Земля

Районное отделение милиции №7. Время 22:41. Поступил вызов. Улица Малоземельная 25. По наблюдениям соседей дом стоит без движения уже несколько дней. Никто не видел, чтобы помещение покидали. По словам очевидцев, владелица дома — девушка двадцати пяти лет. Когда влажная земля забивается под ногти и гнилым привкусом хрустит на зубах, чувствуешь себя просто омерзительно. Я приехал к Рите на дачу, чтобы помочь выполоть сорняки, но вот уже битый час затуманенным взглядом сверлю забор, полностью покрытый массивными лианами ядовитого плюща. Лопата и сапка валяются где-то у ног. Земля все никак не достается из-под ногтей. Я сплевываю вязкую чёрную жижу под стертую подошву кроссовок. Земля уже полностью забила рот и теперь хочет добраться до носа. — Эй, Макс, ты как? В порядке? В следствии резкого поворота головы перед глазами идет рябь чёрных пятен. Реакция организма, или эта гадость уже добралась и до глаз? Нет, не могла так быстро. Цепкие лианы наконец отпускают мой взгляд и отползают обратно к забору. Теперь я вполне могу сфокусироваться на копне белых волос, что ярким пятном выделяются на крыльце. Затем появляется и сама Рита: руки уперты в бока, сведенные к переносице брови говорят о том, что она одновременно недовольна и обеспокоена. Ее поза почему-то поднимает во мне волну раздражения, но я вытираю вспотевшие ладони о штаны и встаю, улыбаюсь так, как будто земля ещё не дошла до глотки. — Да, все в порядке, Марго. — Сегодня ты сам не свой, — затылком чувствую как она морщится. Лопата и сапка уже внушают мне отвращение, листья плюща, до дыр проеденные всякой дрянью, склизкой волной колышутся на ветру. Интересно, а там вообще есть забор? Приехали на участок. Переговорили с соседкой. Женщина живет в доме напротив. Сорок пять лет. Выражает беспокойство о своей соседке. Говорит, что давно ее не видела. Просит проверить участок. — Я сварила кофе, перекуришь со мной? Всяко лучше, чем сидеть и ждать, пока лианы опутают мои руки. Мы с Ритой садимся плечом к плечу на ступеньки у входа в дом, чиркает спичка, она прикуривает сразу две сигареты и глубоко затягивается, одну передаёт мне. — Слушай, ты это, прости меня, — она ссутулится, избегает зрительного контакта и говорит едва слышно. — Ты о чем? Пара голубых глаз сверлит мой висок. — Ну, сам знаешь, — затягивается Рита. — Я не должна была так поступать. С тобой. Может, и не должна была. Только какая уже разница. Я киваю, хотя и не понимаю до конца, за что именно она просит прощения. В правой руке медленно тлеет сигарета, в левой крепко зажата алюминиевая кружка с чёрным кофе. Он похож на землю. От мысли об этом в груди возникает тугой узел. Я затягиваюсь и перевожу взгляд на плющ. Проеденные до дыр всякой дрянью листья колышутся на ветру. К горлу подступает тошнота. Ком в груди похож на сплетение лиан. Из носа сырые комья земли перемещаются в уши. Меня опять накрывает волна злости и раздражения. И зачем только Рита затеяла этот дурной разговор? Настроение и так было ни к черту. Я хмурюсь, перевожу на неё взгляд и шарахаюсь — земля застряла в блондинистых волосах. Пальцы цепляются за холодный комок и тянут его на себя, да вот только он не вытаскивается. — Почему ты не пьёшь свой кофе? — и вот Рита снова ведёт себя так, как будто секундой раньше не просила прощения. — Тебе не понравилось, как я его приготовила? — и вот Рита снова ведёт себя так, как будто между нами все нормально, хотя это не правда. Я сглатываю. И слюна застряет в земле, наполняющей мою глотку. — Нет, дело не в этом. Просто мне не хочется. Я отдаю ей чашку. Больше не могу смотреть в эту чёрную жижу. Рита достаёт из пачки новую сигарету, а я замечаю на своём запястье красные пятна. Чешутся. Неужели вляпался в плющ в саду? Только этого не хватало. Заходим в дом. Пусто. В нос ударяет трупный запах. Начинаем осмотр помещения. Группа оперативников с собаками работает во дворе. Снова чирканье спички, затяжка, выдох, дым. Рита поднимает на меня взгляд и смотрит как будто сквозь. А потом начинает плакать. Курить мне больше не хочется. В горле и без того саднит. Плечи Риты бьёт мелкая дрожь. — Твою мать. Я кладу руку на её плечо, чтобы больше не плакала, успокоилась, и вместо кожи чувствую холодную, сырую землю. — Рита? Пятна с запястья перемещаются выше и теперь доходят почти до сгиба локтя. Чешутся ещё сильнее. Она поднимает на меня взгляд — уставший и как будто потухший. — Зачем ты пригласила меня к себе на самом деле? — Потому что чувствую вину, Максим. Выходит, она совсем в отчаянии, раз так быстро сказала правду. Обычно из Риты подобного не вытянуть и клещами. А я чувствую злость. Но с этим уже ничего нельзя сделать. Я ничего не отвечаю Рите, потому что мне совсем не жалко ее. Мы сидим в молчании какое-то время. Рита допивает мой кофе. Я смотрю на ядовитый плющ. С каждым годом его тут все больше. Как и земли. От этой мысли меня передергивает. Тугой ком добрался до желудка. Ебаные лианы. Голубые глаза Риты начали темнеть. — Знаешь, я на тебя больше не злюсь, — говорю я. И это от части правда. — Хотя вряд ли смогу простить. Кажется, Рита понимает. Мне становится мерзко и хочется вернуться к сапке. — Прости, ты не против, если я…? — Да, конечно. Больше не будем об этом, — Рита нарочито улыбается, упирается руками в бедра и встаёт. — Спасибо, за твою помощь, Макс. А я только коротко киваю в ответ, мол, да что ты, не за что. К вечеру с сорняками покончено и так как на улице совсем стемнело, я решил переночевать у Риты. Кроме того, тело буквально ломит от усталости. Красная сыпь на руке, о которой я уже почти забыл, стала больше и чесалась уже просто невыносимо, и когда она добралась до плеча, я попросил дать мне какую-то мазь. — Возьми в ванной, за зеркалом, — Рита стоит у плиты, спиной ко мне и ее шея почему-то вся покрыта землёй. При осмотре дома на чердаке был найден труп. Парень, двадцать пять лет. Повесился на ремне. На вид трупу несколько дней. При осмотре сада собаками был найден еще один труп. Девушка, двадцать пять лет. Закопана в земле под забором. На вид трупу несколько дней. Соседка опознала в ней владелицу дома. Говорит, что повешенный был парнем убитой. Я дошёл до ванны на ватных ногах, совсем тошнило, грудь как будто бы разрывало изнутри. Да где эта чёртова мазь? А потом меня вырвало. Переломило напополам над унитазом и рвало мерзкой чёрной жижей вперемешку со слизью, что выходила из глотки комками. Затем на внутренней стороне руки показался маленький зелёный листочек. Проеденный до дыр всякой дрянью. Я помню, как упал на колени и закричал от боли: из глаз выходили лианы, покрытые маленькими листочками, изо рта и ушей сыпалась земля, грудь изнутри распороли тугие ветки. Интересно, почему на мой крик до сих пор не прибежала Рита? Тело девушки покрыто землей и сильно изуродовано. На первый взгляд ей нанесено множество ножевых ранений, удар в голову тупым предметом. Дальше осмотр тела передается криминалистам. При попытке выяснить причину убийства была получена новая информация от соседки. Ниже предоставлена точная запись ее слов: «Ревновал он ее. Парень этот. В последние месяцы не все у них гладко было. Ругались много, часто были слышны крики. Он у нее не жил. Приезжал время от времени, помогал по дому и уезжал. А потом влюбилась она в другого. Изменила ему, говорят. Он и не простил». В данный момент информация проверяется. В ушах шумело. От нестерпимой боли и ужаса я потерял сознание. Утром мне позвонила Рита. Выходит, мне приснился кошмар? От этой мысли тут же накрыла приятная волна облегчения. Я улыбнулся, вытянулся на постели и подставил тело солнечным лучам. Только голос Риты звучал не так как обычно. Уж очень хрипло. — Привет, Максим! Мне неловко тебя просить, но не мог бы ты приехать сегодня ко мне на дачу и помочь выполоть сорняки? А потом я почувствовал на языке вкус земли. Трупы из помещения вынесли. Будут готовить к похоронам. Нам показалось странным только одно: при осмотре карманов парня была обнаружена ветка с листьями ядовитого плюща, который рос под забором, где он закопал свою жертву. Следствие оставило этот вопрос без ответа. Дело закрыли.