После любовников

      Не то чтобы его Высочество кронпринц Джеймс питал какие-то иллюзии о материнской любви к нему. В конце концов, последние шесть лет — с тех самых пор, как его отец-император скончался от полученных на войне ран — он прожил в тени императрицы, смиренно ожидая дня, когда регентство ей наскучит.       И хотя он знал, что этот момент ни за что не наступит без скандалов или кровопролитий, но никогда не думал, что его родная мать в самом деле попытается избавиться от него столь откровенно.       — Полагаю, матушка уже пригласила кандидаток и их семьи в столицу? — спросил Джеймс, пряча отвращение за маской безразличия и скуки.       — Да, даже граф Сичайлд с дочерью уже уведомили дворец о своем прибытии.       Джеймс чуть горьковато рассмеялся и отвернулся от фотографий к окну. Внизу, вокруг дворца, шло кольцо дорогих особняков для особых гостей. Сичайлдов, должно быть, расположили в одном из них, ведь собственного дома в столице у них не было и быть не могло.       — Выходит, времени, как и выбора, у меня практически нет?       — Ее Величество полагает, что совместить свадьбу с годовщиной твоих именин будет милосерднее для послевоенного бюджета.       — Война закончилась три года назад, и все эти три года она не скупится на собственные праздники, — хмыкнул Джеймс. — Но в целом она права, хотя выбрать невесту за два месяца — это, конечно, та еще задача.       Даже если он эту задачу уже решил.       — До именин и коронации еще четыре месяца, Джеймс. Я понимаю, что тебе не терпится, но…       — Два месяца на выбор невесты, два месяца на подготовку к свадьбе, — снова перебил друга принц. — И это при условии, что не возникнет никаких проволочек.       — Из этих четверых могла бы взбрыкнуть только Фелиция, — пожал плечами Маркус. — Но она ведь протеже императрицы. Может статься, что сама напросилась в кандидатки.       — Может быть, — кивнул Джеймс после некоторого раздумья. — Матушка, конечно, на многое готова, чтобы избавиться от меня, но вряд ли заставила бы свою любимую фрейлину проходить через все, что сама так ненавидит.       Марк на это только согласно покивал и усмехнулся:       — Впрочем, какая разница? Ты ведь все равно наложишь на нее вето.       Джеймс с ненавистью взглянул на снимок. Когда-то он был уверен, что любит ее. Когда-то он и мечтать не смел о свадьбе с ней, а теперь…       — Нет, не наложу. Фелиция Блюфайр наравне с остальными будет приглашена во дворец.        Маркус чуть слышно чертыхнулся, но возразить не посмел. В конце концов, его друг — наследный принц, и только ему решать, кого вести под венец. В конце концов, любая из троих девушек могла дать Фелиции фору хотя бы потому, что никогда не разбивала принцу сердце… и не боролась за власть так открыто и бесстыдно.       Впрочем, так было не всегда.       Леди Фелиция Блюфайр ему и принцу Джеймсу — тогда еще Николасу — была больше известна не как первая фрейлина императрицы, не как дочь покровителя церквей и даже не как невеста-вдова графа Болдвина. Нет, для них она была малышкой Феей, и в те дни никто не знал девушки добрее и красивее, чем она.       С тех пор, конечно, многое изменилось, и Джеймс сумел разглядеть ее истинную сущность. Но что, если где-то в глубине его сердца она так и осталась ангелом милосердия, что утешил его в трудную минуту?       И что, если этот образ снова окажется на поверхности?..       Додумать эту мысль и испугаться возможных последствий он не успел — в дверь постучали, и, не дождавшись ответа принца, в кабинет вошла одна из фрейлин императрицы.       — Ее Величество сейчас пьет чай в малой гостиной, — заговорила девушка, с вызовом глядя на принца и его помощника, — И спрашивает, не желает ли принц составить ей компанию.       — Полагаю, ее Величество пьет чай не в одиночестве? — поинтересовался Маркус, с вызовом глядя на Амалию Сэндхилл. В отличие от ее сестры, чей снимок все еще лежал на столе принца, Амалия была куда привлекательнее. И умнее.       Будь она одной из кандидаток, все было бы куда проще для империи и сложнее для Джеймса. Впрочем, еще не поздно было рискнуть и послать ей официальное приглашение.       — С ней сейчас вдовствующая маркиза Ньюкасл и леди Блюфайр, — ответила Амалия с явной неохотой. Несмотря на то, что императрица не просила об этом умолчать, леди Сэндхилл отнюдь не горела желанием отвечать на глупые вопросы. В конце концов, принцу ведь все равно придется спуститься в малую гостиную и выпить все, что императрица прикажет выпить — хоть чай, хоть яд.       Принц, кажется, тоже об этом подумал — и кивнул Маркусу на стопку пергаментов в углу стола.       — Составь пока черновик, — попросил он устало. — Продолжим, когда я вернусь.       Не будь в кабинете Амалии — Джеймс, как обычно, употребил бы не «когда», а «если».

***

      — Ваше Величество, — грациозный реверанс, мягкий шелест дорогого шифона, голова кротко опущена под тяжестью украшений и взгляда императрицы. Очаровательные белокурые кудряшки удачно скрывают лицо, и только стоящая в непосредственной близи от подруги Фелиция Блюфайр может видеть на лице вдовствующей маркизы Ньюкасл настоящую панику.       — Поднимитесь, — властно произносит императрица, цепким взглядом обводя хрупкую фигуру девушки. — Поднимитесь скорей, дорогая Виктория, я слишком давно не видела вашего милого личика.       Фелиция чуть напряглась на этих словах, тогда как ее подруга, наоборот, немного расслабилась и, наконец, выпрямилась. В прошлый раз Виктория видела императрицу задолго до того, как скончался маркиз Ньюкасл, и не знала, чего ожидать от внезапной личной аудиенции. Высший свет уже сейчас перемывал ей все косточки — «стоило безродной потаскушке маркиза снять траур, как императрица вызвала ее к себе!» — то были самые безобидные слова из тех, что звучали в богатых гостиных и дорогих чайных, когда речь заходила про молодую вдову.       После этой встречи за закрытыми дверями слухов, конечно, станет еще больше.       «И долгов», — вдруг подумалось ей. — «Кто-нибудь из ростовщиков теперь точно потребует еще один процент сверх того, что мы уже им должны».       — Рада видеть тебя в добром здравии, — сухо улыбнулась императрица и жестом пригласила девушек занять места подле нее. Несмотря на показное радушие, она даже не потрудилась укрыть от них подозрительность и некоторую враждебность во взгляде. — Как жаль, что ревнивый супруг и нежданный траур так долго прятали от нас твою красоту.       Виктория слабо улыбнулась и бросила на подругу короткий встревоженный взгляд. Ей все еще решительно недоставало опыта в светских беседах, а скудные навыки, что она заработала после свадьбы, значительно ослабели за время ее вынужденного уединения.       — Ваше Величество, прошу вас, не смущайте маркизу, — заговорила Фелиция, лучезарно улыбнувшись и переключив внимание императрицы на себя. — Не то она снова уединится в своем поместье, и нам придется здорово потрудиться, чтобы вернуть ее в наше скромное общество.       Любую другую девушку императрица Луиза Энрика тотчас выставила бы из своей малой гостиной, но своей первой фрейлине ее Величество прощала очень и очень многое. Этот раз не стал исключением — слова Фелиции были встречены коротким смешком и благодушным кивком императрицы.       — Этого, конечно, нельзя допустить, — улыбнулась она, уже не глядя на Викторию, словно утратила к ней всякий интерес. — Ведь я уже пообещала Терезе, что у нее скоро появится новая подруга.       — Как себя чувствует ее Высочество? — тотчас спросила Фелиция, незаметно тронув руку Виктории, чтобы та непременно поддержала разговор. Будучи первой фрейлиной, она прекрасно знала, что путь к сердцу императрицы отворялся парой добрых слов об инфанте.       — Достаточно хорошо, чтобы мучить меня просьбами о встрече с вами, ангел мой, — взгляд императрицы потеплел, стоило ей заговорить о дочери, — Но недостаточно хорошо, чтобы я согласилась эту просьбу исполнить.       — Но, Ваше Величество, — заговорила Виктория голосом, чуть дрожащим от волнения, — порой общество идет на пользу выздоровлению. Тем более общество леди Блюфайр, — императрица следила за ней все тем же цепким, но уже несколько менее враждебным взглядом, и девушка нашла в себе силы продолжать. — Фредерик, мой пасынок, часто простужается, но стоит Фелиции навестить нас, и всякую хворь с него как рукой снимает, — при мысли о малыше Фредди девушка немного расслабилась, а потому забыла о необходимости называть подругу так, как того требовал придворный обычай.       — Отрадно слышать, что вы так дружны, — это, конечно, не ускользнуло от императрицы, и глаза ее хищно сверкнули, — Надеюсь, что и впредь буду свидетелем вашей близости.       Женщина поспешно поднесла к губам чашку, чтобы скрыть первую за все утро искреннюю улыбку: если ее план пройдет, как задумано, то от этой дружбы не останется и следа.