Шестнадцать цифр

Сириус приоткрыл один глаз. Лежащая под рукой девушка еле ощутимо вздрагивала. Блэк напрягся. Нет, он конечно предполагал, что близость чуть приправленная огневиски, может не быть верхом эротической науки, но ведь не все было так плохо, чтобы плакать. Парень нехотя открыл второй глаз, и, растягивая каждую мышцу, медленно приподнялся на локте. К тому же именно в этот раз без огневиски он бы на такое сумасшествие не решился. По правде говоря он и сам скорее рассчитывал получить в ответ на свои настойчивые действия если не «круцио», то что-нибудь столь же значительно аргументирующее ее к нему негативное отношение. Потому что Гринграсс, сколько он ее помнил, всегда была больше похожа на неприступную крепость, весьма успешно отвергавшую все его настойчивые попытки ее завоевать. А попытки были действительно настойчивые. Такие, что даже Джеймс в определенный момент схватился за голову, называя состояние друга не иначе как помешательством. Ведь почти помешательством это и было. Или бараньей упертостью, потому что Эго не могло свыкнуться с мыслью о том, что есть в этом мире ведьма, так нахально игнорирующая его. Более того, игнорирующая в пользу кого— Нюниуса! Нюниуса, которого Сириус возненавидел всей своей душой. Нюниуса, и вечно крутящегося рядом с ней братца. И вот эта маленькая слизеринская мышь каждый раз разворачивалась и уходила к этим двум лузерам. И это злило до неописуемого. До того, что в один прекрасный день завоевание Гринграсс стало чуть ли не первостепенной задачей на весь учебный год. Потому что по какой-то причине Блэк решил, что если он и собирается ее добиться, то сделать он это должен именно в этот год. И он это сделал, она его признала. Правда теперь стало немного не понятно, что с этим делать дальше. Да ещё и эти сопли... — Мышка?— тихо мурлыкнул чародей, закусывая нижнюю губу Катарина еле ощутимо вздрогнула, и повернув к нему лицо попыталась сделать подобие улыбки. Красные глаза выдали ее с потрохами. — Я был так плох, что дама изволит грустить?— Сириус в привычной манере ухмыльнулся, чуть растягивая слова, и вопросительно приподнял бровь. Катарина удивленно моргнула, мгновение вдумываясь в его предположение, и тут же мотнула головой, на этот раз улыбнувшись искреннее и грустнее. — Нет! Нет, это было...— Ведьма запнулась,— Это было потрясающе. На бледных щеках девушки заиграл стыдливый румянец. Это умиляло. Мышка оказалась гораздо более живой, когда не притворялась хладнокровной стервой. Правда пробиться под эту маску было не так то просто. Но неожиданно выяснилось, что она умеет так робеть, краснеть, тушеваться. И как-то по-особенному смотреть. Не как на раздражающую муху, которой Сириус так часто себя ощущал попав в ее поле зрения, а с практически осязаемым тёплом. — Тогда в чем дело? Одно быстрое, плавное, но при этом настойчивое движение, и вот она уже под ним. Сириус самодовольно улыбнулся, ощущая дрожь в прижатых к его бокам девичьих ногах. А она смотрит на него, кажется не дыша, как заворожённая змеёй мышка. Точно, мышка. Маленькая, и, как оказалось, доверчивая. Но мышка вдруг опускает вниз голову, пряча потухший взгляд. Отворачивается к окну, рассматривая предрассветные сумерки. — Блэк, это не правильно. Нельзя так... В ее голосе слышится грусть. Такая, что на мгновение сердце чародея задевает что-то острое. Жалость? — Теперь я должен на тебе жениться? Он криво усмехается, но напрягается всем телом, ожидая ответ. Потому что не женится он на ней никогда в жизни. Гринграсс, выращенная в так осточертевших ему порядках, этим самым порядкам продолжает следовать безропотно. И видеть рядом с собой ведьму правил, от которых он так старательно бежал всю свою жизнь— ни за какие блага мира. Но не спросить не позволяет совесть. Хотя он и так прекрасно знает, какой будет ответ. — Нет, — Пауза. Небольшая, но от чего-то очень горькая. Потому что для него это лишь игра, и Сириус знает, что это знает и Катарина. Он знает, что маленькая ведьма умеет трезво оценивать свои силы. И так же трезво сам Блэк понимает, что для выращенной в аристократической среде, только что произошедшая близость не пустой звук. И почему-то сейчас становится немного совестно. — Если вздумаешь свататься, я тебя отравлю,— наконец добавляет девушка куда бодрее, поднимает голову, глядя с вызовом. Маг становится серьезным, вглядывается в кажущиеся карими в полутьме глаза. Ведьма моргает, и не без усилия отпихнув парня в сторону начинает собирать по комнате вещи. Сириус садится на кровати, задумчиво следя за ее сборами. Нужно возвращаться в школу. Очередная победа может считаться состоявшейся, но почему-то на душе скребут кошки. Блэк фыркает, взъерошивая волосы. Объяснить произошедшее этой ночью Джеймсу едва ли будет проще, чем самому себе.