Наталья любила белые пионы. Они чем-то напоминали ей снег, пушистый и сияющий. Она любила, кажется, все цветы, но в особой мере её привлекали белые пионы. Она сама не понимала, почему её так влечёт к ним. Она могла подолгу сидеть и водить пальцами по лепесткам, пышно раскинувшемся по бутону. А ещё пионы у неё часто ассоциировались со свободой…
Перед глазами стояло лицо Натальи, осуждающе глядящей на него. Как она туда сумела доползти, он не понимал. Её раны не шли ни в какое сравнение с его. Но она сумела, и он подозревал, что именно для того, чтобы заглянуть ему в глаза. И заглянула. И что-то внутри зашевелилось, заставило немца опустить взгляд.