Прорвёмся, опера!

Обращение в милицию для Веры стало чем-то вроде отчаяния, пускай и не принесло ничего. Уже три дня прошло с того вечера, но из ОВД не поступило ни весточки. Отец, как узнал, что она решила вытворить, закатил дома скандал о её чести, развратном капитане и других ужасах ночного города. Что же с ним поделать, если для него репутация дороже детей? Но нет, отец даже не собирался что-то предпринимать, лишь сидел дома и без остановки пил «Распутина»*, причитая о роке судьбы, наказании Господа и ужасе страны. Он даже на работу перестал ходить! Теперь их всех тянула мать, по ночам работающая уже и сторожем на том же предприятии. Вера свернула в небольшой дворик, огороженный от внешнего мира блоковыми «сталинками». В спину ей ударил противный сквозной ветер, играясь со складками пальто. Пришлось ехать через весь город за дефицитным мясом, и помимо сумки с учебниками пришлось нести ещё и куски свинины в отвратительного качества пластиковом пакете. Всю гуманитарную с «ножками Буша»* они уже съели в этом месяце, приходилось идти навстречу огромному риску и ездить на рынок. Жуткое место! Бррр… Во дворе она увидела перед собой их. Небольшая забавная желтая машинка, как и та, которую она видела несколько дней назад, стояла аккурат с нужным подъездом. Рядом с ней курили два милиционера, переминаясь с ноги на ногу и запахиваясь сильнее в свои шинели. Один из них, который повыше, натянул сильнее на уши шапку, и из-под неё выбились вороные, угольные волосы. Так, погодите-ка… — Добрый вечер, мадмуазель. Простите, что без цветов. — Крюков облокотился о капот «буханки», обнажая недавно сделанные в стоматологической клинике зубы. — Родня дома? — Д-д-добрый… — если бы перед ней в эту минуту появился Юра Шатунов в самом откровенном из концертных нарядов, она бы удивилась в разы меньше. Но нет, она не пьяна и не видит галлюцинации — перед ней стоят капитан и младший лейтенант из соседнего ОВД собственной персоной и требуют разрешить пройти в квартиру. Ух, какую отец задаст потом нервотрепку… Он и так последнее время в весьма скверном состоянии. — Вы нас не узнали? Я думал, что всегда оставляю исключительное впечатление о себе… — язвительно заметил капитан, вдоволь полюбовавшись растерянностью девушки. Что ж она так их боится? Вроде на бомжей не похожи, ну только если Кораблёв… Чуть-чуть… — И всё же? Я хотел бы побеседовать с вашими родителями. Ой, не волнуйтесь, я на полставки в детской комнате милиции не работаю, так и быть, ваши четвёрки по экономике не выдам. — почему-то каждая его шутка все сильнее добивала это существо с тонкой душевной организацией, и офицер лишь рассмеялся, похлопав её по плечу. Какое хрупкое, он аж боится дотронуться. Не дай Бог сломает. — П-п-проходите. — Денис, весьма довольный ответом, распахнул дверь подъезда и зашёл вслед за девушкой. Семён шмыгнул за ними с пистолетом наготове. — Давайте помогу. — капитан забрал из тонких холодных рук пакет и потащил наверх. Вера смущённо пробормотала что-то похожее на слово «спасибо» и пропустила мужчину вперёд, как будто шли и вовсе в его квартиру. Как назло, в доме сломался лифт, и топать пришлось по лестнице. Благо, что только один этаж. — Здравия желаю. — Крюков буквально ввалился в узкую прихожую, изрядно тесную даже для двух человек. Семёну пришлось вежливо подождать на пороге, пока начальник соизволит продвинуть свою могучую тушу дальше в небольшой коридор. Денис лениво расстегнул пуговицы на шинели, бросил её куда-то в сторону потертой банкетки, скинул ботинки в угол и без зазрения совести принялся чинить обыск, игнорируя ошарашенные взгляды вчерашней советской интеллигенции. Пусть их пока дочь успокаивает. Ой, мясо в холодильник же забыл отнести! Мать семейства, похоже, была в шоке, когда капитан с тремя звёздами на погонах рассыпался в извинениях, раскланялся, оправил пиджак и отправился на кухню с этими пресловутыми свиными лопатками. Эх, аж шашлыка захотелось! Двушка. Спальный район. На пятерых весьма тесновато. Ремонт старый, ещё с советских времён, особой роскоши не наблюдается. Ничего, кроме потертого магнитофона «Маяк-233-стерео». Прямо говоря, бедно… А вон там, на полке, икона старинная, дореволюционная. Да нет, ради неё вряд ли похитили бы двоих сразу. Тут деликатнее можно, осторожнее. Стол обшарпанный, ковёр с дырой, отец семейства с глубочайшими синяками под глазами. И поплывшим лицом… Мда, невесело это всё. Что страна сделала со своими бывшими ударниками коммунизма! Капитан некоторое время ходил по трём крошечным комнаткам, хмуря брови, что-то бурчал под нос, время от времени проводил пальцем по какой-нибудь тумбе, смахивая пыль. Увидел фотографии на стене и остановился, чтобы разглядеть их получше. Мужчина в дорогом, ладно сшитом пиджаке, на груди — медаль за «Трудовую доблесть». Старая фотокарточка, годов этак шестидесятых… Не это ли её хваленый дед? А вот карточка из дешёвого салона, совсем свежая: с неё на Крюкова смотрят два мальчишки-подростка. Оба темноволосые, почти чернявые. Может их цыгане за своих приняли и забрали в табор? Ей-Богу, ну действительно на цыганят похожи! А, так отец такой же, тогда ладно… Дочка, к счастью, не пошла в папку. Ей бы не пошло. Семёна он застал на кухне. Тот, как обычно, уже что-то ел. Ничего нового, если Кораблёв не занят раскрытием преступлений, то точно обжирает столовую за счёт государства… Или потерпевших… Экое пузо себе отъел! Как же с таким нарушителей гонять? Младший лейтенант смачно хрустел баранками и, похоже, уже успел вывести на задушевный разговор мать семейства. В этому милиционеру не было равных: от Кораблёва веяло таким умиротворением, что на допросы всегда отправляли его, так как подозреваемый кололся в первые десять минут под мелкие глоточки из фляжки. Капитан сам порой велся на такое обаяние. На кухне царило какое-то нездоровое оживление: жена бывшего инженера возилась на кухне (как выяснилось слегка позже, её звали Марией), раскладывая чуть ли не обед на четверых, дочка ее там же гремела подстаканниками. Какой хороший, посеребрённый! Но все равно на домушников не тянет… Капитан долго курил, наслаждаясь, как вокруг него весь дом прыгает на задних лапах. Казалось, у него даже усы топорщились героически, как будто он с войны пришёл, а не с местного ОВД. Потом выпил несколько кружек крепкого чая, почти чёрного на вид. Чифир какой-то. Стащил из вазочки грильяж, принялся разгрызать недавно сделанными зубами. Глава семейства тогда насупился, и капитан заметил у него во рту уже начавший гнить зуб. Вытащить этого бывшего интеллигента на разговор оказалось почти невозможным. Он капризничал, как ребёнок, рычал что-то про продажные ментовские шкуры, про оборотней в погонах… Интеллектуальная элита, твою мать! Какой упрямый. Как они все с ним живут? Зануда же такая, ещё и кручиниться от того, что сам капитан пришёл к нему домой и чуть ли не умоляет принять свою помощь. — Понимаете… — Крюков наклонился через стол, изобразив искреннее милосердие на лице. Он слегка наклонил голову набок, поднял бровь и перешёл на полушёпот. — Чтобы помочь вашим мальчикам, мы должны знать абсолютно все. От того, что они едят на завтрак, до списка их подружек. Бывших и настоящих. Чем больше мы знаем, тем быстрее их найдём, правда ведь, лейтенант..? — Семён, чрезмерно обрадовавшийся повышению на словах, активно закивал и замычал, потому что рот был занят пряником. Георгий Иванович* потёр подбородок, заерзал на стуле… Милиция перестала существовать для него с развалом государства, в котором он родился. Нового мужчина не принимал, и принимать отказывался. Он поднял глаза на капитана, скользнул взглядом по погонам, «интернационалисту»… И понимающе закивал. Крюков почти интуитивно перехватил мысль собеседника и сжал кулак под столом. Вот черт, по больному же резанул! Вера заметила, как под пиджаком у мужчины напряглись мышцы, явно принося ему если не боль, то точно явный дискомфорт. Девушка протиснулась между столом и шкафом и открыла окно, чтобы прогнать духоту. Такой стоячий воздух! Крюков едва заметно кивнул, мысленно благодаря за небольшую заминку. Нужно было успокоиться. Мужчина зажёг сигарету и принялся нервно раскуривать, тарабаня пальцами по небольшому блюдцу. — Я жду. — капитан откинулся на спинку стула и нагло выпустил собеседнику в лицо струю горького дыма. Собеседник прокашлялся, оттянул ворот рубашки… — Хорошо. — Георгий пододвинулся ближе к милиционеру. — Только без… — Понял. Семён, выйди. — Кораблёв кивнул и исчез за углом узкого коридора. — Вера… — отец семейства в зеркало увидел дочь, подслушивающую рядом с дверью и недовольно фыркнул. — Уйди. — Признаться, капитан заметил её гораздо раньше и в благодарность за небольшую помощь решил не выдавать девушку, но, увы, Георгий Иванович оказался глазастым. Поразительно. У Семёна вроде очки в два раза больше, а он в них и фигу не увидит в книге. — Не уйду! — Вера приблизилась к беседующим, демонстративно встав около стола. — Это и мои братья тоже, я имею право знать! — отец раскраснелся от стыда и принялся размахивать руками, что-то грозно шипя. Капитан лишь усмехнулся. Какая смелая! Помнится, три дня назад и глаз оторвать от пола не могла, а тут такая амазонка. — Одному любопытному недавно нос дверью прищемило, не слышали.? — Крюков наигранно насупился, продолжив назидательным тоном. — Ему было о-о-очень больно… — на лице девушки скользнуло нечто вроде обиды и раздражения, и она так же тихо удалилась под гнётом внимательного немигающего взгляда милиционера. Капитан мягко улыбнулся в темноту коридора, стараясь из последних сил не рассмеяться, пока Георгий так и продолжал смотреть на него весьма обескуражено. — Продолжайте. — Понимаете… — мужчина явно разнервничался. Ноги ходят ходуном под столом, глаза бегают… — Иван*, мой старший… Увлёкся… Тяжёлой музыкой, понимаете? Хэви метал, все такое. Без понятия, что это значит, если честно. — капитан ухмыльнулся сам себе. — Раньше я старался игнорировать это, ведь подростковый бунт есть часть развития человека. Но он стал пропадать на их встречах. Бросил шахматы, хотя до гроссмейстера ему совсем немного! Бросил учебу. Меня вызывали к директору! Чтобы отца Дарлинга вызывали в школу?! Это немыслимо для нашей семьи. Михаила втянул туда же. Мне некогда этим заниматься, в нашем государстве, как вы можете заметить, трудно жить. Я работаю в две смены на разных предприятиях! Инженер с высшим образованием! Да я… — глаза Георгия уже горели праведным алым огнём, и его круглое лицо раскраснелось до цвета петлиц Семёна. — Хватит. Я понял. — Крюков встал из-за стола, засунул в карман конфету из хрустальной вазочки и, не сказав ни слова, начал вновь мерить шагами тесное пространство квартирки под вздохи хозяйки. Он перевернул всю гостиную. Пусто, стерильно пусто. Ни подозрительных книжонок, ничего. Так, так… Думай, ну же, думай! Капитан заглянул в детскую спальню и увидел там мирно беседующих Семёна с девчонкой. Ну какая прелесть, ну прям идиллия! — Проезд бесплатный был. Вот жили конечно… — язвительно протянул Кораблёв, листая свежую областную газету. — А теперь хрен последний доедаем. Ой, мадам, прошу прощения. Сорри, как там? Ей-Богу, последний раз английский в школе учил! Лонг лив ауэр лидэр комрэд Сталин… Вот! — Вера рассмеялась. Несмотря на первое впечатление, Семён Игоревич показался ей человеком весьма милым и добрым, просто немного грубым. Что взять с такой тяжёлой профессии! Общий язык они нашли быстро и уже минут так двадцать обсуждали ельцинские действия. Точнее, просто мыли ему кости. Ох, эти двое ещё и политики! Надо их в депутаты обоих продвинуть. Капитан заметил полку с кассетами и принялся бессовестно рассматривать их, загребая в руки самые интересные, чтобы разглядеть обложку или список песен на оборотной стороне. Музыку Денис любил и души в ней не чаял, хоть и в далеком детстве выл волком, когда дядя Юра помимо подтягиваний заставлял его барабанить гаммы на «Красном октябре». Это пианино, наверное, переживёт даже апокалипсис. Его невозможно было убить. Но потом мужчина втянулся, начал таскать из ДМШ ноты и к гордости генерала на каждый праздник играл что-нибудь из Шопена… А потом классик всем надоедал и заканчивалось все нескладным распеванием шлягеров под аккомпанемент того же Дениса. Вера застала его по-хозяйски бросавшего особенно приглянувшиеся кассеты на кровать. Денис испуганно оглянулся, как будто его застали за воровством, но увидев девушку, лишь широко улыбнулся, томно закатив глаза. Черт, как же весело вгонять ее в краску! Похоже, у него завелось новое развлечение. — Что это? «Ласковый май»? — саркастически улыбнулся Денис с легкой тенью превосходства на лице. — Как будете в отделении, напомните мне, я вам хотя бы нормальных кассет послушать дам. — девушка забавно фыркнула, вырвав из рук капитана столь сокровенную вещь под его глубокий, тёплый смех. Как он красиво смеётся… Боже, ну за что ей это наказание! Вера раскраснелась и под предлогом кипящего чайника поспешила на кухню. — Кораблёв, живо. — лейтенант встал и принялся копаться в ящиках, пытаясь выудить хоть что-нибудь. Капитан не отставал: заправски шарил рукой по полкам, ища глазами хоть малейшую зацепку. — Похоже нашёл. — шепнул Семён, доставая из стола изрядно потертую чёрную тетрадь. Крюков заглянул в неё через плечо подчинённого, почему-то нахмурился и спрятал находку в портфель. Провожали стражей правопорядка всей семьей, и когда двери захлопнулись, все выдохнули. И капитан тоже. Да, поганенькое знакомство вышло… Особенно с отцом. Черт, да какая ему вообще разница? Этих блудных сыновей бы вернуть. Тем более, Кораблёв выискал что-то интересное… Должна быть занятная вещица, полезная. Надо будет в кабинете ещё хорошо разглядеть, а потом как-нибудь незаметно вернуть девчонке. Денис был уверен, что за такую проделку она не сильно-то на него разозлятся, не девичий же дневник выкрал, хоть такой соблазн и был. Остаётся надеяться, что там не написано «капитан Крюков» на каждой странице вперемежку с сердечками… Крюков прыснул со смеху. — А девчонка-то раскраснелась! Не думал, что ещё в состоянии смущать женщин. — хохотнул Денис уже в машине, когда Семён лихо крутил баранкой, чтобы не дай Бог не улететь в занос. — Вы даже не знаете, капитан, на что вы способны по этой части. — заметил Кораблёв, крутя ручку стеклоподъемника. В салон залетела пара снежинок, мигом растекшаяся каплями воды по рулю. — Как будто в Смольном училась и мужчин никогда не видела. Хотя с таким папаней… Неудивительно. — Д-а-а-а… — протянул Крюков, зажигая сигарету. — Крепкая, зараза! — Денис прокашлялся от неприятно вставшего в горле горького дыма. — Какая дрянь! Ты опять их в ларьке покупал? — Неправда, я покупал их на рынке! — Вот дурак… Травануть меня хочешь?! Ай, на твою радость… — капитан высунулся из окна и перед глазами замаячило родное серое кирпичное здание со слегка заржавевшей табличкой. Надо будет послать покрасить её кого-нибудь весной. В ОВД Крюков закрылся в кабинете и продолжил свои тихие размышления. Этим он занимался уже дня три к ряду. Послал своего человека в ту школу, получил краткие сводки про этих двоих. Бывшие некогда отличники стали отъявленными неформалами. На уроки не ходят, хамят, ничего не делают. Отца ни во что не ставят, слушают только свою дорогую сестру. Да за что их винить? Отец спивается, мать — ломовая лошадь. Не повезло просто пацанам. Убежали из дома? Да вполне. Могли уже сторчаться где-то в подворотне, могли присоединиться к бомжам или беспризорникам, живущим в землянках на окраинах Москвы. Украли? Тоже. Но зачем кому-то два мальчонки из бедной семьи? На органы? В рабство? Тут дела уже гораздо хуже, надо будет поднимать на уши всех оперов по городу. Секта? Да легко! Жажда приключений? Ещё легче! Надо будет прогуляться по молодёжным злачным местам. Концертам, сходкам. Пособирать информации, расспросить местных старожилов. Точно! У него же внизу в КПЗ пятеро почти сторчавшихся панков, как раз из этого круга. Надо будет заодно разузнать, что там с результатами освидетельствования. Может, предложить им сделку с правосудием? Внедряться туда, куда он скажет, принесут информацию… Это точно должно сработать! — Капитан… — Семён неловко затоптался на пороге. Ему было невероятно неудобно прерывать мысли начальника. — Вас там требуют наши… По зарплате… Капитан устало потёр виски и откинулся на спинку кресла. На несколько секунд прикрыл глаза, глубоко вздохнул… Потом резко встал, оправил полы пиджака, поправил стрелки идеально выглаженных брюк и поспешил вниз, к приёмной. Внизу его встретила орава милиционеров, гневно прожигавших взглядом начальника. Капитан закатил глаза и скрестил руки на груди. — Гречкой будет вам. Сахара ещё мешок есть. — буркнул Крюков, как будто объясняя прописные истины ребёнку. — Это вам за декабрь. Деньгами обещали в феврале заплатить. — Какого хрена, товарищ капитан? Вы нас уже вторую неделю завтраками кормите! Жрать дома нечего, жену кормить нечем! — в рядах доблестной милиции начинало зреть недовольство, которое Денис ой как не любил. Такие штуки обычно стоит пресекать на корню, чтобы другим было неповадно. Кто там это вякнул? Джуксов? Ничего нового, твою мать! — Ну так иди палатки сторожи на рынке! Или в ЧОП устройся на полставки, я не знаю… Раз ты у нас такой кормилец семьи, млять! — рявкнул Крюков, и Семён заметил, как его голубые глаза в доли секунды стали красными, как будто их залило кровью. Капитан угрожающе двинулся на бунтовщика, вышагивая чеканной походкой военного человека. Его руки схватили Джуксова за воротник рубашки и подняли за шиворот, как какую-нибудь собаку. Рядовой сжался, пытаясь хоть как-то отбиваться, но быстро потерял силы и обмяк. Крюков разжал руки и подчиненный оказался на полу с саднившей красными следами шеей. — Ещё вопросы к руководству? — остальные наблюдатели этой ссоры попятились, пряча глаза. В воздухе повисла тяжёлая тишина, прерываемая лишь шарканьем ботинок. Постепенно рваное дыхание офицера успокоилось, глаза вновь стали ярко-сапфировыми, и он повернул голову к Семёну, стоявшему где-то в углу, чтобы не попасть под горячую руку. — Бумагу! — Кончилась… — Так дела старые расшейте! Я что, всему вас учить должен? Зря держу? Так давайте всех вас уволю к чертям собачьим… — Денис целился портсигаром ровно между лопаток незадачливого лейтенанта, но жестяная коробка предательски пролетела рядом с его ухом и звонко стукнулась о югославский шкаф. Семён принялся вытаскивать из ящиков старые папки ещё со времён СССР, отрывать более-менее чистые обложки и кидать себе под ноги. Набрав таким образом письменных принадлежностей с высокой горкой, он сгрузил все это на стол. Капитан взял в руку один из кусков картона, придирчиво оглядел и начал что-то очень быстро чиркать ручкой, спрятанной в кармане пиджака. — Боюсь, у нас нет другого выхода. Коммерса набирайте. — Семён испуганно посмотрел на начальника. Почему — то сейчас в глазах лейтенанта плескался истинный, чистый ужас, который передавался, к сожалению, и всем остальным в кабинете. Крюков вздохнул и потянулся к трубке стационарного телефона. — Набирай же! Пальцы Кораблёва забегали по кнопкам, набирая хитроумную комбинацию. Он положил трубку на стол динамиком вверх, чтобы разговор был слышен всем, потом закрыл дверь, все окна и прикрыл на всякий случай их занавесками. — Ну здарова, отец. — пробасил голос на том конце провода. — С чем пожаловал? — И тебе не хворать, Коммерс. — буркнул Денис, улыбаясь. — Дело есть. — И какое же? Учти, мои ребята опять не будут бегать и искать нужную вам «шестерку»! Это отняло у меня кучу времени. Я мог его потратить на что-нибудь поинтереснее, вон, на бирже как все подскочило… — Мне нужно узнать кой-чего… По молодёжным группировкам прошерстить. По вашей братии чуть-чуть. Люди пропали. — Денис, не лезь на рожон! Пропали и пропали. Не надо тебе туда соваться… — прогудел голос в трубку. Семён непроизвольно сжался, опустив глаза. — Так и пулю скоро схлопочешь. Ты бы почаще проверял, не висит ли чего под машиной. Проводков там… Мы не всесильны. — Ты не понимаешь… — процедил капитан сквозь зубы. — Я все понимаю. Не трогай их, Крюков. Целее будешь. — мужчина на другом конце провода откашлялся. Наступила минута тишины, и можно было услышать только тяжёлое дыхание капитана, нервно дёргающего воротник от какого-то незримого удушья. Собеседник тяжело вздохнул и нервно затараторил. — Ладно, хрен с тобой. Дэн придёт завтра. Расскажешь, что там у вас. — Спасибо, Коммерс. Ты — единственный, кому я могу верить. — абонент по ту сторону усмехнулся и из трубки пошли долгие гулкие гудки. * «Распутин» - водка, весьма плохого качества * Америка высылала для России гуманитарную помощь в виде коробок с продуктами. Самые известные из них - «ножки Буша», замороженные куриные окорочка * Георгий Иванович - он же Джордж на русский лад:) * Иван и Михаил - Джон и Майкл соответственно