как бешено колотится сердце, как больно оно бьется о ребра. Девушка ощущала дыхание смерти на своем виске. Она прикрыла глаза. За все в жизни нужно платить, и если за год свободы она сейчас должна отдать жизнь, то пусть так и будет. К тому же не ко всем приходит смерть, пахнущая сандаловым деревом. — Не девять, восемь, — твердый голос ассасина вывел Марию из транса. — Что ты сказал? — напускная уверенность тут же улетучилась. Ла-Ахад ее отпускает или как? Девушка удивленно посмотрела на мужчину. — Ты не моя цель. Я не стану забирать твою жизнь. Взамен я приду за Робером, — с этими словами ассасин отпустил Марию и уже за считанные секунды исчез, взобравшись на крышу дома. Мария осталась лежать под палящим солнцем Иерусалима, разбитая и раздавленная из-за собственной слабости.

***

"Быстрее, быстрее, быстрее…" - Мария повторяла слово, как мантру. Будто лошадь могла исправить то, что она натворила своей беспечностью. Бедное животное и так летело на пределе своих сил. Из-за быстрой езды шпильки, которые держали волосы девушки, разлетелись в разные стороны, высвобождая черные, как самая темная английская ночь, локоны. Мария сейчас больше всего была похожа на воительницу древности, как те, что были изображены в книжках в ее таком далеком детстве. Она проносилась по дороге, будто валькирия, спеша забрать души в чертоги Одина. Вернее, одну душу, но Мария все еще надеялась спасти Робера от клинка ассасина, который сама же на него и направила. Она молила всех богов, которых знала, помочь ей побыстрее добраться до своего магистра, но пока все они были глухи. "Богам спешить некуда, у них впереди вечность*", - Марии вспомнились слова отца, брошенные матери, которая молилась в церкви после очередного выкидыша, после очередного потерянного наследника-сына. Беспомощная злость, словно волна в море, плескалась в душе девушки. Может, у богов и было время, но ни у нее, ни тем более у Робера. Она и так потеряла несколько часов, когда ее лошадь сломала ногу и ей пришлось ждать какого-нибудь торгового каравана, чтоб попросить их о помощи. Вернее, купить эту помощь, расплатившись своим мечом. Чем ближе Мария приближалась к Арсуфу, тем сильнее в воздухе ощущалась безысходность. Чем ближе Мария была к лагерю крестоносцев, тем больше трупов было вокруг. Не похоже, что битва между сарацинами и крестоносцами состоялась, а это значило… Альтаир ибн Ла-Ахад… Быстрый и смертоносный, он убивал всех, кто вставал у него на пути. Упаси Господь того, чьи пути пересекутся с ним. Ассасин никого не пощадит. Никого, кроме тебя, Мария… Буквально залетев в лагерь короля Ричарда, девушка быстро спешилась с коня, и огляделась по сторонам. Тревога комом встала в горле, когда Мария заприметила толпу вдалеке. Она из всех оставшихся сил побежала туда, и протиснувшись через солдат к центру, обомлела. На земле лежал Робер де Сабле и остекленевшими глазами смотрел в небеса. Мария опустилась перед ним на колени и взяла его за руку. Сердце все еще надеялось, что случится чудо, и Робер шумно вдохнет воздух, сожмет руку девушки, но разум давно все понял. Робер де Сабле, магистр ордена тамплиеров, был мертв. Мария посмотрела своими синими глазами на серое сумеречное небо. Она не смогла спасти Робера, но в ее силах отомстить за его смерть. Она заставит Ла-Ахада с лихвой заплатить за все, что он причинил ордену, Роберу и ей! Время остановилось. Все вокруг потеряло значение: ее мир, ее надежды и мечты умерли вместе с Робером. Все, что имело для Марии хоть наименьшее значение, было отнято ассасином. Девушка чувствовала кожей, как рушится старый мир, оставляя за собой лишь зияющую пустоту.