Взгляд в прошлое

      Гарри лежал на кровати в комнате требований. Его жена, с которой он прожил почти два года (в ее пятнадцатилетнем теле — Гарри должен был привыкнуть к этому), лежала в его объятиях.       Он не мог припомнить, когда в последний раз они так страстно занимались любовью. Должно быть, это было за несколько месяцев до их свадьбы, когда в мире еще теплилась надежда. Но теперь, когда они были живы и вместе — не говоря уже о том, что в основном целы и невредимы, — ничто не мешало им вернуть былую страсть.       — Как хорошо быть здесь, — заметил Гарри в сотый раз с тех пор, как их таинственным образом отправили назад во времени меньше чем двадцать четыре часа назад. — С тобой.       — Это почти невероятно, что мы оба все еще здесь, — тихо сказала Гермиона. — Не то чтобы я жалуюсь, но как именно мы сюда попали?       — У меня есть идея. Но это чистая спекуляция.       Гермиона усмехнулась.       — Тогда спекулируй дальше.       — Это как-то связано с Дарами Смерти.       Даже со своего места за спиной Гермионы он мог видеть, что ее брови взлетели до линии волос.       — Дары Смерти? Но я думала, что это всего лишь могущественные магические предметы, и они… они не должны были на самом деле… ты знаешь… позволять кому-то контролировать смерть.       — Я не думаю, что мы точно контролировали или обращали смерть вспять, — размышлял Гарри вслух. — я не думаю, что кто-то из нас… умер, когда это случилось.       Услышав это, Гермиона разрыдалась.       — Ты в порядке? — Мягко спросил Гарри.       — Нет! А я нет! я все время вижу твое… твое тело… вскрытое и истекающее кровью! Это было так ужасно!       Гарри успокаивающе уткнулся носом в ее шею.       — Я знаю, что ты чувствуешь. Мне это приснилось прошлой ночью. Но мы здесь… мы здесь… мы вместе.       Гермиона кивнула и сделала несколько глубоких вдохов, сдерживая слезы.       — Извини. Продолжай.       — Не извиняйся. Это естественно, — заверил ее Гарри. — Ты уверена, что хочешь услышать больше?       — Да, — твердо ответила Гермиона.       — Итак… ты… ты что-нибудь почувствовала после того, как… ну, ты знаешь… потеряла сознание?       Гермиона на мгновение задумалась, пытаясь вспомнить.       — У меня было такое чувство, будто меня проталкивают через трубу. Немного похоже на привидение, но не так плохо. А потом я увидела свет и… потом я появилась в общей комнате.       Гарри кивнул.       — Со мной тоже так было.       — Но как? Что мы чувствовали после смерти?       — Я не думаю, что мы действительно умерли. Ты перестала дышать, но…       — Человеческий мозг может прожить несколько минут без кровотока, — продекламировала Гермиона в стиле учебника. — И я полагаю, что так же может поступить и волшебная душа.       Гарри усмехнулся.       — Дочь двух дантистов.       Она вдруг ахнула.       — Мои мама и папа! Они все еще живы! О боже мой!       — Мы найдем способ, чтобы ты увидела их как можно скорее, — пообещал Гарри, сжимая ее в объятиях.       Гермиона вздрогнула, но кивнула, побуждая Гарри молча продолжить.       — У нас уже были две святыни, верно? Старшая палочка и мой плащ. Я почувствовал, как они нагреваются, как раз перед тем, как я подумал, что умер. И еще, ну… я не уверен, но какая-то часть меня знала, что у меня тоже есть камень.       — Потому что ты повелитель смерти, — выдохнула Гермиона.       — Прости?       Она повернулась к нему лицом. Гарри был вознагражден лицом, полным ее «достоинств», но он заставил себя перестать смотреть на ее грудь, пока она говорила.       — Ты хозяин смерти, — повторила она, — ты хозяин волшебной палочки, и тебе принадлежат оба камня-в снитче-и плащ. У тебя была палочка и плащ, когда это случилось. А это значит, что ты мог каким-то образом…       — Вызвал последнюю святыню?       — Вот именно! Я только догадываюсь, — воскликнула Гермиона, — но они могли прийти к тебе, когда ты в этом нуждался. И каким-то образом…       — Они перенесли меня в прошлое?       — Нет, ты что, не понимаешь? — Гермиона уже полностью села, взволнованная тем, что пришла к какому-то выводу. — Святыни спасли тебя от смерти, и это спасло меня тоже, потому что ты, повелитель смерти, держался за меня, или, может быть, это была какая-то глубокая магия в игре. Я не знаю. Но ты же знаешь, что ничто не может обратить смерть вспять, так что…       — Вместо этого нас отправили назад во времени, в то время, когда мы были еще живы, — заключил Гарри с благоговением. — Никто никогда не говорил нам, что святыни могут это сделать.       Гермиона покачала головой.       — Скорее всего, никто об этом не знал. Даже Дамблдор.       Гарри кивнул.       — Не многим волшебникам удается объединить все три святыни, а потом чуть не погибнуть.       — Не смешно, — упрекнула Гермиона. — Но ты прав. Должно быть, именно поэтому никто не знал об этом, пока… ну.       Гарри содрогнулся. Он заставил себя выкинуть из головы образ Гермионы, истекающей кровью на лесной подстилке. Это уже не реально, сказал он себе, она здесь.       — Есть… есть еще кое-что. Это объяснило бы, почему мы вернулись именно в это время.       Гермиона вопросительно подняла бровь.       — Когда я истекал кровью, у меня в голове проносились наши образы, — объяснил Гарри, слегка покраснев. — знаешь, хорошие воспоминания, которые мы пережили вместе. И последнее воспоминание, которое я видел перед тем, как потерять сознание, было о том, как ты учила меня заклинанию вызова в ночь перед первым заданием.       — Ты думаешь, что это направило время вспять?       Гарри пожал плечами.       — Магия — это странно.       Но Гермиона согласилась.       — Возможно, мы потратим годы и годы, исследуя это, и никогда не доберемся до сути. Я не думаю, что теперь, когда у нас есть основная идея того, что произошло, «почему» имеет большое значение.       — Гермиона Грейнджер, ты больше не задаешь вопросов? — Поддразнил Гарри, — это что-то новенькое.       Гермиона слегка покраснела и шлепнула его по руке.       — Мне бы очень хотелось докопаться до сути, но мы оба знаем, что только зря теряем время. Большинство людей даже не верят в существование святынь, не говоря уже о том, чтобы исследовать их. Нам нечем заняться — ни литературой, ни опытом.       — У нас есть более важные дела, — решительно заявил Гарри.       Гермиона кивнула.       — Нам нужно составить список. Если нам дали шанс заново прожить свою жизнь со знанием того, что было раньше, то я думаю, что мы должны использовать его, чтобы внести некоторые позитивные изменения.       Через секунду в комнате появился письменный стол с бутылкой чернил, пером и стопкой пергаментов.       Гермиона встала с кровати и подошла к столу. Гарри, однако, остался почти приклеенным к кровати, глядя, как она уходит.       Она обернулась и вздохнула.       — Ладно, я надену свою одежду, если альтернативой будет какой-нибудь подросток, пялящийся на мои сиськи все время, пока мы пытаемся работать.       Гарри густо покраснел и натянул на себя одежду. Полностью одетые, они сели за стол.       Гермиона взяла перо.       — А что мы могли сделать?       — Мы можем снять все крестражи, — предложил Гарри. — мы знаем, где они находятся. Один из них здесь, в Хогвартсе. Буквально в той же чертовой комнате, где мы только что трахались.       Гермиона покраснела, но кивнула.       — Мы могли бы легко добраться и до медальона. Мы знаем, что он находится на площади Гриммо. Остается змея, чашка и кольцо.       — Я думаю, нам лучше всего заручиться поддержкой гоблинов.       Гермиона подняла бровь.       — Ты уверен? В прошлый раз они немного неохотно помогли нам.       — Да, но в последний раз это было в разгар тотальной войны, когда одна сторона активно убивала всех нелюдей, — заметил Гарри. — если мы подтолкнем гоблинов к темному артефакту, спрятанному в одном из хранилищ, они наверняка позаботятся об этом за нас.       — Ты прав! — Внезапно взвизгнула Гермиона, — Гринготтский договор 1748 года оговаривал список темных артефактов, которые запрещены в Гринготтсе, и гоблины имеют полное право распоряжаться ими. Я готова поспорить на что угодно, что крестраж есть в этом списке!       — БИНС? — Спросил Гарри, подавляя зевок при мысли о призраке профессора.       — Если бы ты только обратил внимание, — упрекнула его Гермиона.       — Идем дальше, — быстро сказал Гарри, не желая, чтобы Гермиона приступила к его занятиям, — кольцо и змея.       — Мы не должны ждать, пока Дамблдор отправится за кольцом, — сразу же сказала Гермиона, — будет слишком поздно. К тому времени Риддл станет слишком могущественным и причинит слишком много разрушений.       — Но можем ли мы сами отправиться за ним? У Дамблдора есть старшая палочка, и я могу поспорить, что хижина защищена от ада и обратно.       Гермиона на несколько мгновений задумалась.       — Во-первых, нам нужно обучить тебя арифметике и рунам. Ты не можешь надеяться прорваться через обереги или защитные чары такой силы без продвинутых знаний в этих предметах. То, что ты знаешь сейчас, достаточно для создания основных оберегов, но недостаточно для серьезного разрушения оберегов.       В прошлом Гарри, возможно, стонал от необходимости изучать больше, но теперь он знал лучше. Учеба была единственной вещью, которая поддерживала его жизнь в течение пяти лет после начала Третьей Войны.       — Мы можем начать прямо сейчас, — предложил он. — Мы оба уже знаем больше материала по большинству предметов, чем преподает весь Хогвартс. Ты можешь научить меня? — с надеждой спросил он.       Гермиона согласно кивнула.       — Я знаю достаточно, чтобы поднять тебя выше уровня НВ. Думаю, этого будет достаточно. Хотя нам понадобятся кое-какие книги…       — Комната может их обеспечить, — ответил Гарри, вспомнив, как на пятом курсе он собрал целую библиотеку книг по защите от темных искусств. — А что будет потом?       — Нам нужны более мощные палочки.       — Но как? Старшая Палочка…       — Это всего лишь одна мощная палочка, — перебила его Гермиона, — это святыня, которая делает ее особенной, как мы уже доказали, но в истории есть сверхсильные палочки, сопоставимые с волшебниками.       — А где мы найдем того, кто сможет сделать нас такими? Мы не можем просто прийти к Олливандеру и попросить у него волшебную палочку.       — Я кое-что читала о волшебных палочках. Основной закон заключается в том, что чем лучше палочка соответствует волшебнику, тем более мощной она будет казаться, поскольку она может направлять больше магии волшебника.       — Моя палочка Феникса подходит мне, — скептически заметил Гарри, — и твоя палочка тебе тоже.       Гермиона покачала головой.       — Да, но дело вот в чем. Они не совсем совпадают. Никакой «готовой» палочки никогда не бывает. Некоторые из них ближе, чем другие, но они никогда не бывают точными. Они всегда растут немного или много, чтобы соответствовать своему владельцу, но это происходит за счет сырой энергии.       — Так ты говоришь…       — Нам нужно найти кого-то, кто сделает нам волшебные палочки, которые будут точно соответствовать нам, — заключила Гермиона. — Олливандер мог бы это сделать. Он считается одним из лучших мастеров палочек в мире. Если нет, мы могли бы разыскать Грегоровича — он все еще жив. Есть также несколько знаменитых африканских и арабских мастеров палочек, к которым мы могли бы пойти, если все остальное не сработает. Но возможны и более мощные палочки.       — Итак, руны, арифметика и сверхсильные палочки позволят нам добраться до кольца. А змея?       Гермиона нервно прикусила нижнюю губу.       — Ты мне доверяешь?       — Своей жизнью.       — Тебе придется позволить Риддлу похитить тебя из третьего задания.       Гарри эта идея не понравилась, но в ней был смысл. Он не мог добраться до Волдеморта, пока тот не воскреснет в полном теле, и этот процесс должен был произойти. Кроме того…       — Пока я могу спасти Седрика, — ответил Гарри, — и если мне удастся поймать Червехвоста на кладбище…       — Сириус будет оправдан, — закончила за него Гермиона, сверкнув миндалевидными карими глазами.       Гарри чуть не подпрыгнул от радости. Он перегнулся через маленький столик и запечатлел на губах Гермионы обжигающий поцелуй.       — Ты гений, Гермиона.       Гермиона густо покраснела.       — Это было вполне логично, — тихо возразила она, хотя вид у нее был довольный.       Гарри рассмеялся.       — О, просто прими комплимент, — игриво пожурил он ее.       Внезапная мысль мелькнула у него в голове.       — Ты не знаешь, разрушение крестражей ослабляет магию создателя?       Гермиона действительно выглядела озадаченной.       — Теоретически расщепление души было бы шагом, ослабляющим магию создателя, потому что магия проникает в душу, которую ты разрываешь, — медленно ответила она, — так что ущерб уже нанесен. Уничтожение крестражей просто делает ущерб необратимым любыми средствами, что, честно говоря, во всех смыслах и целях уже было.       Ее глаза внезапно вспыхнули вдохновением.       — Вообще-то, это наводит меня на мысль.       — Что именно?       — Мы можем ослабить Риддла, испортив ритуал.       — Каким образом?       — Гарри, разве ты не помнишь? Кость отца, плоть раба, кровь врага. Мы не можем изменить плоть, потому что крыса протягивает руку, но две другие…       — Значит, ты предлагаешь заменить эту кость чьей-то другой…       — Не чей-то другой… другой вид… предпочтительно совершенно немагический вид.       — Так ты говоришь, что мы положили в могилу Риддла-старшего коровьи кости в порошке?       Гермиона усмехнулась.       — Такова общая идея. Что касается крови, мы должны убедиться, что Червехвост получит чужую кровь. Кто-то, кто предан Риддлу.       — Малфой? — Предположил Гарри.       Гермиона покачала головой.       — Малфои не обязательно верны Риддлу прямо сейчас, — заметила она, — они гораздо более верны себе прямо сейчас, до возвращения Риддла.       — Так кто же?       — Крауч-Младший.       Увидев потрясенный взгляд Гарри, Гермиона продолжила:       — Это просто. Любой из нас достаточно силен, чтобы уничтожить Крауча-младшего в бою. Нам даже не придется драться. Мы можем наложить чары разочарования, которые достаточно сильны, чтобы сделать нас полностью невидимыми и просто оглушить его. Мы берем его кровь, а потом забываем его, так что он ничего не помнит.       Гарри был поражен.       — Я когда-нибудь говорил тебе, что ты злой гений, Гермиона?       — Нет, но я приму это как комплимент, — хихикнула Гермиона.       Гарри рассмеялся.       — Конечно. Но как заставить Червехвоста использовать кровь Крауча?       — Это еще проще. Ты должен что-то помнить.       Гарри вопросительно поднял бровь.       — Волшебники-абсолютные идиоты, — напомнила ему Гермиона, — они не такие, как мы с тобой. Все, что они знают, это вытащить свою палочку и взорвать коробку в сторону.       — И что ты хочешь этим сказать?       — Положи кровь-приманку в мешочек под одеждой, — предложила Гермиона. — когда Червехвост проведет ножом по твоей руке, он возьмет первую попавшуюся кровь. Он не будет думать дважды о том, откуда это взялось, не говоря уже о том, чтобы проверить.       — Думаешь, это сработает?       — Я уверена, — подтвердила Гермиона, — и даже если этого не произойдет, Риддл все равно будет сильно ослаблен из-за фальшивой кости.       — Значит, мы уничтожим все крестражи до июня, и я смогу раз и навсегда избавиться от ослабевшей загадки на кладбище?       Гермиона печально нахмурилась.       — Не думаю, что это возможно. Возможно, у нас не будет ни знаний, ни оборудования, чтобы отправиться за кольцом, по крайней мере, до лета. Волшебные палочки могут быть готовы весной, если мы будем двигаться быстро, но нам потребуется гораздо больше времени, чтобы научиться правильно разрушать защиту и разрушать проклятия. С медальоном тоже проблема. Мы знаем, что орден не соберется до возвращения Риддла, а до тех пор мы не сможем попасть на площадь Гриммо из-за «Фиделиуса». Если только мы не освободим Сириуса до того, как он найдет способ впустить нас…       — Так ты говоришь, что лучшее, что я могу сделать, это спасти Седрика, захватить Червехвоста и ослабить Риддла? — Спросил Гарри.       Гермиона кивнула.       — И я не знаю, стоит ли трогать Пожирателей Смерти, — печально сказала она. — если ты нападешь на них, то убьешь по крайней мере нескольких из них. А потом Фадж будет бегать вокруг и обвинять тебя в убийстве «уважаемых членов чистокровного общества».       Гарри нахмурился.       — Фаджу тоже пора идти.       — Пока нет. Нам нужно, чтобы Риддл вернулся, прежде чем мы сможем избавиться от Фаджа. Иначе мы не сможем победить Пожирателей Смерти. Ты хочешь, чтобы Люциус Малфой стал министром? Но мы можем привлечь кости и Кингсли на нашу сторону, как только сможем. Они единственные, кто может бросить фаджу политический вызов. Теперь, когда Рита на нашей стороне, мы можем устроить скандал в прессе, что-то связанное с офисом Фаджа, и тогда он либо уйдет в отставку, либо будет вытеснен вотумом доверия.       — Ты абсолютный злой гений, Гермиона, — повторил Гарри.       Гермиона просияла.       — Я абсолютно безжалостна к людям, которые причиняют боль моему мужу.       — Ладно, кому мы должны обо всем этом рассказать? Или мы кому-нибудь расскажем?       — Нам нужно кое-кому рассказать. Всю правду о том, как мы вернулись в прошлое и что мы знаем, — ответила Гермиона, — мы не можем справиться со всем сами. Особенно в политической сфере. Я думала о Сириусе. Или, может быть, Дамблдор?       — Я согласен рассказать Сириусу, — ответил Гарри, — но насчет Дамблдора не знаю. Ты действительно доверяешь ему это?       — Что ты имеешь в виду? Разве Дамблдор не самый могущественный и политически связанный волшебник?       — Да, но он также хранит так много секретов и хочет, чтобы все делалось по-своему, — возразил Гарри, — учитывая то, что произошло… в прошлый раз…я не думаю, что хочу доверять ему, чтобы он всегда знал, что лучше. Я говорю, что пришло время взять все в свои руки и использовать против него его собственную тактику.       — Что? Сказать ему только то, что он должен знать, чтобы добраться до конца?       — Вот именно. Мы не можем позволить себе раскрывать слишком много. Кстати, Дамблдор-опытный Легилименс. Ты должен помнить о своей ментальной защите вокруг него.       Гермиона кивнула.       — Ладно, Сириус, никакого Дамблдора. Ремус?       Гарри покачал головой.       — Я не совсем уверен. Он очень предан Дамблдору. Мы должны быть уверены, что он сохранит наши секреты. Жаль, что мы не можем сказать об этом Макгонагалл, но я сомневаюсь, что она воздержится от прямого доклада директору. Вообще-то, я думал о твоих родителях.       — Мои родители?       — Что бы они подумали, если бы узнали, что их пятнадцатилетняя дочь замужем за четырнадцатилетним мальчиком?       Гермиона рассмеялась.       — И все же — всю правду?       — Да. Все самое важное, что случилось в прошлый раз, — ответил Гарри.       — Но разве они не будут… ну, ты понимаешь… обеспокоены?       — Так будет лучше, — твердо сказал Гарри, — и, кроме того, «в последний раз» не имеет значения. Мы планируем сделать все правильно на этот раз, чтобы предотвратить то, что случилось в прошлый раз, не так ли?       Гермиона кивнула.       — Нам пора начинать. Что мы должны сделать в первую очередь в этом списке?       Гарри взял пергамент у Гермионы и просмотрел его.       — Мы можем забрать диадему сегодня днем и избавиться от нее к вечеру. Это прямо здесь. А потом нам нужно будет улизнуть из школы и как можно скорее отправиться в Косой переулок, чтобы посмотреть, сможем ли мы достать волшебные палочки, а также натравить гоблинов на Кубок.       — Выйти из школы легко, но мы не можем аппарировать без ведома Министерства. Наши молодые тела имеют след, — указала Гермиона, — и было бы довольно трудно проникнуть в Три Метлы средь бела дня, чтобы использовать пол.       Ответ пришел к Гарри почти сразу.       — Добби.       Гермиона на мгновение растерялась, но потом ее осенило то же самое.       — Ну конечно! Эльфийское привидение может обойти любые чары или защитные чары, присутствующие вокруг Хогвартса, и Министерство не может обнаружить его!       Гарри кивнул, чувствуя себя очень довольным собой.       — Мы можем сделать это в эти выходные. Ладно, что скажешь, если мы сейчас возьмем диадему, избавимся от нее, а потом вернемся сюда и насладимся ночью?       Гермиона одарила его знойной, кривой улыбкой.       — Звучит превосходно, дорогой. Пойдем.       Они вышли из комнаты требований и подождали, пока она не исчезла, прежде чем снова пройти вдоль стены, думая: «мне нужно место, где спрятаны вещи». Внезапно в каменной стене материализовалась огромная дверь. Гарри и Гермиона толкнули ее и снова оказались в похожей на собор комнате со скрытыми вещами.       — Ты помнишь, где диадема? — Тихо спросила Гермиона.       — У меня есть общее представление, — ответил он, возвращаясь по своим следам из давних воспоминаний.       После двадцати минут поисков Гарри нашел то, что искал — бюст уродливого колдуна, рядом с которым он спрятал свою книгу по зельям. На столе рядом со шкафом стояла маленькая пыльная коробочка. Гарри открыл ее и вынул потерянную диадему.       — А теперь избавимся от него, — прошептала Гермиона.       — Нам придется спуститься в камеру.       — Вообще-то у меня есть еще одна идея, — сказала Гермиона. — не знаю, сработает ли она. Может, и нет, но попробовать стоит. Вот, поставь диадему на пол.       — Дьявольский огонь? — В ужасе спросил Гарри, вспомнив, когда они в последний раз были здесь.       Гермиона вздрогнула.       — Нет. Слишком опасно. Никто из нас никогда не бросал его. Нет. Я думала об убивающем проклятии.       Гарри с любопытством приподнял бровь.       — Ты думаешь, он может работать на неживом объекте?       Гермиона пожала плечами.       — Даже не знаю. Теоретически, возможно. Авада Кедавра вырывает душу из мишени, но я понятия не имею, как это влияет на Хоркруксы, поскольку технически они не живые существа.       — Но попробовать стоит. Если это сработает, мы сможем легко избавиться от крестражей, не прибегая к мечу Гриффиндора или клыкам василиска.       Гермиона кивнула. Она подняла палочку и направила ее на диадему.       — Avada Kedavra! — она произнесла заклинание. Зеленая струя света вылетела из ее палочки и ударила в диадему. Раздался небольшой взрыв, и потускневшая тиара взлетела в воздух. Гарри протянул руку и поймал его.       Гермиона наклонилась, и они вдвоем осмотрели его. Он выглядел немного пыльнее, но совершенно невредимым.       Гарри вздохнул.       — Ну, попробовать стоило.       -Тогда нам придется спуститься в комнату, — сказала Гермиона. — пошли. Хватай свою молнию. Она нам понадобится, чтобы спуститься и вернуться.       Эти двое вышли из комнаты требований. Гарри побежал обратно в гриффиндорскую спальню. К счастью, когда он вошел, там никого не было. Он открыл багажник, достал «Файерболт» и помчался в ванную к стонущей Миртл, чтобы встретиться с Гермионой.       В ванной стояла зловещая тишина. Очевидно, в тот вечер Миртл отправилась искать себе пристанище в другом месте. Гарри уставился на змею на кране и прошипел.       Раковина исчезла, и ее место занял желоб. Гарри сел на свой «Файерболт», а Гермиона устроилась позади него, крепко обхватив его за талию и уткнувшись лицом в его левое плечо.       Гарри летел, следуя за извилистым желобом, стараясь двигаться медленно и плавно, чтобы не расстроить желудок Гермионы. Через несколько минут они оказались в пещерном проходе прямо перед камерой.       Несколько проклятий редуктора быстро справились с обломками. Дойдя до двери в комнату, Гарри снова приказал ей открыться на языке Парселтов. Наконец они оказались внутри.       Гарри почувствовал, как рука Гермионы сжала его, словно тиски. Он вопросительно посмотрел на нее. Он увидел, что ее лицо побелело, а глаза расширились от шока.       — Эта штука огромная! я никогда не понимала, насколько он огромен, когда была здесь во время битвы. И тебе пришлось с этим бороться? На втором курсе!       — Мне кое-кто помог, — смущенно сказал Гарри.       — Тебя же могли убить! Ты мог бы…       Гарри прервал ее обжигающим поцелуем.       — Но это не так, — решительно сказал он. — я все еще здесь, и ты тоже.       Гермиона кивнула.       — Д-давай просто возьмем клыки, уничтожим диадему и уберемся отсюда, — нервно сказала она. — У меня от этого места мурашки по коже.       Гарри подвел Гермиону к трупу василиска. Он вырвал несколько огромных желтых клыков из его пасти и протянул один Гермионе.       — Эта твоя.       Гермиона нервно хихикнула.       — Это ты из благородства, из рыцарства или еще из чего?       — Может быть. Но продолжай. Ударь его ножом.       Она усмехнулась и вонзила клык в диадему. И тут же из крестража начала сочиться отвратительно пахнущая черная жидкость. Пронзительный крик вырвался из проклятого предмета, прежде чем он рассыпался в пыль.       Гермиона встала, и Гарри заключил ее в объятия.       — Молодец, — проворковал он ей на ухо, — Вот и все.       Гермиона вздохнула в грудь Гарри.       — Эта тварь чувствовала себя отвратительно.       — Это худшая форма темной магии. Конечно, так оно и было.       Гермиона кивнула.       — По крайней мере, он исчез. И в этот уик-энд мы, возможно, сможем избавиться от еще одного.       — Это мне напомнило. Нам нужно поговорить с Добби.       — Мы можем сделать это завтра, — ответила Гермиона. — у нас и так был длинный день. Драконы, василиски… мы можем просто убраться отсюда, спрятать клыки где-нибудь в безопасном месте, поужинать и вернуться в комнату требований, чтобы я могла трахнуть твои мозги?       Гарри усмехнулся.       — Звучит потрясающе. Пойдем.       Рон Уизли посмотрел на пустую кровать Гарри Поттера.       Он был очень несчастен.       Он пошел вручить Гарри Поттеру оливковую ветвь, надеясь, что тот сможет простить его и восстановить их дружбу такой, какой она была.       Но нет, Гарри Поттеру просто нужно было втереть это ему в лицо, поцеловав эту мышиную шлюху.       Это сильно разозлило Рона Уизли, хотя он и не понимал почему. Конечно, из всех людей он не мог представить себе Гермиону Грейнджер. Не тогда, когда есть такие горячие цыпочки, как лаванда Браун, которые, как слышал Рон, будут дрочить любому, кто попросит.       Ему должно быть стыдно за Гарри Поттера, за то, что он связался с этой… девушкой? Конечно, она выглядела лучше, чем Элоиза Мидж, но неужели? Даже половина Слизеринских цыпочек, вероятно, трахалась бы с ним после его выступления против этого дракона.       Она отлично справлялась с домашними заданиями и спасала твою задницу в трудную минуту, но кто захочет проводить с ней время в библиотеке, когда нужно играть в шахматы волшебника и обсуждать Квиддич? Конечно, не Рон Уизли.       Значит, Гарри просто дурачит ее, заключил Рон. Он поцелует ее, может быть, отсосет ей пару раз. Определенно не трахать ее — кому бы это понадобилось? И когда он наконец покинет ее, что, по мнению Рона, было неизбежностью, он прибежит к нему, и тогда именно Рон любезно примет его с распростертыми объятиями.       И как только он вернется, Рон приложит все усилия, чтобы свести его с Джинни. Джинни сказала, что она перестала влюбляться в мальчика-который-выжил, но на самом деле? Неужели он настолько глуп, чтобы поверить сестренке на слово?       «Как только Гарри женится на Джинни, — думал Рон, — он действительно станет частью своей семьи».       Может быть, он добьется успеха с лавандой. И Гарри никогда больше не заговорит о Гермионе Грейнджер. Возможно, он никогда больше не заговорит с ней.       Рон снова посмотрел на пустую кровать Гарри. Он представил себе, как Гермиона отсасывает у него в чулане. И вдруг он почувствовал, что типичная реакция подростка начинает расти в его штанах.       Он беззастенчиво сунул руку под простыню, чтобы решить эту проблему — разумеется, представив себе лаванду, — прежде чем заснуть.