Чего желаешь ты?

      Начало утра было прекрасным – я осознавала лишь тепло кокона да голубоватую серость утра, пробравшуюся внутрь комнаты. Пограничье между явью и сном было как раз на том уровне, когда толики сознания хватает лишь для ощущения отрешенности от реального мира с его проблемами, при этом сами проблемы не вспоминались, мозг будто вовсе не знал, что это такое. К моральному покою добавлялось чисто физическое удовольствие от отдыха.       Но рациональное быстро всё выместило.       Джинн, его шутки и самоуправство. Учёба. Заброшенные рабочие задания. Художник, у которого не пойми что на уме. В скромных надеждах подали свой тихий голосок загоны по Владу, но за несостоятельность были погнаны ссаными, как и сам Влад, тряпками.       Надо выползти и что-то делать. Смотреть на время было по ощущениям примерно соразмерно, как оглянуться, зная, что за спиной быстрее всего маньяк с топором. И в том, и в том случае возможно придётся бежать.       Но нет. До будильника ещё час. Ещё час сна, если повезёт – без сновидений, как всю эту ночь. Но потом снова проснуться, тем более что час вовсе не так много. Забить на всё и проспать вообще всё? Увы, сон не продлится пару лет, которые для чаши засчитаются за форм-мажор, чтоб разорвать негласный контракт, что даст джинну возможность найти жертву посговорчивее. И бодрее, как минимум.       От этих мыслей и меня подкинуло и последние капли сонливости иссохли. Вот теперь я ТОЧНО оценила масштаб проблем. Прочувствовала и прониклась. Раскрыла в потоке, блин.       Сон – универсальное орудие, с его помощью я пережила школьные проблемы, финансовые невзгоды семи, истерию во время экзаменов, развод родителей. А тут волшебная палочка сломалась и это о чём-то говорит.       Быстрый взгляд на распахнутую дверь, ведущую в зловещую тьму коридора. Где-то там Крёстная фея ходит с битой настойчиво хочет меня на бал.       Причём я представляли действительно околоканонную тварь – длинное, худое, несколькорукое создание, с огромные провалинами глаз, неровные и острые зубы, в которых пережёвываются другие зубы и кости. Повторюсь: к вопросам о мотивах, добавился вопрос о реальном облике.       Ладно, раз нельзя проблему переспать… А нет, плохой глагол, пока в моей жизни маячит художник… Раз нельзя проблему заспать, её что… решать выходит надо?       - Бред какой-то, - скидываю одеяло и иду на кухню. – Лучше бы ты был феей…       - А? – оборачивается ко мне Тэён. У него по-женски гибкая шея, потому ему не нужно было поворачивать корпус, и я продолжала любоваться его кожанкой, на которой был оттеснён то ли хребет, то ли какое-то членистоногое.       Не дождавшись от меня какого-то внятного пояснение, он шевелится активнее, и я уже думаю о том, что лучше бы он кого-то дожирал. В руках у него была пластиковая бутылка.       Прижав ладонь к щеке, подперев локоть другой ладонью, я начала лихорадочно вспоминать, какой там следующий пункт по наклонной после кражи и лёгкой наркомании? Начать разговаривать с посторонними и потусторонними? Лучше сразу алкоголизм.       «Ты охренел?!»       «Ты издеваешься?!»       «Решил окончательно довести?!»       «Это тебя в твоих притонах научили?!»       «Не в этом доме!»       «Билет на Калыму уже заказал?»       Всё это пронеслось в голове чуть ли не одновременно, и всё как-то… пресно. Буквально ничего нового, чего с каких-то конфигурациях я ему не высказывала за эти дни. Эффекта ноль, ни относительно влияния на эту разнуздавшуюся в хлам тварь, ни поддержки моей нервной систему.       - Дай и мне разок затянуться, - иду к нему, думая, где он достал фольгу – шоколадок давно не покупала. Хотя, у Костяна мог быть запас.       - Я тебе и делаю.       Не успела я врубиться, как от увиденного, ладонь уже драматично потянулась ко рту. В пластиковой бутылке был не дым, а какая-то коричневая жижа. И это хер пойми что, мне? Да он не охренел, он оху…       - Но, если честно, так я кофе никогда не готовил, так что за результат не сказать, чтоб прям ручаюсь.       - К-кофе? – неловко вышло.       - Колд брю. Холодный способ, - достав из кармана смятый клочок ткани, джинн в пару взмахов распрямляет, накрывает горлышко, переворачивает, сцеживая в чашку. – Дай молока, там ещё оставалось.       - Слушаю и повинуюсь.       Тот аж бутылку выронил, разлив половину по столу, полу, и даже на лицо своё брызнув. От возмущения он даже не пытался вытереть лицо длиннющим языком. Но всё же выдавливает «Сь», когда ставлю пакет на стол и усаживаюсь перед ним.       - А?       - «Слушаюсь», а не «слушаю».       - И повинуюсь, - подпираю подбородок кулаком.       - Больше интригующих ноток.       - Повинуюсь.       - Ты там бахнула что ли?! У тебя под подушкой чистый спирт был? Дыхни!       Посылаю воздушный поцелуй, от которого Тэён отскакивает как чёрт от ладана.       - Да, надо зубы почистить… Но сначала завтрак.       Напиток крепкий, но без характерной кофе кислинки. То, что он холодный, дело не испортило, я часто оставляла кофе на целый день, только для того, чтоб выпить холодным, когда молоко собирается плёночкой на поверхности. Прикольно.       Джинн, не отрывая от меня не моргающего взгляда, как косуля от крокодила в луже, выпил остаток из бутылки чистоганом, выкинув тряпку. На дне остался осадок, а какая-то небольшая слипшаяся масса, которую парень зажевал как жвачку. Всё так же не снимая напряжённое выражение морды.       - Это что?       - Зёрна. Не волнуйся, я забирал по одному.       Сонливости не было, кофе взбодрил ещё сильнее, но, кажется, я только что истратила лимит на разговоры и любопытство. Какая разница какие и что я выпила. В целом, просто лежать глядя в потолок тоже неплохо. Подкалывать джинна прикольно, но сидеть, не двигаясь – заманчивее.       Игнорируя мой утратившийся интерес, парень тем временем говорил:       - Я прошёлся по всем гипермаркетам, круглосуточным, специализированным магазинчикам и кофейням, собирая долбанные эти сто пятьдесят грамм по зёрнышку из каждой пачки, чтоб не обложить продавщиц! А, скажи, я молодец? Ты довольна?       - По зёрнышку из каждой пачки по всему городу – можно собрать годовой запас. Где он? А ещё – в том шкафчике был зерновой, - выпив залпом, иду в комнату.       Нет, всё-таки придираться мне ещё хотелось, а большего доказательства воли к жизни я даже и не знаю. Но это означало, что я рано или поздно встану с кровати, а не то, что я в неё сейчас не вернусь.       Джинн, художник, работа. Первостепенной и самой решаемой была последняя, но сил у меня на неё нет. Попросту не сосредоточусь.       Джинн? Даже если я найду смелость покуситься на чашу, то встряну в технической стороне вопроса: где найти плавильню или пресс? Да и… Как бы неприятно признавать, джинн живой, уничтожение чаши скорее всего равнозначно уничтожению его. Тема с замуровыванием из той же оперы. Найти другую жертву или как-то перехитрить, читай – выманить правду о цене. А потом не ёкнуться в метаниях обманул не обманул. Чаша определённо знала какую дуру выбрать.       Художник. Мешок на костях по сравнению с существом, что одним касанием может к себе приклеить.       Так, а теперь выдохнуть. В чём моя беда?       Встаю, вырываю лист из тетради, которую я использовала для всех предметов, и начинаю накидывать тезисы.       «Работа: меня уволят, не будет денег». Ну это понятно.       «Джинн: а) подвешенное состояние, где прокол может привести к катастрофе личностных и мировых масштабов; б) угроза для окружающих; в) нарушение имущественных и личностных границ». Ага, всё таки не накручиваю. «Художник: занимает время, возможно домагатор». А может я тут накручиваю? Хм, рыжий, косматый мужик под два метра, холостой, живущий на отшибе, приманивший к себе чудь корейско-османскую? Да не, что тут может пойти не так.       О, кое-что забыла.       «Учёба: вылет со стипендии (???), уже много потраченного времени чтоб на ней удержаться, тупо обидно перечеркнуть весь прогресс». Вроде всё.       - По мере очерёдности и реалистичности.       Проблема только, что домашку не сделала, и за не ответ могут снизить балл не хуже, чем за пропуск. Но вед можно списать, а оставшееся до будильника время потратить на прочтение конспекта.       Только мотивации не хватило даже на разбор своих кодов, я словно на стены внутри пирамиды Хеопса смотрела.       - А ты бывал в Египте?       - Ты меня пугаешь.       Кинув тетрадь за спину, заваливаюсь на кровать боком, подперев висок кулаком, а ногу поджимаю так, чтоб моя туша приобрела хоть какие-то изгибы.       - А так? – откидываю волосы за плечо.       - То есть спирт ты даже не разбавляла, - пятится он.       - Милая косуха-а-а! – кричу вслед и в меня тут же прилетает тяжёлым скроенным куском кожи. – А материла на неё ты тоже по всему городу собирал?       - С продавщиц содрал!       - А за их кожу начальство не штрафует.       - Не разговаривай со мной больше!       Осматриваю, а потом и надеваю. Приятно чувствовался вес, она даже пахла кожей, но довольно быстро истаяла.       - Вы со мной так никогда не поступите, - говорю я толстовкам, что скрывались за дверцей шкафа.       Ладно, кофе и разговоры с тем, с кем говорить не стоит, хорошо, но надо и дельным заняться. Реально позавтракать, для начала.       Но кофе уже заполнило половину имеющегося объёма, не дав поесть нормально, значит с пар я буду ползти очень голодной. Если джинн снова не украдёт по кусочку из всех ресторанов, чтоб собрать что-то путное.       О чём я вообще думаю?       Отбросим, общую абсурдность, сосредоточимся на последствиях. Только начни пользоваться его услугами, и кончится загадыванием. Через его демоверсию я вчера прошла. Если бы я уже не поела, то для подстраховки бы пошла и демонстративно выблевала этот колд блю.       Надо спешить, потому собираюсь я почти по вчерашней, упрощённой схеме. А когда я мыла голову в последний раз? Судя по тому, как скользят пальцы по прядям, давно.       Когда я потянулась за курткой, то выяснилось, что уже, точнее сновав в куртке. Тоже из чёрной кожи, постепенно набирающей тяжесть, только рукава были раздуты, расширяющийся книзу, но сжатый на манжете.       - Мы команда! – появляется рядом Тэён с поднятыми вверх кулачками. Остатки моего бунта были потрачены на воздержания от фейспалма. Но что-то подсказывало, что Оскара мне не дадут, раз парень, уперев руки в боки, спрашивает.– Что?       - Даже не знаю с чего начать, куда закончить. Ты…       Шикарные, голубо-серебристые тени на верхних и нижних веках сочетались с прикидом Адидаса из «Слова пацана» чуть лучше, чем с усами того же Адидаса. К счастью, щётку под носом Тэён благоразумно заместил кожанкой.       - Я!       - Чем руководствуешься при подборе костюмов, скажи мне на милость.       - Своим неподражаемым чувством стиля. Вообще я хотел добавить блёсток, но не хотел смещать акценты.       - А я заметила твоё стремление к… балансу. И эклектики. Молодец, - поднимаю большие пальцы к верху. – А этого чтоб на мне больше не было, - указываю на куртку, что на мне.       - Учитывая твоё утреннее поведение, мой бронтозаврик, я уточню, какой слой одежды ты имеешь в виду?       - Начарованный.       - Не хочешь быть в моей команде?       - Будь в моей, , - не дожидаясь, скидываю его куртку, и надеваю свою.       Видимо к моей идее прислушались, раз до самого универа я проехала в одиночестве – подбирает шмот. Было бы хорошо, если не ежеминутный страх, что он появится. Заодно пугал и мой маятник отношения к нему: страх чередовался с принятием. Утром на кухне я видела в нём не больше, чем соседа, имеющего в закромах не магию, против которой я ничего не стою, а просто говняный коробок. Не то, чтоб я многое могу противопоставить против мгс-нутого, но теперь и это уже кажется меньшим из зол. Ещё проблема только в том, что через секунду я переключаюсь, и не вижу в Тэёне ни первое, ни второе - серединой маятника было безразличие к происходящему.       Вот оно мне сейчас очень нужно, причём не только относительно моего барабашки.       Кончилась пара параллельной группы, с которой у нас были свои дипломатически-торговые отношения – А-шки просто так списывать не давали, зато В-шки дебет-кредит не вели. Если кто-то из «А» не помнит, что что-то у тебя брал, то даже конспектом не поделится. У «В» ни занятий в этом корпусе сегодня, ни нужной пары, вряд ли они смогут по памяти надиктовать ответы, остаются только вот эти жлобы, у которых придётся умудрится «брать в долг».       Как ни странно, сейчас мне ещё везло – нужный мне студент Андрей сидел особнячком. К нему я и направилась. В другое время в голове бы развернулись нешуточные дебаты, а сейчас по полю равнодушия гоняло перекати-поле.       Моё решительное шествие притормозить смог лишь джинн. В целом с нашего последнего разговора он не изменился, просто сменил растянутые треники на красную короткую юбку в клетку. Ничего удивительного, не будь это юбкой Светы, опознанная по небольшому пятнышку.       Разбираться с этим на виду у всех было глупо, потому иду дальше, со стороны, наверное, показалось, что я просто сбилась с шага. Вслед мне донеслось:       - Ты же просила быть в твоей команде!       Я заваливаюсь на лавку, специально задевая руку Андрея. Он ни о чём внешне, и стереотипно хорош по всем предметам. А ещё это тот парень, про которого ты точно знаешь, что ему нравишься.       А он мне не нравился, ни как любовный интерес, ни как даже просто приятель. И на общих лекциях я старалась сесть среди своих девчонок, даже если те выбирали первые ряды, потому что там, где выше, все держали дистанции, и Андрей бывало спешил усесться рядом.       - Привет, - машу рукой у него перед лицом.       Тот мне ничего не отвечает, расплываясь в улыбке, что на секунду мне становится стыдно и неуютно, снова напоминая, что моя паранойя совсем не паранойя, и правильно делаю, избегая его.       Смотря в эти светящиеся глаза, полными симпатии, я ничего не чувствуя, ни сейчас, ни раньше. Сейчас-то понятно, но раньше-то, когда я очень хотела отношений, и когда отпустила ситуацию, решив, что будут они - хорошо, не будут – ещё лучше. Ни в один из этих периодов, меня не пронимал ни этот взгляд, ни улыбка. Да, где-то там, очень глубоко, иррационально мне это льстило (но именно что иррационально – у нас теперь есть интернет, и все в курсе того, как мужчины попадают в неотложку, после попыток сношения с ульем, или инфекционку после таких же попыток, но с сырым мясом, а значит все симпатиям в живым женщинам тоже грош цена, я просто чуть лучше дыры в полу), но не более.       Про игры на чувствах и речи не шло. До сегодняшнего дня. И не потому, что так сильно припёрло, а потому что… мне всё равно? Что ещё хуже.       - Мне очень нужны твои мозги.       - А?       - Разрешаю даже называть меня зомби, после этого, - делаю вид, что не слышу его вопроса. Мне вообще хотелось сказать «зомбушкой» или «зомбиком», но вовремя себя отдёрнула, это уже чересчур. Какая-то часть меня считала эти варианты более милыми, вторая напоминала, что попытки в милоту всегда оборачивались вызовом кринжа у окружающих.       - От такого зомби я бы не убежал.       - Конечно, из неё самой бегун как из бревна, - заржал над ухом джинн, и я даже не дёрнулась.       - Как-то против правил, - что я несу, что я несу?       - Их же придумали, чтоб нарушать.       А нет, он тоже придурок. Отлично. Аж жаль, что он мне не нравится – отличная б вышла пара двух додиков!       - Это позор, - бьёт себя по лицу Тэён. – Кто тебя учил?!       - Отлично, так давай сразу перейдём к мошенничеству.       - Да ты тоже нихрена не умеешь: ни скандалить, ни подкатывать. О времена, о твари!       - Какому же?       - Мне нужно, чтоб ты меня спас, дав списать, - сейчас меня пошлют. Он в целом никому не давал, так как не нуждался в ответной чужой помощи. Сильный и независимый, блин.       - Домашку?       - Да, заработалась, и не успела сделать, - а если подумать, что я как бы почти неделю сдерживаю напор потусторонней твари, буквально грудью закрываю от его проделок человечество, весь поток не то, что домашку делать должен, а ещё дома убираться!       - Но…       Обычно на таких моменты я киваю и ухожу, не выпрашивая дальше и не теряя время. Только вот в чате все отписались, что никто из наших ничего не сделал.       - Ну очень надо, ну Андрей, - сжимаю его руку. – Пожалуйста.       - Я вечером так же попытаюсь, - наклоняется джинн, упираясь руками в колени.       - Ну…Завтра идёшь на лекцию?       - Конечно, куда я денусь-то?       - Могли бы сесть вместе.       «Вместе да, но вдвоём уже не получится». Что-то подсказывало, что джинна и просить не надо будет, чтоб он уселся на коленки Андрея.       - Я как раз думаю над тем, что пора завязывать с первым рядом.       - С ним бы на галёрку я не пошёл.       «А если он будет в чалме?», - впервые жалею, что джинн не читает мысли. Впервые задумываюсь над тем, а может ли джинн читать мысли.       Сам джинн в этот момент никак не меняется в лице, поняв, что его спалили.       «Ты криворожий, плоскожопый, унылый наложник, не имеющий вкуса и дара убеждения!». Снова ничего, Тэён продолжает оценивающе пялиться на Андрюху, продолжая твердить, что парень выглядит так, будто втайне пишет про окружающих нц-фанфики, где он верховодит.       Оставив Андрея довольно лыбиться, начинаю переписывать. В другое время мне бы было неприятно, что я получила что-то через флирт с неприятным мне челом, да ещё на глазах у других, да ещё с продолжением этого позорища, но в голове всё ещё был треск помех.       Канал совести и чувства достоинства не ловил вовсе, потому что параллельно с тем, как заполнялись листы, я спрашивала, что было на паре, о чём именно спрашивали.       Чувствовалось, что мне сейчас все А-шки за шиворот наплюют. Вот уже и наши все собрались, охреневая от этой картины, но благоразумно не приближались, не спугивая добычу. И правда, когда мы зашли в аудиторию, я чувствовала себя добытчицей, и быстро забыла об обещании и влажных ладошках, коими Андрей на прощание обхватил мою руку. Не то, что я не сяду с ним, просто пока не настанет час оплаты, не буду вспоминать. В конце концов, не первенца ж я заложила.       Препод задерживался, давая тетрадке походить по рукам и получить свой фотосет, а мне протереть ладони влажной салфеткой.       - Лучше спиртом или керасинчиком.       - Керасинчиком лучше вокруг полить.       - Ого, ты не в духе, - присвистывает староста, услышав меня.       - Всегда.       - Они только сейчас заметили? И не надо ля-ля, что это я тебя такой сделал. Набираю на телефоне «Ты ж только вчера мне ля-ля, что не замечал за мной агрессию».       - А это ирония была.       - Да-да…       Может, эта неделька меня помотала, но с гордостью могу заявить, что все стрессы и гнев я прекрасно прятала за маской спокойствия. Хм, может это так накопилось, и всё-таки съехала крыша, и джинн таки глюк, на который я выпускаю пар. Живых-то людей лупасить нельзя…       Зато предметы – можно. Одновременно мне вернули мою тетрадь, и я прочла сообщение от художника, и с громким: «Да блять!» жахнула тетрадкой об пол, что пол группы подскочило.       - Запишу тебя на курс в «Ясно», говорят тамошние психологи такие лютые твари, что достойны наказания тобой! – указывает на меня пальцем Тэён, и мне очень хочется сжать их до хруста.       Не знаю, как я смогла сосредоточиться и внятно ответить на вопросы, получив вожделенные баллы, а не минуса, но следующие пары как в тумане. Встреча в лофте на восемь, попытка перенести на более раннее и менее нервирующее время наткнулась на предложение сдать чашу.       Отлично, сколько мне там добираться, плюс сборы? Время решить, сдавать или сдаваться было.       Работу я начала, с ужасом открывая сообщения от куратора, но там меня не проклинали и не увольняли. Но вникнуть было очень трудно, ещё периодически булькало приложение, оповещая что Андрей пишет.       - Может уже ответишь? Раздражает, - сидел джинн как кот на подоконнике, смотря в окно, то зависнув на птичке, то лая на прохожих. – Надеюсь, у вас осталась традиция на лето выезжать за город. Осталась же?       - Могу тебя вывезти.       - Себя вывези, немощь. А пока работай, нам на тёплые страны.       - Домой потянуло?       - Мой дом у тебя на полке.       Ладно, в следующий раз попробую подловить, спросив на этот раз о родине.       Поворачиваюсь к джинну, и как раз вовремя.       - А ну не сметь драть обои и стекло! – бью по столу, спугивая паршивца, уже выпустившего серые когти. - Почему ты художнику не подсирал??       - Накакой он мне сдался?       - А я?       Джинн свесил ноги, уперевшись ладонями в подоконник.       - А ты моё пробуждение.       - Меньше поэзии, ближе к делу.       - Ух! – по телу парня словно мороз прошёлся. – Без поэзии никак – не всё можно сухими формулами пояснить, образность и абстракции не просто для красного словца придумали, душа моя. Не то что… не что, когда чаша в свободном полёте, это как будто тебя душат подушкой, и всё вокруг затяжная агония…       Стараюсь не измениться в лице и никак не анализироваться, просто слушать. Никак не относиться. Не жалеть. Не дать сыграть на моих чувствах.       -…но удушьем я бы это не назвал. Социальным, если будет угодно. Скучно. Это как иметь телефон с лагающим поиском в интернете и сломанной клавой, ты глух, ты нем. И смотришь на эту, блин, образину!       - Лагающим или нерабочим?       - Скажем так, я видел, где я, я чувствовал эти места, немного этих людей, если они долго были рядом. Но всё равно, связан по рукам и ногам, где мог шевелить лишь пальцами да ушами, - по его лицу расплывается беспечная улыбка радости и таким крохам. Прилив жалости сродни тошноте. Будь я добрее, то стала бы себя винить за то, что делаю ему мозги, не желая что-то загадывать, пока мне подробно не распишут всё от и до. Но я не это будь.       - И я тебя вернула в мир действ.       - Блёкло сказано. Ты принцесса, что пробудила меня поцелуем.       - Ой иди т… - я осеклась, подумав, что, выпив из чаши, в какой-то степени и правда облобызала раковину этой улитки. – Тьфу на тебя!       - Так, мадам, давайте без этого – видал я вашего бывшего, тьфу в него надо было!       - Ой, ну конечно, до твоих ему небось далеко.       - БЕСКОНЕЧНО!       Как бы я не злилась и не расстраивалась, не рассеяться было невозможно.       - Не завидуй!       Развожу руками перед собой:       - Не волнуйся – арабские и турецкие мужики, тем более бородатые, меня не прельщают.       - Эх, не была ты в Персии до того, как туда пришёл западоцентризм, не была…       - Не бывай там после революции семьдесят девятого… Убери карту и маркер! Глобус тоже нельзя! Что ты там гуглишь, а ну отдай телефон, зараза! – швырнуть в него чем-то было нельзя - попаду ж в окно.       Когда я встала, чтоб отобрать мобильник, Тэён уже перелез по стене на потолок. Я реально просто оставлю его художнику нахрен.       - Чаша моя, потому что я из неё пила, если художник из неё что-то сёрбнет, право пользования перейдёт?       - Аж три раза! А если кисточки помоет, то уйду к той лошади, из чьего хвоста надёргали волосы.       - Я думала кисточки синтетические.       Джинн завис.       - Тэён?       - Думаю, из чего делают синтетику.       - Ещё бы – ты мир по мемам изучал, а не по учебникам. Слазь давай! – бью его кофтой. – И юбку отдай!       - Верни ту Хё, что была утром! Эта уже в печёнках, фу! Изыди!       - Это Я изыди??? Ты на потолке сидишь!       - Я возвышен. А ты плебс, на который сила притяжения давит.       - Заметь, не я это сказала.       - Не понял?       - Материальное будет бить по нематериальному.       - Шо?... ШО?!!! – заорал он, спрыгивая с потолка, когда до него дошло, что я отрубаю роутер. Хрен тебе, а не вай-фай, буржуй поганый. Прижимая к себе коробку с рожками, уворачиваюсь, как на баскетбольной поле. Только тут не поле, ограничений на время удерживания снаряда нет.       - Мегера! Подлая женщина! Змея!       - Да-да, подколодная! Короче, фиг тебе, а не интернет пока не скинешь юбку! И не приведи, под не окажется трусов!       - Да на! – хлопнулась та на пол, теперь казавшаяся больше клетчатой кафешной скатертью или занавеской на… хм… Вот шикарная же хата, но этот паркет ёлочкой стойко ассоциировался со школой, бюджет на ремонт которой утёк в новую машинку директора. И вот тут до меня дошло.       Джинн выхватил у меня из рук роутер очень вовремя – освободившись, ими было удобно обхватить лицо. Я не слышала его щебетания, кровь стучала в висках. Как я могла забыть?       - Эй! – схватив меня за плечи, Тэён встряхивает меня. – Что произошло? Если ты с того, что, упав на пол юбка навеки испортилась – так извини, чаще мыть надо.       - Ага.       - Вот ты действительно-действительно меня сейчас кошмаришь.       - Тебе-то что?       - Не могу бросить даму, с которой целовался, в беде, - картинно откидывает за спину воображаемую прядь волос, жеманно стреляя глазками. Что снова вызывает у меня смешок. – Так что?       - Пока носилась с тобой и всеми мужиками, которые из-за тебя на меня навеселись, я совершенно забыла подыскать квартиру.       - Да ладно, не волнуйся, так уж и быть, согласен пожить в этой конуре, не стоит стесняться своей ущербности. Если нажраться, можно воспринимать всё это как… очень метамодерновое переосмысление рококо.       - Ты сам-то понимаешь, что говоришь?       - Это говорит женщина из поколения придумавшее постиронию и её слои.       - Тут не надо – весь смысл в том, что ни черта не ясно, ноэтонеимеетзначениямывжопе!       - Ауч! – сжался в уголке джинн, отскочив от меня с перекошенной рожей. – Чего кричать? Мы и так в ней. Это ж Земля! Ещё и плавники просрали…       - Зачем вообще воду покидали… Да блин, как ты это делаешь?! Нет! Замолчи! Не смей говорить! Моргать! Только слушай – мы ещё и гавань свою просрали! Скоро приезжают хозяева, а я, эту шхуну, снимала не то, чтоб легально, смекаешь?       - Ты сломилась в чужую квартиру?? Прости, что думал о тебе плохо. Ты небезнадёжна… Угоним тачку художника?       - Нет, как ты мог, да и нет. Это квартира родителей моей подруги, я жила тут, пока она с братом находились в другом городе, а родители – стране. А теперь главы семейства возвращаются и мне надо слинять до их приезда, - хватаюсь за голову. – Я даже не начинала подыскивать хату! Твои бывшие клиенты, случайно, ничего тебе не завещали?       - Болото.       - У тебя ключи от Питера?!       - Я о настоящем. Высюганские болота, слышала?       - Да, и по описанию они как раз то, что ты мог создать. Если там есть домик и икран, то поехали.       - Разбежалась.       Возвращаюсь к работе, решив держаться за правило «Решай по мере поступления». Приеду от художника – начну искать квартиры, может, отвлечёт от очередного приступа рыдаловки.       Вот бы кто ещё отвлёк от мысли о том, сколько золота в чаше и за сколько бы её можно было продать. Чисто гипотетически.       Тэён всё-таки мысли читает, потому что он действительно начал отвлекать. Игрой на скрипке. Даже оборачиваться не стану, глаз и так дёргается.       То ли инструмент не настроенный, то ли пальцы ломали, но больше было похоже на издевательство, а не искусство. Прошло долгих минут двадцать, пока мелодия не улучшилась, а джинн перестал параллельно играть на моих натянутых нервах. Ещё минут десять – и уже музыка из советского «Шерлока Холмса». Помня вчерашнюю нервотрёпку, не прошу его перейти на флейту ради мелодии из «Собаки Баскервилей», а тихо жду, когда сам сделает. Эх, имение Баскервилей на болотах было бы кстати. Вон, светящаяся псина в моей жизни уже ведь присутствует!       Когда за спиной послышалось и скрипка и флейта, я поняла, что идти к двери буду спиной, чтоб не обернуться. Не хочу я видеть эту конфигурацию джиннового тела.       Только отправила куратору на проверку, как уже надо собираться к художнику.       - Твоего холодного кофе не осталось?       Поначалу джинн уныло макал пакетик в чашку, потом стал играть им в эшафот, расплёскивая капли по кухне, но видя, что вода не темнеет, снова погрузил пакетик и мерно дёргает за верёвочку. Хватило на секунд пять – он начал крутить чашку, как на гончарном кругу. И содержимое окрасилось, и стенки стали ребристыми, хоть жёлтый цвет на месте остался.       - При мне такой фигни не было.       - Чайные пакетики ты должен был застать.       - Я о культуре использовать их дважды!       - В этом дом – это не предел! Всё, я пошла, чашку вернёшься в прежний вид и помоешь.       - Оставляешь меня на хозяйстве?       - Тебе дел на пару минут, сиганёшь в окно – и у подъезда раньше меня будешь.       - Говоря это ты же помнишь, что я не разобьюсь?       - К сожалению правило нашей страны, что после фразы «Смотри, как умею» приезжает скорая, на тебя не распространяется.       - Я ж не резидент. Но скорая приехать может. Просто не для меня, а из-за меня.       - Грёбанный засланец.       Тут Тэён напустил на себя томности, навалившись локтями на столик:       - Будешь моей ФСБешницей?       Что ж, не я это начала. С уныло-скучающим видом отдаю честь и бесцветно скандирую:       - Капитан ХёГю Евгеньевна Приображенова, Миграционная служба, ваши документы, разрешение на работу?       - Нэ п-понимАю па-руски.       - Во-первых, ты себе не помогаешь, во-вторых – ПРИБАЛТИЙСКИЙ акцент??? Ты себя видел?       - А ты?       - Я с Якутии.       - Правда?       - Нет, но сойду. Всё, давай, наведи тут порядок и не юродствуй.       - А ты не уродствуй. В чём ты идёшь?       - В чём же и всегда, спасибо что наконец заметил.       - Раньше я тактично молчал.       - И что же нарушило твоё молчание?       - Ничего так не сближает, как шантаж, моя ты бусинка, - щёлкает он пальцами, от чего я вздрагиваю и отскакиваю.       По киношному меня не разорвало, в мышь не превратило, но что-то происходить с телом стало, начав с ушей. Мочки тянуло страшно, пытаясь оторвать. Хватаюсь за них, пытаясь сохранить эту часть тела.       Пальцы касаются холодного и гладкого. Проходят ниже, нащупывая витиеватые плетения металла. Кажется, джинн решил поиграть в дорамного богача-хахаля. Кидаюсь в ванную, к зеркалу, но ноги начинают путаться, а это явно не из-за лопнувшей резинки штанов, потому сворачиваю в спальню, сразу к ростовому зеркалу.       Да, с ушей свисали золотые змеюки, на груди тоже собрался золотой запас небольшой, но стабильной страны. Не считая змей, остальные изделия были лишены всякого изящества.       - Блестяще. Буквально. Но где штаны?       - Штаны? ШТАНЫ?! Ах ты варварский потомок!! Где там на каком отрезке по реке в Грецию твоя прабабка из дракара уронилась?? На каком леднике твой дед морозил жо…       Сняв браслет с руки, точнее еле-еле стянув спиралевидную махину, швыряю в джинна.       - Сам в них ходишь. Даже Рим ходил.       - Я уже столько в существовании своём перепробовал, что тебе не снилось! А я тебе дал возможность…       - Надеть настоящую. Без базара, ценю, - прижимая кулачок большим пальцем к груди. Джинн завис на пару секунд, как оказалось, чтоб перевести дух и снова заорать дурниной злостную тираду про какую-то далматику. Я же решила молча посмахивать со лба его брызжущие слюны, радуясь, что он реально зол, чтоб для показухи превращать их в стразы или ещё во что твёрдое. И тем не менее – в зеркале балахон балахоном. Пусть и очень красивого, пурпурного цвета. Это я из истории помню – один из самых дорогих красителей древности, только для царей. Его путь в массы, наверное, был примерно, как у «небесно-голубого», описанный в «Дьявол носит Прада».       И вот всё это великолепие, на чей алтарь положено было куча воображаемых моллюсков, портило то, что было призвано как бы улучшать – нашивки. Золотые выпуклости в виде буквы «Г» в сочетании с пурпурным выглядело ужасно. А что хуже – безвкусно.       Посередине шла широкая лента, будто накладная, по крайней мере по низу не пришитая к делм… мешку короче, с диагональным подолом, из-под которого торчали голые ноги в кожаных носках. Это тоже помню – до какого-то там века обувь не делилась на левую и правую. Всё это пытался хоть как-то скрыть держащийся на смещённой к левому плечу броши плащ с капюшоном, расшитый уже не золотцем, а камнями. Захотелось покрутиться, глядя как свет играет на них. Сейчас бы в зеркальную комнату с хорошим светом, чтоб разглядеть все искры.       Даже не замечаю, что Тэён заткнулся, пока он тихо не спросил:       - Нравится?       Не было ни времени, ни сил, ни желания начать выслушивать третий акт возмущений, которые последуют за замечанием о хреновой гамме. Надо потом будет вызвать его на философский разговор, был пурпур так любим античностью, будь более доступным.       - Накидка. Сука, только попробуй начать истерить!       - Это лацерна, - довольно миролюбивым тоном отвечает джинн. – Так как тебе?       - Она отпад, - трогаю специально сделанные складки ткани.       - А остальное??       - Носки прикольные. Дамла…       - Далмата.       - Да. Прикольный фасон.       - Но?       - Не самые любимые мои цвета, - хожу по тонкому льду.       - Плебейство, - качает головой Тэён, снова щёлкая.       На этот раз на мне лиловая рубаха-юбка с длинными рукавами – даже не буду спрашивать, как должно всё называться. Узоров по цене половины квартиры не было, лишь пурпурная кайма. Сверху это всё прибито опять тряпкой, скорее даже покрывалом бордовогоцвета. На этот раз без складок и доходившей до земли. Носок сменился на сандалии - как джинн мог обойти стороной их легендарное сочетание?       Росчерком на всём этом служили нити жемчуга, вившиеся по моим ногам и рукам. Приглядевшись, понимаю, что и сандалии украшены каменьями. Впрочем, как и мои пальцы.       - Ну? – кисло напоминает о себе джинн.       - Вау! Вот тут уже куда как лучше, - а главное проще. Да, на ногах снова мой бюджет за триста лет вперёд, но всё выше вполне себе… сдержанно, не аляписто.       - Ещё бы, я в нём в монастырь бегал.       - Каяться?       По блестящим наглым глаза понимаю, что нет. А потом дошло окончательно, и я начинаю срывать с себя накидку и бить ею потаскушника по жопе:       - Ты что, вырядил меня в том, в чём мужиков поганил?! Ты вообще ошалел?!       - Чему ты возмущаешься? Может хоть в этом внимание парней привлечешь!       - А я им и не обделена, если не заметил!       - НОРМАЛЬНЫХ! А не этих заморышей. Может, наконец тебя замуж выпру.       - Скотина, - снова бью, а потом эффектно срываю кольца и кидаюсь ими, словно скомканными фантиками. Ладно, эпичней точно в моей жизни уже не будет, тут признать стоит. – Отдай мою одежду, гадина.       - А если подумать?       - Тебе да, тебе стоило б.       - О простыне!       Последнее кольцо так и остаётся в моём занесённом кулаке.       - Поясни.       - Тебя будут рисовать. Вдруг византия-стайл его заинтересует, и тебя прям в этом писать начнут, а не обмотают в простыню на голо тельце.       - Голое?       - Нет блин, чувак будет сидеть, додумывать, как должна лежать ткань и тени от неё на действительно голом теле, пока она по факту лежит на футболке, а также свет на коже.       - Футболка не толстовка, она и так второй кожей сидит, чего там фантазировать?       - Кастинг на какую-то зашагунную и наивную отличницу ты бы прошла за пять секунд.       - Говорит человек, который верит, что, если художник захочет меня раздеть, мой сногсшибательный лук его остановит.       - СИЛА ИСКУССТВА!       - Ты ж мой идеалист. Шмотки мои вернул, а с понедельника ты посещаешь лекции по социологии и психологии, они в разных корпусах, но ты справишься. Плакаты и стенды не тырить!       По крайней мере у меня не складировать, а то буде сюрприз хозяевам.       - На, - щелчок и моя «серость» вернулась.       - Спасибо, - хватаю рюкзак и бегу к двери.       Джинна снова в лифте нет, видимо и правда решил выброситься в окно. И мне хочется…       На улице темноту разгоняют фонари, светящиеся квадратики окон им вторят, в паре метрах от подъезда до состояния «солнышко» подростки разгоняют качели, на них лает мелкая собачка в комбезе. Одним словом, тихий, ленивый вечер, где мне самой на качели хочется, а у меня только эмоциональные.       Шуршание в кустах – вот и мой чёртик из табакерки вылез. А вот в полупустой автобус пришлось буквально впрыгивать, и радоваться, что я пытаюсь выходить по возможности как можно зараньше.       - Ты что, не выспалась за целый день?!       - С тобой день за два. Года. Так что да, не выспалась, - примостилась я возле окна, - Толкнёшь, когда подъедем?       - А если нет?       - Спора ноль – скажу, что не приеду, чашу передаст сестра.       - Шантаж, да? Вот такой ты человек, с гнильцой, да?       - Учусь у лучших.       - Я благотворительностью не занимаюсь, где оплата уроков?!       - Это бартерная основа, мой телефон в твоих лапах за эти дни побывал чаще, чем в моих. Плюс съём жилья, соски и интернет.       - Ещё и мелочная!       - Внимательная.       - Жлобка и скряга.       - Ещё и юбку Светки таскал.       - Ну пусть с тобой она и едет.       - И чай.       - А ты арендовала украшения.       - Ты просто на меня их нацепил на три минуты. Так что с тебя ещё должок, что я поработала вешалкой для проветривания твоих поблядушных прикидов.       - Ты по наглости меня обгонишь скоро, смертная!       - Разбудишь, - накидываю капюшон.       Ясным делом я спала в полглаза, не особо надеясь. И тем не менее, Тэён начал меня пихать, когда мы подъезжали.       - Спасибо.       - Это платная услуга.       - Ок, чай погасил.       - Да ты!..       Кто я – мне сейчас будут разъяснять в мастерской. До которой надо ещё в потёмках дойти. Вроде уже не впервой раз иду в ночи считай, но тем не менее все ботинки о кусты и выбоины поцарапала.       - Ты не спешила. А моё время не дёшево стоит.       - Как и натурщица, полагаю, - кидаю рюкзак в кресло, обойдя художника, будто он тоже тут гость.       - Я тебе заплатил.       - Туркой? Вы бы её годами на «Авито» за тысячу бы продать пытались, повезло, что я – дура падкая.       - Или просто дура, - начал багроветь художник.       - Не спорю. Так мы начинаем? Вы просто что-то про время говорили.       - «Авито» я тебе припомню, - шипит в свою очередь джинн.       - Тоже можешь списочек вести.       - Чё?       - Эт я не вам.       Художник аж обернулся, но ничего уточнять не стал.       На рюкзак летит и куртка. Телефон даже не в кармане штанов, а в ботинке. Пришлось расслабить шнуровку, и особо туго снова не перехватить, потому было малость разболтано, сказываясь на походку. Не знаю, насколько заметно со стороны. Учитывая, что это лишняя предосторожность, то точно незаметно – попробуй кто отобрать мобильник, джинн устроит такую истерику, что всё затопит.       Вслед за курткой летят и эти самые штаны, и футболка. Джинн как в воду глядел с этой простынёй.       - Я ожидал протестов, - чешет бровь Тэён, когда мы ждали сигнал от тВоРцА.       - Думаю, он то же.       - Ты думаешь, что вот прям его разочаровала и сломана согласие, показала силу?       - Я думаю, что ты мне теперь должен как колхоз земле, потому эта простыни не должны соскочить с моего тела, пока под ней не окажутся штаны.       - Воу, потише, командирша!       - Останешься после развода с ним. Даже не буду хорошим воскресным родителем номер два или как там говорится.       - А алименты?       - Тебе вывернуть мои карманы?       - Так дай я тебе одолжу!       - Под какие проценты, старушка?       - У тебя топора дома нет. Что ты за женщина, раз у тебя даже топора нет??       - Короче.       - Ладно, по рукам – мне такой отчим тоже не улыбается, - складывает руки на груди Тэён. В этот момент возникло какое-то очередное, трудно определяемое чувство.       - Эй, ты там к простыне подушку нашла и отрубилась? Мне составить компанию?!       - А он смешной, я, пожалуй, подумаю над сделкой!       Не успею я возмутиться, как джинн тянет к простыне свои грабарки. Руками человеческими это сложно было назвать – пальцы стали длиннее и чернее, не говоря о дополнительной длине когтей, таких же угольных. Этими коготками он и прошёлся по краям хламиды, как швейной машинкой. Под конец он попытался щёлкнуть ими мои губы, а я не шелохнулась – иногда и правда хочется быть немой, чтоб не было обязанности отвечать и в целом разговаривать. Не говоря уже о том, чтоб не болтнуть лишнего.       Тэён вздохнул и покачал головой, так ничего и не сделав. Лишь галантно поклонился, указывая на дверь.       - Прошу.       Вышла и сразу захотела зайти обратно – художник нацепил фартук, заляпанный красным. С учётом роста, косматой бороды и в целом медвежьей морды, у него в руках органичнее смотрелся бы топор и разделанная тушка, а не кисти. О чём мы с сестрой, блин, думали?       - Давай, звезда, становись на пьедестал.       Не пойму джинн у художника нахватался или художник попал под его влияние? Или я тоже скоро попаду, и вскоре нас троих будут ловить по мужским монастырям?       - Физиономию можешь расслабить, пока не надо, а вот тело покрути.       - Вы ж определились с позой!       - Кон-цеп-ци-ей! Давай, не ной.       В итоге выбранная поза имела малую связь с реальность, выгнув всё что можно и чего нету, если бы Тэён, горестно вздохнув, не подставил свой горб мне под спину, хрен бы я так выстояла. Воодушевлённый и захваченный музой художник долго не замечал, что я косплею постеры «Астрала».       Зато я заметила оригами, если можно так назвать – это не драконы и кораблики, а лица, точнее части их, где нижняя челюсть, где лбы с глазами. Ещё валялись гипсовые и глиняные куски человеческих тел разных масштабов. К удивлению и облегчению – никаких гениталий и грудей.       Не смотря на живую подставку, расслабиться было нельзя, даже с закрытыми глазами сон мне не грозил. Но я всю равно демонстративно всхрапнула. Художник от удивления выронил кисть. В ответ на это я с хрюком встрепенулась.       - А?       К действительно отвисшей челюсти я была не готова.       - Ты так жутко дышишь или реально уснула? Пипец, чтоб ещё раз со студиосами связался… Ладно, пять минут перерыва.       Джинн тут же спихивает меня, выталкивая за плечи в прямостоящее положение, и побежал к мольберту, встав в позу мыслителя, играя бровями, как таксист в курортном городе. Художник вышел в другую комнату, и я тут же принялась разминаться. Поясница всё равно затекла.       - Стара я уже для искусства.       - Да, ветошь ты моя.       - На себя глянь.       - Я не просто само искусство, я антиквариат.       - Когда ж тебя уже на чёрном рынке толкнуть после краж… А, ведь уже.       - Понимаешь степень трагедии: я мог оказаться в коллекции китайского толстосума, жены русского олигарха, или в…       -… гареме, я помню. А оказался в перекроенном цеху, не фортануло. Мы это обсуждаем постоянно, даже психолог бы уже попросил сменить темы. Так ты мне даже не платишь.       - Да хватит наматывать, у тебя чек длиннее рулона туалетной бумаги!       Дверь распахивается. Глаза у художника как днища банок, куда он кисти макал.       - Ты слышала? – не услышав ответил, продолжает сам. – Мужской голос.       Смотрю на Тэёна, это был всего миг, так, «стрельба» глазками. Но художник это замечает, подскакивает, и бежит вдоль стены, чтоб увидеть угол, где стоял джинн. Неужели тот себя явит?       - Там пусто?       - Ну… Там полка, фото в рамках и….       - Человек есть?       - Нет, - даже врать не пришлось.       - Но голос его ты слышала?       Чуть было не ляпнула «Нет», а потом вспомнила, что эти игры идут не первый день.       - Мне казалось, что снаружи кто-то ходит.       Было видно, как у мужчины явно отлегло. Он опустился на стул, стирая рукавом пот с мясистого лица.       - С вами всё в порядке?       - Как тебе с чашей живётся?       - Простите?       - Нормально тебе с ней, говорю? Кошмары, странное чувство что ты не одна в пустой комнате, ещё что-нибудь?       Моё молчание он истолковывает одновременно по-своему и одновременно верно.       - Думал, может тебе с ней будет лег… Ой, ладно что заливать? Ничего не думал, надеялся сбагрить эту хероту. Сори.       - То есть вы сейчас признали, что не я должна корячиться, а вы мне доплатить?       - Если бы я пил – я б подавился, - джинн на всякий случай берёт ту самую банку с разведённой краской.       - Ты поживее стала выглядеть, мы в расчёте.       - Стоп-стоп-стоп! – затопала я по комнате, тыча в него пальцем. – Вы только что признались, что подсунули мне шкатулку с проклятьем!       - Разве? Не было такого.       - Ой не надо, он всё слышал!       Я в простыне, с обличительным перстом, а за художником хтонь похлеще, чем та красно-чёрная из «Астрала», как это художник не поседел на глазах – не знаю.       - Он?       - Хё, не выёживайся, мазня приличная, это тебе не маски в инсте.       - Вы меня подставили, - гну своё.       - Ты явно не страдаешь!       - Да я на пороге дурки!       - Ой не надо, я годами прожил с этой чертовщиной, смотри – пышу здоровьем!. Хилые зумеры, как на вас мир оставлять?       - Я миллениал!       - То есть ещё и идиотов нарожаешь, ох ёпсель-мопсель! – сокрушённо закрыл он глаза.       - Я вообще не собиралась.       - Безответственная!        - Кто бы говорил! Вы знали!       - Предполагал. Тут же пятьдесят на пятьдесят – или круглогодичное весеннее обострение или мистика. А ещё я бухать люблю. Ты моя контрольная группа.       - Вы козлина.       - По губам дать?       Молча разминаю кисти.       - Вы и близко не представляете мою потребность втащить чему-то, что чувствует боль и может истекать кровью.       - Я в два раза крупнее тебя.       - Смело думать, что мне не плевать.       Видимо не до конца устаканившийся недавний срыв всё ещё был виден невооружённым взглядом, от чего художник не стал отрывать жопу от стула, опасаясь, что пока он меня скрутит или вырубить, я неплохо попорчу если не его морду, то все элементы обстановки, до которых дотянусь. Или вообще ничего не собирался делать. Он был похож на медведя, но на медведя ленивого, гедонистического, который не будет бегать за туристами, а обманом стырит мёд у пчёл, выставив их должными.       - Заметь, в те выходные ты бы хрена с два стала бы меня раз на раз вызывать! Всё, собирайся, всю музу развеяла.       - Могу свою оставить.       - О, нет-нет, чужого не надо, подарочки не отдарочки. Потом позвоню.       - Серьёзно? Нет, серьёзно??       - Нет, блин, я оставлю картину недоконченной. Я профессионал!       Как художник он был не плох, но уж где был истинный талант – он смог заставить джинна заткнуться! Да что там, его и вовсе след простыл, если на то пошло, когда я пошла переодеваться.       Снять простыню было нельзя, магия шарашила по-честному, я в ярости крутилась, как юла, и прыгала. Не для помощи высвобождения из простыни, а высвобождения злости и раздражения для. А потом вспомнила свой уговор. «Пока не надену штаны».       Стоило влезть в штанину, и простыня сползает по телу, как гусеница по ноге в рекламе бритвы.       - До свидания, - кидаю художнику, что стоял, скрестив кисточки.       Черным черно. Вот постойте, так он понял, что голоса были внутри лофта, а не снаружи? Если нет, то что это, он меня выпихнул в ночь, где кто-то вокруг ходит? Ему так хочется на утро найти сюрприз в виде моих приколоченных к двери кишок? Спешу к остановке, запоздало ловя ещё одну деталь – я смотрела прямо. Вот вообще прямо, как лошадь в шорах, а не по сторонам, как обычно, не выглядывая во тьме еще более тёмные или наоборот светлые пятна, копошение и движение. Выдохнув, я запрокидываю голову, замерев прямо на месте.        Звезды тут высокие и редкие, всё ж таки это не полноценный загород, а шлейф промзоны имеет место быть. Всё равно никогда не чувствовала трепета перед созвездиями. Тучи и облака да, вот что воистину выглядит увлекательно. Ещё луна красивая бывает. Сейчас нихрена, кроме пары точек, но они каким-то образом заземляют. Будто под гипнозом, я могу смотреть на ситуацию отрешённо, если бы на самом деле мой головняк – это астрономические наблюдения, а всё это вот касается кого-то другого.       Джинн подставлял то руки, то спину, помогая мне зависнуть в неустойчивых позах. С простынёй тоже подсобил. Да и с бывшим разрулил. И сейчас, пусть шорох его копыт не слышно, но он где-то тут.       Я не чувствовала защиту от него, но то, что я не одна неимоверно успокаивали. Будь тут сестра или ещё кто, это чувство было б сильно разбавлено, потому что группе поддержки тоже могут причинить боль, что заставляет переживать ещё и за это. Джинну же боль можно причинить разве что, кинув чашу под гидравлический пресс. Или осудив его маникюр.       - Ты под чем-то? Нас на борт не возьмут!       - Наоборот, чинные морды в этом месте вызывают подозрения, - улыбнулась я, погладив Тэёна по плечу.       - Ох уж эти твои сальные ручонки!       Не теряя времени, сразу иду в душ, лениво раздеваясь перед кабинкой и скидывая всё на пол. Всю дорогу чувствовалось приятное опустошение и апатия.       Я высказалась. Я смогла обсудить происходящее хоть с кем-то и хоть как-то, разделить тайну.       Обмотавшись полотенцем, выкрутив волосы в жгут, не особо волнуясь, как врежу им. А сев на кровать, минут пять пялюсь в стену, лениво моргая. Иногда взгляд соскальзывал на пол, где по-прежнему валялась красная клетчатая юбка на паркете-ёлочке, бросая на него мягкие серые тени. Этот стихийный арт-объект прочно ассоциировался в квартино-арендным вопросом, но мне было индифферентно. Будь я чуть циничнее, то очутившись в этом отрешённом состоянии, поверила в любовь или в инопланетян, если бы была более критичной. А так в существовании и одного и другого было в сфере агностицизма.       Джинн подбегает на четвереньках, выгибая суставы как паук. Треплю его по волосам, не волнуясь, что обижу этим. Какие обиды в этот вечер?       - Это ты и твоя блажь?       - Мы едины.       - Не замечал.       Махнув рукой, заваливаюсь на бок. Не смотрела на часы, не выключила свет, даже не накрылась одеялом. Сон нахлынул, утаскивая, а я радостно помахала берегам реальности.