Вместе

Влад впервые в жизни ушёл пораньше с тренировки, но не просто так. Он обещал встретиться с Лале. У неё сегодня особый день — восемнадцатилетие. Парень немного удивился — оказывается, прошло уже столько времени, когда они встретились. Он — такой холодный и чужой, и она — мягкая и нежная, хотя бывает такой ослицей… Идя пешим шагом к их поляне, Влад вдруг понял, что забыл свой подарок — золотое ожерелье с ярким рубином, что он носил с собой, как напоминание о матери. Тот хотел было развернуться, но подумал, что лучше потом они вместе сходят. — Угадай, кто? — тёплые ладошки накрыли его глаза. — Наверное, Бардуш, — шутливо предположил Влад. — Ах, Бардуш, значит? — грозно поинтересовалась Лале, возращая тому зрение и вставая в позу. Юноша рассмеялся, глядя сверху на обиженную девушку. Она не смогла не улыбнуться — в последнее время тот мало находил поводы для радости… — Вообще-то, Бардуш — очень даже красив и мил. Так что ладно, прощаю, — Лале задрала кверху носик. — Пойдём уже есть! Она ухватились за руки, быстро, почти бегом приближаясь к милому местечку, где друзья втроём часто отдыхали. Погода стояла благодатная, со своей наставницей она не ругалась, так что для неё день уже практически задался. Аслана ещё не хватало, но он теперь в элитном отряде, куда-то отправился на первую свою разведку. Вчера весь день об этом жужжал, но зато подарил ей красивый букетик и раздобыл где-то краски. Лале никому не рассказывала, но она готовила сюрприз для друзей — с новыми красками та сможет наконец закончить портрет, где они все вместе! — Ого! Я даже проголодался, — произнёс Влад, когда заметил около старого дуба светлое покрывало и огромную корзинку с различными сладостями и едой. — Дай угадаю. Сладкое ты утащила в тайне от Шахи-хатун? — Да, — торжественно улыбнулась девушка, потирая руки. — А то, как курица кудахчет о том, чтобы я не налегала на сладкое, а то, видите ли, фигура у меня испортится и не смогу я танцевать. — Вздор! У тебя красивая фигура, — юноша отвёл глаза, немного смутившись. — Спасибо, — также отвела она глаза, плюхаясь на покрывало. — Давай есть! Парень опустился рядом с ней, ища глазами, что можно съесть. Выбрал он замысловатое пирожное с шоколадным кремом — сладкое тот любил. Хотя ассоциации с ним вызывали ещё лёгкое отчаяние… — Эй, Влад, ты что? — смуглая ладошка беззастенчиво опустилась на грудь. — Всё хорошо? — спросила девушка, пережёвывая клубничный десерт. — О, всё прекрасно. Просто вспомнил, что забыл сделать, — Влад развернулся к ней лицом, беря женские ладошки, сплетая пальцы. — Лале! Ты всегда была для меня лучшим другом. В любой момент меня поддерживала и успокаивала, даже когда я вредничал и не принимал помощь, — улыбнулся он. — Для меня ты всегда останешься той милой девочкой с добрым сердцем четырнадцати лет. С Днём Рождения! В карих глазах Лале застыли счастливые слёзы. Она с трудом пережевала десерт, ведь в носу защипало, а щёки и скулы заныли от сдерживания. Владу было одновременно и смешно, и умилительно видеть подругу с влажными глазами и надутыми щеками. — Влад! — она кинулась к нему в объятья, сбив и повалив на землю. — Ты мой лучший друг! Я люблю тебя! Тёмные, отросшие волосы разметались по земле, создавая ощущения солнца для Лале. Она не стыдилась своих слов. Девушка любила его и как друга, и… — Ты как-то сказал мне, — её губы почти шёпотом говорили, едва не касаясь его, что я для тебя — свет, что озаряет в самой кромешной тьме. Ты тоже… Небесно-голубые. Для кого-то холодные. Но для Лале в них всегда находился тот огонёк, что освещал ей путь в той самой кромешной тьме. — Лале, — его руки коснулись её щёк, приближая лицо к себе для поцелуя. Первого и волнительного для обоих. — Влад, — её губы, всё ещё хранившие вкус воздушной клубники, неуверенно ответили. Девушка надеялась, что никто не забрянет на эту поляну, застав их в таком положении… Она нависла над ним, осторожно касаясь его губ, раскрываясь в ответ. Он одну руку оставил на щеке, другую спустил на спину, чуть поглаживая. — Извини, — выдавил из себя Влад, нисколько не жалея. — Я хотел кое-что другое подарить… — А ты уже целовался? — смуглое личико сияло от наполнявшей её радости и смущения. — Нет, — приподнял тот уголки губ, продолжая глядеть на именинницу снизу верх. — Я тоже. Им было обоим неловко. А ещё более неловко, когда они вновь слились в поцелуе, более жарком, чем был…