Как Аркадин в зонг-оперу играть уходил..

Валера влетел в студию, опоздав на репетицию на добрых полчаса. - Как девка собираешься, ей-Богу, - недовольно проворчал Снейк, отбрасывая в сторону журнал, который до этого с увлечением читал, - Даже наша Продрогшая Пьяница…то есть, Спящая Красавица, - он указал на лежащего на диване Самойлова, - Давно уже тут! Послышался подавляемый смешок Бекрева. - Ага, давно уже тут, - усмехнулся он, - Он и не уходил! Глеб Рудольфыч старательно задвигал ногой под диван что-то звенящее и стучащее, однако лицо его при этом оставалось невозмутимым. Он так и лежал, спустив ногу на пол, усердно возя ею по полу. Наконец, затолкав бутылку (или бутылки?) под диван, он укоризненно посмотрел на Бекрева. - Костяяя! – Прошипел он заплетающимся языком, - Ну, зачем ты это? Ребятам необязательно знать, что я допоздна тут работал-работал… над песней. Потом ещё над одной. И еще… Как я урабооотааалсяяя! - Он махнул рукой, мол, очень сильно, и вновь принял положение бревна. Валера взял гитару и, загадочно улыбаясь, принялся ее настраивать, сев на стульчик. - Валера, ты где был? – Не унимался Снейк. Тут из-под дивана предательски выкатилась бутылка, которую Самойлов усердно туда запихивал. Снейк выпрямился, подошел к дивану, на котором, закрыв глаза, лежал Глеб, старательно изображая спящего. - Глебушка? – Вкрадчиво произнес Снейк, поглаживая готиШного прЫнца по плечу, - Сильно устал вчера, говоришь? – Неожиданно поглаживания сменились мощным подзатыльником. Самойлов мигом вскочил, отбежал от Снейка на почтительное расстояние и принялся отчитывать Валеру, желая сменить тему о «ночной деятельности». Он сделал страшные глаза и, активно размахивая руками, запричитал: - Валера! Ты понимаешь, что это твое наплевательское отношение к работе тебя до добра не доведет? Ты это понимаешь, Валера? Дим, он ни черта не понимает! - «Дим» угрожающе надвинулся, заставляя Самойлова отступить за спину Бекрева. Аркадин, отложив гитару, все так же загадочно улыбаясь, оглядел «коллег по цеху» и радостно сказал: - А мне предложили в одной зонг-опере играть! Знаете, кто? – Он выждал, когда на лицах музыкантов отразится удивление и заинтересованность,и победно заявил: - «Король и Шут»! Послышался звук открываемой челюсти, и воцарилась тишина. - Что, навсегда?! – К Аркадину подскочил Самойлов, заключая гитариста в стальные объятия, - Не уходи, Валерочка! Я не со зла тебя наругал! Валера, вырываясь из лап Самойлова и старательно уворачиваясь от слюнявых поцелуев того же, хрипя, произнес: - Да неее, сыграю там пару разиков, и всё! - Не уходи! Там панки! Там этот… Кто там, Дим? – Глеб в надежде повернулся к Хакимову. Тот пожал плечами и неопределенно ответил: - А черт его знает… Самойлов, ты че в него вцепился? Никто у тебя твоего Аркадина не заберет! А правда, Валер, на кой тебе эти панки? Валера, наконец, отцепил от себя Самойлова. - Ну... Опыт там, знакомства, - ответил он. - Валера! Там же панки! Они пьяные на сцену выходят, обдолбанные... - Самойлов сделал большие глаза, - Они матерятся! - Ну да, - вставил свою лепту Бекрев, - У нас-то за все это один Самойлов отвечает. Аркадин неуверенно пожал плечами. - Я проставлюсь, ребят! В глазах Самойлова мелькнул хищный огонек. Устало вздохнул Снейк. Скромно улыбнулся Бекрев, предвкушая грандиозную попойку. - Всё, иди! - Самойлов бесцеремонно вытолкал за дверь сопротивляющегося Аркадина. В зонг-опере-то Валера сыграл, а вот проставился ли перед "Матрицей" - остается только гадать!