От дыхания его разгорается свеча!

      Яркие лучи солнца стали будить всех жителей этого номера. Как бы они не пытались разбудить музыкантов, у них это не получалось. Единственный человек который уже был давно на ногах, это Эдмунд. Честно говоря он даже ещё не ложился. Кое-как успокоив Веронику и убедившись, что она спит, он ушёл из комнаты и пошёл разговаривать с Маратом.  — Ну вот зачем ты это делаешь? Объясни наконец, — немного громче, чем обычно, стал говорить Эдмунд.  — А зачем тебе нужна Вероника? Для чего?  — Я её люблю!  — Вот я тоже. Может я впервые в жизни по-настоящему влюбился. Ты об этом думал?  — У тебя жена.  — Уже нет…  — Это как? Почему?  — Ушла она от меня… Уже как год.  — А почему ты нам ничего не говорил?  — Зачем? Не вижу смысла. Я и не расстраивался особо.  — То есть…ты уже год…ну…  — Я тебя понял. Но нет. Больше.  — Тебя точно нельзя наедине с Наташкой оставаться, — чуть ли не смеясь сказал музыкант.  — Очень смешно.  — Ладно, прости.  — Вспомни себя, ты думаешь мы ничего не слышали? Я точно слышал, хоть и был пьяный.  — Так. Проспись, — сказал Шклярский и кинул другу подушку, а потом вышел из комнаты в гостиную, где и пробыл до утра.  — Доброе утро, — послышалось позади мужчины, а потом он почувствовал, как любимые руки обвили его шею.  — Доброе, — сказал Маэстро и повернулся к девушке.  — Ты не спал? — сказала Даль и прижалась к музыканту, обнимая его.  — С чего ты взяла?  — Я вчера слышала ваш разговор с Маратом.  — И что ты думаешь?  — А что я могу думать? Марат и Наташа взрослые люди сами решат всё.  — А Стас?  — А Стас тут при чём? — удивлённо спросила Вероника и отошла от Эдмунда.  — Ну… Он вроде как тоже влюблён… Нет?  — Не знаю.  — Почему у них всё так запутано?  — Сами разберутся. Главное, что у нас всё хорошо, — сказала девушка и притянув мужчину за шею, стала целовать его. Эдмунду такой расклад явно нравится, он стал отвечать на поцелуй. Ника сама прервала поцелуй, когда услышала шаги. Эдмунд разочаровано выдохнул, но успел шепнуть девушке «потом продолжим».  — Доброе утро, — сказала Наташа, когда появилась в гостиной.  — Доброе, — сказала Вероника.  — Доброе… — хриплым голосом сказал Марат который зашёл за Стасом.  — Опа! Марат, а ты когда вчера успел напиться? — спросил Станислав и шутя пихнул его в плечо.  — Я хотя бы могу напиться без разрешения родителей, — съязвил басист и сел на диван хватаясь за голову.  — Приводи себя в порядок, чтобы вечером был в нормальном человеческом состоянии. Понял? — строго стал говорить Эдмунд. Он хоть и его друг, но в плане работы Шклярский очень придирчив. Тут он никого не простит, если кто-то сорвёт концерт.  — Понял.  — А что вчера ночью было? -спросил Стас.  — Кое-кто включил истеричку, -опять съязвил Марат.  — Кое-кто, это ты? — делая акцент на «ты», произнес Шклярский-младший.  — Нет, я вчера закрылся в комнате и не пускал Наташу.  — Ну… Ты заместо этого напился в зюзю и сейчас еле сидишь.  — Стас… Прекрати! — сказал Эдмунд и незаметно от злости сжал руку Вероники.  — А я что? Не я же тут пью, как алкаш.  — Да как ты смеешь! — крикнул Марат и вскочив с дивана схватив за шею, прижал Станислава к ближайшей стенке.  — Ну давай… Ударь. Чего ты ждёшь?  — Руки не хочется марать, — сказал басист после чего посмотрел быстро на Наталью и ушёл из номера.  — Станислав! Я тебя не узнаю, что это только что было? — вскипел от злости Эдмунд и уже он держал его за шею, прижимая к стенке.  — Пап, а я то что? Что, не правду говорю?  — Ты ничего не знаешь, зачем тогда лезешь? Да и вообще, как ты со взрослыми разговариваешь?! Сегодня же, — чуть ли не крича говорил Маэстро.  — Что?  — Сегодня же ты перед ним извинишься, — измождённо выдохнув, сказал Эдмунд и, взяв опять Нику за руку, ушёл с ней в их комнату.  — Эд, всё будет хорошо. Просто… У Стаса сейчас такой возраст, — начала говорить Вероника, но услышала как захлопнулась дверь. Эдмунд запер дверь. Ника ничего не понимала, но как только она отвернулась, её в мгновение развернули и, крепко прижали к родному телу, целуя. Эдмунд целовал так, что подгибаются коленки, а из головы вышибает начисто все мысли. Шклярский терзал губы девушки, прикусывая нижнюю и пуская струйку крови. От металлического привкуса у Маэстро словно сносит голову. Музыкант явно не собирался останавливаться. Он целовал со всей, что так долго копил в собственной душе, яростью. То, что было не так давно в гостиной, его явно разозлило. Одним мощным движением Шклярский разворачивает Веронику и себя на пол-оборота и ведет девушку к столу, не разрывая пламенного поцелуя. Как только доходят до стола, об этом извещает свалившаяся груда бумажек от сильного удара и гитара, Эдмунд подхватывает Веронику и усаживает её на стол, раздвигая коленом стройные ноги. Раздеваться не стали практически совсем: только футболка Вероники улетела куда-то на пол со скоростью света, а пуговицы на рубашке Эда разлетелись под натиском рук девушки.  — У меня так рубашек не будет, — возбужденным голосом сказал Шклярский и прижал руки девушки к горизонтальной поверхности. Вероника раздосадованно шевелила ногами, нетерпеливо ерзая и испепеляя музыканта затуманенным взглядом. Быстро стянув с девушки джинсы, Эдмунд легким движением стягивает нижнее белье. Смотрит, не отрываясь, глаза в глаза, и тяжело дышит. Вероника наконец захлебывается облегченным и громким стоном, когда Шклярский делает толчок бедрами, и приподнимается навстречу. Эдмунд опускается уже полностью, накрывая губы девушки своими. Эд сжимает зубы и в несколько толчков достигает предела, чуть ли не зарычав он переизбытка злости и возбуждения громче, чем положено. Для того, чтобы восстановиться им обоим нужно немного времени полежать, и только после этого Эдмунд медленно поднимается и помогает подняться Веронике.  — Успокоился? — тяжело дыша проговорила Вероника.  — Вполне, — отдышавшись сказал Эд.

***

      Концерт прошёл как всегда отлично. Единственное, что смущало Наталью это, то что Марат вообще не разговаривал. Ни с ней, ни с другими участниками. Её очень пугало состояние Марата. Если бы она не знала, что Эд запретил ему пить сегодня, то девушка точно подумала бы что он напился опять. Сразу же после концерта Эдмунд зовёт Станислава, чтобы поговорить с ним. Пока семейство Шклярских разговаривали, Вероника решила расспросить Наталью о вчерашнем.  — Рассказывай, — сказала Ника очень тихо.  — О чём?  — Обо всём. Я слышала что вчера было ночью.  — А что вчера было? — спросила Михалкова глядя куда-то мимо подруги.  — Алё, — прикрикнула Вероника и ущипнула подругу, от этого она громко вскрикнула. Настолько громко, что на звук повернулись все участники группы, что остались в гримерке.  — Больно вообще-то, — еле слышно сказала Наталья.  — Ты не реагировала.  — Потому что ничего не было.  — Ага… А поцелуй, что я вчера видела, это тоже ничего?  — А… Ну… А… К-как ты узнала? — как можно тише спросила Наташа.  — Честно говоря, случайно, — в ответ было молчание, — Ну и чего ты молчишь?  — А что я могу сказать?  — Что угодно.  — Вероник, отстань. Я не знаю, что это было, — нервно сказала Наташа и вышла из гримёрки, встретившись в дверном проёме с Шклярскими.  — А куда она? — спросил Стас.  — Не знаю, но надеюсь, что она скоро вернётся, — сказала Вероника.  — Пойду прогуляюсь, — сказал Марат и вышел из гримёрки.  — Что тут происходит? Нам скоро обратно в отель возвращаться, а все куда-то расходятся, — недовольно сказал Эдмунд.