Ками: рожденный страдать.

*** Боль. Всеобъемлющая. Вечная. Больше ничего нет. Каждый кусочек тела, по ощущения готовый вот-вот отвалиться, был наполнен болью. «Очнулся-таки». «Рад тебя слышать, Аку». «Ками, я не чувствую в тебе изменений, что странно. Это значит, ты сумел сохранить себя». Аку был потрясен. Он был уверен, что, отказавшись от того, во что верил, Ками разочаруется во всем и станет совершенно другим, однако этого не произошло. «Его рассудок был утерян, — думал Аку, — но Ками смог вернуться. Родившаяся в нем личность должна была уничтожить его разум — это плата за силу. Если учесть, что захват происходит самым нечестным способом — ударом по самым болезненным местам, у него просто не было шансов победить. Тем не менее, он сделал это. Его любовь к этой девушке должна была погубить его, но он нашел в ней спасение. И все эти люди — хоть они и убиты мной, это сделал Ками. Он, тот, кто всем своим естеством верил в необходимость отсутствия любых насильственных действий, своими руками убил почти сотню людей. Как может уживаться такое противоречие в столь незрелом существе? Ты и правда необычный, Ками. С каждым днем, прожитым рядом, я все больше проникаюсь к тебе уважением». «Ками, вставай. Живи!» Боль постепенно утихала. Кито понял, что кто-то держит его за руку. Открыв глаза, он увидел Сумико, стоящую рядом. Она вся была залита кровью, лишь лицо, по всей видимости, очищенное, не было покрыто ей. Его рука была сжата. Губы девушки двигались и он услышал: — Кито! Дурак. Он, насколько хватало сил, сжал руку девушки. Сумико поморщилась и он ослабил хватку: — Я тоже рад тебя видеть. Она обняла его так, что он не мог двигаться: — Кито. Как я боялась, что мой любимый братик больше не откроет свои глаза. Ведь ты мог меня бросить, уж я тебя знаю. — Шутишь? Это хороший знак. Сумико, знаешь, я… Как-то неловко, кто бы знал… что было последним, что я сказал тебе? — Я люблю тебя, Кито. — Если в точности так, то так и планировалось, в противном случае — оговорка. — Четвертое слово было другим, так что извини. Почему ты спрашиваешь? — Просто я не могу понять — это тебя не удивило? — А что тут удивительного? — Кито почувствовал щекой легкое подрагивание. — Для брата естественно любить свою сестру. — Я говорил это не как брат. Она отстраняется от Кито, но затем, взглянув в его глаза, улыбается и произносит: — Вот манипулятор. Шутки у тебя… — Это не шутка, Сумико. Я люблю тебя и больше не могу скрывать этого. Девушка вновь прижимается к нему: — Я счастлива, Кито, — он чувствует, что на его плечо падает слеза. — Я тоже люблю тебя. Не как сестра. Я старалась закрыться от всего этого, пытаясь видеть в тебе брата. Это частично удалось, но каждый раз, когда ты был рядом, где-то глубоко внутри я ощущала боль. Теперь же, после того, как ты сам сказал о том, что чувствуешь, я не могу молчать. Прости, я залила тебя слезами. И еще ты весь в крови. Я все постираю, если ты найдешь, где спрятаться. — Сумико, еще кое-что. Она отпускает его и встает вслед за ним, приняв протянутую руку. Кито выхватывает меч и направляет удар в область груди. Девушка отбивает меч, а затем бьет в лицо кулаком, но, остановившись, расслабляет руку и наносит Кито щелбан: — Так тебе меня никогда не победить, — она улыбается. — Сумико! — Кито смотрит в глубину нежных голубых глаз. — Это действительно ты, моя Сумико Девушка смотрит на него: — Кажется, я тебя зашибла. — Я все объясню, но сейчас… Не отпускай меня, — он прильнул в девушке. «Я сейчас расплачусь». «Аку, ты не видел того, что видел я».