Кэр­ри не стыд­но пос­лушно ид­ти за пар­нем, та­щащим её за ру­ку ку­да-то вглубь клу­ба, к не­замет­ной тём­ной две­ри у са­мой даль­ней сте­ны. Она по­нятия не име­ет, что за ней скры­ва­ет­ся, но и ду­мать об этом не хо­чет. Ве­ро­ят­но, мыс­ли заг­ля­дыва­ющих­ся на грудь Кэр­ри пар­ней ока­зались ра­ди­оак­тивны­ми, ведь сей­час её собс­твен­ные фан­та­зии ни­чем не луч­ше.

Ког­да-то чувс­тва к это­му юно­ше бы­ли её спа­сени­ем от всех бед, единс­твен­ным ле­карс­твом от лю­бых бо­лез­ней. Нас­коль­ко об­манчи­вой дол­жна быть жизнь, что­бы то, что счи­талось тво­им счасть­ем, об­ра­тилось в один миг в па­рали­зу­ющий ду­шу и сер­дце яд? Судь­ба по­ис­ти­не жес­то­ка с те­ми, кто уме­ет лю­бить всем сер­дцем.

Как-то раз, почти сразу же после Святочного Бала, Гермиона Грейнджер пришла на свидание с Виктором Крамом. И какого же было её удивление, когда Крама на месте не оказалось? Но зато вместо Виктора около замка бродил Фред Уизли, у которого тоже было назначено свидание, но та, с кем оно было назначено, не пришла...

Я пробегаю взглядом по улице, такой холодной, что даже не верится, что сейчас лето. В столь ранний час всё становится ледяным, как первый снег. Роса на траве, металлические скамейки в парке и человеческие чувства. Даже слёзы, маленькими капельками оседающие на криво вырванном листе бумаги, кажется, вот-вот застынут крошечными льдинками. Я прикрываю глаза и выдыхаю через нос. Крепче сжимаю в замёрзших пальцах ручку. "Здравствуй, дорогой Джереми. Это я, та, что наконец осмелилась написать."