По следу орла

Мария глубоко вздохнула и шумно выдохнула воздух, наблюдая, как пар от ее дыхания медленно растворяется. Девушка даже заметить не успела, как сухой воздух пустыни сменился на приятную прохладу гор, что нисколько не удивительно, поскольку она в составе тамплиерского войска пересекли границы королевства ассасинов. Они двигались довольно быстро вдоль небольших горных дорог, на пути встречалось множество сигнальных башен и даже парочка деревень с до смерти напуганными жителями, но ни одного ассасина. Ни одного. И если бы Робер де Сабле не был ослеплен яростью из-за кражи частицы Эдема, он бы заметил, что за чуть более десять миль пути им не было оказано ни малейшего сопротивления. Все выглядело так, будто ассасины просто исчезли. Мария оглядывалась по сторонам. Она уже насчитала по меньшей мере четыре места для засады, и уже держала руку на рукояти меча, однако ничего не происходило. И это пугало еще больше. Робер поставил ее в арьергарде войска как своего самого доверенного человека, который не сбежит, едва запахнет жареным. Он был уверен, что Мария не предаст его и в случае необходимости примет удар на себя. Если же не из-за великой преданности ордену, то из-за благодарности. Он прилично подсобил девушке в Англии, когда помог сбежать от опостылевшего брака. Робер полагал, что Мария сделает все для него из чувства долга. Во всяком случае, девушка еще ни разу не дала повод думать иначе. — Так и знал, что эти трусы не выйдут против нас в открытом бою! — насмешливо бросил Родерик; ехавшие рядом всадники радостно заулюлюкали. Мария молчала. Она никогда не была высокого мнения об ассасинах, бесчестных мерзавцах, творящих свои злодеяния в тени, наносящих удар в спину. За обеденными столами в замке Акры офицеры часто рассказывали истории о теневых убийцах, бывало даже травили байки и отпускали похабные анекдоты про хашишинов и шлюх Дамаска. Но все это была лишь бравада. Никто из них никогда не хотел бы столкнуться с ассасином лицом к лицу или стать его мишенью. Потому что никто тебе не даст наименьший шанс защититься. Впрочем, один из братства вышел из тени, намереваясь в открытую одолеть великого магистра ордена. Наивный дурак! Робер просто выбросил его в другую часть катакомб, как беспомощного котенка. Но как бы то ни было яблоко Эдема все равно у ассасинов. Один безрассудный идиот - не целый орден ассасинов, с малых лет наученных убивать. Они не выйдут к ним в открытую, но дадут бой. Только на своей территории и на своих условиях. Здравый рассудок приводил тысячи доводов против безумия, затеянного де Сабле, но сердце Марии отметало все: она должна приложить все усилия, чтоб под мудрым надзором тамплиеров смог появиться новый мир, где все будут равны перед законом, где не будет войн, где будет царить счастье и гармония. И где женщин никогда и никто не будет выдавать замуж против воли. Пусть для глупцов и непросвещенных это лишь красивые фантазии о рае на земле. Марии наплевать на мнение других; с помощью тамплиеров она построит мир, где женщины будут сами распоряжаться своими судьбами; она не допустит, чтобы хотя бы еще одна женщина в этом мире пережила то же, что и она. За это она готова сложить свою голову под стенами Масиафа. Не за Робера в чистом виде. Пусть она никогда не признается в этом даже себе, но правда останется неизменной. Из раздумий Марию вывел властный голос Робера; наверняка сейчас будут отданы последние распоряжение перед боем. "Хотелось бы верить, что именно распоряжения будут последними, а не битва", — голос разума уже отчаялся что-либо донести до сердца Марии, а просто дал свое благословение. — Братья! Господь возложил на наши плечи величайшую миссию - спасти Святую землю от засилья еретиков. Мы, вчерашние крестьяне, мещане, дворяне, ведем эту войну, благословленную Господом. Сейчас мы все равны друг перед другом, сейчас мы все братья, ибо мы будем биться рядом, плечом к плечу! Наш враг, — Робер жестом указал на возвышавшуюся вдали крепость Масиаф, — опасен и хитер, как истинный дьявол, ибо убивает он украдкой, в тени, без чести. Но сегодня мы положим этому конец, мы покажем, как сражаются воины Господни! Да прибудет с вами Отец Понимания! Солдаты заревели и ринулись вперед. Мария двинула за ними, и заехав на пригорок, остановила лошадь. Внизу непосредственно пред крепостью находилась маленькая живописная деревенька с побеленными домами и узкими улочками. А теперь на нее, словно лавина надвигалось войско де Сабле. Девушка почувствовала легкое головокружение: ей очень хотелось верить, что солдаты обойдут деревню стороной, пощадят женщин, детей и стариков, не будут разрушать дома… Но ведь это враг, он должен быть полностью повержен, разве не так? Мария опустила забрало шлема, пришпорила коня и двинула вперед. Она вынула меч из ножен и крепко сжала поводья. На войне нет места милосердию. Либо ты убьешь, либо тебя. В деревне мирных жителей не было, они все заранее укрылись в крепости. Многие даже забрали свои ценные вещи, оставив крестоносцев фактически без наживы. Мария ухмыльнулась: оборона спланирована идеально. Масиаф был древней крепостью с прочными стенами и высокими башнями. Сам замок стоял на отвесной скале, защищенный горами с трех сторон, а чтоб подобраться к единственным воротам нужно пройти под дождем из стрел и огня, положив сотни солдат. У Робера не было такого ресурса, и ассасины об этом знали. Так можно обороняться вечность. Вечность, пока не кончатся припасы и не начнется голод, и тогда крепость сама падет к ногам тамплиеров. И сейчас время было на стороне великого магистра. Мария замкнула войско тамплиеров, став немного в стороне от входа в крепость, рядом со странной каменной башней с деревянной пристройкой на крыше; у нее не было ни окон, ни дверей. "Что за странное здание? На кой оно нужно, если в него невозможно попасть?" — подумала Мария, осматривая башню. — Еретик! Верни то, что украл у меня! — Робер закричал с такой злостью, что девушке показалось, что у него вены на шее вздулись; он обращался к Аль-Муалиму, повелителю ассасинов, который стоял на парапете замка, окруженный своей свитой. — Ты не получишь этого, Робер! Убирайся отсюда, пока твои оставшиеся люди целы! — звонким, на удивление спокойным голосом отвечал Аль-Муалим. — Ты ведешь опасную игру, старик! — крикнул де Сабле; где-то да самом дне сознания Марии мелькнула странная мысль, что магистр будто хотел переубедить ассасина. — Уверяю тебя, это не игра! — Аль-Муалим развел руками, показывая, что крепость не сдастся без боя. — Да будет так! Привести заложника! Мария слегка привстала на лошади, чтоб разглядеть происходящее, но так ничего и не высмотрела из-за спин всадников, стоявших впереди; однако по гулкому лязгу метала она поняла, что над пленным свершилась казнь. — Ваша деревня разрушена, а запасы не безграничны, — продолжал говорить Робер строгим отеческим голосом. — Сколько тебе еще нужно времени, чтоб твои люди взбунтовались, оттого, что колодцы пересохли, а еда закончилась? — Мои люди не боятся смерти, Робер! — ответил повелитель ассасинов все тем же спокойным голосом, показывая на верх восточной башни. — Они рады ей и награде, что она несет. Мария подняла голову и увидела троих мужчин, стоявших на самом краю башни. За краем - пропасть, и прямо сейчас они без страха смотрели ей в глаза. Они… они что прыгнут вниз?! Да какой безумец согласится добровольно сделать это? В памяти всплыли байки офицеров про гашиш и ассасинов, что могло бы объяснить такое бесстрашие перед смертью. Но какое-то чувство подсказывало девушке, что это все не просто так. Она чувствовала подвох, только не могла понять в чем он. Перебранка между Робером де Сабле и Аль-Муалимом продолжилась. В небе заклекотал орел, но, казалось, никто, кроме Марии, этого не заметил. Сердце тревожно забилось. Вдруг где-то сверху раздался треск дерева. Мария резко развернула лошадь и ужаснулась: сверху, ровно с деревянной надстройки на тамплиеров обрушились громадные бревна. Они падали и сносили все на своем пути. Площадка у ворот крепости превратилась в кровавое месиво: мертвые и раненные слились воедино, отовсюду раздавались крики и стоны. — Солдаты, отступаем! — командовал Робер, пытаясь спасти остаток выживших солдат. Мария поскакала сзади арьергарда, но через мгновение оглянулась на башню и увидела стоящего на ней ассасина в белом капюшоне. Он смотрел вслед убегающим тамплиерам, и, казалось, даже поймал взгляд девушки. Сердце снова странно защемило, но Мария проигнорировала это. Лошадь уносила ее все дальше от Масиафа. Этот бой тамплиеры проиграли. Но проигранный бой - не проигранная война. "Может статься так, эту войну ты тоже проиграешь…" — на задворках разума шепотом говорила робкая мысль.

***

После событий в Масиафе прошло пять дней. Когда Робер де Сабле вернулся в Акру с сотней людей из прежней тысячи, Монферрат не проронил ни слова: он и так знал, чем все это закончится. Робер заперся у себя в покоях и никого не впускал к себе, даже камердинера и оруженосца. Те, кто смог пережить кровавое месиво, зализывали раны: раненные - в лазарете, а те, кому посчастливилось больше, - в казармах замка. Родерик был подавлен и расстроен до глубины души: он никогда не мог предположить, что тамплиеров, ведомых Господом Богом, смогут разгромить гашишные наркоманы. Да и еще так позорно. Мария чувствовала себя не лучше, только еще сверху накладывалось какое-то странное, свербящее ощущение. Ей казалось, что что-то не складывается в общей картине. Почему Робер так взбеленился и помчал на всех парах к Масиафу? Почему он так долго перебранивался с Аль-Муалимом? И тот мужчина на башне… Как он смог туда пробраться, да еще и незамеченным? И… и почему в душе начинают скрести кошки, стоит ей только вспомнить о нем? Так она сидела на кровати в своих покоях, прокручивая эти вопросы в голове и пытаясь найти на них ответ, пока не раздался стук в двери. — Войдите, — Мария будто вынырнула из сна и ловко соскочила с кровати. В комнату зашел Родерик. — Мария, великий магистр велел Вам сейчас же явиться к нему, — Родерик переминался с ноги на ногу. "Чего он нервничает? Не съест же меня Робер", - подумала девушка, едва заметно усмехнувшись. — Магистр сказал, чего он желает? — спросила Мария спокойным, безразличным тоном; ей казалось, что так она сможет приободрить парня. — Он не отчитывался передо мной. Просто сказал позвать Вас, Мария. Причем сейчас же. — В таком случае, не будем испытывать его терпение, — ответила девушка и, проходя мимо Родерика, похлопала его по плечу. Боковым зрением она увидела, как вспыхнули его щеки. Мария быстрым шагом шла по коридору. Она хотела как можно быстрее оказаться у Робера, что даже, проходя мимо Сибранда, проигнорировала его колкость про бабу в шлеме. И вот она стояла у двери в покои великого магистра. Девушка постучала и, получив разрешение, вошла. Робер сидел за все тем же столом, подперев рукой голову. Он был босой, на нем были лишь штаны и рубашка с засученными рукавами. На столе стояла открытая бутылка вина - он был навеселе. "Никогда не видела его пьяным. Можно себе представить, как ему скверно", - подумала Мария, с сочувствием смотря на мужчину. Он понял причину ее заминки и тут же громко сказал: — Проходи и садись, — Робер жестом указал Марии на стул. — Ведешь себя так, будто не видела пьяных мужчин. Девушка молча села в указанное место. — Хочешь? — де Сабле протянул Марии бутылку вина. — Нет, милорд, спасибо. — Ну и правильно, это исключительно паршивое пойло. Ни в какое сравнение не идет с тем вином, что делают в Аквитании, — мужчина откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Марию. — Но ты здесь не для того, чтоб обсуждать вина. Мария положила руки на колени и уверенно посмотрела Роберу в глаза. Она ждала, пока он продолжит говорить. — Все же, я в тебе не ошибся. Ты исключительного ума женщина, Мария. — Вы очень добры, милорд, — девушка не сводила своих синих глаз с мужчины, придав себе уверенного расслабленного вида. — Я знаю, что ты изначально была против похода в Масиаф, но ни разу не сказала мне об этом открыто. Почему? — Я сражаюсь за святую землю меньше года, в то время как Вы провели в сражениях более двадцати лет. Я Вам доверяю, милорд, — ответила Мария, улыбаясь кончиками губ. — И еще мне показалось, что Вы знаете больше, чем высший совет. — Правильно показалось, — Робер налил в свой кубок вина и покачал его в руках. — И теперь ты тоже будешь знать больше. — О чем Вы? — Мария удивленно вскинула бровь. Робер наклонился вперед, оперся локтями о крышку стола и заглянул девушке прямо в глаза. — А что, если я скажу, что Аль-Муалим, повелитель ассасинов - тамплиер и десятый хранитель тайны эдемского плода? — Что? — Мария широко распахнула, все еще не веря сказанному. Звучало, как полный бред. Все равно, что на черное сказать белое. Но Робер все так же спокойно смотрел на девушку, ожидая ее дальнейшего ответа. Видимо, он не шутил и не врал. — Думаю, это многое объясняет. Например, поспешный поход на Масиаф, Ваш с Аль-Муалимом… разговор под стенами крепости, будто вы друг друга знаете лично… Теперь я понимаю Вашу ярость, милорд, — Мария на мгновение замолчала и, выдержав паузу, продолжила. — Но несмотря на Вашу мотивацию, яблоко так и осталось у ассасинов, в руках старца. — Так и есть. Одно его желание - и Святая земля падет к его ногам, — Робер усмехнулся. — Но и это не самое плохое. И не поэтому я сейчас так напиваюсь. — Что может быть хуже, милорд? — Мария почувствовала, как в душе начала подниматься тревога. — То, что теперь удар за ассасинами. И они его уже нанесли, — Робер залпом выпил вино в кубке; девушка не отводила от магистра взгляда. — Тамир, главный торговец оружием в Дамаске был убит на рынке. В толпе. Ударом клинка в шею. — Убийцу нашли? — Нет, но я и так знаю, кто это сделал, — Робер сделал большой глоток вина прям из бутылки. — Альтаир ибн Ла-Ахад. — Это имя должно мне что-то сказать? — Мария вскинула бровь. — О, да, Мария, еще как! Это мой старый друг из Храма Соломона. — Что? Тот дурак, который пошел биться с Вами врукопашную? — Мария немного откинулась на спинку стула. — Этот, как ты выразилась, дурак некоторое время назад убил всех хранителей Святого Грааля, а еще и предыдущего великого магистра тамплиеров Василиска. Этого дурака друзья и враги прозвали «альнаср алсаамит». — Silent eagle, [Бесшумный орел,] — Мария на выдохе произнесла прозвище ассасина на родном английском языке. Что ж, весьма поэтично. В памяти тут же всплыл образ ассасина на верхушке башни в Масиафе. — Буду говорить прямо. Аль-Муалим наверняка тыкнул его, словно провинившегося котенка, в грязь, повесив на него вину за нападение на Масиаф. И теперь котенок будет вырезать одного тамплиера за другим, чтоб вернуть свою честь, пока Аль-Муалим не останется единственным хранителем Яблока Эдема. — Милорд, я не верю, что ничего нельзя сделать! — Мария впервые повысила голос на Робера. — В конце концов, все люди смертны! — Городские патрули в Акре, Иерусалиме и Дамаске будут усилены, а к каждому хранителю будет приставлена дополнительная охрана. Но это мало чем поможет. И ты верно сказала. Все люди смертны. Рано или поздно мы все умрем от клинка котенка. Теперь это просто вопрос времени. Повисло гробовое молчание. Мария не могла в полной мере осознать услышанное. Робер был пьян (что уже само по себе не свойственно ему) и смотрел на мир пессимистично. После таких слов обычно опускают руки. Другие люди. Но не Мария. — Я не верю, что ничего нельзя сделать… — девушка цеплялась за эту мысль как за спасательную соломинку. — Кто знает… — Робер встал и пошатываясь подошел к окну. — Завтра я присоединюсь к войску Ричарда против Саладина. Совет решил, что так будет лучше всего, и я с ним согласен. Все остальные будут и дальше выполнять свои обязанности, просто соблюдая повышенные меры безопасности. Но ты, Мария, должна быть бдительнее всех. — Почему? — Ты мое доверенное лицо. Как думаешь, разве ассасин не захочет получить от тебя информацию? А раз ты не захочешь рассказать все сама, то он прибегнет к другим методам. С женщинами это сделать куда проще… Мария со всей силы сжала подлокотники стула, чтоб не потерять сознание. Тело девушки сковал ледяной ужас, а в голове пронеслись воспоминания о последней ночи в Англии. Ночи, которую Мария всеми силами хотела бы забыть. — Да поможет нам Господь… — еле слышно пробормотала она. — Аминь, — ответил Робер и, повернувшись лицом к девушке, продолжил: — Дорогая Мария, мы станем свидетелями конца времен. И дай нам, Отец Понимая, сил пережить это!