Невеста сицилийской мафии

Прежде чем уехать из Турина, Дамле нужно было собрать свои вещи в квартире, которую она снимала, рассчитаться и вернуть ключи консьержу. Она робела при мысли, что ей снова придется побывать в этих стенах, помнящих начало всей той катастрофы, что случилась позже. Но, набравшись мужества и заручившись поддержкой Марины, молодая женщина все же отправилась туда. Дамла не дорожила нарядами, там оставшимися, но, когда они с Дарио спешно собирались, девушка забыла в квартире одну очень дорогую ей вещь — тот самый маленький пиратский кораблик, который она хранила почти всю свою сознательную жизнь. Она не могла его оставить, тем более теперь, когда надежды на возвращение возлюбленного почти не осталось. С дрожью во всем теле Дамла переступила порог дома, ставшего в последнее время их маленьким логовом, любовным гнездышком, в котором они так недолго, но страстно наслаждались друг другом жаркими ночами. Чьи-то добрые руки постарались на славу, в спальне все стояло на своих местах, постель была тщательно заправлена и ничего не напоминало о развернувшейся здесь трагедии. Едва девушка увидела знакомую обстановку, как ее сердце пронзила острая боль, такая сильная, что казалась физической. Ее взгляд скользнул по комнате, и она заметила футболку Дарио, висевшую на спинке стула. Дамле показалось, что он сейчас заглянет в дверь, как всегда насмешливо улыбнется и подшутит над ней. Медленно осев, она опустилась на колени перед кроватью, подтянув к себе подушку и уткнув в нее лицо, зарыдала в голос, совершенно не сдерживаясь. Марина стояла в дверях не шевелясь, и смотрела на нее с застывшим лицом, по которому ручьем катились слезы. Все тело Дамлы сотрясалось, плечи ходили ходуном, а руки судорожно сжимали подушку. Внезапно она затихла. Оторвав мокрое лицо от влажной ткани и уставившись невидящими глазами в никуда, девушка замерла. — За что? В чем я провинилась? Аллах! За что мне такие испытания? — начав говорить тихо, последний вопрос она уже выкрикнула: — Почему я? Во взгляде Дамлы вдруг зажглась ярость, она ударила кулаком по подушке, потом еще раз и еще. В исступлении принялась молотить по ней со всей силы обеими руками. — Ты обещал! Ты обещал быть со мной рядом! Ты обещал никогда меня не оставлять! Лжец! — хрипло закричала она что есть мочи. — Обманщик! Вернись! Вернись и выполни свое обещание! Марина подбежала к ней и, опустившись рядом, обняла Дамлу сзади, прижимая к своей груди. — Если он жив, он обязательно вернется к тебе! Вернется к нам! Обязательно! — у Марины перехватило горло, и она могла только сдавленно шептать на ухо невестке. Дамла сникла и, повесив голову, замолчала. — Его больше нет! Нет! Он бросил меня! — внезапно резко кинула она через плечо золовке, и, сглотнув ком в горле, уже совсем другим тоном обреченно проговорила, прижав руку к груди. — Он оставил меня одну… Снова…

***

Из-за того, что Джемре пришлось задержаться в Антакье, она решила провести все необходимые медицинские обследования здесь, в родной больнице. Ее здоровье последнее время оставляло желать лучшего, мучительные приступы тошноты не только не проходили, но добавились еще острые боли в желудке и мучительные спазмы по всему животу. Она уже прошла все необходимые исследования и теперь, ожидая результата, вновь сидела в кабинете врача, нервно сжимая руки и рассеянно глядя в окно. Дверь распахнулась и вошел довольно молодой мужчина в белом халате нараспашку. Доктор Аяз недавно работал в больнице, и Джемре была с ним незнакома. Она устремила на него вопросительный взгляд в ожидании медицинского заключения. Деловито усевшись за рабочий стол, молодой специалист, серьезно глядя на нее, проговорил: — Как я и предполагал, госпожа Карачай, у вас язва желудка. Джемре немного расслабилась. — Это не опасно, если правильно подобрать лечение и питание, но шутить с таким заболеванием не стоит и запускать тоже, иначе могут быть серьезные осложнения, вплоть до летального исхода. — Я знаю, — Джемре слегка улыбнулась, — у меня медицинское образование, поэтому можете не объяснять мне подробности. — Вот и замечательно! Значит, вы меня поняли. Я назначу вам лекарственные препараты и следите за своим питанием, сами понимаете, как оно важно. И, главное, избегайте стрессов! Появление язв на слизистой желудка тесно связано именно с нервными переживаниями. — Знаю! Написав несколько рецептов, доктор посчитал необходимым все же дать женщине некоторые советы и рекомендации. Джемре, поблагодарив доктора Аяза, попрощалась и поспешно вышла. Быстрым шагом направившись к выходу, она не заметила старого знакомого, остановившегося всего в нескольких шагах от нее. Барыш на этот раз не стал ее окликать, постояв несколько минут и в задумчивости сдвинув брови, он решительно развернулся и вошел в кабинет, который только что покинула молодая женщина. — Здравствуйте, доктор Барыш! Каким ветром вас занесло? — Аяз, увидев коллегу, привстал за столом, чтобы поприветствовать его. — Слышал, вы скоро покидаете нас и перебираетесь в более перспективную клинику в Стамбуле. Они пожали друг другу руки, и Барыш слегка кивнул. — Да, хочу заниматься серьезными операциями. Меня больше интересует профессиональный рост, нежели карьерный. Зашел к тебе, потому что увидел старую знакомую, только что вышедшую из твоего кабинета. Я во второй раз уже вижу ее в клинике и мне это очень не нравится. Аяз понимающе посмотрел на него, но в глубине его глаз проскочила искорка лукавства. — Красивая женщина! — попытался подколоть он Барыша, но тут же пожалел о своей иронии под жгучим взглядом старшего врача. Доктор Аяз молча протянул коллеге амбулаторную карточку пациентки, которую тот принялся внимательно изучать. Джемре возвращалась домой, на душе у нее слегка полегчало из-за того, что диагноз оказался не таким страшным, как она накрутила у себя в голове. Доктор предупредил ее, чтобы избегала стрессов. Джемре горько усмехнулась. Как можно избегать стрессов, когда все вдруг перевернулось с ног на голову? Ее мысли то возвращались к Дамле, тяжело переживающей утрату, то вновь летели к Дженку. В голове царил постоянный сумбур, с которым она никак не могла справиться. Дженк… Джемре думала о нем постоянно, ощущала всю его боль от потери лучшего друга, но не могла забыть лица своего мужа возле постели бывшей девушки. Несмотря на то, что женщина пыталась доказать себе, что не может ревновать к прошлому, сердце отказывалось это принимать и постоянно давило ноющей болью. К тому же, из-за того, что ей пришлось задержаться в Антакье из-за проблем своих родственников и она не имела возможности оказать поддержку тем, кто в ней действительно нуждался, ее душа была не на месте. Сколько раз она пыталась поговорить с Дженком по телефону, но получала только односложные ответы, и это беспокоило женщину еще больше. Всем своим существом она рвалась в Стамбул, туда, где любимый. Поглощенная этими тягостными мыслями, Джемре толкнула калитку, ведущую во двор дома матери. Сад во дворе был просторный и ухоженный. Сехер всегда бережно и с любовью относилась к растениям, да и Айше раньше проводила много времени здесь, трудясь не покладая рук. У дома росло несколько вечнозеленых туй, вдоль дорожек раскинули ветви олеандры, которые летом цвели необыкновенно красивыми розовыми цветами. Между ними прятались недавно посаженные лимоны. Женщина задумчиво остановилась возле единственного в саду гранатового дерева. Сейчас, в январе, на ветках висели поздние, тяжелые плоды темно-бордового цвета, терпкий кисло-сладкий вкус которых был похож на молодое вино. Джемре сорвала гранат и поднесла его к носу, вдыхая приятный аромат. Налетевший внезапно холодный порыв ветра, вдруг напомнил ей давно забытые дни, когда она проводила время здесь в ожидании возвращения Дженка и Умута из путешествия и, передернув плечами, чтобы отогнать тяжелые воспоминания, она поспешила войти в дом. В доме царила сонная атмосфера. Малыши, Рюзгяр и Дик, утомившись гоняться друг за другом, мирно уснули прямо на диване в гостиной, тесно прижавшись. Нариман, сидя в большом кресле рядом, лениво смотрела телевизор, грызя семечки и выплевывая шкурки в большую миску на коленях, в то время как Сехер возилась на кухне, готовя ужин на всю семью. Джемре присела на стул рядом с матерью и, помолчав, немного нерешительно произнесла: — Нам пора возвращаться в Стамбул, мама. Дженк там совсем один, ему нужна моя поддержка. Да и Рюзгяр скучает по отцу… — Разве тебе плохо в доме родной матери, дочка? — перебила её Сехер. — Мама, я не говорю, что плохо! — А что же ты так торопишься? — Потому что мое место рядом с мужем, тем более сейчас… — Этот бродяга тебя испортил, — сварливо заметила Сехер, — он сам никогда не знал, что значит жить с семьей и тебя от матери отрывает. Демонстративно не обращая внимания на дочь, она прошла в комнату и начала накрывать на стол. Джемре последовала за ней, слова матери, сказанные с обидой, задели ее, она прекрасно знала, что несмотря на все хорошее, что сделал для родных Дженк, Сехер все еще не смогла смириться с его ролью в судьбе Джерен и продолжала недолюбливать зятя. — Да что такое, мама? — в сердцах сказала Джемре. — Когда ты уже успокоишься и перестанешь винить Дженка во всем на свете? Сехер лишь недовольно поджала губы, продолжая расставлять на столе приборы. — Дженк! Дженк! Только о нем и думаешь! А нас тебе совсем наплевать, невоспитанная! — Нариман не удержалась от того, чтобы вставить свое слово. — Я могу найти вам работницу в Стамбуле через агенство вместо Айше, — немного растерялась Джемре. — Спасибо! Одну нашла уже! Сама видишь, что из этого получилось! Нет бы, забрать престарелую бабушку и мать к себе! — ворчливо бубнила себе под нос госпожа Нариман, бросая сердитые косые взгляды на внучку. — Ох, дочка! — Сехер остановилась, тормоша в руках полотенце. — Ты так мало уделяешь времени родным. — Да, — тут же подхватила Нариман, — неблагодарная! Живёшь в своё удовольствие, хоть бы о старой бабке подумала. Джемре грустно вдохнула. Она слишком хорошо знала, что переубедить бабушку и мать невозможно. Дни в Антакье тянулись для Джемре невыносимо долго, иногда она ловила себя на том, что считает часы до вечера, а потом, уложив Рюзгяра, лежала в постели с открытыми глазами, уставившись в потолок или в темное окно, не в силах уснуть. Еще раз обдумав сложившееся положение, она приняла окончательное решение о возвращении домой. Как бы не давили на совесть и жалость родственники, она больше не могла здесь оставаться ни дня. «Решено! Завтра звоню Дженку и мы возвращаемся!» — подумала она и со вздохом облегчения от этой мысли закрыла глаза. Внезапно рядом с домом раздался резкий звук визга покрышек машины, громкие мужские голоса и тяжелые удары в калитку. Джемре подскочила на кровати и метнулась к окну. Сердце болезненно сжалось и холодный липкий пот тут же выступил у нее на лбу и спине. Из-за пережитых недавно событий ее нервы совсем расшатались и болезненно реагировали на любое нарушение спокойствия. Дик, до этого мирно спавший на коврике рядом с кроватью, проснулся и, вскочив на лапы, грозно зарычал. Звон разбитого стекла и грубые крики окончательно добили Джемре. Рюзгяр проснулся и заплакал, а у женщины затряслись поджилки от страха. Она схватила сына и, прижав его к себе, пыталась успокоить, хотя сама не могла взять себя в руки и унять внутреннюю дрожь, бившую все ее тело. Собрав волю в кулак и призвав на помощь все свои силы, она приказала сыну не двигаться с места, а сама двинулась в гостиную, чтобы узнать, что происходит и посмотреть, как там домочадцы. В это время с улицы донеслось: — Дживан Йылмаз! Иди! Выйди на улицу, трус! Растрепанная Сехер, выскочившая из своей комнаты в одной ночной рубашке, уже стояла возле входной двери. Услышав имя сына, она испуганно заломила руки. — Где Дживан? — устремила на нее взгляд Джемре. — Аллах-Аллах! Что опять случилось с этим мальчишкой?! Он должен быть на работе! Сехер остановила на дочери полный ужаса взгляд. Одно из окон было разбито, а на полу среди осколков валялся большой булыжник. Когда во второе окно влетел камень и снова посыпались осколки разбитого стекла, перепуганные женщины одновременно вздрогнули. Дик уже громко рычал и лаял на дверь. Джемре бегом бросилась в комнату и схватила в руки телефон. Джихангир жил все это время неподалеку в небольшой гостинице, как они не уговаривали его, он наотрез отказался остановиться в доме. Трясущимися пальцами Джемре набрала его номер. — Йылмаз, выйди и поговори со мною, как мужчина! — снова раздался хриплый мужской голос с улицы. — Хватит прятаться за закрытыми дверями! Джихангир не заставил себя долго ждать, уже через десять минут он вбежал во двор дома. — Эй! Что здесь происходит! — оглядывая незваных гостей оценивающим взглядом, гаркнул он. Его мощная фигура и пистолет за поясом, который он продемонстрировал хулиганам, возымели действие. Молодые люди, вознамерившиеся разнести весь дом, остановились и злобно уставились на вновь прибывшего. — Шел бы ты дядя! Не твоего ума это дело! — Да что вы говорите! А если не пойду? — Джихангир надвигался на молодых людей, грозно сдвинув брови и держа руку на оружии. — Что вам здесь надо? — У нашего хозяина есть один счетик к придурку, который здесь живет! — зло выкрикнул один из мужчин. — Передайте своему хозяину, пусть разбирается с ним лично, а не посылает своих шакалов пугать среди ночи женщин и детей! — холодно бросил Джихангир. — Убирайтесь отсюда вон, иначе вызову полицию! Бандиты только рассмеялись. — Попробуй! У нашего шефа связи везде! Весь город у него в кулаке! Ты ничего не сможешь сделать! — Может вашему шефу я и не смогу ничего сделать, а вот вам… — с этими слова охранник вытащил пистолет и взвел курок, направив на одного из них. Осознав, что дело плохо и хозяин, хоть и могущественный человек, но умирать ради его дел нет никакой охоты, бандиты быстро ретировались. Со словами: «Мы еще вернемся, и вы пожалеете», — быстро прыгнув в машину, они стартанули с пронзительным визгом покрышек и скрылись в ближайшем переулке. Как только опасность миновала, из дома выскочила растерянная Сехер. Со слезами женщина подбежала к Джихангиру и, заглядывая ему в лицо, проговорила: — Что могло случиться? Я набираю его номер, но он не отвечает! Джемре также поспешно спускалась с крыльца с Рюзгяром на руках. А на пороге показалась перепуганная Нариман. Опираясь на трость и тяжело ковыляя, она, оглядевшись по сторонам, заголосила на всю округу: — Люди добрые! Что же это происходит… — впрочем, быстро прикусила язык под тяжелым взглядом Джихангира и зашипевшей на нее, как кошка, невестку. — Я постараюсь узнать, — охранник только развернулся, чтобы выйти из сада, как у калитки показался сам виновник ночного нападения. — Мальчик мой! — захлопотала Сехер вокруг него, увидев огромный синяк под глазом сына и его разбитые губы. Дживан нетерпеливо отмахнулся от матери, сплюнул кровь на землю и проследовал ко входу в дом. — Брат, да что с тобой случилось? — спросил Джихангир, следуя за ним. Парень, плюхнувшись с размаху в кресло и отворачиваясь от рук матери, пытавшейся вытереть кровь с его лица, хмуро бросил: — Один толстосум в клубе нажрался как свинья и драку затеял. Ну, я и врезал ему, чтоб успокоился… Рюзгяр, удивленно хлопая длинными ресницами, переводил взгляд с одного человека на другого и сильнее прижимался к матери, все еще не спускавшей его с рук. Джемре, пережившая новый шок, судорожно сглотнула, пытаясь успокоить неровно бьющееся сердце. Дик обнюхивал пострадавшего молодого человека, смешно шевеля черной пуговкой носа. Из разбитых окон потянуло зимним холодом, и от этого сквозняка всем обитателям стало совсем не по себе. Джихангир, присев на край дивана, пристально смотрел на Дживана. — Как видишь, дошло до того, что этот человек прислал людей к тебе домой, чтобы разобраться. А что в клубе? — Меня уволили, — выдавил из себя Дживан, не зная куда деть глаза. — С кем ты связался, парень? — спросил Джихангир. — Не лезь не в своё дело, — грубо огрызнулся на него Дживан. Нариман и Сехер в один голос что-то говорили, перебивая друг друга, но все их слова сводились к выражению растерянности от произошедшего и большим сомнениям насчет будущего. — Что за напасти сыплются на нашу семью! Никак не заканчиваются! Одну дочку потеряли, а теперь еще и сынок в опасности! Если бы ваш отец был жив, он не допустил бы таких неприятностей… — Нариман косо глянула на невестку. — Хватит! — внезапно резко выкрикнула Джемре. Резко наступила тишина, и все взгляды устремились на нее. — Мы все едем в Стамбул! Сейчас же! Я звоню Дженку! — в ее голосе проступили приказные нотки, от нервного напряжения она вся дрожала, а в глазах появился неестественный блеск. Все силы и возможности Джемре были на пределе. Она поняла, что не выдержит так больше ни минуты. Ей отчаянно захотелось спрятаться в теплых объятиях Дженка, прижаться к нему и больше ни о чем не беспокоиться, услышать его мягкий голос, который сказал бы ей: «Эй! Не переживай, я укрою тебя от всего на свете!» Ранним утром вся семья собралась покинуть маленький уютный дом в Антакье. Джихангир отнес сумки Джемре и Рюзгяра в машину, помог упаковать чемоданы госпожи Сехер. Дживан сидел в гостиной, хмуро глядя перед собой и не принимая участие в сборах. Притворно горестно вздыхающая Нариман собралась на удивление быстро, и уже стояла возле вместительного автомобиля, нетерпеливо стуча тростью по дорожке, вымощенной белым камнем. Когда все вещи были погружены, Сехер с грустью оглядела дом. После ночного визита незваных гостей двор и сад выглядели плачевно: сломанные ветви валялись прямо под ногами, бордюры вдоль садовых дорожек, тщательно побеленные когда-то Айше, сейчас были затоптаны и имели грязно-серый цвет. Разбитые ночью окна пришлось наспех закрыть листами фанеры, отчего маленький домик приобрел заброшенный и печальный вид. Сехер закрыла дверь на ключ и, смахнув слезы, уселась за заднее сидение рядом со свекровью. Большая черная машина с тонированными стеклами выехала со двора, увозя семейство Йылмаз в полном составе в Стамбул.

***

Первым из машины выскочил Дик и резво побежал к крыльцу, всем своим видом показывая, как сильно он рад возвращению в родные пенаты. Рюзгяр со всех ног кинулся вслед за ним, но споткнулся и упал на ступеньках. Пока Сехер и Дживан помогали госпоже Нариман выбраться из машины, Джемре поспешила на помощь сыну и, подхватив его на руки, вошла в дом. Дик, который за это время превратился из маленького пушистого комочка на кривых лапках в достаточно большого мохнатого зверя, весело залаяв, бросился к Дженку. Джемре застыла с каменным лицом, медленно опустив Рюзгяра на пол, она смотрела, не отрываясь, на картину, представшую перед глазами. Ее муж, спускавшийся в этот момент по лестнице со второго этажа, держал за руку темноволосого кудрявого мальчугана семи-восьми лет. Ребенок прижался к мужчине, испуганный грозным видом пса. Дик, подлетев к новому человеку, громко лаял и обнюхивал его ноги. — Dad! I'm afraid! * — слова мальчика, обращенные к Дженку, ударили Джемре как хлыстом. Она вздрогнула всем телом и уставилась на супруга, а тот, бросив на нее осторожный взгляд, мягко отстранил Дика от мальчика и успокаивающе сказал ему: — Don't worry, son, he won't bite.** Джемре так и стояла посередине комнаты, переводя взгляд с одного на второго. Рюзгяр тоже остановился и с любопытством разглядывал незнакомого ребенка, улыбаясь и обнимая за мохнатую шею Дика, вновь вернувшегося к маленькому хозяину. Дженк за руку с мальчиком медленно приблизился к Джемре в тот самый момент, когда на пороге появились остальные члены семьи Йылмаз. Не обращая на них никакого внимания, Дженк смотрел только на жену. Пытливо глядя ей прямо в глаза, он негромко сказал: — Познакомься, это Джонатан. Джемре опустила ошарашенный взгляд на мальчика, который теперь рассматривал ее своими темно-карими глазами с длинными ресницами. — Dad, who is this? My mom? *** — поднял взгляд на мужчину Джонатан.