Разрушители иллюзий.

На самом деле я не знаю, зачем я ушла с ним. Если вы думаете, что я поступила как последняя шлюха, то вы не правы. У нас с Дейдарой очень сложная цепочка взаимоотношений, которая началась чуть ли не в детстве и тянется до сих пор. Я думаю, разумно будет рассказать, что связывает меня с этим преступником S-ранга, чтобы прояснить ситуацию. С Дейдарой — этим прекрасным подвижным мальчиком-блондином с глазами цвета моря, судьба свела меня примерно в 7 лет. Тогда мы еще только начинали учиться в школе, постепенно узнавали мир и были, впрочем-то, обычными детьми, ничем не отличающимися от других точно таких же детей. Тогда еще была жива моя семья и его мать. В общем, мы сошлись характерами. Он был мне как брат — никакой детской влюбленности я не чувствовала, только лишь душевную привязанность. Через три года его мама заболела, а еще через два - умерла. Тот год — год ее смерти, был особенно печален и оставил отпечаток в душе каждого, кто сумел выжить. Редкая семья сумела обойтись без потерь в то время. Это был период протестов недовольных властью, год бунтов и переворотов. Но главное — это был год расцвета мощи и власти Акацуки. В связи с этим произошла огромная череда убийств лиц и целых семей, неугодных организации, показавших всю немощь императора и его бессилие. Кому было выгодно не заострять внимание царского двора на творящемся ужасе — вопрос второстепенный. Для меня он не так важен, как то уничтожение всего моего рода за какие-то связи двоюродного брата с людьми, планировавшими заговор против Акацуки. Это было образцово-показательное убийство на публику, говорящее, что так будет с каждым, осмелившимся хотя бы косо взглянуть в их сторону. Вскоре отец Дейдары примкнул к отряду недовольных властью и вскоре даже имел там успех, пробившись на верхушку управляющих мятежниками. А Дей подался в Акацуки. Нет, я его все таки любила. Тогда мне было 15, ему 16, и мне было невыразимо больно знать, что Дей такой же, как и они, убийца - или вскоре станет им. Я просила его остаться, говоря, что и я потеряла семью, но выход всегда есть. Он меня не слушал. Ему нужно было найти какую-либо влиятельную группировку, в которой кто-нибудь смог бы поручиться за него и в лице которой он опять бы нашел семью и друзей, которых он потерял. Я понимала его в этом. Но я отказывалась принять тот факт, что в стае головорезов он видел семью, а я уже стала никем. Перестала быть чем-то значимым и нужным для него. Так мы расстались. И вот, как гром среди ясного неба, он опять появился в моей жизни, будто бы никогда и не уходил.