Together

Мы не вечны. А смерть — это плата за жизнь. Моисей, есть только одно, о чём я жалею. Я слишком поздно понял то, что чувствуют люди. Мне всегда казалось, что мы существа совершенные и не достойны знаться со всяким сбродом, вроде людей. Ты всегда для меня был особенным, ты был настоящим лидером, а мы все всегда внимали тебе. Мне теперь кажется смешным, что я строил из себя неприступного, смелого, решительного. Наверное, вас всех я любил больше жизни. Единственной моей отрадой была жизнь рядом с вами. Ты меня слышишь, Моисей, я знаю. Сейчас, когда нас нет, я не могу думать о ком-то с ненавистью, и я ни в чём не раскаиваюсь. Каруман, ты часто забывался, относясь к людям слишком предвзято. Ты даже не пытался понять, что они чувствуют. Только благодаря Елене мы смогли понять человеческую суть, хоть и не полностью. Мы были искусственно созданы в Кирбете, среди тьмы и холода. Уверен, что наши сердца от этого ничем не отличались. Просто признай, что люди пробудили в нас что-то живое, что-то такое… человеческое. У нас есть друзья, которые нас помнят, в воспоминаниях которых мы будем жить. Именно это мне сейчас кажется самым важным, а всё остальное меркнет за своей ненадобностью. Мы считали Тернии своим проклятьем, но нет. На самом деле проклятие — это бессмертие. Каруман, тебе никогда не казалось глупостью наше слишком огромное самомнение? У каждого пути есть свой конец, и у каждой жизни есть свой предел. Мы не должны были появляться на свет. Мы не видели детства, не видели счастья. Были просто ошибкой. Думаешь, мне так легко это говорить? Нет. Но всё-таки, несмотря ни на что, мы смогли стать особенными, мы заслужили память в горячих сердцах людей, которые искренне нам сочувствовали, а некоторые даже полюбили. Ты знаешь, кому мы обязаны этой памятью, Каруман. Елене и Каю. Именно они смогли раскрыть нам глаза на этот мир, такой прекрасный и переменчивый. Как же я жалею о том, что при жизни мы не смогли налюбоваться закатами и восходами, и понять, насколько прекрасен и светел солнечный день. Я никогда не ненавидел солнце. Это не жизнь неправильная, а мы. Моисей, я безумно благодарен тебе за возможность умереть с улыбкой. И я счастлив, что смерть не дохнула на нас ледяным дыханием, а обогрела восходящим солнцем. Я думал о том, что это восходящее солнце и есть людская надежда, которую так трепетно лелеют целые поколения. Я многого не знал, а, может быть, всего лишь не хотел понимать. Люди враждуют между собой, называются врагами, но теперь я знаю, что каждый из них на самом деле нуждается друг в друге. Каждому нужна поддержка, ощущение того, что тебя любят и ждут. Мы не могли точно знать, Моисей, когда наступит наш час, но в последние минуты своей жизни я ничего не боялся. Я знал, что и со мной когда-нибудь это случится. Ты меня осчастливил, умерев вместе со мной. Никогда бы не подумал, что люди научат нас простому слову «спасибо». Оно звучит странно, уже по-иному. Но я был уверен, что скажу его тебе. И я тебе тоже, Каруман. Я не знаю, что такое дружба на самом деле, но мне понравилось называть тебя своим другом. Наверное, это высшая степень привязанности. Знаешь, я ведь тоже жалел, что вдоволь никогда не мог насладиться жизнью и нагуляться под солнцем. Оно нас невзлюбило. А мы слепо и глупо верили, что смерть окажется благородной и даст нам ещё один шанс. Один маленький шанс на счастье. Мы хотели убить Саю, не подозревая о том, что она станет нашим другом. Она будет жить дальше, и будет наслаждаться жизнью рядом с теми, кто ей дорог и кому так же дорога она. А Дива для нас была далекой и ненавистной целью. Каждый из нас понимал, что её не достать, но мы ведь такие упрямые. Нас нет, Моисей, но мы живём. Мы живём! Мы никогда не уйдём из этого мира насовсем, нас будут помнить и говорить о нас добрыми словами, какими бы чудовищами мы ни были. Моё сердце оживает ото льда, я это чувствую, а ещё мне хочется плакать от нежности ко всем вам. Как жаль, что я был ненастоящим. Ты зря себя винишь, Каруман. Каждый из нас знал, какой ты на самом деле. Ты мягкий и добрый, а твой характер было не сломить, это твоя черта. Мне застили глаза гнев и ложь, наглая ложь о том, что нас можно спасти. И я, сломя голову, бросился убивать Кая, хватаясь за последнюю надежду, как за соломинку утопающий. Ты спас его от меня и сделал правильно. Ты мне улыбался, Каруман, и только тогда я понял все свои ошибки. Чувствовать твою руку в своей, умирая, ощущать тебя рядом, знать, что мы через всю жизнь прошли вместе. Я не жалею о нашей смерти. Я ждал от тебя чего-то подобного, Моисей. Ты искренне любил жизнь и своих товарищей. Признайся, что и Кая ты тоже любил. Просто ты сделал выбор, а я уберёг тебя от него. Мне жаль нас, и должно быть жаль то, что мы вообще когда-то жили. Но я знаю, что жизнь наша была не напрасной. Нашей главной целью было оставить после себя какой-нибудь след в памяти людей. Мы слишком любили друг друга и одновременно ненавидели за то, что нам суждено умирать одному за другим. Дарс с самого начала потерял надежду. А Лулу была нашим личным лучиком света. Мы все искренне любили её, и я счастлив, что она жива. Каруман, просто знай, что надежда никогда не умирает. Даже если нас нет, она всё равно живёт где-то в глубоко в наших душах и в наших сердцах. Спасибо за всё, Каруман. Спасибо. Знаешь, Моисей, я даже рад, что когда-то мы с тобой умерли, встретив солнце. Вместе.